– Да причем тут люстра! – взмахнула та недовольно рукой и, покосившись на дверь, тише добавила – Я про печать говорю. Листок насколько поврежден?
Я нервно кашлянула и честно призналась:
– С одного бока разорван наполовину. – Пока бабушка равномерно вдыхала и выдыхала, я решила осторожно поинтересоваться: – Мне надо с ним что-то сделать? Может как-то избавиться?
– Не смей даже думать об этом! – шепотом воскликнула родственница. – Печать должна быть не рушима, несмотря ни на что!
– Хорошо-хорошо, – быстро заверила ее я, с тревогой глядя на сильнее запиликавший подключенный к руке бабули прибор.
Бабуля недовольно поморщилась, но ничего мне не сказала по этому поводу, просто так же тихо продолжила допрос.
– Ты что-нибудь обещала демону?
– Нет, – в тон ей проговорила я. – Это он мне предложил исполнить одно желание за освобождение. Я попросила жизнь.
– Молодец, – окончательно успокоилась она.
– Бабуль, – я растерянно посмотрела на нее и меня прорвало. – Что вообще происходит? Почему ты мне ничего не рассказывала? А мама с папой, они знают? Демон сказал, что это ты его запечатала. Но как? Вообще, откуда он взялся? И что мне делать дальше?
– Ничего не делай и никому об этом не рассказывай. Это тебя абсолютно не касается, – сказала, как отрезала бабушка. – Печать не трогай. И сегодня же возвращайся к родителям. Я сама во всем разберусь. А когда придет мой срок, получишь мою квартиру и продолжишь спокойно жить.
– Спокойно?! – я даже на ноги вскочила от возмущения. – Ты себя слышишь?!
– Слышу. И требую, чтобы ты услышала меня! – повысила голос бабушка. – Не лезь в это. Я во всем разберусь!
Она еще что-то хотела сказать, но лишь беззвучно открыла рот и болезненно схватилась за сердце. Стоявший рядом аппарат бешено запищал. Я дернулась к двери, чтобы звать на помощь, но та уже распахнулась, пропуская медсестру. Она быстро осмотрела приборы и вызвала по небольшой рации доктора.
Уже спустя мгновение, тот появился на пороге вместе с плечистыми мед братьями и каталкой. Мужчины сноровисто переложили на нее мою бабушку.
– В реанимацию, – отдал приказ Геннадий Викторович.
Меня словно никто не замечал, а я стояла ни жива, ни мертва и не знала, что делать. Опомнившись, я выскочила вслед за всеми в коридор, но бригада уже завозила тележку в лифт.
– Да что же творится?! – бессильно выдохнула я и нервно сжала пальцы.
Внезапно меня крепко ухватили за локоть и дернули назад.
Шипя от боли, я влетела обратно в палату. Хлопнула, закрываясь, дверь.
– Она не выживет, если ты и дальше будешь медлить, – строго выдал удерживающий меня Дартелион.
– Я?! – возмущенно удивилась в ответ. – Я не врач, не целитель, что я могу?!
– Уничтожь пентакль, – на полном серьезе выдал демон, а увидев в моих глазах неприкрытый скептицизм, так же ровно с нотками суровости продолжил: – Твоя бабка всегда была ведьмой средней руки, но мозгами не обделена. Чтобы заточить меня она вложила в печать часть своих жизненных сил. Десяток подпитывающих артефактов максимально минимизировали пагубное воздействие, но сейчас пентакль поврежден и тянет из нее силы, желая вновь закрыть тюрьму.
Я в сомнении поджала губы.
– Но доктор сказал, что они купировали…
– Этот доктор даже причину болезни Маргариты определить не смог. Одни догадки. И, как видишь, их блоки работают максимум сутки, – перебил он меня. – И чем дальше, тем этот срок будет короче, а Маргарита слабее.
Никогда не любила задачи с «выбором». Они не имеют правильного ответа. Вот и сейчас мне предстояло решить подобную дилемму: поверить демону и возможно вляпаться в еще большие неприятности, или не вестись на его уговоры и потом всю жизнь мучаться, что не спасла бабушку.
От нервного напряжения я закусила губу, не решаясь сделать хоть что-то. Слишком мало я понимала в происходящем. И спросить совета было не у кого!
– Впрочем, можешь не торопиться, – неожиданно равнодушно заверил Дартелион и вальяжно, закинув одну ногу на другую, расселся на стуле.
Одарила его непонимающим хмурым взглядом. И он милостиво пояснил:
– Она отправится на тот свет через каких-то пару дней. И я буду свободен. А ждать за время заточения я научился великолепно.
Захотелось согласиться на всё, лишь бы избежать обрисованного рогатым будущего. Но в последний миг я одернула себя. Уж больно рьяно Дартелион убеждал меня, что уничтожить пентакль требуется именно мне, а не ему. Значит, не все так просто и не то, чем кажется на первый взгляд, а совсем наоборот? Да и бабуля не просто так требовала оставить пентакль в целости… А вдруг?..
– Либо ты навсегда останешься привязан к клочку бумаги с каракулями, – выдала я пришедшую на ум догадку и с подозрением прищурилась. – Ты сам сказал, что бабушка достаточно умна. Она не могла не предусмотреть собственную неминуемую гибель.
Демон довольно усмехнулся и окинул меня в ответ цепким взглядом.
– Мне нравится ход твоих мыслей. Но к чему гадать? – он флегматично пожал плечами и предвкушающе протянул: – Просто подождем, когда Маргарита отправится к предкам.
Я замерла, хмуро глядя на рогатого оппонента.
В русскую рулетку не так страшно играть, как сейчас было принять решение!
Сердце вновь бешено зашлось. Под насмешливым черным взором откровенно становилось не по себе. Демону в отличии от меня видимо было совершенно наплевать на свое будущее. У него и настоящее не слишком радужное. А я… я была не готова поставить на кон жизнь родного человека и свою совесть.
С силой сжала кулаки и глухо спросила:
– Как уничтожить печать?
– Магическое пламя, – как самую очевидную вещь сообщил демон и, поднявшись, добавил. – Но не здесь.
Дартелион с недовольством осмотрелся. Я, не сдержав любопытства, повторила его маневр, но ничего особенного не заметила и хмыкнула:
– Почему? Спичек нет?
– Защитные плетения, – снисходительно пояснил мужчина.
А я, оценив свою глупость, недовольно поджала губы. Мне срочно требовалось восполнить пробелы в знаниях! Этим, к моему удивлению, демон сразу же и занялся.
– Уничтожение печати вызовет магические колебания, которые поднимут тревогу. Так что, беги до дома. Там установленная вашим родом защита экранирует колебания и сведет их к уровню всплеска от неудачного бытового заклинания.
Короткий стук в дверь заставил демона мгновенно исчезнуть, а меня вздрогнуть и обернуться к вошедшей медсестре.
– Виктория Андреевна, – позвала она с непроницаемым лицом.
Сердце испуганно замерло, а с губ слетело тихое:
– Бабуля?
