Рассказы и повесть

Мой любимый город Калачинск

Нет ничего прекрасней сибирской зимы. Хмурые и пасмурные дни бывают достаточно редко, поэтому даже сильный мороз под ярким обжигающим солнцем не пугает, а радует. Зато уж если завьюжила метель, то берегись! Но у теплой печки да под бабушкины сказки, ее страшные завывания и наметаемые сугробы не пугают, а навевают сладкие сны.

Как-то получилось, что начиная с трехлетнего возраста и до самой школы меня на зимние месяцы отправляли к бабушке, в небольшой районный городок Омской области – Калачинск. Дом ее находился недалеко от станции и вечерами шум проезжающих поездов и гудки маневренных тепловозов вызывали мечты о путешествиях в неведомые дали. Дни у бабушки тянулись однообразно, но никак не скучно, особенно если не лениться и придумывать себе приключения. Плюс, конечно хозяйство, состоящее из двух мелких кабздохов высокого, тонконогого Шарика и маленькой рыженькой, похожей на лису Мангоски, хряка Борьки (как потом я понял каждый год нового), козла Егора, повелителя стада из трех козочек и петуха Василия, безраздельно правящего стаей из тридцати-сорока пеструшек. Бабушка еще работала, но эти вопросы моих родителей совсем не волновали. Видимо они считали, что это не их проблемы. Бабушка работала продавщицей в булочной. От нее всегда вкусно пахло свежим хлебом, когда она вечером возвращалась домой. Однако трехлетнего ребёнка одного не оставишь, и на помощь призывалась бабушкина старшая сестра баба Дуня. Ей было уже под восемьдесят. Маленькая, но шустрая, с морщинистым лицом и веселыми, голубыми глазками она с удовольствием приходила к нам. Причин ее радости было сразу несколько. Во-первых ребенок я был спокойный и покладистым и своими заботами ее не сильно одолевал. Во-вторых сидя со мной она переходила на полное бабушкино довольствие, что при ее пенсии в 12 рублей составляло большое подспорье. В-третьих, у бабушки был телевизор, черно-белый «Рекорд» на тонких ножках, а значит можно было посмотреть передачи. Каналов было два, но при отсутствии других аудио и видео контентов, это было круто. А забот немного. В одиннадцать одеть меня и выставить во двор погулять, в час дня накормить и уложить спать, а там к пяти и бабушка появлялась. Попить с ней чай с пряниками да монпасейками и домой отдыхать до следующего дня. Поэтому основные истории случались с бабой Дуней.

Гибель партизана

Основное место для моих немногочисленный игрушек и игр был сшитый бабушкой из кусочков материи коврик в большой комнате возле задней стенки печки. И тепло, и безопасно. Но самым большим помощником в играх был пластилин. Из него можно было вылепить все что угодно. Корабль, на котором отправиться в теплые страны, ракету и улететь на Луну, да мало ли что. После обеда укладывая меня спать баба Дуня сама ложилась с краю, а меня клала к стеночке, чтобы не упал. Сон у нее был просто молодецким и часто я просыпаясь перелезал через нее и занимался своими делами. Папа радиоинженер часто брал домой чинить приемники друзей и знакомых, и в тот день я решил тоже построить рацию для партизан. Дело в том, что днем мы смотрели фильм про партизан, который произвел на меня неизгладимое впечатление. В нем у героев сломалась рация и я должен был им помочь. Коробкой для нее послужила обратная сторона моего маленького стула, а детали были собственноручно изготовлены из пластилина. Когда часам к четырем баба Дуня проснулась рация была готова к работе, и мы с ней ушли в лес к партизанам. Мы переползали под обеденный стол и минировали железнодорожные рельсы, мы захватывали языка – немецкого офицера кота Мурзика, и не смотря на его возражения и протесты запирали его в шкафу-тюрьме до прихода командира. Им тоже был я. Мы отстреливались от карателей и принимали самолеты с большой земли. Вечером пришедшая с работы бабушка застала нас сидящими на моем коврики и рыдающими буквально в голос. Перепуганная она с трудом выяснила, что командир партизанского отряда погиб. Вот такая игра с погружением. Только чай с конфетами и сладкой булочкой помогли справиться с печалью и горем от потери.

Чёрт

Родившаяся в 1892 году бабушка Дуня была очень набожна. И часто молилась на икону Николая Угодника и Иверской Божьей Матери висевшую в углу бабушкиной спальни. Видимо у нее дома икон не было и ее молебствование, было первым делом, которое она выполняла, приходя утром к нам и проводив бабушку на работу. Так было и в тот день. Баба Дуня молилась вдумчиво и истово. Она становилась на колени и била земные поклоны. Заскучав, я сперва стоял рядом с ней и пытался понять слова, которые она бормочет, но старославянский звучал абракадаброй, а после сгонял за притащенной с улицы палкой, изображавшей вострую саблю, излучшив момент вскочил на бившего земные поклоны коня и закричав но… ударил пятками по бокам. Отшлепанный и отстоявший полчаса в углу смелый кавалерист был отправлен на улицу гулять, но приключения в тот день еще не закончились. После обеда настало время сна. Баба Дуня уснула мгновенно, но мне не спалось. Заслыша ее храп я спустился на пол и отправился на свой коврик играть. Я был очень задумчив и сосредоточен, так как обдумывал строительство космического корабля для полета на Луну. Мне хотелось посмотреть лунатиков, у которых гостил Незнайка. В руках у меня был пластилин и держа его в руке я параллельно крутил себе чуб, что всегда делал в минуты сосредоточения. В этот момент мой пытливый взор вдруг обнаружил маленькую дверцу на белой поверхности печи. Это была створка поддувала, через которую чистили печную трубу. Обдумывая детали будущего космического полета, я методично запихивал в поддувало игрушки и вынимал из обратно. Окончательно утомившись от долгого и усердного труда, я вернулся в спальню, перебрался за безмятежно спящую бабу Дуни и уснул. Спали мы крепко и сладко и разбудил нас в темноте стук входной двери вернувшейся с работы бабушки. В зале загорелся свет и вместе с ним раздался истошный крик бабы Дуни – «Чёрт…..». Она промчалась стрелой мимо бабушки чем-то загромыхав в сенях. После разбора полетов выяснилось, что я закрутил себе пластилин в волосы образовав некое подобие маленьких рожек, а моя возня с поддувалом вымазала лицо, руки, одежду в прекрасной, жирной, искрящейся саже. При виде меня сонной и подслеповатой бабе Дуне померещилось, что рядом лежит чертенок. Кстати и ее и постель я перепачкал тоже основательно. Пришлось бабушке носить воду с колонки, кипятить ее на печи и отмывать меня в большом тазу. Вычесать пластилин из волос не удалось и пришлось меня стричь под нолик. Зато на следующий день я представлял себя солдатом и играл в армию.

сорок одна копейка

Бабушке заниматься со мной было интересно, но в сельском доме, с печным отоплением, без воды и с уймой домашних питомцев на это оставалось не так много времени. Уставала она, конечно капитально. Вставала в четыре утра, молилась, топила печь, запаривала в двухведерной кастрюле комбикорм с вареной картошкой для поросенка и кур. Давала сена козлиной братии, доила коз, собирала снесенные курами яички готовила завтрак, кормила барбосов и кота, умывала и кормила меня и передав с рук на руки бабе Дуне бежала на работу. Вечером она готовила обед на следующий день и ужин.

Спасало только то, что она работала посменно. Два дня на работе, два дома. Без праздников и выходных. Я думаю самые радостные у нее в году были два дня. Когда меня привозили и когда меня увозили. Я ей, конечно из всех сил помогал, но думаю, что это ещё больше утяжеляло ее нелегкую долю моего воспитания. А перед сном была обязательная процедура чтения или рассказа мне сказки. Сказок она знала много, а я не привередничал, если она повторялась. Одна из сказок была про мальчика Сабздена. Кто он такой и из какого фольклора к ней прибился не знаю. Суть состояла в том, что у медведя отрубили ногу и он по ночам приходил и пытался съесть обидчиков. Ногу он себе приделал из липы. И обходя вокруг дома причитал: «Скрипи, скрипи моя липова нога, все по лавкам спят, да по печкам спят, только я один не сплю….» и так далее. В ответ старик его пытался убедить, что все не так и что-то ему предлагал взамен: «У нас для тебя у крыльца козочка», что-то в этом роде. И вот едва живая бабушка после второго рабочего дня пытается рассказывать сказку. Она периодически отключается, но я ее немедленно бужу напоминая, с какого эпизода надо продолжать. И вдруг дед выдаёт: «У нас для тебя…» и через паузу: «Сорок одна копейка».

Просто практически все покупатели брали буханку белого хлеба за 25 копеек и буханку черного за 16 копеек. Так сказка смешалась с былью.

Стихи

Бабушка, при всей своей занятости, всегда находила время поговорить со мной и найти общие интересы и цели. Она научила меня алфавиту читала много стихов и однажды заметила, что я и сам ловко рифмую строчки. Так в три года началась первая деревенская поэма будущего стихотворца. По причине неумения писать, все мои ямбы и хореи записывала бабушка. Набралось более двадцати листов жизнеописания нашего жития – бытия. Стихи писались по принципу среднеазиатского акына: « Что увижу – то пою».

Начало было такое:

«Приехал к бабушке зимой,

Идем мы с бабушкой домой,

Собачки нас встречают,

И громко, громко лают»

Стихи были о всех сторонах нашей деревенской жизни.

На зимние каникулы проведать бабушку и меня на три дня приехала мама с моим старшим братом. Увидев, что собаки живут под крыльцом, он решил, что это не порядок и все три дня их пребывания у бабушки были заняты созидательным трудом. Мы (естественно, что

я крутился под руками и путался под ногами) строили собачью будку.

Я помогал поддерживать доски, подавал пилу, молоток и гвозди, в общем, дни прошли сказочно и плодотворно. Перед их отъездом состоялось торжественное открытие и перепуганных собак отловили и запустили в новое жилье. Брат правда заявил, что в новое жилье всегда сначала пускают кошку, но отыскать Барсика не удалось, да и бабушка почему-то считала, что это им не понравится. Кот с собаками не ссорился, но держался на всякий случай подальше. Пришлось вселять счастливых новоселов без кота. На следующий день после отъезда мамы с братом назад в Белоярку, во время скатывания на санках с крыльца, потерявший управление болид врезался в будку, которая выяснилось, не так крепка как казалось вначале. Её обломки были бабушкой использованы для растопки печки. Собаки ничуть не расстроились, так как спали под домом у основания печки, что при сибирских морозах было единственно разумно. Однако и этот эпизод был немедленно, в этот же день, занесен на стрижали:

Бабушка хранила эти записи долго, но при переезде мои родители, люди прагматичные, без малейших творческих исканий видимо их просто выкинули за ненадобностью.

А говорят: «Рукописи не горят!», может это и так, но способов их уничтожения порядочно.

Грибы

Когда меня привезли к бабуле на следующее лето, она перешла работать в детский сад завхозом. Плюсов это работы было много. Во-первых, детский сад граничил с ее огородом и до работы было два шага. В заборе была проделана калитка и из своего двора бабушка сразу же попадала на работу. Во-вторых, средством доставки продуктов на кухню был старый мерин Сивка. То есть у бабушки появился почти личный транспорт. В-третьих, помои. Дети часто едят плохо, много остатков, которые сливаются в ведро. Однако для поросенка это сказочный пир, и кормом заморачиваться не надо. В-четвертых, навоз. Его конюх, дядя Семен, в тачке перевозил на бабушкин огород, что приводило к мощному повышению плодородия почвы в одном, отдельно взятом огороде. Ну и в пятых, бабушка всегда могла перекусить в детском саду. Мне очень нравилось ходить в конюшню. Я кормил Сивка хлебом, а дядя Семен посадив меня на теплую лошадиную спину водил Сивка за уздечку катая меня на нем по двору. Сибирь обладает резко континентальным климатом, поэтому зимой там снежно и морозно, а летом жарко. В Советское время Омская область по количеству собранного зерна вполне могла посоревноваться с Краснодарским краем или Ростовской областью. Однако одним из вкуснейших лакомств в Сибири, особенно зимой, являются грибы. Омская область – это степь на которой раскинуты небольшие, в основном березовые лесочки, называемые сибиряками «околки». После летнего дождя в них растут полчища вкуснейших грибов. В основном это грузди, и если эти дожди проходили перед выходным это становилось сигналом, что рано утром бабушка запряжет Сивка и мы отправимся за грибами. Бабушка правила флегматичным, и неспешным Сивкой, а я скакал по обочинам лихо махая тростинкой и срубая верхушки растущих по обочинам цветков. У бабушки были свои, заветные места. Метод сбора был прост. На околице бабушка становилась на колени и начинала буквально «косить» ножом грузди. Они росли сплошным ковром, прячась под слоем листвы. Через пару часов телега была заполнена грибами, и к обеду мы, после перекуса на природе, уже возвращались домой. Сейчас проживая в городе с водой, текущей из крана, начинаешь понимать какое количество труда приходилось затратить на заготовку. Грибы частями укладывались в мою детскую ванночку. Воду приходилось носить из колонки и каждую порцию грибов отмывали в трех водах. Труд каторжный. После грибы укладывались слоями в дубовые бочонки, солились и ставились под гнет. Мама после много лет пыталась посолить грибки как у бабули, но рецепт: берешь горсточки соли, вот так вот пересыпаешь, – у нее не получался. А вот бабушкины грибки становились украшением любого стола. И где бы мы не служили, все знакомые родителей первый вопрос после приезда родителей из Калачинска задавали про грибы. Привезли или нет.

Столбы на воротах

Все дворы в Сибири глухие. Окна на ночь закрываются ставнями, ворота и калитки запираются. Но русский человек везде тянется к прекрасному и все ставенки были украшены деревянными узорами, и ими же украшались навершия столбов на которых висели калитка и ворота. С ними и связана следующая история. В этот раз к бабушке приехали одновременно обе дочери с детьми, мной и двумя старшими братьями родным Сашей и двоюродным Серегой. Они были погодки и им было интересно играть вместе. Меня они в свои игры не принимали. А чтобы я не приставал и не мешал им вести беседу они забирались на воротные столы устраивались на них как скульптуры и вели неспешные беседы. Лишенный внимания и с грустью слонялся по двору с зависть поглядывая на них. Видя такую несправедливость к своему любимчику, бабушка решила пойти с козырей. Она разрешила мне забраться по лестнице на чердак, место мистическое и таинственное. На чердаке в чудном запахе сохнувших банных вениках было свалено сказочное богатство. Старые железные утюги, керосиновая лампа, сундук, и масса других волшебно-притягательных предметов. Однако братьям, которые тоже хотели забраться на чердак разрешение не было дано. Идите сидите на своих столбах – заявила им бабушка. Но на столбах сидеть стало не интересно, и они слонялись между снующих кур поглядывая наверх. Теперь уже я смотрел на них свысока. Тогда Серега придумал швырять в меня курицами. Он брал курицу, раскручивал ее вокруг себя за лапы, словно спортсмен кидающий молот, и швырял вверх. Куриный гвалт поднялся страшный. Примчавшаяся на крик первой тетя Тамара от такого непотребства пришла в ярость. Она схватила хворостину и принялась шлепать Серегу. Тот перепуганный вместо того чтобы отпустить курицу вцепился в нее еще сильней. Эту картину и застала прибежавшая на дикие вопли курицы, Сереги и тети Томы бабуля. Женщина энергичная и крайне решительная она тоже схватила хворостину и ринулась на защиту. Тетя Тамара на задницу которой эта хворостина и стала опускаться просто ошалела. Она выпустила руку Сереги вытаращила глаза и путаясь подставить под хворостину рука возвопила: Мама ты что????

Прекратив ее лупасить, бабуля встала уперев руки в бока, и спросила грозно: – Твоя курица!

Нет – ошарашено ответила тетушка.

– Вот и не вмешивайся! И уже обращаясь к Сереге: – Крути внучок, крути. На этом инцидент закончился. Правда крутить куриц больше никто не стал, а бабушка разрешила братьям тоже забраться на чердак.

Племя «Апачей»

Во времена отсутствия интернета, наличие только двух каналов на телевидение, и радиоточек расположенных как правило на кухне и несущих двойную функцию: трансляцию программ «Радио Маяк» и сигнал о воздушной тревоге или нападении вероятного противника, основным источником информации для взрослых были газеты, журналы и программа «Время», а для нас – детей Книги. Книга в Советском Союзе, самой читающей в мире стране, была вожделенным предметом, целью, мечтой, другом и советником. Счастливчики имели возможность читать Фенимора Купера, Майн Рида, Жуля Верна. Романтика путешествий, жизни в гармонии и слиянии с природой, индейцы, путешественники, герои. Школьной библиотеки хватило ненадолго. Я брал по семь, десять книг в неделю. Сначала библиотекарша, старенькая Клавдия Ивановна недоверчиво проверяла меня, выспрашивая о чем написано в той или иной книге, но с течением времени, убедившись что я действительно все прочитал, прониклась ко мне уважением и всегда старалась придержать для меня наиболее интересные книги. Однако фонд библиотеки был не очень большой, что приводило меня в уныние. Мне повезло. Учительница русского языка и литературы Элеонора Львовна была владелицей «великого богатства». В её библиотеке были полные собрания сочинений многочисленных авторов, а так как я был дружен с её сыном Максимом и был очень аккуратным с книгами мне стало доступно это сказочное блаженство. И я читал. Читал много, взахлёб, блуждая с героями в этих волшебных мирах. Естественно это потом переносилось в жизнь – игры с друзьями во дворе. Сегодняшним подросткам трудно представить, но вместо приставок и компьютеров мы играли во дворах друг с другом и поверьте, это было не менее интересно, не говоря уже о полезности. А после фильмов о индейцах, с красавцем Гойко Митичем в главной роли, игра в индейцев стала одной из самых популярных, после естественно игры в войнушку. Не обошла она, естественно, и меня. Летние месяцы меня привозили к бабушке на выгул и откорм. Основным моим другом был живущий на другом конце улицы Андрюха Шаров. Были и ещё ребята, но они были или значительно старше, или сильно младше. Старшим было не интересно с нами, а с младшими неинтересно нам. Хотя они, при возможности с большим энтузиазмом носились за нами и было большой проблемой от них удрать. Андрюха тоже ждал меня с большим нетерпением. Уже начиная с мая он регулярно забегал к бабуле, узнать когда я приеду. Во первых я мог многое рассказать, во вторых я был очень энергичным и рукастым выдумщиком и дни пролетали незаметно. Итак, индейцы! Отличительными чертами индейца были: головной убор из перьев, лук со стрелами и томагавк. Вопрос с головным убором решался довольно просто! В те времена в деревнях и посёлках городского типа не держал курей разве что ленивый или дурак. Держала курей и моя бабуля, и родители Андрея. Центральное самое красивое перо убора мне «пожертвовал» бабушкин петух. Его нежелание это делать было подавлено быстро, решительно и бескомпромиссно. Итак, полоска ткани с воткнутыми перьями, украсила наши головы. В виду того, что бабушка категорически запрещала брать топор, томагавк пришлось выстругивать ох дощечки, но вот лук. Сразу за домом бабушки располагалась лесопосадка. Сегодня я понимаю, что это было лесонасождение шириной метров сто-сто пятьдесят для зашиты города от гула железнодорожной станции, но тогда эти заросли клёнов, берёз и огромного количестве ирги и орешника, казалось настоящим лесом. Его пересекали редкие тропинки протоптанные наискосок от станции чтобы не шлепать в обход. Русские люди не дисциплинированные немцы или утонченные японцы и привыкли из точки «а» в точку «б» шагать по наикрадчайшему пути, наплевав на всякие условности. Таким образом с двух сторон от тропинок стояли высокие стены деревьев и кустарников, настоящие джунгли в нашем понимании. Для изготовления луков были вырублены две подходящие палки из орешника и нарезаны несколько пучков прутиков на стрелы. Работа кипела. Конечно нам было невдомек, что сначала заготовки для луков нужно просушить, опыт приходит не сразу, однако не ошибается тот, кто ничего не делает, а мы творили. Современный ребёнок, зайдя сегодня в интернет легко найдёт ответ на практически любой вопрос, но во времена моей юности все достигалось опытным путём, путём проб и ошибок! Мы сами доходили до всех решений, своим умом, и как мне кажется это приводило к прекрасным результатам в деле развития практических навыков. Вопрос тетивы стоял особенно остро. Андрюха втихаря отрезал кусок от веревки, которую его мать растягивала во дворе, когда сушила бельё. Позже, когда выяснилось что теперь веревки не хватает, чтобы растянуть на нужное расстояние ему здорово влетело, но это потом, а пока… Короче наши луки были готовы. И тут во весь рост встал вопрос со стрелами. Они должны были втыкаться. Иначе какой смысл. Решением стал гвоздь «сороковка», шляпка которого топилась в тело стрелы, а сам он притягивался алюминиевой проволокой. Получалось решить все проблемы и с втыканием, и с утяжелением. Практические упражнение за бабушкиным домом, показали полную состоятельность наших поделок. Стрелы прекрасно летели и замечательно втыкались. Из соседских гусей было добыто несколько перьев на обустройство оперение стрел и племя «Апачей» было готово к выходу в свет, вернее в джунгли. Дня три мы носились по лесопосадке, когда нам, детям своего времени, пришла мысль что луки должны приносит пользу, то есть добычу. У многочисленных бабушкиных соседей, чьи задние границы участков выходили на лесополосу, куры имели возможность гулять по ней беспрепятственно, нестись и ночевать они возвращались по домам, а частичный прокорм себе добывали сами шныряя по кустам в подлеске. Что удивительно в наше нынешнее время, на них никто не покушался и я не разу не слышал о пропаже хоть одной из этих гуляльщиц. Они то и стали потенциальной добычей краснокожих разгильдяев. Главное, мысль, что мы будем делать с добычей, не приходила в наши головы. Но решено – сделано и охота началась. Выяснилось, что курица для «умелых» и «метких» стрелков очень верткая мишень. Уже ближе к вечеру одна из куриц с застрявшей в ней стрелой умчалась в сторону своего дома с громким ором. Догнать её, увы не удалось.

