Ревизор: возвращение в СССР 11

Глава 1

Московская типография

«О.Генри. Короли и капуста». «И.Ефремов. Туманность Андромеды»…

Вот это я попал! Надо бежать отсюда, пока не увидели. Если заметят, что я здесь копаюсь, по голове может прилететь запросто. Левые тиражи – это не шутка. Если я прав, то тут такие деньги крутятся…

Поспешил к выходу и наткнулся на Кирилла Борщевского.

– Что там? Нашёл что? – с подозрением глядя на меня, спросил он.

– Да поразился, какие они тут вещи филигранные делают, – отмазался я, – причем на оборудовании времён царя Гороха.

– Ну хорошо. Иди тогда к нашим, погрейся. – сказал мне Борщевский. – А я тут тоже все осмотрю и к вам присоединюсь.

Кивнул, соглашаясь. И пошел наверх. Хотелось Борщевского тоже за собой утащить, но это выглядело бы подозрительно. Ладно, пусть тоже посмотрит вокруг, авось не заметит ничего как обычно.

Поднимался по лестнице и думал, как хорошо, что меня никто, кроме Кирюхи, с этими клише не видел. Это ж такие книги дефицитные! Но проверка дополнительная нужна, чтоб наверняка знать. А то мало ли, официально все… Надо напроситься к директору в кабинет, посмотреть, есть ли среди готовой продукции художественная литература. Если нет, то это точно подпольное производство невероятно ходового и ценного товара.

Вышел в коридор, огляделся по сторонам, Василия Филипповича не заметил. Может, он уже наверх поднялся? И где, интересно, девчонки с Лёхой?

Выйдя на первый этаж, спросил у вахтёрши, стоявшей у открытой двери в кабинет начальства, там ли директор? Она недобро зыркнула на меня и ответила, что у нее всего два глаза, и она не может следить сразу и за комсомольцами, и за директором. Вот же какая сварливая старушенция. Смотрит на нас все время, как Ленин на буржуазию. Менять гнев на милость даже и не собирается.

– А за комсомольцами зачем следить? – сделал вид, что не понял, и направился к кабинету директора, сделав себе мысленно отметочку. Оговорочка-то характерная. Скорее всего, начальство ей велело за нами следить, а она и проговорилась.

В кабинете начальника типографии Лёха и девчонки преспокойно пили горячий чай с баранками. Вид у всех был расслабленный и довольный жизнью. Самого директора тут не было, но ребят это совсем не смущало.

– Нормально вы устроились! – воскликнул я. – Первый этаж осмотрели?

– Зачем? – недоумённо уставилась на меня Маша. – Мы же в прошлый раз там были, все увидели.

– Вот именно. И что мы там увидели? – намёками решил говорить я, помня про стоявшую у дверей кабинета вахтёршу. – Устранили это или нет? Что нам в отчёт писать?

– Ну, сейчас посмотрим, – неохотно встал из-за директорского стола Лёха и направился по коридору.

– Ты куда это собрался? – повернулась к нему вахтёрша.

– По делам, бабушка, – вяло ответил тот, не поворачиваясь, и пошёл дальше. Вахтёрша, что-то недовольно причитая, засеменила за ним. Маша пошла за вахтершей. Мы остались со Светкой в кабинете директора одни.

Василий Филиппович уже хотел возвращаться к себе в кабинет. Но потом решил на всякий случай заглянуть снова в подвальный этаж. Надо проверить, ушли ли комсомольцы, да и мужикам дать отмашку, чтоб обогреватели включили, а то околеют совсем такими темпами.

И принесла же нелегкая этот Прожектор. Не было печали. Шастают комсомольцы везде, как тараканы, не уследить. И всюду нос свой суют. Хоть бы скорее ушли уже…

От этих невеселых размышлений директора типографии отвлек вид паренька, начальника всех этих комсомольцев, активно копающегося в груде клише. Тот увлеченно рассматривал каждую деталь, пытаясь разобрать надписи и не замечал ничего вокруг.

Сердце Василия Филипповича екнуло, по спине пробежал холодок. Он очень хорошо понял, что так заинтересовало ушлого комсомольца в груде клише. Стараясь не производить шума, директор развернулся и тихо поднялся по лестнице.

Где же этот шкаф с образцами продукции? Ага, нашёл. Совершенно открыто, не скрываясь, я перебирал полку за полкой в кабинете Василия Филипповича. А что ещё делать скучающему студенту в ожидании, пока начальство появится?

