В назначенное время я дрожащей рукой постучала в дверь кабинета, украшенного золотой табличкой с фамилией научного руководителя. Как меня просветила лаборантка, глядя при этом куда-то вбок, мой наставник – очень заслуженный и очень пожилой человек. В незапамятные времена он был ректором или проректором всего университета. А сейчас лекций он уже не читает (да и кому он может читать историю партии и у кого проверять конспекты с первоисточниками марксизма-ленинизма?), но числится на кафедре и имеет часы, которые засчитываются за работу с аспирантами. Со мною, значит. Смущенно выложив эти сведения, Лиля (так ее звали), независимая барышня, ходившая на службу в джинсовом сарафане и белых кроссовках, чем вызывала мой немой восторг, тихо добавила загадочную фразу:
– Ничего, ничего, главное, что приняли тебя, раз уж оказалась в нужное время в нужном месте, значит теперь терпи и держи нос по ветру.
Что Лиля хотела этим сказать, я совершенно не поняла, но уточнить не решилась. Не стала портить ее расположение ненужными расспросами.
Сама встреча с великим человеком оказалась первой и единственной. Выглядел он действительно величественно, в темно-синем костюме с иголочки и ослепительно белой рубашке, украшенной запонками. Седые волосы художественно зачесаны назад. Орлиный нос грозно раздувался, глаза сверкали. Да, видно в молодости не одну студентку свел с ума. А теперь, чирканув, не глядя, ручкой с золотым пером мой план работы над диссертацией, выстраданный недельным трудом, Руководитель, в упор глядя мне в глаза, прочитал краткий курс научного руководства, отпечатавшийся в моей голове навсегда:
– Больше меня не тревожьте. Я очень занят. Все проблемы решайте на кафедре. Если нужно что-то подписать – передавайте через Лилю. Принесите из преподавательского буфета боржоми. Они знают. Оставьте у Лили.
Ошеломленная столь радикальным введением в научное ремесло, а еще больше – молниеносным исчезновением первой стипендии (за воду расплачиваться пришлось самой – оказывается, Руководителю отложена была целая упаковка), я брела сумрачным арочным коридором. Очнувшись, обнаружила себя глубоко в подвальных недрах Красного корпуса, где размещались раздевалки. Стала выбираться наверх и наткнулась на… объявление о найме гардеробщицы. Вздохнув, я поплелась оформляться…
Пим
Вкусно поесть любят все. Приготовить аппетитную еду быстро и без особых затрат мечтают многие. Добиться при этом, чтобы блюдо было правильным в плане баланса витаминов, углеводов и белков, стремятся поклонники здорового образа жизни. Изготовить питательную и, одновременно, легкую еду удается единицам, способным на кулинарное творчество. Действительно, используя калорийные ингредиенты, невозможно получить диетическое блюдо, выбросив ползарплаты на продукты для семейного обеда – рекламировать экономные рецепты, а простояв полдня у плиты – иметь время на отдых и фитнес.
Так раздумывала я, ожесточенно кроша на кухне хрустящую капусту. Столкнувшись в жизни с глобальной нехваткой времени и денег, а также пожив в общежитиях и на съёмных квартирах, не балующих ассортиментом кухонной утвари, я изобрела собственный метод приготовления пищи, без сложных композиций, без посудных наборов, без длительной варки-жарки. Я нахожу в этом огромный плюс – насколько меньше грязной посуды приходится мыть!
В ходу у меня одна кастрюля и одна сковорода. А также мясорубка и терка, кухонный нож и набор разделочных досок. Используя эти нехитрые приспособления, я сооружаю несколько простеньких, но вкусных блюд. И никаких соусов, подлив и зажарок. На них у меня осталась аллергия со времен советского общепита. До сих пор крутится перед глазами тарелка с застывшим картофельным пюре в коричневой глазури гуляша. И никакой экзотики! Традиционный набор продуктов нашей климатической зоны. И для желудка привычней, и для кошелька посильно. Максимум полчаса на подготовительные работы и столько же – на последовательную закладку продуктов и термическую обработку. Просто и быстро. Желательно при этом параллельно заниматься домашними делами, для которых жалко выделять специальное время. Например, гладить постельное белье, пришивать пуговицы, поливать цветы, писать электронные письма или общаться по телефону. Дальше каждый волен подставлять свое.