А вечером к бабуле пришла гневная соседка и луки были безжалостно отобраны и сгорели в прожорливом жерле русской печки. Хорошо, что бабуля подходила к моему воспитанию гуманно, а то был бы тут отец… От ремня мне было бы не уйти… Любителей животных успокою, что курица отделалась лёгким испугом, и по словам соседки стала даже лучше нестись. Видимо с целью успеть продлить свой род.

Рыбалка

Городок Калачинск расположен на берегу неширокой реки Омки. Лето в Западной Сибири очень жаркое. Настолько, что легко вызревают вкуснейшие арбузы. Не такие огромные как Волгоградские или Астраханские, зато очень удобные. Их никто не нарезает на ломтики. Их просто режут пополам и едят столовой ложкой сахарную, нежную мякоть. На зиму их целиком солят в больших бочках, как огурцы или грибы, что очень оживляет зимний стол. Так как бабушка пять дней в неделю была на работе, суббота был банный день, а по воскресеньям занималась стиркой, времени, чтобы сводить меня на речку покупаться у неё не было. Раз или два за лето. А самому ходить на речку по причине малолетства мне категорически воспрещалось. Поэтому приезд маминой сестры тети Тамары с мужем дядей Володей и сыном Серегой бы просто праздником. В соседнем селе Великорусском жила мамина двоюродная сестра Тетя Валя с дядей Лешей. С ним Дядя Володя и договорился на зорьке отправиться на рыбалку. Естественно нас с Серегой брали с собой. В виду того, что рыбнадзора там отродясь не видывали, а место куда они приехали на москвиче дяди Володи было достаточно глухое, ловили простым деревенским способом, то есть на бредень. Надо отметить что оба моих дяди были крепкими здоровяками под два метра ростом и кило под сто десять весом. В общем «малыши-крепыши». Суть рыбалки состояла в том, что они зайдя по горло в воду, они подводили бредень с мотнёй, сетчатый отросток в виде мешка в середине бредня, к растущим на берегу кустам, а мы с Серегой весело вопя и хлопая по воде палками прыгали в воду и гнали рыбу на сетчатую преграду. После бредень поднимали рыбу доставали и запихивали в ведро, а процесс повторялся снова. После часа ловли рыбы было уже больше двух вёдер, казалось достаточно, но азарт и общий лихой настрой не давал остановиться процессу ловли. Способствовало этому и то что раннее утро сменилось жарой, и прохладная вода манила как пение сирен. В очередной раз закинутый невод подвели к косогору, и загонщики громко вопя и поднимая кучу брызг помчались навстречу как дядя Володя сказал: « Какой удар! Что-то крупное попало!» «Ух, как дернуло, держи крепче» – подтвердил Дядя Леша. Спустя буквально минуту последовал сильный удар, Дядя Володя буквально подлетел из воды, мелькнул здоровенный хвост. И все мы вместе с бреднем вылетели на берег. У дяди Володи по всему боку наливался огромный синяк. Посовещавшись, старшие решили, что подняли огромного сома. Тот прошёл вдоль бредня, хорошенько треснул обидчика и естественно уплыл. Сразу вспомнилась прекрасная поговорка, что меру надо знать. И на этом рыбалку завершили, а Серега уже до отъезда домой при дальнейших поездках на реку не заходил в неё выше пояса опасаясь встречи с сомом.