Секреты Лилии

– Ну! – крикнула Лили и прижалась к Эльзе.

Она не собиралась проигрывать и с легкостью взяла преграду из декоративных кустов. Лили успеет до финиша первой. Успеет!

Условный конец прямой они обозначили красным флажком, который становился ближе с каждой секундой. Она снова обогнала брата и с радостным визгом финишировала. Победа!

– Пришлось поддаться. Не могу же я выигрывать каждый раз. – Эдуард натянул поводья и остановился возле Лили. – Молодец, Воин, – он погладил коня по шее, – ты заслужил яблоко.

Лили глубоко вздохнула, пытаясь выровнять дыхание. Сердце колотилось не только от гонок и желанной победы. Она никак не могла решиться попросить брата об одолжении. И уже второй день засыпала с мыслью, что завтра обязательно скажет ему.

– Утешай себя, утешай, что сделал это из благородных побуждений. – Лили улыбнулась.

Она взглянула в сторону дома. Возле бассейна на шезлонге загорала мама. Синий купальник обрисовывал женственные изгибы тела, а огромная шляпа прятала лицо от солнца.

Марина Андреевна держала в руках роман «Джейн Эйр» и лениво переворачивала страницы. Невольно она воплотила в себе мечты бедняков. Негу, богатство, спокойствие.

– На самом деле это из‑за Воина. В последнее время он слишком нежно относится к Эльзе. Боюсь, у них все серьезно, – засмеялся Эдуард.

– Тогда тебе придется поискать для гонок другого коня.

Они направили лошадей к огромной конюшне – главной гордости Александра Николаевича. Брат болтал о предстоящем Дне города. Лилия слушала его вполуха. Она мысленно беседовала сама с собой, уговаривая решиться. Спросить. И каждый раз что‑то заставляло ее молчать, будто язык прибили гвоздем к нёбу.

– Ты слышишь меня?

Лили вздрогнула и растерянно посмотрела на брата.

Эдуард нахмурился:

– Я спрашиваю, только ты будешь выступать на День города?

– Нет, еще Вероника.

– Вероника, Вероника… Я ее видел?

– Возможно. Ее фамилия Савельева.

– Савельева, – задумчиво повторил Эдуард. Его голос изменился. Стал тише и звучал будто из колодца. – Ее отец разорился. У них остался лишь старый книжный магазин.

– Мне говорили, это из‑за нас они потеряли бизнес, – произнесла Лили.

Она чувствовала себя неловко, словно выдала чью‑то тайну.

– В бизнесе нельзя расслабляться ни на минуту. Так что ничьей вины здесь нет, – уклончиво ответил Эдуард.

– И все же…

– Забудь про это, Лили. Прошло уже лет десять. Я и сам знаю об этом лишь по слухам.

– Зато Вероника не забыла, – упрямо возразила Лилия.

Она вспомнила дерзкий взгляд девушки, переполненный торжеством, когда репортер сфотографировал Лили с Андреем. Казалось, Вероника живет только мыслью о мести.

– Я бы на ее месте тоже не забыл, – тихо произнес Эдуард.

Лили слезла с Эльзы и завела ее в стойло. Ласково погладила лошадь, наградила долгожданным яблоком. А в голове продолжали крутиться последние слова брата.

– Ты знаешь, что послезавтра нас пригласили на прием, который устраивают Ольховы? – Эдуард вышел из конюшни, заправил рубашку в штаны и мгновенно приобрел благопристойный вид.

Лили вытерла вспотевшие ладони о брюки:

– Прием? Отец запретил мне выходить из дома. Я могу ездить только на репетиции.

Она представила косые взгляды, которыми наградит ее высшее общество, и содрогнулась. Еще рано.

– Да. Приглашение пришло сегодня утром. Отец недоволен, но придется идти. Так что наберись храбрости. – Эдуард обхватил ее за плечи. – В конце концов, на фотографиях нет ничего предосудительного.