Сегодня никаких гостей не предвиделось, тем не менее я готовила одно из своих любимых блюд – капустный салат, которым я разнообразила будничные бутерброды с кофе. Салат не угрожает фигуре, полезен и, главное, вкусен. Его составляющая корзинка совсем недорогая. Рецепт родился из скрещивания путем проб и ошибок различных композиций. Я исключила все калорийные и дорогие сочетания и заменила их доступными и диетическими. Основой для моего салата служит капуста. Белокочанная пекинская, синяя – без разницы. Главное, чтобы сочная была. Добавляю крупно порубленные яйца – сочетание ярко желтого и зеленого приятно радует глаз. Сверху вываливаю всю зелень, какая есть в холодильнике – лук, укроп, руккола и так далее, хотя у меня другого не бывает. Беру консервированную кукурузу (вот единственное дорогостоящее вкрапление), сок выпиваю, кукурузу отправляю в салатник. Могу добавить крабовых палочек, чтобы не такой простячкой салат выглядел. Много вреда от одного раза не будет. Огурцы не добавляю, они быстро раскисают, поэтому приходится все съедать за раз. Заправляет салат каждый едок по вкусу, кто майонезом, кто йогуртом, кто сметаной с горчицей. Можно просто растительным маслом. Все сочетается! Такой салат я готовлю тазиками и храню в кастрюле в сухом виде целую неделю.
Покончив с капустой, присела на балконе передохнуть и снова размыслить о судьбе своей горькой. Настроение после вчерашнего решения было никудышное. Я все никак не могла понять, правильно я поступила или нет, проигнорировав Милкины советы. С одной стороны, да – потому что мне действительно не хотелось больше никакой романтики и бездумных флиртов. Зачем? Только время зря тратить. А с другой, – вряд ли вот так, с помощью пустой переписки можно разглядеть внутренность человека для серьезных отношений. Может, все-таки покопаться в своем прошлом и поискать кого-то, на кого раньше не обращала внимание, мимо кого прошла?
И тут, как по заказу, нагрянул с дружескими визитами Олег Пимоненко – мой верный друг со студенческой скамьи. Во время учебы Пим (так его все звали) с внешностью Гриши «шесть на девять» и провинциальным статусом, как ни странно, пользовался большой популярностью у первых красавиц и умниц курса. На младших курсах он бегал для них за свежими бубликами, на старших – за сигаретами. Завзятые донжуаны с завистью глядели, как после занятий Пим выпархивал из Красного корпуса, окруженный гомонящим девичьим цветником. Я долго не могла понять почему девчонки предпочитают несуразного Пима стройным ребятам, отслужившим армию, или мальчикам из числа «золотой молодежи», которые тоже водились на нашем престижном факультете. Я, лично, без оглядки бы за ними побежала, если бы они удостоили меня своим вниманием. Но, увы, я не входила в круг их интересов.
У меня с Пимом сложились ровно-приятельские отношения. По вечерам он наведывался в мою комнату на правах земляка – чайку попить со знаменитым абрикосовым вареньем моей мамы, обсудить дела сердечные, как с человеком нейтральным. Я не возражала, тем более что к чаю он неизменно приносил сочники или сырные палочки – и то, и другое я обожала. Частенько мы вместе ездили на побывку к родителям, и те поездки в поезде, который к концу обучения я люто возненавидела за грязь, шум и вечно включенный свет в вагоне, проходили без обычного раздражения.
Я решила прояснить ситуацию и обратилась к Нателлке, чей авторитет был для меня непререкаемым.
– Наталѝ, скажи, только честно, что ты думаешь о Пиме как о мужчине?
Та лишь презрительно фыркнула в ответ:
– Нашла, о ком мечтать! Да зачем он тебе нужен! Ни уму, ни сердцу. Впрочем, вы оба – два сапога пара. Провинциалы, пробивающиеся наверх. Тебе нужно искать простенького, но с углом и, желательно, без выводка родственников. Будешь за ним числиться и, не спеша, в люди выбиваться. У тебя хватка есть, хоть и замедленная. Может получиться. Так что на дрейфь, в девках не останешься.
Я выслушала дружеский совет, а про себя подумала: «Наверное, и правда, я смогу найти кого-нибудь поинтереснее».
Но прояснить ситуацию с Пимом все же было необходимо. И тогда я стала методично опрашивать остальных подруг.
– Он надежный, – непререкаемо заявила Мария, моя соседка по комнате, правильна во всех отношениях девушка. – Он мне вещи с вокзала всегда тащит, когда из дома возвращаюсь. И очередь в столовку займет. И вечером проводит, если по темноте нужно идти. А ты зачем спрашиваешь? – Она подняла очки на лоб и с прищуром, внимательно посмотрела на меня.