Вскоре к нам заглянул Борщевский. Вернулся не так уж и быстро.

– О, вот вы где. А где остальные? – потирая озябшие руки, спросил он.

– Пошли проверять, убрали нагреватели и провода из цехов или нет.

– О, правильно! – одобрил Кирюха и бодренько схватил баранку со стола.

Что-то он какой-то возбуждённый и подозрительно довольный.

Вскоре в кабинет вошёл директор и наткнулся на меня, с атласом по географии для пятого класса в руках, перед шкафом с образцами, раскрытым нараспашку.

– Детство вспомнил, – улыбаясь, показал я атлас директору и положил его на место.

Тот кивнул равнодушно, словно и не услышал меня, и поинтересовался у Борщевского, где остальные? Кирилл пожал плечами и отхлебнул чай из чужого стакана, а то рот набил баранками с голодухи.

Тут мы услышали ворчание вахтёрши в коридоре. Вернулись Лёха с Машей.

– Ну, ничего там не устранили, – буднично сказал Лёха. – Всё, как было в первый день.

– Понятно, – строго заявил Кирилл. – Очень жаль. Мы надеялись, что вы уберёте это безобразие из-под ног ваших рабочих, – обратился он к директору. – Нам придётся отразить все нарушения в своём отчёте.

– Отражайте, – вдруг махнул рукой директор. – Закроют нас, останутся дети без учебников, да и всё!

– Ну, это не мы с ребятами будем решать, закроют вас или нет, – важно ответил ему Борщевский. – Не нашего это ума дело. Но то, что наше, мы делаем на совесть. Обнаружили, зафиксировали, доложили.

– Ну, вот и докладывайте! – с вызовом заявил Василий Филиппович.

Ни попыток договориться. Ни страха или растерянности я у директора не заметил. Только раздражение. Что это он так себя ведёт самоуверенно? И Кирилл как-то странно на него наскочил. Не похоже на него такое поведение. Обычно вежлив и не зарывается. Надеюсь, он клише лишние не заметил…

Время подходило к концу рабочего дня. Видя, что оба закусились и, того гляди, начнётся перепалка, осторожно предложил на сегодня закончить. Девчонки меня активно поддержали, и вскоре мы уже стояли на остановке и ждали автобус.

– Кирюх, ты чего так с директором нахально разговаривал? – спросил я.

– А чего он не убрал калориферы? – возмутился Борщевский. – Как будто ему наплевать, что мы в акте напишем!

– Ну, убрал бы он их. Ты что, не указал бы на это в акте? – возразил ему я. – К тому же, только бы мы ушли, он тут же выставил бы их обратно. Ты представляешь, какой там дубак будет, если их убрать? Так-то по-человечески понятно, что не хотят работники мерзнуть. Другое дело, что сгорят же однажды в пожаре…

– Может, указал… А, может, и не указал бы. – ответил Борщевский. – А так, он мне выбора не оставил.

Возвращался домой с двояким впечатлением от этого рейда. Вроде, и явный левак обнаружил, причём, очень солидный. Поскольку в шкафу с образцами в кабинете директора ничего, похожего на художественную литературу, не было, можно смело делать вывод, что типография активно левые тиражи печатает. Будет о чём доложить Сатчану и, в перспективе, потребовать себе «долю малую, можно книгами». А с другой стороны, мы обычно разыгрывали роль «зеленых студентов с ясными и такими наивными глазами» и никогда ещё не вступали в открытую конфронтацию с руководством проверяемых предприятий. И это вызывало у меня смутное беспокойство.

Кабинет директора типографии.

Василий Филиппович сидел за своим столом и, глубоко задумавшись, грыз баранку за баранкой, сильно нервничая при этом. Вот же, принесла нелёгкая этих комсомольцев.

Этот мелкий, что у них старший, копался в клише с таким видом, как будто на клад нарвался. Если внимательный и не дурак, то увидел он там очень много лишнего. Хорошо, если он не понял, что увидел и укажет в акте только про обогреватели. А если нет? Нельзя рассчитывать на лучшее, нельзя… Надо подстраховаться! Если не предупредит, и все далеко зайдет, его не простят… Это он здесь директор и начальник, а те, кто сумасшедшие деньги через его типографию делают, плевать на табличку на его двери хотели. Не хочется проверять, «утонет ли он в ванне», или «прыгнет с крыши»… Жизнь хороша!

