Бастард четвёртого мира. Том 3. Затерянная межа
Теперь я парил над поверхностью исполинского водоворота и явно ощущал, как бешено вращающаяся спираль, состоящая из потоков серой бурлящей грязи, стягивает в свое чрево весь окружающий сумрак. Однако этого было мало. Вспучиваясь огромными пузырями, штормовая воронка выбрасывала высоко вверх струи бурой жижи, будто стараясь добраться и до меня. А на расстоянии вытянутой руки, плавя воздух горячим смрадным дыханием, раскрывалась глубокая пасть гигантского морского монстра. Чудовище издало оглушительный резонирующий свист, и из его алого шевелящегося зева донеслись тысячи истошных воплей. Невнятные слова, пропитанные гневом и отчаянием, постепенно складывались в рифмы. Неразличимый гам становился все громче и отчетливее. Стоны заплетались в мелодию и наполнялись угадываемым смыслом, будто я сам и есть лишь отзвук сонма тех погибших голосов.
Пытаясь высвободиться и немедленно покинуть владения странного зловещего морока, я рванулся, что было мочи. Мускулы схватились короткой судорогой, и я пробудился.
В центре стоянки по-прежнему горел костер. Ярко сияющие алыми всполохами ветки размеренно потрескивали в такт танцующим языкам пламени. По другую сторону кострища, заинтересованно поправляя угли куском обгоревшего поленца, сидел капитан Тычок. Канри тихо бубнил себе под нос какую-то лихую веселую песенку, изредка переходя на свист, в качестве аккомпанемента, в местах, по всей видимости, предназначенных для припева. Я оперся на локоть и ощутил ломоту в отлежанных боках.
– А где… где Давинти? – сбиваясь на сип, сонно процедил я.
– Дрыхнет, – сухо буркнул Тычок. – Я его сменил. Бедняга так яро охранял лагерь, что аж задремал от усердия. Вот я его и сменил. Мне все одно не спится, – Дики посмотрел на меня усталым взглядом и продолжил ковыряться в золе.
– Я составлю тебе компанию? – придвигаясь ближе к капитану, проговорил я.
– Зачем спрашиваешь, раз уже сел? – не отводя глаз от пламени, отмахнулся Тычок и добавил: – Составь, если желание имеется. Я не против.
– Мы на тебя ужин сберегли, – я суетливо направился к торбе, лежащей в паре шагов от похрапывающего поэта. – Немного, но, что есть. Да где же оно?
– Тут, – одернул меня капитан, тыча пальцем в мягкое шерстяное пузо. – Нашел уже. Первым делом учуял. Спасибо за заботу.
– Да не за что, – смутился я и вернулся на место. – Ты как? – осторожно поинтересовался я, стараясь не смотреть на товарища.
– Ты… это… – скомкано начал Дики, – ты извини меня. Я не хотел, – он замялся и отбросил горелое поленце в костер. – Я не должен был выливать на тебя столько злобы. Ты не виноват, – капитан сделал долгую паузу и тяжело вздохнул. – Никто не виноват в том, что произошло с ними… И с нами тоже… Мне больше хочется верить именно в такой выверт, чем в пресловутый злой рок. Иначе можно накликать на себя еще большие беды.
– Ничего, дружище, – отозвался я и постарался улыбнуться, хотя радости в случившимся действительно не было, – я понимаю, – мне хотелось продолжить, поддержать товарища, сказать нечто воодушевляющее, но…
– Ну, вот и славно, – Тычок резко перебил меня, как бы давая понять, что на этом разговор окончен. – А теперь иди спать. Я посторожу. Через пару часов толкну Тамиора, – проговорил он, и на его лице мелькнуло подобие ухмылки. – Может, позже все-таки удастся прикорнуть до рассвета. Как бы то ни было, море утром всегда приветливее.
Меня заинтересовало изречение капитана. Слова показались до боли родными и знакомыми, хотя я впервые слышал эту занятную поговорку. А потому еле сдержал при себе быстро пришедшую на ум похожую пословицу. Я уже было открыл рот, дабы сказать, что в моем мире в таких случаях принято говорить «утро вечера мудренее», но осекся и замолк.
Хотя, рассудить по правде, полагаю, вряд ли бы что-то изменилось, узнай Дики мою настоящую историю. Скорее всего, капитан просто счел бы меня слегка безумным или вовсе не обратил внимания на бредовый треп. И все же со временем я привык избегать подобных простодушных откровений. К тому же я все чаще ловил себя на мысли, что вспоминаю прежнюю жизнь, как бессмысленный однообразный сон, которого, возможно, не было и вовсе.
