– Помните, что мы с вами уже проходили, мальчики мои! Врите! Врите, как в последний раз! Скажите, что это ваша последняя одежда, что у вас день рождения и больная бабушка, которой нужна срочная операция. Допускается возместить утраченный напиток, но не больше, ведь ваша задача – увеличить улов с одной женщины. И если ваша дама не собирается раскошеливаться, просто найдите себе другую!
На этом экран погас и студенты, горячие, как бегуны на старте, повскакивали с мест.
– Я разве сказал расходиться? – охолодил их тренер. – Есть ещё кое-что, и вам это понравится.
Все послушно плюхнулись на стулья и приготовились слушать, но тренер не спешил. Пауза затянулась. Наконец его голос загудел медленно, как у боксёрского конферансье:
– Интим приветствуется!
Возбуждённые студенты подняли восторженный гам, а Лёша не поверил ушам.
– Валите отсюда, здесь женщин нет! – прокричал тренер, но Ромашкин этого уже не слышал.
Во что он ввязался… Он ведь всегда думал на шаг вперёд. Думал, что думал. В смысле, думал, что думает на шаг вперёд, а на самом деле непонятно, о чём думал! Дум-дум-дум – отдавалось в голове. Потерял бизнес, деньги, остался один интим. Приехали… Вот бы откатиться на уровень назад, как в компьютерной игре. Хотя бы на утро.
Какая странная закономерность: третий раз подряд Ромашкин покидает инкубатор в таком пережёванном состоянии, что вынужден подолгу отсиживаться на бордюре прежде чем прийти в себя.
Мысль насчёт откатиться назад напомнила о Крылове. «Я ведь ничего не потеряю», – сказал себе Лёша, стараясь не вспоминать о том, как сжёг мосты, и набрал номер.
– Ну, брат… – озадачился Крылов. – Я ведь как бы другого человека уже взял. – И он добавил ещё несколько сочувственных слов ободряющим тоном, но Лёше не полегчало. Тёплое стабильное место ушло. «А вот теперь точно конец», – сказал внутренний голос.
Тупое листание телефона – всё, на что сейчас хватало Ромашкина. На экране мелькала бесполезная развлекательная жвачка, а в голове вертелись варианты новой карьеры один другого привлекательней: курьером, дворником, официантом… Был, конечно, ещё один: щипать «мамочек» в подворотне, но человек, привыкший к ежедневному кратному прогрессу, закономерно противится возвращению на старт. Это всё равно что блистательного офицера вдруг разжаловать в рядовые. Самое жестокое наказание для тщеславной натуры.
Дзынь!
«Купи…» – так начиналось сообщение от Кати, а далее следовал бесконечный список покупок, из которых одни памперсы стоили целое состояние. Нежное «целую» в конце не поднимало настроения, а лишь сильнее ввергало в состояние вины. Лёша был многодетным отцом уже неделю и знал цену подгузникам. В текущих обстоятельствах тройное их потребление сулило ему гарантированное банкротство в течение нескольких дней.
Телефон продолжал добросовестно доставлять известия. Очередной непрошенный «дзынь», и Лёша обнаружил себя включённым в чат «Женщины платят за всё». Не успел он в меланхоличной обречённости подумать о неизбежности судьбы, как вдруг ощутил дружеский хлопок по спине.
– А ты, чемпион, собираешься на охоту? – Новые друзья верили в успех Ромашкина больше, чем он сам.
Лидер Лёша поднялся с вымученной улыбкой, которую коллеги расценили как загадочную усмешку, и покорился коллективу. «Разве только посмотреть… авось обойдётся без интима», – промямлил его внутренний голос.
Катя
Народная мудрость гласит: двух хозяек на одной кухне не бывает. И поскольку эта фраза в том или ином виде присутствует во множестве языков мира, мы можем считать эту мудрость не народной, а международной.
Может быть, не так уж и плохо, что игрушечные размеры хрущёвских кухонь не позволяли вместить больше одной женщины? Что, если это была не просто борьба с излишествами, а целенаправленное распределение женщин по разным помещениям для их полноценного отдыха и восстановления после тяжёлого трудового дня? Преимущество ли это – огромные площади, на которых встречаются и вынужденно взаимодействуют люди, которые, возможно, предпочли бы одиночную камеру соседству с некоторыми ближними своими?
Колоссальных размеров кухня Евдоксии Ардалионовны вмещала до семидесяти человек, а сегодня на ней чаёвничали втроём: сама хозяйка, её дочь Александра Александровна – мама Кати, и их новая родственница Нина Ивановна – мама Лёши Ромашкина.
Чем тешиться на одной кухне трём женщинам, самой молодой из которых давно перевалило за пятьдесят? Наиболее важный вопрос последних трёх дней по мнению Нины Ивановны – кем же они теперь приходятся друг другу с Евдоксией Ардалионовной – был решён хозяйкой ещё накануне: «Ты моя прасватья, а я тебе сводная двоюродная мать, и покончим с этим». Сегодня деятельная Лёшина мама переключилась на вопрос ухода за младенцами и их воспитания:
– Нет-нет-нет, памперсы – это зло! Вы знаете, как они вредят яичкам?