– Да так, готовлюсь к новогоднему «капустнику», составляю рейтинг наших парней, – почему-то соврала я. Не рассказывать же ей, что я нахожусь в мучительных раздумьях о своей судьбе. Маша – барышня целеустремленная. Как присмотрела себе жениха на первом курсе, так и готовится к замужеству все эти годы. Не то, что я.
– Ой, Олежка? Он – моя подружка, – защебетала, распахнув огромные глаза, Юлька, самая красивая девочка на курсе, вылитая Лида из «Приключений Шурика». – Я ему про всех своих ухажеров рассказываю. Он советы дает, как от них отбиваться. И бублики приносит на последнюю пару, когда желудок жгутом скручивается от голода. И конспект всегда нужный достанет. Я, ты знаешь, не особо в лекции вникаю, мне так скучно на них.
Ситуация стала более-менее проясняться. Значит, в красивых и богатых влюбляются, а с надежными и добрыми – дружат. Хорошо, а замуж за кого выходят? Красивые могут не позвать, а в добрых как влюбиться? Вот такие тревожные мысли заполняли мою голову в те годы, а сердце не подавало ни одного знака.
К окончанию универа все мои соседки по комнате уже выскочили замуж за курсантов и готовились отбыть в дальние гарнизоны. Одна я судорожно металась по Городу в поисках местечка, где можно было зацепиться после окончания универа. И вот в один из душных весенних вечеров, когда не откроешь окно из-за тополиного дождя, Пим зашел, как обычно, на вечерний чаек. Критически оглядев казенные хоромы, заставленные набитыми коробками и сумками, он уставился на меня коричневыми глазами:
– Эхе-хе-хе! Да, Воинова, разлетелись-то твои товарки гнездышки вить. Одна ты кукуешь на пепелище. И что ты себе думаешь, неприспособленная ты наша? – прокряхтел он.
Я несколько растерялась от неожиданных обвинений, но тут же ринулась в ответную атаку:
– Да и ты, насколько мне известно, не особо продвинулся на личном фронте. Тоже сам-один бедуешь.
– Так я о том и толкую, темень. Не пора ли и нам соорудить скворечник на двоих? Все ж веселее мыкаться будет.
Потрясенная этим невероятным предложением, я молча смотрела на Пима. Конечно, в глубине души я давно мечтала, что в один прекрасный момент явится принц на белом коне и, взяв меня за руку, поведет к венцу. Но чтобы принц явился в обличье будничного Пима и сделал предложение, обругивая меня последними словами, этого я никак не ожидала.
В голове тут же нарисовалась чудная картинка нашей совместной жизни. Вот мы вместе завтракаем на кухне, вот возвращаемся из садика, куда отводили нашего ребенка, вот укладываемся спать в одну кровать. И ничего не представилось! Ни кухня, ни ребенок, ни кровать, ни, тем более что-то в этой кровати. Так и смотрели мы молча друг на друга. Я – пунцовая от смущения, в красных спортивных штанах и тельняшке, с завивкой на голове и веснушками на лице, и Пим – нос уточкой, очки с толстыми линзами, кожаная ленточка под черными волосами, стройотрядовские штаны и вьетнамки. Постояли, подумали каждый о своем.
– Ну и глупая ты барышня, Воинова! Ничего в жизни не понимаешь, – вздохнул Пим, зашаркал вьетнамками к двери и на какое-то время пропал из моей жизни.
Первое время я сильно переживала. И не столько из-за отказа, столько из-за потери верного друга. Все грызла себя – правильно поступила или нет.
А Пим, как выяснилось, мучился не сильно и сконцентрировался на новом объекте. В чем и преуспел. Через месяц после выпуска он женился на дочери замдекана – красавице с русой косой и свободным английским. Как потом объясняла свой выбор изумленным подружкам новоиспеченная мадам Пимоненко, Олег пленил ее своим мужским обаянием. Такие вот дела. А я ничего не почувствовала! Вот так и вышло, что после окончания учебы я поплелась в свою хуторскую школу, а Пим – в четырехкомнатную квартиру на склоне Днепра к тестю-профессору…
***
…Пим притащил семейное мороженое и поучаствовал в процессе приготовления салата – вскрыл банку кукурузы и очистил яйца от скорлупы.
– Должен отметить безукоризненную линию нарезки капусты, – отпустил Пим сухой, и от этого еще более весомый, комплимент. Я покраснела от удовольствия, как первоклассница на линейке.