– Ты прекрасно знаешь, что малейшей оплошности достаточно.

Они медленно брели к дому, и Лили пыталась смириться с предстоящим унижением:

– В их глазах я превратилась в распутную девицу.

Эдуард засмеялся и любовно растрепал ее волосы:

– Представляю, если бы они застали тебя за поцелуем.

– Молчи! Мне бы уже готовили позорный столб. – Лили улыбнулась, но улыбка тут же померкла.

Она поджала губы. Пока они не пришли домой, надо побороть трусость. Ведь идеального момента больше может не быть.

– Плевать. Главное, что ты осталась жива. Если бы не категоричность отца, я бы уже давно нашел Натана и хотя бы пожал ему руку. В благодарность за спасение моей сестренки.

Лили не верила своей удаче. Эдуард сам завел столь желанную для нее тему.

– Так что же тебя останавливает. Поехали прямо сейчас! – Она вцепилась в локоть брата и не сводила с него внимательного взгляда.

– Лили, отец узнает, снова криков не оберешься.

– А мы не скажем ему.

Они остановились недалеко от террасы.

Эдуард вскинул брови:

– Не узнаю послушную девочку. Ты никогда не шла против воли отца, а здесь планируешь побег?

– Это не побег, мы же вернемся.

От нетерпения она стала переминаться с ноги на ногу.

– Посмотри‑ка на меня. – Эдуард поймал Лилию за подбородок и внимательно посмотрел в ее глаза. – Тебя тянет туда, как магнитом? Я прав?

Лили сердито вырвалась из его пальцев.

– Я даже не поблагодарила Натана. Что плохого в том, чтобы подарить ему яблочный пирог?

Лилия припомнила, что их кухарка как раз сегодня колдовала возле плиты.

– Ничего, – легко ответил Эдуард. – Если тобой действительно движет благодарность. – Он опять приобнял Лили за плечи и повел к дому. – Одевайся, я подвезу тебя. Уж лучше под моим присмотром, чем ты сбежишь одна и снова попадешь в историю.

От счастья Лили подпрыгнула и поцеловала брата в щеку:

– Спасибо! Ты – лучший брат в мире.

– Эй, без поцелуев, – поморщился Эд и крикнул ей вслед: – И не забудь пирог!

Но Лилию уже полностью поглотили мысли о том, какое платье надеть и какую прическу сделать. Она проскочила мимо матери и быстро поднялась на второй этаж.

Лили помнила, что где‑то у нее висело кремовое платье с белыми кружевами. Оно элегантное и не вычурное. Возможно, в нем она понравится Натану больше.

Лилия замерла в коридоре напротив зеркала и испуганно вгляделась в покрасневшее отражение. Понравится? Неужели она действительно хочет ему понравиться? Она нахмурилась. Глупости. Лили подарит Натану пирог в качестве благодарности, и ее совесть успокоится. Сегодня они увидятся в последний раз. Но разве это мешает ей хорошо выглядеть?

«Кадиллак Купе Девиль» медленно плыл по дороге. Именно плыл. Потому что Лили чувствовала себя так, словно находилась в длинном, низком корабле белого цвета. Она не учла того, что брат решит ехать на машине. Надеялась уговорить его пройтись пешком. Однако на ее осторожное предложение Эдуард усмехнулся и закатил глаза. Это было многословнее всех возражений.

Теперь Лилия нервничала. Когда Натан увидит, на какой машине они приехали, то точно решит, что над ним надсмехаются. И яблочный пирог полетит в урну.

– Ты помнешь коробку, – бросил Эд и свернул на улицу Дикие Вишни.

Он уверенно вел автомобиль по путаным объяснениям Лили, и она поражалась его способности ориентироваться в городе.

Лилия разжала пальцы, которыми стискивала уложенный в коробку пирог, и глубоко вздохнула. Поправила бежевую шляпку. Та вдруг стала тесной.