– Уверен? – вместо надуманных рассуждений уточнил я.
– Уверен, – утвердил капитан. – Иначе бы не говорил.
– Ну как знаешь, – я похлопал Тычка по плечу и стал устраиваться поудобнее. – Кстати, не слишком ли часто старый морской барсук, что не видит нужды в оправдании своих поступков, стал извиняться? – с легким смешком произнес я. – На моей памяти этот раз уже второй.
– Следи-ка ты за своей кружкой, сынок, – огрызнулся Дики. – Вот заноза. Все-то ты припомнил. Не слишком. Спи давай, умник рогоголовый, – канри басовито хихикнул, выудил очередную головешку и вновь принялся поправлять пылающие поленья.
Глава 2
– Хидне в гнилую пасть! – раздосадовано топтался на месте Тамиор.
Раскрасневшееся от невыносимой жары, сухости и начинающей подступать жажды лицо белобородого воина одновременно выражало суровое недовольство матерого мужчины и удивленное, почти невинное раздражение обиженного ребятенка.
– Дави, – рявкнул здоровяк, – доставай-ка снова эти проклятые записи. Проверим еще раз, может, мы чего-то упустили.
– Как будет угодно, – с ленивым безразличием отозвался эльф, уселся на горячий песок и погрузил руку в горловину покоящейся рядом торбы. – Вот, держи, – устало бросил Давинти, протягивая кипу старых пергаментов рыцарю. – Только что там смотреть? Не стремлюсь прослыть исключительным занудой, но мы уже с добрый десяток раз вдоль и поперек изучили каждую строчку, каждую черточку каждого изображения на каждом листе. Не замечаю, чтобы что-нибудь изменилось, – тил возмущенно всплеснул руками. – Я с трудом сдерживаюсь от красноречиво гневных эпитетов в адрес этого хлама, поистине недостойного называться историческим артефактом. Да о чем бишь я? Эти клочки бумаги даже картой назвать сложно! Ума не приложу, что могло так заинтересовать мой живой, полный идей, вдохновения и свободы от предрассудков разум в столь сером бесполезном мусоре, – фыркнул эльф.
Груз бесплодных поисков каленым клеймом отпечатался на уверенности всего нашего отряда. Особенно это было заметно по разительным переменам в ставшем давно привычным поведении, казалось, никогда неунывающего поэта. Всегда жизнерадостного и полного оптимизмом энергичного болтуна словно подменили. Взгляд Давинти стал на редкость тяжелым, в нем то и дело улавливались тусклые искорки безысходности. Обыденный водопад восторженных рассуждений постепенно превратился в редкий ручей, становящийся все тоньше, по мере того как жаркий день плавно приближался к своей середине, а желание пить продолжало медленно душить всякого из нас, с каждым новым часом лишь усиливая хватку.
Я старался не подавать виду, но, Боги – свидетели, ощущал себя не лучше соратников. Природа здешних краев явно испытывала незваных гостей на прочность. Только капитан Дики выглядел не в пример бодрым, собранным и, чудилось, вовсе не терял присутствия духа. Чего нельзя было сказать про остальных. Оно и не удивительно. Ведь наше положение не было настолько плачевным, даже когда морской гигант Гунлутай пытался сожрать нас вместе с остатками «Пустого Грома».
Без провианта можно было бы обойтись некоторое время. Тем более, Дави однажды имел неосторожность хвастаться, мол он, как никто иной, поднаторел в искусстве рыбной ловли за годы мытарства по просторам Зарии. И даже если учесть, что тил приукрасил рассказ о своих нескончаемых талантах, в чем каждый из нас был уверен почти наверняка, недостаток в пище несильно омрачал наши амбиции в части выживания. Но вот отсутствие пресной воды носило куда более опасный характер. Фляга, что эльф прихватил с гибнущего корабля, была наполовину пуста. Для четверых путников это означало всего лишь несколько глотков поровну. Столь малоприятный факт, в свою очередь, не позволял нам рассиживаться на одном месте. Нужно было придумать способ выбраться с проклятого побережья и как можно скорее. А потому с восходом солнца мы собрали нехитрый скарб и отправились прочесывать округу.