Директор пододвинул к себе телефонный аппарат и набрал по памяти хорошо знакомый номер.

– Алло, Анвар? Типография на проводе, – сказал Василий Филиппович в трубку устало. – У нас ЧП. Бумагу на нас нехорошую накатают после проверки. Нашел один из проверяющих левак… Откуда проверка? Комсомол резвится, но бумага, сам понимаешь, даже от них будет серьезно рассматриваться… Кто конкретно? Да мелкий пацан один, Кирилл Борщевский, в МГУ на экономическом факультете учится, руководитель группы Комсомольского прожектора… Нет, курс не знаю какой… Разберешься? Спасибо, дорогой!

Сразу после типографии, попрощавшись с товарищами, поехал к Сатчану. Даже без звонка, поскольку уже понял, что его редко не бывает на месте. Так зачем зря время тратить?

Хорошо приезжать перед самым окончанием трудового дня – никаких посетителей. И меня сразу же к Сатчану и пропустили.

– Что-то интересное по типографии нарыл? – сразу же сообразил второй секретарь, увидев меня без предварительной договоренности.

– Все верно, – кивнул я, – это не типография, а золотое дно. Официально они контурные карты да учебники клепают, а неофициально – всякие книги дефицитные. Жюль Верн, Ефремов… Даже сложно представить, какие там деньжищи каждый день зарабатываются. Если даже по двенадцать рублей, в четыре раза дороже, чем госцена, сбывать эти книги, с каждой будет навар рублей по восемь, с учетом сырья и платы за риск тем, кто сбывать будет. Если в день делать по тысяче неучтенных экземпляров и не останавливаться на выходные, то это по двести сорок тысяч рублей в месяц. А Москва – рынок огромный, его даже так не затоварить.

В возбуждении перешел на привычный сленг – вряд ли Сатчан понял, почему Москва рынок, и как его можно затоварить. Но его это и не волновало – давно общаемся, он привык к неожиданным словечкам от меня. Считает, наверное, что я много специальной литературы читаю, да иностранный язык учу, вот у меня незнакомые для него слова и вылезают. Да все его мысли сейчас другое занимало, вовсе не мои термины.

– Двести сорок тысяч в месяц? На книгах? – смешно выпучил он глаза.

Я вспомнил, что книги ему, наверняка, покупать самому из-под полы не приходится. Зачем, ему и так бесплатно приносят все хорошие люди, что хотят с перспективным комсомольским кадром задружиться. Так что пришлось пояснить:

– В магазине многие дефицитные книги не купить, а с рук их продают дорого, вплоть до пятнадцати-двадцати рублей за особо редкие экземпляры, что сильно востребованы.

– Надо же! – удивился Сатчан.

Точно – не в курсе! Вот так партийные товарищи и высокопоставленные комсомольцы и проспали проблему дефицита множества товаров для народа. А чего им переживать – у них же на базах все есть, вплоть до иностранной продукции. Приходи, да покупай по официальной цене. Они и представить не могут, как могут быть задраны цены на дефицитные товары для простого народа… Разве что про шубы Сатчан знает, да про легковые машины с квартирами – а по мелочи, как с теми же самыми книгами, он и не в курсе. А если его про гречку спросить, знает, что она в дефиците, интересно?

Но сегодня мы дефицит гречки обсуждать не стали. Сатчан выскочил из-за стола и возбужденно заходил по кабинету.

– Сотни тысяч рублей в месяц, значит… Вот тебе и типография! – сказал он с таким возмущением, что и не понять, если его не знать хорошо – он возмущен за государство, теряющее деньги от неучтенной продукции, или тем фактом, что его группировка не крышует этот бизнес? Но я-то его знаю, так что у меня сомнений не было, явно не о социалистической собственности этот товарищ печется.

– Ну что же, будем разбираться! – сказал он решительно.

– Самедову в отчете докладывать про левак? – спросил я.

– Ни в коем случае! – замахал руками Сатчан так энергично, что по кабинету пошли потоки воздуха.

– Ну тогда еще один вопрос – раз будете под свой контроль брать эту типографию, то я тоже хочу окунуть свой клювик, – сказал я, – готов брать ежемесячно книгами. Скажем, по полсотни штук, и я предпочитаю не всякие разрозненные экземпляры, а собрания сочинений.