– Нервничаешь?

– Нисколько, – солгала она.

– И лжешь, – хмыкнул Эдуард.

Он увидел табличку с номером 5а и остановил машину.

– Неправда, – упрямо прошептала Лили и уставилась на коттедж.

Половина дома была выкрашена в яркий синий цвет. Дверь горела белым пятном, а вторая часть коттеджа оставалась безликой серой стеной. На лужайке стояли ведра с краской, валялась испачканная кисть, а вдоль забора лежала деревянная лестница.

– Боже, какой маленький домик! – присвистнул Эдуард. – Как они здесь помещаются?

Лилия посмотрела на брата и поняла, что он не шутит. Парень действительно недоумевал.

– Думаю, по здешним меркам это большой дом, – с сомнением заявила она.

– У нас конюшня больше, – захохотал Эдуард.

Лили нахмурилась и вылезла из машины, хлопнув дверью. Изнутри донеслись гневные крики брата, но ей было все равно. Она застенчиво замерла перед тропинкой, ведущей к дому, и старалась не глядеть на то место, куда ее швырнули бандиты.

Эдуард вылез следом, и сердитое бормотание сорвалось с его губ:

– Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты хлопаешь две… – Он осекся.

Из‑за дома долетел звонкий девичий смех, и Лили увидела Кристину. Она шла, засунув руки в карманы джинсового комбинезона, который был явно ей велик. Волосы спутались и торчали в разные стороны. Видимо, девушка пыталась закрутить их в пучок, но тот безнадежно развалился. Несмотря на это, она выглядела очаровательно с полоской синей краски на подбородке.

– Лилия? – Кристина замерла. В глазах читалось удивление. Но замешательство быстро прошло, и она тут же улыбнулась: – Неожиданно и приятно.

Она подошла к Лили и заметила Эдуарда. Легкий румянец украсил щеки девушки, но больше она ничем не выдала своего смущения.

– Привет. Это мой брат, Эдуард, – представила его Лилия. Она хотела продолжить, но он перебил ее:

– Добрый день, – Эд прищурился и оценивающе оглядел Кристину, – рад знакомству. Можно узнать ваше имя?

Брат говорил так, словно сам рвался сюда. И Лили готова была поклясться, что он и думать забыл о собственных предостережениях.

Кристина улыбнулась и растерянно поправила волосы, но ничего не изменилось. Все тот же милый переполох на голове и яркая полоска на лице.

– Кристина. К нам редко приходят гости, поэтому мы рады всем.

Лилия запоздало вспомнила про пирог и протянула девушке:

– Я принесла вам гостинец. Маленькая благодарность. Надеюсь, Натану понравится… – Она пробежалась взглядом по двору, но парень так и не появился.

Кристина разгадала любознательный взгляд Лилии и хихикнула:

– Спасибо. – Она взяла коробку с пирогом и заглянула внутрь. – Аромат! Сама пекла?

Лили прикусила нижнюю губу, но за нее ответил Эдуард:

– Сама она только одевается.

– Тоже неплохо. Твое платье роскошное. – Кристина мельком глянула на Эда и направила восхищенный взгляд на наряд Лили. – Пойду поставлю чайник. На этот раз вы не уйдете от меня без чаепития, – решила она. – Эдуард, не поможете? – Она кокетливо дернула плечом и развернулась к дому. – И, кстати, Натан на заднем дворе. Лили, позовешь его? – крикнула она уже перед самым входом.

Эдуард послушно пошел следом за Кристиной, беззастенчиво наблюдая за ее соблазнительной походкой, и Лили осталась одна на пустынном участке. Она чувствовала, что ее только что обвели вокруг пальца. Кристина специально подстроила, чтобы именно Лилии пришлось идти за Натаном. Да, она хотела этого. Но одновременно боялась.

– Не будь глупой, – прошептала сама себе Лили и распрямила плечи.