Капитан Дики был неумолимо прав, когда говорил, что на рубежах Иллии нет ничего кроме скал, песка и нескончаемых пещерных лабиринтов. Двигаясь вдоль берега на север, мы все чаще натыкались на глубокие разветвленные проходы в горной породе. И хотя большая часть из них была надежно укрыта повсеместно расплодившимися зарослями сухого колючего кустарника, любая из встреченных преград несильно затрудняла разведку и тут же вырубалась начисто. Затем каждый закоулок каждого тоннеля, каждого грота методично исследовался, в попытке найти выход к материку или хотя бы сличить с имеющимися картами очередную связку из многочисленных лазов, больше напоминающих спутанный клубок шерсти.
Тем не менее, все было тщетно. Кривые коридоры петляли, пересекались друг с другом, уходили выше и проваливались вновь, оканчиваясь в итоге тупиком либо следующей развилкой. Мы проникали в одну пещеру, а выныривали из совершенно другой уже в ином месте. А зияющая в проеме очередного выхода полоска разгоряченной суши, наглухо отрезанная от всего прочего мира, опять и опять напоминала нам о том, что каким бы долгим не был путь сквозь толщу гор, мы по-прежнему остаемся ее гостями и пленниками.
– Тьфу ты! – Тамиор разгневанно сплюнул.
Рыжие матовые крупицы песчаного наста тотчас впитали влагу, не оставив ни малейшего пятнышка на раскаленной поверхности.
– Каракули, они и есть каракули, – продолжал негодовать воин, таращась на витиеватые закорючки старых записей. – Без мага нам эту околесицу не осилить. Жаль, что он решил бросить нас в самый неподходящий момент, – язвительно заметил он.
– Генэди не бросал нас. Лакан сам чуть не погиб, – сухо запротестовал я. – Если бы маг умер у нас на руках, толку от него было бы еще меньше. Мы не должны забывать, что без его участия наш побег с острова Каменных Лун не имел бы ни малейшего шанса на успех.
– Знаю, знаю. Твоя правда, дружище, – буркнул белобородый. – Просто выпускаю пар.
Он с грохотом сгрузил на землю тяжелый доспех, элементы которого были надежно стянуты между собой, на манер своеобразной бронированной торбы, и прилажены к щиту. Из-за невыносимого зноя рыцарь оставался лишь в легком белье и кованых сапогах, опасаясь риска ненароком распороть ступни об острую кромку какого-нибудь булыжника, незаметно торчащего из плотного каменистого настила местных копий.
– Ничего не разобрать, – продолжал ворчать бородач, усаживаясь напротив закатившего глаза эльфа. – Ведь ни единого рисунка, хотя бы отдаленно похожего на обнаруженные подземелья.
– А с чего вы взяли, что на этих картах нанесено именно восточное побережье Рундара? – нахмурив брови и заглядывая в содержимое записей через плечо Тамиора, пробасил капитан Тычок. – С чего вы вообще решили, что здесь изображен Рундар?
– Ну как же? – отозвался рыцарь. – Припоминаю, что именно так говорил маг, – он сделал короткую паузу и задумался. – Кажется, говорил.
Мы переглянулись и вопросительные взгляды собеседников скучились на Давинти. Ничего не подозревающий эльф всем своим видом демонстрировал полное безразличие к разговору и старательно не обращал на товарищей никакого внимания. Подставив сверлящим взорам спину, тил лениво выковыривал из песка небольшие черные камешки и, по-стариковски кряхтя при каждом замахе, метал крохотные снаряды в густые дебри особенно высоко разросшегося кустарника, скрывающего под собой массивный участок отвесной стены.
– Дави, – хором окликнули мы незадачливого поэта, – ведь так?! Чародей говорил о Рундаре?
– «Сейчас я бессердечен, а позже духом слаб,Как те, что смело в вечность шагают наугад».Вместо ответа принялся нараспев бормотать Давинти, откинувшись на локти и, словно дите, болтая ногами в воздухе.
– «Но наступает время, и долг меня зовет,Сорвать оковы бремени и масок талый лед».На последнем слоге эльф замедлился и трагично понизил тон. Затем нехотя развернулся к отряду.
– Прошу прощения, друзья, – возмущенно проговорил тил, – но, что вы от меня-то хотите? Я не больше вашего понимаю в древних языках. А Генэди… – он почесал затылок, – Генэди может и говорил что-то про Рундар. Не знаю. Сейчас я бесконечно раздосадован жестокими насмешками судьбы и не способен ничего утверждать наверняка.
Давинти фыркнул, отодвинулся на пару шагов от общей компании и вернулся к прежнему занятию.
– Ясно, – вздохнул белобородый и, оставив эльфа в покое, переключился на Тычка: – Дики! – шутливо прикрикнул воин. – После побега ты обмолвился, что бывал здесь прежде.
– Ну, был. Отпираться не стану, – нехотя отозвался капитан. – Что с того?
– А то, – вкрадчиво продолжал Тамиор, – судя по всему, в прошлый раз тебе удалось покинуть побережье и вернуться на материк в целости и сохранности. Остается вопрос – каким чудом, будь оно неладно? Может, поделишься опытом?
– Ах вот ты о чем, – хрипло усмехнулся барсук. – Это моя любимая история. Охотно расскажу, – начал Дики, уперев кулаки в мохнатое брюхо. – Только боюсь, мне придется разочаровать тебя, сынок. В ту пору все обошлось, как раз-таки без чудес. То было другое время, другие обстоятельства, – рассудительно заявил капитан, с улыбкой смерил приготовившихся слушать друзей и хитро прищурился. – Как бы не соврать… Было это годов двадцать тому назад, – продолжил он. – Мы тогда с моими парнями подрядились провернуть одно дельце. Работа не пыльная, но опасная. А за риск, как полагается, платят щедро. Нам таких денег и не снилось. Всего-то и нужно было доставить пару редких вещиц из главного порта Тилендаля в родную гавань Ритаки. Ну и передать, конечно, в руки одного влиятельного и падкого на предметы древности толстосума. Вся беда заключалась в том, что длинноухие не слишком охотно расстаются со свидетелями своей истории. Даже если этот свидетель – простая безделица эпохи первого короля. А если точнее, то за вывоз тилских реликвий можно надолго поселиться в просторных казематах Западного Миндонара.
Тычок крякнул и выпятил грудь, словно намекая, что любые запреты ему нипочем.
– Так вот, догонять эльфы нас не стали. До сих пор не понимаю почему. Видимо, были тому свои причины. Зато на подходах к Кинарту нашего прибытия торжественно ожидала целая флотилия законников. Зайти в порт было равносильно добровольной сдаче. Тогда-то мне и пришла в голову идея укрыться среди заброшенных торговых маршрутов. Я знал, что эти места обходят стороной даже самые отпетые мореплаватели. Трюм нашего корабля наудачу полнился провиантом и пресной водой. Мы развернули корабль и на всех парусах отправились к берегам Иллии. К концу второго дня наши преследователи поумерили пыл и принялись возвращаться восвояси. А «Пустой Гром» залег на дно в тихой скалистой бухте, найденной по случайности. Так что никаких чудес не было, – Дики весело хохотнул. – У нас имелся корабль, достаток в пище и пара-тройка дней свободного времени для того, чтобы все тут обшарить, – барсук замолчал, задумавшись о чем-то.
– Капитан, – вдруг восторженно протянул Дави, как оказалось, вместе со всеми внимательно слушавший рассказ Тычка, – это беспрецедентно интереснейшая история, не лишенная поразительно четкого баланса. Тут прослеживается нетипичный сюжет, смертопасный поворот событий и наверняка интригующая развязка, – выпалил в привычной для себя манере тил. – Заклинаю вас, продолжайте. Сгораю от нетерпения узнать, чем же все закончилось.
– Хе-хе. Чем закончилось? – тотчас взбодрился старый канри, почувствовав живой интерес публики. – Сделка состоялась спустя неделю в маленькой полузаброшенной деревушке на северной окраине Ритаки. Затем мы вернулись в порт. Власти города не смогли обнаружить на борту ничего противозаконного, а потому были вынуждены раскланяться и отпустить нас на все четыре стороны.
– Сносная байка, – нахмурился белобородый. – Только мне по-прежнему не понятно, что из этого следует.
– А что из этого должно следовать? – потупился Тычок.
– Дики, твоя команда пробыла на побережье три дня, – с раздражением принялся пояснять Тамиор, – ты сказал, что вы исследовали местность. Что вы нашли? Есть хоть что-то, что могло бы помочь нам?
– В том-то и дело, что ничего, – отмахнулся капитан. – Совершенно ничего, кроме пустых шахт и тупиковых гротов.
– Проклятье! – выругался здоровяк.
Раздраженно отшвырнул кипу бесполезных чертежей, рывком поднялся и заходил кругами, продолжая тихо браниться себе под нос. Затем замедлился и остановился.