По лицу понял, что принципиальных возражений у него нет, но количество книг его несколько смутило. Сатчан спросил:

– Надеюсь, не будешь сам продавать из-под полы? Смотри, если милиция заметет, не факт, что успеем отбить!

– Нет, не собираюсь, – честно ответил я, – по крайней мере, пока не соберу сотен шесть экземпляров. Это необходимый минимум для культурного человека, чтобы на меня гости не смотрели, как на дикаря из джунглей, который только вчера с пальмы слез.

Сатчан хмыкнул, и я понял по его виду, что пора прощаться. Однозначно, он уже спешит поделиться полученной от меня информацией со своим шефом. Не удивлюсь, если они тут же начнут разрабатывать планы по подчинению этой типографии. И вряд ли будут долго медлить с их реализацией…

Вернувшись вечером домой, застал жену что-то беззаботно напевающей на кухне.

– Привет! – радостно подлетела она ко мне. – А я блинчиков напекла. Мой руки и садись ужинать.

– У кого-то сегодня отличное настроение? – я задержал жену в объятьях, ласково целуя.

– Да. Сегодня день просто чудесный, – почти пропела Галия.

– Рассказывай, – быстро сполоснув руки, я сел за стол. Блинчики, сметана, варенье – о да!

– Мне зачет автоматом поставили, – Галия вся сияла, – представляешь, Аркадий Борисович сказал, что за активную работу в течение семестра и высокие текущие оценки поощрит нескольких студентов, поставив зачет автоматом. Поставили мне и еще двум парням из группы.

– Умница! Поздравляю! – похвалил я жену. – Это замечательная новость.

– Да. А еще я сегодня после занятий сходила и позвонила родителям, – начала рассказывать Галия. – Папа с мамой помирились, оказывается. Но пускать в Москву он ее больше не будет, как я его и просила. А еще папа рассказал, что ходил к той маминой гадалке и забрал у нее деньги, которые она от мамы брала. Целых 200 рублей. И он велел маме нам их выслать. Сказал, что это компенсация…

– Ну и дела!

Во дает Загит. Это же как он ту ведунью припугнул, что она даже деньги отдала, лишь бы оставили в покое?.. Молодец, мужик.

– Я пока не знаю, что нам с этими деньгами делать, – продолжала щебетать жена. – Какие-то странные мысли про них. Положила в шкаф на полку, пусть полежат. Может придумаем что-нибудь стоящее.

Я кивнул. Конечно, придумаем. Кто бы мог подумать, что и от гадалки польза будет после всего того вреда, что она нанесла, натравив на меня тещу… Вот так и надо бороться с суевериями!

В пятницу после пар собрались с Прожектором для доклада Самедову. Кирилл попросил меня подготовить основу, потом на перемене забежал к нам в группу и забрал у меня отчет со словами, что сам доработает.

В принципе, я осветил в докладе все нарушения, что мы заметили – и по условиям труда, и по пожарной безопасности. Но вот эта его суета меня насторожила – лишней работы Борщевский не любил, и, раз забрал доклад у меня, то явно что-то еще хочет тихонько добавить. Как бы он дров не наломал… Моя паранойя сделала стойку и начала мне активно нашептывать в уши всякое плохое о грядущем.

Только Самедов дал отмашку и предложил озвучить наши выводы по типографии, как Кирилл ракетой подскочил с места.

– Товарищи! Наряду с нарушениями условий труда и пожарной безопасности, я смог обнаружить улики, которые явно свидетельствуют о том, что типография нелегально выпускает дефицитные книги! Я обнаружил множество клише от художественной литературы, и это при том, что официально типография не занимается ее выпуском.

Копать мою картошку!!! – я мысленно сделал фейс-палм. Как чувствовал же… Сатчан расстроится. Сильно расстроится!..

Глава 2

Москва

Самедов смотрел на Борщевского удивленно, но очень благожелательно. Это был звездный час Кирилла. Поганец, поди-ка, не зря за мной ходит и ко всему, что я делаю, присматривается! Чему-то уже от меня и научился! Когда только начинали с Прожектором по расследованиям ездить, так Борщевский очевидных косяков не замечал. А сейчас нашел, причем важное, да еще сам и без подсказки. Впору мне гордиться ученичком, но как же не вовремя этот его качественный скачок приключился.

Нехорошо получилось с Сатчаном – я ему обещал, что Самедов ничего не узнает про левые тиражи. С другой стороны – от меня и не узнал, а большего обещать я Сатчану и не мог.