Натан не съест ее. Самое страшное – он снова посмотрит на нее тяжелым взглядом, от которого сердце уходит в пятки.

Лилия разгладила складки на платье и с досадой подумала, что идея со скромным нарядом не получилась. Если по меркам Кристины оно роскошное, тогда в следующий раз Лили придется идти голой, а это вряд ли назовешь скромностью.

Она вздохнула и медленно пошла на задний двор, прислушиваясь к смеху, который заполнил дом. Но сердце вело себя слишком беспокойно. И с каждой секундой ускоряло темп.

Перед Лилией открылся небольшой задний дворик. Одна часть была отведена под клумбу, а на второй стояли простые деревянные качели. Сначала она не увидела Натана, но потом заметила его среди цветов. С трудом, но Лили вспомнила, как они называются. Люпины.

От обилия красок: фиолетовых, красных, желтых, синих – в глазах зарябило. Высокие тонкие стрелы тянулись вверх, в воздухе витал сладковатый аромат. Но чем больше Лилия смотрела на цветы, тем сильнее хотела убежать. Странное тянущее чувство появилось в горле, а затем расползлось по всему телу, как ядовитые щупальца. Она не сдержалась и закашлялась в попытке избавиться от навязчивого ощущения.

Натан вздрогнул и обернулся в сторону Лилии. Сначала его лицо ничего не выражало. Она даже подумала, что он забыл ее. Но затем непроницаемый взгляд ожесточился, губы вытянулись в тонкую линию, а следующие слова заставили Лили оцепенеть:

– Вы меня преследуете?

Натан снял перчатки, испачканные в земле, и кинул на лужайку.

– Я привезла яблочный пирог. Разве благодарность теперь называется преследованием?

Лили мысленно поблагодарила маму. Ее уроки не прошли даром. Сдержанность, вежливость, манеры. В ней растили эти качества с детства.

– Мне казалось, я дал понять, что не нуждаюсь в вашей благодарности.

– Вы – да. А вот ваша сестра весьма не против.

Когда Лили смотрела на красивое, холодное лицо Натана, то догадывалась, что за маской скрываются более глубокие эмоции. И ей хотелось высвободить их на волю.

– Моя сестра не разбирается в людях, – фыркнул Натан.

– А я считаю, что это вы поверхностно судите, – пылко возразила Лили.

Ей отчаянно хотелось доказать ему, что она – не богатая, избалованная девочка. Чтобы он посмотрел на нее как на равную. От подобных мыслей пробивало на истерический смех. Если бы отец узнал, то был бы в шоке.

Натан покачал головой и коснулся самого высокого цветка:

– В переводе с латыни люпин означает – «волчий». Волчьи цветы. Мне всегда нравилось это название. Гордое, величественное. Оно напоминает о том, что я никогда не стану таким. А вот вы наоборот. Рождены для роскошной жизни. И, возможно, вам кажется романтичным – влюбиться в человека ниже себя по сословию, но это совсем не так. Я не собираюсь быть игрушкой в ваших неумелых руках.

Кровь ударила в лицо, и Лили спрятала дрожащие руки за спину. Порывисто шагнула вперед:

– Вы много думаете, Натан. Влюблена в вас? С чего такие поспешные выводы? – Она слегка отступила, потому что удушающее чувство вернулось.

– А зачем самой богатой невесте Велидара возвращаться? – Он навис над ней, как неприступная крепость.

Лили запрокинула голову, чтобы смотреть прямо ему в глаза. Шею заломило. Стало душно, а ладони вспотели. Она пыталась держать себя в руках, но сбивчивое дыхание ее выдало.

– Хотите сказать, ваше сердце не трепещет рядом со мной?

Голос Натана стал ниже и глубже. Парень коснулся ее лица и провел шершавыми пальцами от виска до подбородка.

– Желание витает в воздухе и видно невооруженным глазом, леди. К тому же я читал газеты и видел ваши любовные похождения. У меня нет желания пополнять их ряды.