А старый друг продолжал добивать меня прицельными репликами, как лузу – биллиардными шарами.
– Вижу-вижу, Воинова, наконец-то ты за ум взялась.
– Это ты про что? – невинно осведомилась я. – Про то, что в халате тебя встретила, а не в штанах спортивных?
– И про это тоже. Знаешь ведь мой консервативный взгляд на женщин. Юбка, платок и длинные волосы – вот ее наилучшие украшения. – Пим невозмутимо раскладывал по тарелкам порции салата.
– Ах так, – задохнулась я от возмущения. – Ты на себя посмотри! Тоже мне, образец мужской моды и элегантности. Тебе значит можно в секондах одеваться и бороду по пояс отращивать или хвостик завязывать, а женщинам твоим нужно по струнке ходить?
– Я знаю, что не представляю образец из глянцевого журнала, – спокойно отпарировал Пим. Правда, перед ответом, он снял и протер свои бифокальные очечки. Ага, всё-таки зацепила я его.
– Я беру другими плюсами: я очень дешево обхожусь, поскольку крайне умерен в еде и экономен в тратах. Также я могу в доме все делать своими руками. Кроме того, я окружаю свою избранницу такой заботой, что все мои недостатки превращаются в огромнейшие плюсы.
– А меня зачем заботой окружаешь? Я ведь не твой идеал! И замуж не собираюсь! Признавайся! – Сегодня я была в подходящем настроении, чтобы выяснить всю правду о логике мужских поступков.
– Ладно, не набивайся на комплименты, не дождешься. – Пим быстренько свернул с опасной темы. – Просто, мы с тобой кое в чем сильно похожи. Подробности и так известны. Мечи лучше на стол, поешь – может, подобреешь.
После ужина общение пошло веселее. Пересмотрели студенческий альбом с фотографиями, похохотали над смешными историями из прошлого и договорились как-то прошвырнуться по кафешкам нашей молодости – поностальгировать.
Проводив Пима, я полила цветочки на балконе, попутно полюбовавшись на застывшее скопище железнодорожных составов на путях напротив дома. Крайне урбанистическое зрелище, скажу вам. Позвонила маме, узнала, что у Макса все в порядке, он, по-прежнему, толстый и деятельный. Стрелка настроения резко скакнула вверх. Чтобы окончательно закрепить мажор в душе, включила «Европу плюс». Как раз перепевали Элтона Джона. В ночной тиши чарующие мужские голоса убеждали меня в том, что у каждого есть свои «трудные» слова, которые по разным причинам тяжело произносить.
В такой расслабляющей обстановке и мысли стали приходить всякие ненужные. О том, например, что может ну их всех, мужиков. И правда, так хорошо самой заниматься любимыми делами, ни на кого не отвлекаясь. Не считая Пима, конечно. Но ведь он свой, надежный и понятный. А на чужих людей уже как-то не хватает душевных сил и времени. Тем более, и меня все используют, каждый на свой лад.
Подруги
…Через несколько дней после отправки героически-отчаянного письма снова заявилась Милка. На мой самовольный поступок, она, на удивление, отреагировала вяло.
– Прав твой Тим, Сим или как-там его, дуреха ты еще та. Ну что ж, хочешь идти своей тропинкой, не слушая опытных людей, делай, как знаешь. Только потом не рыдай и не ищи виноватых. Я тебя предупредила. Больше помогать не буду. А вообще, если хочешь знать, все мужчины сволочи. Собирайся, необходимо по этому поводу грандиозно напиться.
Я не стала отговаривать подругу, зная, что это бесполезное занятие. Видать, мужчины достали ее не меньше, чем меня – отсутствие оных. Честно признаюсь, для меня алкоголь – не самый любимый напиток. От вина у меня начинала жутко болеть голова, от водки страшно мутило, а коньяк нагонял сон. В результате я остановилась на пиве – не больше одного бокала. Такую дозу мой организм еще выдерживал. Но, к сожалению, Милка пива не выносила в принципе.