Самедов внимательно выслушал все приведенные в нашем отчете факты, задал целую кучу уточняющих вопросов и по охране труда, и по левым тиражам, делая себе какие-то пометки в блокноте. Потом поблагодарил нас за прекрасно проделанную работу и пообещал, что зачеты мы за эти дни, как и договорились, получим автоматом, после чего поспешно выпроводил. Ох, знаю я, чем он будет сейчас заниматься! Такую дойную коровку он непременно захочет подмять под свою группировку. Вон как глаза сверкают…

Только вышли из кабинета, как Маша возмущенно подскочила к Кириллу:

– Я не поняла! Как работать, так вместе, а как что-то интересное нашел – так надо утаить информацию от группы и всю славу себе присвоить!

Ого! Характер-то прорезался! А такая раньше была тихая и скромная, что и не поверишь, что вот так может! Общение с Витькой на нее очень благотворно действует. Явно он ее учит интересы свои отстаивать.

Кирилл не поверил ушам и опешил. Тоже не ожидал от Маши выговора. Начал что-то неуверенно мекать в свое оправдание:

– Так я это… хотел сюрприз сделать…

Ему, конечно же, не поверили. Врать – это не его. Никто не покупает. Разошлись молча – Маша демонстративно отвернулась и пошла по коридору прочь, Светка и Леха тоже «сюприз» от Кирилла не оценили, хмыкнув что-то. Ну а меня все эти детские разборки и не волновали – я поспешил к телефону на улицу.

– Проблема! – я описывал ситуацию Сатчану максимально спокойно и подробно. – Я в отчете отразил только факты по охране труда, как мы и договорились. Но, как оказалось, руководитель нашего Прожектора у меня уже успел многому научиться за время совместной работы – залез в клише и тоже нашел левак в типографии. При этом от всей нашей группы информацию утаил, так что я заранее не мог знать, что он может ее в отчет включить. Молчал, как партизан, но на заседании Самедову все про подпольный выпуск литературы доложил. Тот был очень доволен. Видно, что заинтересовался. Так что имей в виду, будут конкуренты.

Сатчан выругался. Потом помолчал, а затем, вздохнув, сказал:

– Блин, я сразу подумал, что как-то слишком легко и просто удача в руки пришла! Но ладно – просто так ничего не бывает. За всё в этой жизни бороться надо.

– Это верно, – согласился я.

– Но ничего. Спасибо, что предупредил. Думаю, мы этих конкурентов отвадим.

А затем не выдержал и не удержался от нравоучений в мой адрес:

– А ты постарайся как-то не слишком многому, что сам знаешь, своих товарищей учить. Чтобы поменьше таких неожиданностей возникало. Тебе самому это не выгодно в будущем.

Мы уже практически распрощались, когда он вспомнил о самом для меня главном.

– Ой, чуть не забыл. Запиши телефончик, – Сатчан продиктовал мне контакты бригадира с телефонного узла и велел с ним связаться и договориться, когда я буду того ждать дома. – Обещали, пока ваш дом не подключен, кинуть воздушку с одного из соседних зданий. Но ты должен понимать, что не у каждого профессора в квартире есть телефон, – строго напутствовал он меня. – Цени то, что я смог для тебя сделать.

– Я ценю! – не скрывая радости, ответил я. – И всё понимаю! Спасибо!

Сразу набрал этому бригадиру. Договорились, что буду ждать его в следующую среду после обеда. Сегодня уже поздно, рабочий день заканчивается. В выходные бригадир отдыхает, как вся страна. А в понедельник и вторник он, по его словам, занят.

– Что буду должен? – сразу спросил я, чтобы тот понял, что я не халявщик, хоть и блатной.

– У вас телефонный аппарат есть? – сразу сменил тон бригадир.

– Да, – ответил я. Не зря я тогда в Горном у завхоза затарился. Как чувствовал.

– Ну, тогда чирик, – охотно ответили мне на том конце. Ну, так бы сразу и сказал. А то не могу, занят…

– Договорились, – доброжелательно ответил я. – Так я жду вас в среду после трёх. Раньше не получится?

– Может во вторник?.. – вдруг предложил бригадир. – Если вырвусь пораньше.

– Увы, я не смогу быть дома пораньше во вторник, – расстроенно ответил я. У меня же лекция в «Дарах природы». – Давайте на среду уже, как и собирались изначально.

Дома меня ждал горячий ужин и довольная жена.

