– Окада-сама приехал! – сказал старейшина деревни. – Простите, я оставлю вас.
Он поклонился и пошел отчитываться начальству.
– Надо же! Помянули дождик – вот тебе и тучки, – хмыкнула Маша.
И мы обе устремили взгляд на местного феодала.
– Где старейшина деревни? – обведя простолюдинов взглядом, требовательно спросил Окада.
– Его нет, он ушел в храм, – раздался в толпе чей-то голос. – Его помощник может показать вам записи о сборах налогов.
– Мне нужен компетентный человек! Позовите старейшину!
Как раз в этот момент рядом появился Горо. Он встал на колени и поклонился так низко, что коснулся головой земли.
– Окада-сама, старейшина этой деревни готов выполнять ваши приказания!
Горо не поднимал головы, пока феодал молчал.
– Где ты был? – строго спросил он.
Горо нерешительно поднял голову.
– Я задержался в храме. Должно быть, забыл о времени.
– Что?! – возмущенно воскликнул феодал.
Его голос прозвучал, как гром внезапной грозы. Все присутствующие, включая нас с Машей, вздрогнули и отступили. Судя по фильмам и книгам о Японии, жизнь крестьянина в глазах богатого самурая ничего не стоила, он мог убить его на месте за малейшую провинность, и мы ощущали себя виновницами чего-то ужасного, что должно было произойти сейчас с Горо.
Рука Окады-сама остановилась благодаря его молодому слуге.
– Не надо! – воскликнул парень. – Не нужно наказывать человека за то, что он задержался в храме. Священники говорят, что обряды святынь не терпят спешки.
Феодал выслушал. Его лицо, покрасневшее от гнева, стало возвращаться к нормальному цвету.
– Поднимись, старейшина, – велел он все ещё стоявшему на коленях Горо. – Покажи мне документацию.
Он не только не счел высказывание слуги дерзостью, но и прислушался к его словам. Похоже, этот парень был здесь не просто мальчиком на побегушках.
Глава 3
Палочки для еды
Горо увел господина смотреть какие-то записи, и всем в деревне стало не до нас с Машей, поэтому мы присели на свои вещи за частоколом. По другую сторону от поселения виднелся лагерь с шатрообразными палатками. Вечерело. На реке неподалеку три женщины с волосами, собранными под покрывавшей их головы тканью, занимались стиркой. Им помогала девочка лет семи, которая держала корзину с бельём, подняв ее двумя руками.
Для нас не было смысла оставаться в деревне. Нужно было переместиться, скорее всего, в Камакуру, чтобы, во всех смыслах, сдвинуться с мертвой точки.
Девочка с корзиной белья прошла мимо, невольно косясь на нас с опаской. Мы остановили ее:
– Постой! Скажи, пожалуйста…
Та испуганно дернулась назад, выставив вперед свою корзину, которая казалась больше неё.
– Подожди, мы же только спросим…
Чувствовалась легкая обида. Это мы, в чужой стране, в глуши, в неопределенном веке, должны бояться.
– О чём спросить? – девочка убрала от лица корзину, постепенно осознавая, что мы вовсе не страшные.
– Как отсюда можно добраться до Камакуры?
– До столицы?
Мы закивали, приготовившись услышать ответ.
– Не знаю. Я не была нигде дальше вот этой реки.
Трудно было сдержать вздох разочарования.
– Это ведь не очень далеко отсюда? Сюда же приезжает ваш богатый господин.
–Да, на повозке, запряженной быком, – с умным видом сказала крестьянская девочка.
– У нас такой нет!
– Значит, он должен взять вас с собой.
– Вряд ли он этом заинтересован, но, все равно, спасибо за помощь.
Я протянула ей пряник. Она может и не поняла, что это такое, но взяла его своей маленькой чумазой ручкой, спрятала в рукав и дальше понесла корзину.
Едва девочка скрылась из виду, из ворот деревни вышли богатый господин и его слуга. Мы решили незаметно последовать за ними и увидели, как они вошли в лагерь.
– Может, они помогут нам добраться до Камакуры? – предположила Маша.
– Предлагаешь сунуться к этому ненормальному?!
– Почему сразу сунуться? Я предлагаю случайно пройти мимо и спросить совета.
– Ага, ночью.
Территория лагеря была огорожена шторами из конопляной ткани. а снаружи пасся тот самый огромный чёрный бык, которого мы уже видели в упряжке. Стараясь держаться от него подальше, мы подошли поближе к ограждению и заглянули за занавеску. По-моему, мы видели людей, ведущих караульную службу, но уже наступившая темнота мешала вглядеться в их лица.
Голос Маши внезапно раздался позади меня:
– Эй, отдай! Тебе, что, своей жвачки мало?
Обернувшись, я увидела, что ко мне подошел бык и жуёт рукав моей новой куртки, торчащий из пакета, и Маша пыталась отнять предмет одежды у парнокопытного. Я, поняв, что происходит, стала тянуть пакет на себя. Бык работал челюстями с усердием измельчительной машины и ни в какую не хотел выпускать куртку изо рта.