Повеселились мы на славу. Начали в приличном суши-баре, с шампанского и роллов. Я по наивности решила, что этим все и завершится, но Милка только вошла во вкус и предложила переместиться в одно чудное местечко. Мы прошли пару кварталов и … Ба! Да это же он, гастроном моей молодости, кофейный бог студенческой поры, а затем обитель наших романтических прогулок с Кириллом. Да, и ты, дружок, тяжело переживаешь время перемен. Унылое зрелище представлял нынче бывший центр столичной тусовки. Где чудесная итальянская кофе-машина? Вместо нее – чайник и банка растворимого кофе. Где веселые студенты и молодые ученые? В полумраке теснились потрепанные личности с тусклым взором. Только высокие столы остались прежние, но тоже изрядно затертые и расшатанные. Я начала расстраиваться от грустной картины, а Милка, наоборот, оживилась. Фокус был в том, что кофе теперь подавали с коньяком! В одинаковых пластиковых стаканчиках, одинакового цвета. Очень удобно. Видя мое смущение, подруга разъяснила, что по соседству с нами выпивает все та же богема моей молодости, только побитая временем. Пришлось и мне смириться с таким падением нравов. Сколько раз мы меняли пустые стаканчики на полные, я не запомнила. Запомнила только счет, который полностью развеял мои мечты о новых сапогах.
Крепко обнявшись, не так от большой любви, больше для поддержания равновесия, вышагивали мы по ночному бульвару и горланили, жутко фальшивя: «Тополиный пух, жа-ра, и-юль – ночи такие звёздные-е-е-е». Присели на лавочку. Милка достала из сумки маленькую бутылку коньяка и пару пластиковых стаканчиков. И когда она умудрилась купить это великолепие? Наверное, когда я выходила покурить.
– Не-е-е-т! – завопила я. – Только не это! В меня не влезет больше ни капли! Я не могу! И не хочу больше пить! Пей сама!
– Терпи казак, атаманом будешь, – бормотала Милка, аккуратно разливая напиток по стаканам. Чувствуя себя на грани провала, я взяла наполненный стакан и стала слушать Милкину сердечную драму.
– Ты представляешь, – заплетающимся голосом бормотала она, – Сержик, гад, подал на развод. Была у него девка в том селе, а теперь уже и ребенка ждет. Вот сволочь. – При этом непонятно было, кого из этой парочки Милка обозвала столь нелестным словом. Скорее всего, обоих.
– И имущество собрался делить. Урод. Вот ему имущество. – Милка скрутила интернациональный жест из среднего пальца. – Дом мой, машина от первого мужа осталась. Даже на работу его я устроила. Так бы и шоферил в маршрутках, если бы я не подсуетилась и не пристроила его завхозом в банк.
О Милкиных обширных связях знали все. Будучи кадровиком не по профессии, а по призванию, она умела завоевывать расположение различных людей, всегда готова была помочь сама, ни с кем не теряла контактов и имела знакомых в самых невероятных сферах: от актеров до депутатов, от спортсменов до банкиров. Так что не удивительно, что своего второго мужа она пристроила на непыльную работенку.
– Понятно, твой Сергей ребенка общего хотел, а ты, наверное, возражала, – выложила я, как всегда, правду-матку, отпущенную на свободу алкогольными ветрами.
– Да не говорил он мне ничего про ребенка, – заголосила Милка. – Он с моим Пашкой подружился, я думала, ему и не нужно никого больше. Ладно, что теперь об этом говорить. Дело сделано. Пусть катится на все четыре стороны со своим рюкзаком. С чем прибился, с тем пусть и уматывает.
– А тот, второй, что друг сердечный, с которым ты по вечерам уединялась? – Я осторожно пыталась прояснить ситуацию до конца.
– Сволочь он, а не друг, – хмуро сообщила та, отхлебывая коньяк. – Он кредит на жилье через меня выбивал. Как получил свое, так и отвалил. Все гады-ы-ы-ы! Всех ненавижу-у-у-у! – завыла Милка, а потом бурно зарыдала.
Вечер, так весело начинавшийся, грозил перерасти в нешуточную проблему. Я аккуратно подхватила покачнувшуюся Милку и быстро потащила по бульвару. Не хватало еще, чтобы нас забрали в милицию.
– Мил, а Мил, давай я тебе вызову такси?
– Р-р-рискни-и! – одобрила мой порыв Милка.
– А какой адрес назвать?
– Смотря, к-куда поедем.
– Мил, я хочу, чтобы ты поехала к себе домой, а я пойду к себе.
– Т-тогда м-мой.
– А какой твой адрес?
– Не скажу, – Милка отрицательно замотала головой и чуть не свалилась. Я еле успела ее подхватить.
– Мила, не упрямься. Послушай, ты можешь вспомнить свой домашний адрес?
– Л-л-лег-ко! – гордо заявила вышедшая из-под контроля подруга.