Лили вздрогнула, словно ей залепили пощечину. Непрошеные слезы обожгли веки, но она не расплакалась. Нет. У нее достаточно гордости, чтобы уйти с сухими глазами и никогда не возвращаться.

– Я ошиблась в вас! – Она стукнула его кулачком по груди. – Вы – один из тех недалеких людей, которые верят слухам и сплетням. Что ж, простите, что потревожила ваш покой. Больше такого не повторится. Оставляю вас наедине с вашими величественными цветами и грезами о лучшей жизни, – едко бросила Лили и побежала к дому.

Она никогда не позволяла себе выходить из себя, но этот несносный парень наступил на больное место. И она не захотела терпеть.

Чем дальше Лили уходила от разноцветных люпинов, тем быстрее наступало облегчение. Страшное место. Страшный человек. Глупая девчонка.

Кристина проклинала себя на чем свет стоит. В ее доме – богатый, красивый мужчина, а она выглядит как замарашка с улицы. Почему мир так несправедлив? Почему они не приехали вчера, когда она красовалась в лучшем платье?

Кристина схватила нож и нарезала пирог большими кусками. Громыхнула чайником по плите.

– У вас уютно.

Теплый голос Эдуарда волновал тонкие струнки в сердце Кристины. Она перевела дух и повернулась с улыбкой. Молодой человек вальяжно устроился на диване и явно не вписывался в деревенскую обстановку гостиной. Ему пристало посещать приемы в загородных особняках элиты Русамии, а не сидеть на кухне в старом доме Волковых. Семьи обычных работяг.

– Спасибо. – Кристина поставила на столик тарелку с пирогом. – Подождите минуточку, я сейчас приду.

Эдуард кивнул, и под его глубоким взглядом Кристина чувствовала, как краснеет. Она быстро спряталась в ванной комнате и вскрикнула от неожиданности, повернувшись к зеркалу. Краска на лице! Гнездо вместо волос?!

Кристина чуть не заплакала и принялась с ожесточением оттирать полосу на подбородке. Ей это удалось, но кожа раскраснелась, и лицо покрылось пунцовыми пятнами. Волосы она распустила и расчесала пальцами. Но они продолжали виться и лежать по своему усмотрению.

Смирившись, Кристина вернулась в гостиную. Чайник уже свистел.

– Вы часто топите камин? – поинтересовался Эдуард.

– О да. Зимой особенно. Но в основном ради тепла. Это раньше мы собирались перед камином и играли в настольные игры, – с придыханием вспомнила она.

Кристина заварила чай и разлила по кружкам. А затем ловко отнесла на подносе в гостиную. Пригодился опыт официантки.

– А что изменилось? – Эдуард взял кружку и вдохнул малиновый аромат чая.

– Жизнь, – не задумываясь, ответила Кристина.

– Это многое объясняет, – с улыбкой произнес парень. – Вы живете с братом?

– Да. Наши родители погибли, когда ему только исполнилось восемнадцать. А мне шестнадцать. Авария, – Кристина села напротив, но не решалась взять кусочек пирога. Крошки могли рассыпаться или остаться на губах. Вместо этого она взяла чашку и спрятала на коленях, сдерживая дрожь в пальцах.

– Соболезную. Тяжелая утрата.

Кристина кивнула. С языка почти срывались многочисленные вопросы, но не хватало смелости задать их. Она не узнавала себя. Скованная, неуклюжая, неприглядная.

– У вас красивые глаза. – Эдуард улыбнулся. – Но мне нравилась ваша полоска на подбородке. Зачем вы ее смыли?

Кристина поджала губы в жалкой попытке сохранить серьезное лицо, но не выдержала и рассмеялась.

– В следующий раз обязательно нарисую снова, – весело заявила она и тут же стушевалась. – Ну, если мы еще увидимся.

Примечания