– Пётр потащил Инну на новую квартиру, – доложила Галия. – Им сослуживцы помогают сегодня обои поклеить. И сегодня же Пётр пригласил их сразу это дело отметить. Пива набрал две трёхлитровых банки, водки купил, колбасы какой-то. Картошки у нас отсыпали, там сварят.

– Ну а что? Правильно, – одобрил я. – Пусть уже Инна вливается в сообщество офицерского общежития.

– Я бы, конечно, ещё что-нибудь к столу приготовила… – виновато проговорила жена. – Но не успела. Пришла поздновато.

– Милая, не переживай, они взрослые люди, – возразил я, чувствуя, что Галия испытывает чувство вины, что не прикрыла Инну. – Без нас разберутся.

Галия смотрела на меня не очень уверенно.

– Боюсь, что Инна может не справиться, – ответила жена с тревогой.

– Слушай, с чем не справится? Картошку не сварит? – отмахнулся я. – Ей там особо готовить не надо, только тарелки с вилками выставить. Да и жены других офицеров помогут. Они, как правило, очень дружные, проходят через такие огонь и воду, прыгая вслед за мужем из гарнизона в гарнизон, что понимают цену товарищеского плеча.

Возвращаясь сегодня вечером, обнаружил в почтовом ящике письмо от Мишки и после ужина с нетерпением вскрыл его. Мишка в письме тщательно перечислял все новости о наших общих друзьях и знакомых.

Славку призвали, – писал Мишка. – Проводы были скромными по меркам нашего городка: никто ни с кем не подрался, не споили целую улицу. Служить он попал в нашу часть, недалеко от Святославля. Возит на служебном УАЗике командира части. Говорят, он часто бывает дома у Эммы. Но самому Мишке встретиться с ним в новом статусе солдата пока не удалось.

Порадовался за Славку. Как же всё удачно сложилось. Как раз, как я и планировал. Друг не просто служит рядом с родным городом, а ещё и часто дома появляется.

Продолжил читать. Мишка пишет, что слышал о том, что наша Юлька родила сына. Он ходил к ней поздравить, когда приезжал последний раз, но Юлькин дед сказал, что она сейчас живёт у родственников мужа, где-то на Ленина в сторону вокзала. Мишке некогда было её искать, надо было возвращаться в Брянск на учёбу. Он отправил Юльке из Брянска открытку с поздравлением на адрес матери.

Значит, Юлька стала мамой. Умилился так, как будто это моя собственная дочь родила. Так захотелось всех там увидеть. А что за родственники мужа на Ленина, я, кажется, догадываюсь. Не иначе Арист их с Игнатом у себя приютил. Ну а что? Правильно. Вероника замуж вышла и к Ивану переехала. Дед один остался. А Игнат, как с завода уволился, так его, наверняка, малосемейки лишили. Куда ему ещё, как не к одинокому деду, жену с ребёнком вести? И старому всё не так одиноко. Эх, на Новый год поедем в Святославль, надо будет обязательно их всех навестить. Надеюсь, Юлька с Игнатом ещё там будут, не уедут обратно к себе в Набережные челны. Подарки нужны срочно, блин! Времени не так много осталось.

Я уже предвкушал эту встречу. Как вдруг дочитал до места, где Светка Герасимович передаёт мне привет. Они, оказывается, дружат с Мишкой. Он ей помогает всяко-разно по дому, который ей отец с братом снимают. Когда она уезжает к отцу на выходные, в доме остаётся Мишка и топит там печь. Он очень радуется таким моментам, отдыхает от своей общаги.

У меня появилась шальная мысль воспользоваться на новогодние праздники гостеприимством Светки и задержаться на день в Брянске. Встретиться всем, повидаться, пообщаться. Сел сразу писать письмо Мишке с таким предложением. Просил, если он не против, поговорить об этом со Светой предварительно. Я бы и сам ей написал, но боюсь поставить её в неудобное положение: вдруг она не захочет, а отказать будет неудобно. Хотя, – писал я, – уверен, что вам обоим эта идея понравится. И может вы заодно продумаете сразу программу досуга? Я же буду с молодой женой, её развлекать надо. И нарисовал смешную рожицу в конце строки. Пусть привыкают к смайликам.

Написал ещё одно письмо Юльке с поздравлениями. Выслал на адрес матери, так как не знал точно номер дома Ариста. Надо будет, кстати, узнать, а то ни написать, ни поздравить старого.