– Раз видимые подземелья никуда не ведут, – решительно произнес он, – то будем искать те, что не видно, – белобородый устало взвалил широкий щит на плечо, сделал пару шагов и, коротко обернувшись, добавил: – Привал окончен. Следуем дальше, – перевел взгляд на барсука и уже спокойнее спросил: – Дики, где бухта, в которой вы скрывались тогда?
– Точно не сказать, – удивленно пробасил Тычок. – Если прикинуть, она должна быть значительно севернее. Но нам туда все одно не добраться. Это же полтора дня пути. Может меньше, но зачем совершать такой длительный переход?
– Мы попытаемся, – отрезал Тамиор. – Возможно, «Пустой Гром» не единственный корабль, приметивший удачное укрытие. Да и кто знает? Может, за двадцать лет там осели пираты, полуразумные дикари или еще кто. Нам сейчас сгодится любой отголосок цивилизации.
Я молча поднялся и встал рядом с товарищем, давая понять остальным, что полностью поддерживаю план рыцаря. Тычок с сомнением пожал плечами, но не стал спорить или заставлять себя ждать и зашагал следом.
– Давинти! – строго окрикнул я эльфа, который, казалось, вовсе не собирался никуда идти и, продолжая пулять камешками в разные стороны, мечтательно всматривался в далеко плывущие нагромождения пушистых облаков. – Ты решил остаться?
– Пожалуй, побуду немного, – мелодично отозвался тил. – А вы ступайте, – величавым жестом отмахнулся он. – Пришлите за мной, когда обнаружите постоялый двор, где непременно имеются мягкие кровати, а на ужин подают вина тончайших ароматов вместе с сочной отбивной размером с в-о-о-н ту пышную тучку, – эльф задрал голову и благоговейно заулыбался, тыча пальцем вверх.
– Дави! – резко рыкнул я, прерывая распалившиеся мечты поэта.
– Хорошо, хорошо, – недовольно заворчал тил, – уже иду.
Давинти насупился, встал, сдержанным и нарочито чопорным движением отряхнул одежды от приставшего песка. Затем наклонился, сгреб в кучу слегка растасканные ветром бумаги и сунул в мешок, аккуратно свернув их плотным рулоном. Замерев на мгновение, поэт покрутил в руках невзрачную плоскую гальку, случайно прихваченную вместе со страницами карт, подбросил ее на ладони, широко размахнулся и со звонким лихим возгласом запустил миниатюрное каменное блюдце в густые дебри колючего кустарника, выделяющиеся огромным пепельным пятном на фоне бордово-рыжих скал.
Бросок получился неожиданно сильным. Снаряд с хрустом прошил белесую ширму из сухих веток, гулко ударился о монолит стены и ухнул вниз. Звонко щелкнуло. Отчетливое эхо механического скрежета разлетелось над отмелью. В ту же секунду воздух наполнился протяжным гулом, а из плотной паутины терний вырвалась тонкая длинная тень. Словно стрела, сорвавшаяся с тугой тетивы, вытянутый в струну предмет со свистом пролетел в шаге от Тамиора и с глухим шелестом вспорол берег. Пара мгновений, и ударная мощь, появившегося из ниоткуда дротика, угасала, напряженно вибрируя в трещинах черного как смоль древка. Когда же дрожь чужеземного оружия стихла, мы с белобородым воином уже стояли бок о бок, готовые без промедлений принять внезапность боя.
Свирепо вглядываясь в предполагаемое укрытие незримого врага, Тамиор перехватил щит. Он ловко расцепил сбитые в тюк доспехи, а в руке рыцаря мягко щелкнуло магическое копье, расправляя свои, подрагивающие голубоватой дымкой, смертоносные пики в стороны. Повисло гнетущее оцепенение. Тяжелое ровное дыхание товарищей рокотало в ушах, заглушая собой прочие звуки. Казалось, что вот-вот из зарослей, с визгом и дикими криками на нас ринется неизвестный противник. Но ничего не происходило.
– К-х-е-м, к-х-е-м! – громко кашлянул капитан Тычок, затем протиснулся между мной и Тамиором и вразвалочку направился к предмету общей боевой тревоги. – Выдохните, парни. Уберите оружие. Так ведь и пораниться можно, – хмыкнул Дики. – Судя по всему здесь никого нет. Никто не собирается на нас нападать, – он подошел к торчащему из земли дротику и принялся топтаться вокруг. – Похоже, гоблинская работа, – буркнул он, проведя пальцами по древку.
– Гоблины! – всполошился Давинти, опасливо выглядывая из-за моей спины. – Им-то откуда здесь взяться?
– Ну, – отозвался капитан, – может, я и ошибся. Но копье грубое и очень-очень древнее. Вот, глядите, – Тычок ухватился за древко двумя руками и с легкостью переломил его. – Дерево практически сгнило, – пояснил он. – Как оно в полете-то не рассыпалось, ума не приложу? – капитан помолчал, присел на корточки и, крякнув, вытащил бугристый каменный наконечник из песка. – Я думаю, что это в некотором роде – предупреждение, – барсук швырнул Тамиору часть дротика. – Капкан. Ну, или ловушка, если угодно.
– Предупреждение? – задумчиво протянул белобородый, поймав обломок и осматривая его под разными углами. – Капканы ставят тогда, когда хотят кого-то поймать, – принялся рассуждать рыцарь. – О ловушках предупреждают только в том случае, если они охраняют нечто ценное от случайного любопытства. Ну, а у любой ценности есть свой хозяин, – глаза воина загорелись пытливыми огоньками. – Думаю, мы пришли, – решительно скомандовал он, опуская пожитки обратно на землю.
Глава 3
Поведение нашего отряда, на протяжении следующих трех четвертей часа, должно быть выглядело со стороны, по меньшей мере, забавно или даже неуместно для непростого положения, в котором мы находились. Четверо взрослых мужчин с веселыми криками и задорным улюлюканьем, вооружившись россыпью разновесных камней, словно не на шутку разбуянившаяся детвора, наперебой атаковали гущу колючника.
После недолгого, но весьма вдумчивого обсуждения соратники сошлись на том, что лучшего, а главное наиболее безопасного способа проверить таинственные дебри на предмет прочих смертельных ловушек нет, кроме как прибегнуть к самому простому и доступному методу, невольно открытому непоседливым поэтом. А потому вскоре на несчастный кустарник обрушился настоящий град из гальки, сухих палок, булыжников и остального увесистого, что было найдено под ногами.
Занятие на удивление оказалось весьма увлекательным и пришлось по вкусу каждому. Даже капитан Дики, вечно хмурый и серьезный до нельзя, сбросил с головы ржавую потрепанную треуголку и, с нескрываемым азартом, воображая, будто его рука не что иное, как катапульта погибшего «Пустого Грома», забрасывал снарядами мнимый корабль противника. Через пару минут с громким хохотом и острыми шуточками мы все втянулись в процесс и принялись соревноваться между собой – чей выстрел был самым дальним, кому досталась самая крупная булыга, кто совершил больше атак или оказался точнее и так далее, и так далее.
Конечно, на изолированном от мира побережье не было ни зевак, ни случайных прохожих, что могли бы удивиться или даже бросить пару осудительных реплик в сторону бесшабашной игры. Но я не раз ловил себя на мысли, что выглядит наша четверка исключительно нелепо, а риск окончательно впасть в развеселое детство превращается в настоящую угрозу.
Однако результат тотального обстрела не заставил себя ждать и принес достаточно ощутимые плоды. Крупные разлапистые стебли причудливого растения жалобно трещали под натиском рукотворного камнепада. Из зарослей нескончаемой рваной мелодией доносились разноголосые механические щелчки и глухой лязг металла. Несколько раз что-то грозно ухало, словно тяжелый молот обрушивал свою мощь на горб наковальни. А чуть позже с промежутком в несколько секунд на волю вылетели еще три черных длинных копья, пронеслись мимо и замерли в песке, недалеко от точки, где недавно нашел свое пристанище первый дротик. Когда лязг и скрежет шестерней стихли окончательно, а камней в округе почти не осталось, Тамиор отер с раскрасневшегося лица крупные капли пота и остановил шуточное сражение.
– Отставить, – осипшим голосом скомандовал он и уселся на одно колено. – Думаю, достаточно. Враг повержен и не в силах молить о пощаде, – торжественно заявил рыцарь. – Нужно подойти и проверить, дышит ли его обмякшая туша.
– Великолепнейшая, изумительная идея, – воскликнул эльф, нахмурился и заговорщически пробурчал: – Кто пойдет первым?
– Так ты и пойдешь, заклинатель болтовни, – хохотнул здоровяк.
– Я?! – ошарашено пискнул Дави и испуганно замотал головой. – Почему я? –лепетал он, медленно пятясь подальше от хитро оскалившегося и еле сдерживающего смех воина. – Я н-е-е… Я не могу. У меня даже брони нет. Мое оружие – слово. А оно вряд ли остановит пущенный дротик.