banner banner banner
Я – кварк Вселенной
Я – кварк Вселенной
Оценить:
 Рейтинг: 0

Я – кварк Вселенной


– Не помнишь? – усмехнулся Денница, – коротка твоя память на чужую боль.

И Агния вдруг вспомнила. Перед ее глазами проплыли русские пленницы и сожженные деревни. «Пожалуйста, не надо, не надо!» – услышала она вновь, но уже ушами той маленькой девочки из первой жизни, у которой убили семью. Агния заткнула уши, но голос продолжал звенеть. Агния ощутила такую тяжесть и боль, что не удержалась на ногах и опустилась на колени. – Господи, неужели это была я? Неужели я сделала всё это? Я сама повторила все… ошибки того хана, которому мечтала отомстить!

– Не расстраивайся. Искупишь, – снисходительно успокоил Денница. – Будешь искупать столько жизней, сколько потребуется, чтобы испытать всю ту же боль, что принесла другим, каждому… И скольких убила – от стольких и будешь терпеть. Тогда выйдешь в ноль. Не станешь святой, а просто выйдешь в ноль, отдашь долги.

– Да, да… Я хочу раздать свои долги, – Агния снова забыла, что все жизни, в которых она раздавала долги, уже давно прожиты и почувствовала необходимость сделать это еще раз прямо сейчас, немедленно. С готовностью встала на ноги. Она уже ощущала необратимость своих грядущих собственных жизней, которые опять не обещали быть легкими. – Я хочу убедиться, что никому и ничего не должна.

– Иди-иди…

– Прямо сейчас?

Денница кивнул.

Агния подошла к краю потока Жизни и оглянулась.

– А тот хан, с красной кисточкой, из первой жизни, значит, тоже получил по заслугам? А девочка – отмщение?

– Забудь это слово. Думай только о своей душе.

Агния подошла к Потоку Жизни и сама шагнула в бездну.

6

Он жил в предгорье Алтая отшельником. Все, что было у него, – подстилка из высохшего сена в тесной пещере и лепешки, которые он пек на камне из собранных и размельченных трав. Это было всё, что ему требовалось для жизни, и он ощущал себя богатым. Каждый день он благодарил Бога, что живет один, а значит, у него нет соблазна большинства грехов, ведь все грехи рождаются в общении с другими людьми.

Но даже здесь он не мог отгородиться от мира. К нему приходили люди – за помощью в здоровье, за советом, и он не мог отказать им. Он родился с осознанием, что помогать людям – это его обязанность. Он лечил их раны – телесные и душевные. Они приносили ему свои дары – хлеб, мясо, одежду. Но, привыкший к аскезе, он переживал, что теперь обладает излишествами, и стремился поделиться дарами с теми, кто приходил к нему следующим. Его дары принимали как благословление Божье и видели в этом особый смысл, несли домой и бережно делили с другими людьми.

Каждый день он ходил наблюдать, как растет посаженное им неказистое деревце. Сначала у того не было никаких признаков жизни. Только черная палка с повядшими от пересаживания листами торчала из земли. Он поливал его терпеливо, разговаривал с ним. Рассказывал ему свои мысли. Потом на палке появились первые почки. Как он радовался их появлению! Сначала это были едва заметные коричневые наросты с бледно-зелеными наметками листьев, которые дерево стыдливо обнажало по утрам перед лучами солнца. Постепенно рост набирал силу. Старец плакал, когда распустился первый листок.

Сегодня утром прошел живительный дождь. Свежие капли лежали на нежных листиках его дитя. Старец смотрел, как отражается в них его седая борода, и трава за его спиной, и небо, и целая Вселенная. День будет теплым.

Его спрашивали, как остаться глухим к провокациям внешнего мира.

– Скажи, Отче, как быть. Настраиваешься на благость и чистоту и, действительно, ловишь благостную волну и ощущаешь себя легко, как ангел, и хочешь сеять вечное и доброе. Но случайный человек, а пуще всего собственные близкие глупым поступком и кинутым вскользь словом выводят тебя из этого благостного состояния, и ты уже снова орешь, и ты во грехе, и уже каешься, что наговорил много ужасных вещей своим самым близким людям. Это замкнутый круг, который никогда не разрывается. Как жить свято, подобно тебе, отче?

Но старец лишь отрицательно качал головой в ответ.