– Какие яички, Нина Ивановна? – опешила Александра Александровна, с непривычки воспринимая новую родственницу всерьёз.
– Ну, или там свои женские органы есть, – беспечно поправилась Лёшина мама с такой уверенностью, что Катина мама забыла о том, что собиралась оспорить. Тем временем у Нины Ивановны подоспели новые доводы:
– Вот твоя Катя памперсы носила? Нет! И Лёша у меня не носил. И что? За раз по трое детей рожает! – Хоть это и прозвучало так, будто Лёша сам рожает по трое детей за раз, Александра Александровна не нашла, чем возразить. Непосредственность Лёшиной мамы заставляла любые аргументы казаться логичными и неоспоримыми.
– И всё-таки… – выразила сомнение Катина мама, – с тройней-то… этак пелёнок не настираешься.
– Вопрос сноровки, – отозвалась Нина Ивановна и принялась по памяти перечислять беды, что приносит использование подгузников: – Искривление ножек – раз! Канцерогены – два! Вот вы не читали, а я читала: даже крупнейшие производители попадаются на использовании контрафактного сырья, и – три… Парниковый эффект на коже младенца никто не отменял!
Александра Александровна уже и так выглядела побеждённой, но её сватье нужен был конкретный результат: полный и безоговорочный переход на пелёнки и хозяйственное мыло.
– Я, конечно, не настаиваю. В конце концов, мы можем проголосовать. Готовы? – Вопрос адресовался скорее хозяйке квартиры, которая доселе не вмешивалась и потому была записана Лёшиной мамой себе в союзницы.
– Если я правильно всё посчитала, – вежливо заметила Евдоксия Ардалионовна, – Катенька родила не меньше всех нас вместе взятых. Наверное, ей тоже стоит дать право голоса.
Нина Ивановна быстро сообразила, что такой поворот сулит ей поражение, и решила пока снять свой вопрос.
На кухню вошла Катя, не ведающая, какие судьбоносные решения чуть было не были приняты в её отсутствие.
– А, Катя! – обрадовалась Нина Ивановна и по праву победившей в научном споре и, стало быть, самой умной на этой кухне, принялась верховодить: – Сядь покушай. Котлеты есть. Хлеб бери.
– Спасибо, котлет не хочу, – ответила невестка. – Я бы борща вчерашнего съела.
– Как это «не хочу»? – удивилась свекровь и принялась швырять вопрос за вопросом: – Борщ – разве еда? Тебе сил набираться не надо? Ты как будешь на работу выходить?
– Куда ей сейчас на работу? – еле втиснулась в могучий словесный поток Александра Александровна.
– А что? Раньше в поле рожали, – несла неудержимая Нина Ивановна. – Да и Лёша тоже не железный. Мужчин надо беречь. Мой вот до пятидесяти не дожил, царствие небесное.
Происходящее стало напоминать пародию на плохой детектив: кто-то в этой комнате сошёл с ума и, кажется, все уже догадались, кто. Катя недоумевающе посмотрела на маму и бабушку. Они вернули ей такой же взгляд, а Нина Ивановна продолжала, набираясь уверенности, поскольку возражений не поступало:
– Ты, Катя, вошла в нашу семью, так надо уважать устои!
На этих словах Евдоксия Ардалионовна замерла, перестав втягивать чай, и мягко поинтересовалась:
– Напомните, пожалуйста, вы у нас до какого числа?
– У-у! Я же теперь свободная женщина, – Лёшина мама не почувствовала в вопросе никакого подвоха. – Решила на пенсию выйти, новую жизнь начать. Я вам ещё не говорила, чтобы не испортить сюрприз. Буду Кате помогать, внучек поднимать, так что пока тут поживу.
– Скажите, а Алексей в курсе этого сюрприза? – уточнила Евдоксия Ардалионовна, никак не выдав своей обескураженности последней новостью.
– Конечно! Давно! – последовал уверенный ответ. – Я воспитала ответственного сына. Всем бы матерям этому поучиться. Когда Лёше было четыре года, он мне обещал, что, когда я состарюсь, будет заботиться обо мне и я буду с ним жить. Это был наш договор, так что я за его согласие спокойна.
Больше Нине Ивановне никто не задавал вопросов и тем более не спорил. С сумасшедшими нельзя так. В мелочах лучше соглашаться, поддакивать, избегать обострения. Александра Александровна сделала дочери знак глазами, мол, уйди. Впрочем, Катя и сама сориентировалась, поспешив удалиться, чтоб не рассмеяться в лицо свекрови.
Вот ведь, как бывает: когда видишь таких персонажей в турецких сериалах, никогда не думаешь, что это может случиться в твоей семье и жизни. Самое время набирать в поисковике: «Что делать, если свекровь…»
Лучшие девчонки у нас в клубе
Парни основательно подошли к организации процесса. Заказали стол на десять человек, а еды и напитков – на двадцать. На охоте всегда так делается. Стол стал их уютным штабом и вообще очень приятным местом. Удивительно, почему дичь не шла к нему сама. Скоро, как и полагается, разомлевших охотников потянуло на увлекательные беседы. Над столом зазвучали темы, лишь косвенно относящиеся к повестке:
– А если, например, у неё муж? Можно и по мордасам получить.