– Ну так назови. Улица такая-то, дом такой-то, – из последних сил упрашивала я.
– А тебе зачем мой адрес? – Милка как-то недобро на меня посмотрела. – К Сержику клинья подбиваешь?
– Чтобы таксисту сказать, куда ехать, бестолочь, – заорала я на весь Город.
– Как куда! Домой! Я больше никуда не хочу. А куда ты меня собираешься отправить? – перепугалась нетрезвая подруга.
Промаявшись еще пару минут с заупрямившейся насмерть Милкой, я решила, что проще и безопасней оттащить ее к себе домой. Но, видимо, звезды в ту ночь явно были расположены не к нам. Уже возле самого дома Милка снова заартачилась.
– Все, не дойду. В туалет хочу, умираю.
– Ну присядь где-нибудь в кустиках или потерпи, недалеко ведь, – уговаривала я Милку.
– Не-а, что я тебе – бомжиха какая, в кустиках нужду справлять, – гордо выпрямилась та. – Вон, кафешка светится, давай зайдем, выпьем чего—то и в сортир заодно сходим.
Утомившись от бесполезных пререканий, я была согласна на все. Ну или почти на все.
– Но больше никакого спиртного, – предупредила я. – Только кофе или терпи до дома.
– Ладно, – обреченно смирилась Милка. – Дома у тебя допьем.
Обнявшись для поддержания равновесия и раскачиваясь как матросы на палубе, мы втиснулись в узкую дверь и ввалились в маленький зал, окутанный полумраком. Посетителей практически не было, тем не менее в дальнем углу извивалась парочка, изображающая «живую» музыку. Он что есть мочи колотил по клавишам синтезатора, она голосила что-то очень громкое в микрофон.
– И здесь говно всякое, твою мать, не дадут вечер в тишине провести. – Милку явно развезло, нужно было срочно делать наши дела и сваливать домой.
Меня тоже порядком мутило, в желудке переливался коктейль из всего выпитого за вечер, голову сдавило обручем. Пока подруга отсутствовала, я заказала две чашки двойного «эспрессо» в надежде немного прийти в себя.
Приплелась Милка. Мы выпили свой кофе. Пара в закутке продолжала надрывно вопить. Милка морщилась и поливала их последними словами. Я попросила счет. Сумма в чеке меня неприятно поразила. Милка, увидев мое выражение, выхватила бумажку.
– Так, а это что еще за фигня? Десять процентов за обслуживание и еще десять за живую музыку? Они что, офонарели совсем? За эту хрень еще и платить нужно? Я им сейчас покажу, кто в доме хозяин. – Милка разошлась не на шутку. Я вдруг почувствовала, что ситуация стремительно выходит из-под контроля и необходимо выбираться отсюда как можно быстрее. Я дергала подругу за руку и пыталась забрать чек. Но куда там!
Разъярённая Милка фурией помчалась к стойке, потрясая служебным удостоверением и крича на весь зал, что не собирается платить за то, что она не заказывала. Барышня за стойкой, видно привыкшая ко всяким клиентам, невозмутимо наблюдала за Милкиными манипуляциями, а затем вдруг протянула руку и ловко выхватила бордовую книжечку.
Все замерли. Через пару секунд Милка опомнилась и кинулась к нашему столику. Выхватив из сумки свой телефон, она стала тыкать пальцем в кнопки.
– Что ты делаешь, угомонись, – урезонивала я подругу.
– Я милицию вызываю, пусть они с этими гадами разберутся, – бормотала та.
Я поднялась из-за столика. Затошнило еще больше.
– Ты куда? – вдруг жалобно спросила Милка. – Не уходи, не бросай меня, пожалуйста.
– Туда же, куда и ты, – буркнула я зло.
Конечно, я могла спокойно уйти, оставив разбушевавшуюся подругу отвечать за свои действия. Но я осталась. Не знаю, почему. Через пару минут в кафе зашел патруль, вызванный барменшей, и нас забрали в милицию за нарушение общественного порядка.
О следующих нескольких часах, проведенных в участке, мне не хочется вспоминать до сих пор. В двух словах скажу, что на нас составили протокол об административном правонарушении, пытались повезти в лабораторию для проведения теста на содержание алкоголя, но мы отказались. Ближе к утру приехал Милкин муж и вызволил нас из темницы. Ни слова не говоря, он зашвырнул ничего не соображавшую Милку в машину и уехал. Я посидела пару минут на лавочке, приходя в себя, и поплелась в сереющей дымке домой…