– Легко быть святым, когда ты отшельник, – отвечал он. – А ты попробуй остаться святым среди людей. Это невозможно. И Христоса люди из себя выводили, что уж говорить о нас, смертных. Свят только тот, кто не живет. А на земле святых нет. Все, что ты можешь, – сегодня сказать на одно грубое слово меньше, чем говорил вчера.

Однажды пришел к нему юноша лет 16-ти и просил благословить на дальнюю дорогу.

– Я пытаюсь быть счастливым в своей деревне, – сказал он. – Но не могу. Я не чувствую, что благодарен за свою судьбу. У меня всё есть – достаток, близкие люди, здоровье. Мне стыдно, Отче, что Господь всё мне дал, а я не могу этому радоваться. Благослови меня, я хочу пойти в люди и испытать настоящие страдания, чтобы в конце пути вернуться домой и ценить данную мне жизнь так, как она этого заслуживает.

– Это не ты, это я должен просить у тебя благословения, – ответил старец и опустился перед юношей на колени.

– Старче, зачем ты встал на колени перед зажравшимся мальчишкой? – удились люди, видевшие это.

– Если душа его старше и мудрее моей, то какая разница, сколько лет его телу? Это он мой учитель. Внешность, одежды – это всё не имеет значения.

– Пойдем со мной, старче… – позвал юноша. Но отче только покачал головой.

– Я уже слишком стар. Я хочу покоя.

К ночи люди разошлись, оставив ему богатые дары – кинжал с резной рукояткой, большой крест из чистого серебра и медвежью шубу. Старец перекрестил дары и оставил на входе в пещеру.

А ночью пришли другие люди.

– Отдай нам кинжал с резной рукояткой, большой крест из чистого серебра и медвежью шубу, – потребовали они. Старец отдал всё, что у него было, но людям показалось этого мало, и они захватили и жизнь старика. Били жестоко, палками и ногами, пока душу не вытрясли.

– Как хорошо принять смерть… – вздохнул старец под последними ударами. – Вот она, благодать Божья, всепрощение…

7

Агния очнулась. Денница, сидящий перед ней, флегматично продолжал перекладывать рис.

– Неужели я была святой? – поделилась своим открытием Агния. – Почему-то в то, что я была кочевником, поверить было легче.

Денница зевнул.

– Теперь ты снова начнешь петь себе дифирамбы? Да брось, святых было до чёрта, – ухмыльнулся он. – Были и посвятее тебя.

Почему он постоянно раздражает ее? Делиться с ним впечатлениями расхотелось. Агния заглянула в его мешок. Он был по-прежнему наполнен наполовину.

– Да чем ты занят? – она подняла из-под ног выброшенную серую крупинку и всмотрелась. Вроде бы такая простая серая рисина, а внутри – миллионы клеток, какие-то прожилки. – Что это такое?

– Жизни. Те, кто жил, живут и снова будут жить на Земле.

Агния брезгливо отбросила рисину обратно на пол и вытерла руку.

– А чего они такие… серенькие?

– Абсолютное большинство людей в своих жизнях – серые. Не плохие и не хорошие, они просто есть. Мечутся между любовью и страхом, созиданием и выживанием. Мало кто делает осознанный выбор.

– А у человека есть выбор? Чушь! Человеку приходится выживать! Приспосабливаться, искать пути. Если б ты не отменил Рай, человек мог бы отвлечься от выживания и заняться чем-то более возвышенным. Ну хотя бы задуматься над этим самым твоим выбором между любовью и страхом.

– Кто отменил Рай? Я? – возмутился Дэн. – Хранителями Рая были первые люди! Высказывай свои претензии им – плохо выполняли свои обязанности, проворонили свой Рай. Я лишь идеолог, люди все сделали сами.

– Ну приехали. На идеологе и есть вся ответственность! Кто зародил сомнение в голове у Евы идиотскими вопросами? Разве не ты? Подсунул ей свои немытые яблоки…

– Бога разбесили не яблоки, а сам факт, что люди захотели быть как он, всё знать! Ну не сдержался немного… Люди сами психанули и ушли за мной!

– Ушли, чтобы тысячелетиями спасаться от всех на свете угроз? Ты же знал, что так будет!

– Для вас всё вокруг угроза, потому что вы живете животными законами!

– Врожденные инстинкты не так-то просто заткнуть! Конечно, мы еще совсем недавно качались на ветках вместе с обезьянами и никак не можем изжить специфику млекопитающих: выживает сильнейший.

Дэн снисходительно улыбнулся: