Дмитровское шоссе. Расцвет, упадок и большие надежды Дмитровского направления

С небес и из-под земли

Пылавшими театрами беды Большой Дмитровки не исчерпывались. Время от времени здесь происходили и другие катастрофы, гремевшие на весь город, о которых потом долго вспоминали москвичи. Причем беды несчастной улицы сыпались с неба и вырывались из-под земли.

Одна беда в буквальном смысле слова имела небесное происхождение. 7 ноября 1936 года во время военного парада над городом пролетела эскадрилья тяжелых четырехмоторных бомбардировщиков ТБ-3. В двигателе одного из них сломался коленчатый вал. Мотор развалился на лету – упал пропеллер, посыпались отдельные детали. Эскадрилья шла вдоль улицы Горького, но широким фронтом. Злосчастный самолет оказался конечно же над Большой Дмитровкой, на которую и рухнули обломки. Три человека были убиты на месте, еще восемь получили ранения. Единственным утешением во всей этой истории может служить то, что сам самолет – виновник аварии – на трех моторах дотянул до аэродрома и благополучно сел[4].

А в более близкие к нам времена новые страдания Большой Дмитровке причинили подземные силы. Поздним вечером 13 мая 1998 года по улице мимо дома № 18 проезжала легковая машина. Неожиданно водитель почувствовал, что мостовая под автомобилем проваливается. К счастью, человек успел выскочить и отбежать на безопасное место.

Автомобиль же вместе с обваливающейся почвой уехал вниз, на самое дно возникшего среди улицы огромного провала. Когда на следующий день яму измерили, оказалось, что ее площадь – 500 квадратных метров, а глубина достигает 16 метров (высота пятиэтажного дома)! В разверзающуюся яму медленно пополз стоявший рядом небольшой дом № 18 (выстроенный в середине XIX века). По его передней стене зазмеились сквозные трещины, а затем с тяжким вздохом она словно нехотя съехала вниз.

Вплотную подобрался провал к стоящему напротив дому № 13. Этот был побольше разрушенного, а кроме того, имел определенную историческую ценность – был выстроен после пожара 1812 года и дошел до наших дней с относительно небольшими переделками. В районе провала оказались полностью разрушенными ливневый коллектор и водопровод. Хлеставшая из разорванных труб вода залила воронку на глубину 4 метров.

Через несколько минут к месту катастрофы примчались машины аварийных служб. Их первой задачей стало отключение коммуникаций, разорванных провалом. Одновременно велись работы по предупреждению возможных последствий от дальнейшего развития провала. Обратил на себя внимание его отрог, вытянувшийся в направлении четырехэтажного дома № 20, стоящего на углу Пушкинской и Столешникова переулка. Жильцов дома немедленно выселили. Их временно разместили в ближайших гостиницах «Центральная» и «Минск».

Причины катастрофы определили довольно быстро. На протяжении нескольких лет работы под Пушкинской улицей вела фирма «Крот и К°». Главной ее задачей было строительство тоннеля диаметром 4 метра. Проходка велась щитовым способом. При подходе щита к домам № 13 и 18 произошел прорыв мокрого грунта в забой, в результате чего и образовалась воронка.

Давным-давно здесь, примерно по трассе нынешнего Столешникова переулка, протекал небольшой ручеек, несший воды с возвышенного водораздела вниз – к речке Неглинной. Рост Москвы, развитие ее застройки заставили засыпать мелкий водоток. Затем ушла в подземный коллектор сама Неглинная, и о ее древнем притоке забыли. Тем временем загнанные под землю воды медленно, но верно образовали на месте исчезнувшего ручья эрозионный врез, то есть массив насыщенного водой подвижного грунта. В этот-то врез, в месте его пересечения Пушкинской улицей, и уперся щит.

Устранение последствий аварии включало полный снос полуразрушенного дома № 18, восстановление водоснабжения окрестных домов и засыпку огромного провала с одновременным уплотнением отсыпаемого грунта. Затем укрепили фундамент дома № 13.

Чтобы извлечь аварийный щит, пришлось прибегнуть к замораживанию. По сторонам от трассы будущего тоннеля в землю опустили трубы с циркулирующим по ним жидким азотом, который и заморозил грунт. После этого щит преодолел опасный участок.

Но на этом приключения не кончились. 29 июля в многострадальном владении № 18/10 во дворе у стен строений 4 и 5 снова просел грунт. На этот раз площадь проседания составила «всего» 100 квадратных метров, а глубина – около метра. Провал обнажил фундамент соседнего здания, по которому тут же побежали трещины. Оказалось, что грунт просел вдоль стен котлована, который начали рыть за несколько дней до этого. Здесь бойкие коммерсанты из ТОО «Ранет» собирались строить для себя контору – взамен разрушенного дома № 18. Работы вела строительная фирма «СМК-96». Злополучный котлован быстро засыпали – вместе с провалом, а фирму «СМК-96» лишили лицензии.

Видимо, последствия прорыва плавуна в забой далеко не исчерпаны, и поскольку грунт здесь слабый – песок с прослойками битого камня и золы (следствия старых пожаров), – в глубине под улицей продолжается движение вод. А это означает, что в любой момент на Большой Дмитровке или под каждым из ее домов может вновь разверзнуться земная твердь.

Улице к этому не привыкать. Провалы в ее биографии случались не один раз. Особенно часто происходили они во владении под № 3. Осенью 1891 года провалилась земля во дворе. В возникшую яму упал ребенок, которого еле успели вытащить. Прошло всего несколько месяцев, и 6 мая 1892 года осели фундаменты и полы угловой части выходящего на улицу дома, где размещалась первая в Москве электростанция общего пользования. Установленные там машины опустились вниз на целый аршин[5].

Скорее всего, оборудование электростанции само стало причиной напасти. Строившие ее инженеры еще не имели достаточного опыта и не позаботились о надлежащем укреплении оснований под тяжелые котлы и турбины. К этому нужно добавить сооружение артезианского колодца для снабжения станции водой и прокладку подземного водовода. А ненадежные, зыбучие грунты и неизбежная вибрация от работы машин стали завершающим элементом в ряду объективных факторов и субъективных просчетов, совокупность которых и вызывала несчастья владения № 3.

Казаков, Бакарев и Мейснер

К счастью, помимо вечно пылавших театров и сползавших в провалы старых домов, на Большой Дмитровке имеется и несколько других достойных внимания и при этом вполне благополучных построек.

Самое интересное сооружение Большой Дмитровки – это, несомненно, Дом союзов, до 1917 года являвшийся домом Московского Благородного собрания. Большой двухэтажный дворец, выстроенный для князя В. М. Долгорукова-Крымского в середине XVIII века, представлял собой в плане сильно растянутую букву «П». Главный фасад – перекладина «П» – выходил на Большую Дмитровку и был украшен мощным шестиколонным портиком. Сегодня такое решение может показаться странным – ведь Большая Дмитровка очень узкая, ее небольшая ширина не позволяет обозреть фасад целиком, и весь задуманный зодчим эффект пропадает зря. А своей южной стороной здание выходит на широкий Охотный Ряд. Казалось бы, именно туда и следовало обращать главный фасад. Но в XVIII веке на месте нынешнего проспекта тянулась узкая улочка Петровка, застроенная мелкими лавками, церквушками, жилыми домами. Поэтому в тех условиях решение строителей было единственно верным.

В 1784 году после смерти владельца дом был приобретен Московским Благородным собранием. Приспосабливать дома к новому назначению взялся великий зодчий М. Ф. Казаков. Сначала, в 1784 году, он возвел на месте внутреннего двора, зажатого между ножками буквы «П», двусветный Большой (позже названный Колонным) зал. Зал был намного выше окружающих его с трех сторон корпусов, но его грубоватый объем, поднимающийся над старым зданием, увидеть откуда-нибудь было нелегко.

Одновременно зодчий приделал зданию и второй главный фасад – с южной стороны. Его акцентом служил тяжелый портик из двух пар колонн дорического ордера, соединенных монументальной аркой. В 1793–1801 годах к северному крылу была сделана трехэтажная пристройка с ротондой, оформлявшей угол Большой Дмитровки и Георгиевского переулка. Выходивший на улицу фасад утратил свою симметрию и строгость.

После пожара 1812 года пострадавшее здание восстанавливалось учеником Казакова архитектором А. Н. Бакаревым. К этому времени относится и резкое изменение окружающей среды. На месте выгоревшей беспорядочной застройки формируется прекрасная Театральная площадь, заключается в подземный коллектор грязная речка Неглинная, и вдоль него прокладывается относительно широкий по московским меркам проезд, получивший название Охотного Ряда. Именно с этой стороны здание стало обозреваться гораздо лучше, чем с узкой Дмитровки, и южный фасад окончательно стал главным.

Это имело и отрицательные последствия – теперь с Охотного Ряда прекрасно просматривалась верхняя часть Колонного зала. Ее примитивные формы плохо увязывались с эффектным казаковским фасадом. Стала очевидной необходимость реконструкции здания. Однако отсутствие средств заставило отложить эту меру почти на столетие. Лишь в 1903–1908 годах по проекту архитектора А. Ф. Мейснера над всеми корпусами был надстроен третий этаж, изменены фасады и планировка помещений, прилегающих к Колонному залу. Коренным образом изменилось решение фасадов. На главном – старый тяжеловесный фронтон с аркой сменился легким антаблементом, колонны (теперь уже коринфского ордера) поднялись на уровень второго этажа, над серединой фасада появился невысокий купол.

Аналогичные изменения произошли и с портиком на Большой Дмитровке. Вместо тяжелых дорических колонн, стоявших на невысоком цоколе, появились шесть легких коринфских, также поднявшихся на уровень второго этажа. В отличие от старого новый портик меньше выступал за общую линию фасада, что являлось благом для оживленной улицы.

На здание был «наведен глянец», тяжеловатые и строгие казаковские формы исчезли, сменились более изящными. Хотя Мейснер изо всех сил старался оставаться верным принципам русского классицизма, это получилось у него не слишком удачно. Дом Благородного собрания утратил характер построек XVIII века и превратился в не самый удачный образец неоклассицизма начала XX века.

Зато в полной неприкосновенности оставил архитектор жемчужину творчества М. Ф. Казакова – Колонный зал, а также интерьеры примыкающих к залу гостиных. Колонный зал, безусловно, относится к шедеврам русской архитектуры. Главным элементом его убранства являются поставленные по периметру белоснежные колонны. Архитектурное чутье позволило Казакову так поставить 28 коринфских колонн, что совсем не ощущается их массивность и монументальность. Колонны придали залу великолепие и парадность. Этому способствуют и огромные хрустальные люстры. Развешанные между колоннами, они как бы учащают их ритм, подчеркивают прямоугольную форму зала, его двухъярусность.

Помимо Колонного зала здание Дома союзов включает в себя торжественный и одновременно уютный Октябрьский, официальный зал № 1 (Круглый), зал № 2, а также анфиладу многочисленных фойе.

Не всякий дом памятник

Других столь великолепных образцов архитектуры, каким является Дом союзов, на Большой Дмитровке больше нет. Зато полным-полно на ней домов, которые отнюдь не привлекут внимания туристов, прибывших в Москву на неделю-другую, зато представляют интерес для москвичей, которым не безразлична история нашего города.

Первым в этом ряду следует назвать уже упоминавшийся дом под № 3 (1886 г., проект архитектора В. Д. Шера), шедевром архитектуры вовсе не являющийся. Его внешнее оформление представляет собой заурядный образец «кирпичного» стиля, типичного для русского зодчества конца XIX века, а внутри оно выглядело как обычный сарай. Зато в качестве первой московской электростанции общего назначения (введенной в эксплуатацию Обществом электрического освещения в 1886 году) оно является примечательным памятником истории науки и техники. Расположение электростанции в самом центре города объяснялось чисто технологическими причинами – в те времена еще не имелось высоковольтного оборудования. Передача электрического тока низкого напряжения на значительные расстояния была сопряжена с большими потерями, вследствие чего места выработки электроэнергии старались максимально приблизить к потребителям. Когда проблема была решена и к Москве со всех сторон подошли высоковольтные линии электропередачи, протянутые от других, более мощных и удаленных станций, здание превратилось в гараж. Относительно недавно его переоборудовали для проведения выставок. С этим связано и присвоенное ему глупейшее, игнорирующее историческое значение наименование – «Малый манеж». Чем-чем, а уж местом проведения военных учений и конных тренировок бывшая электростанция никогда не служила.

Проект доходного дома Обуховой (ныне Большая Дмитровка, 7/5, строение 1). Центральная часть фасада. Архитектор В. А. Величкин. 1913 г.

Больше всего на улице многоэтажных доходных домов, выстроенных в самом конце XIX – начале XX века. И хотя некоторые сооружались видными архитекторами того времени, шедевров жанра среди них нет. Облик, конструкции, планировка типичны и особого интереса не представляют. Но вместе они образуют сплоченный и представительный фронт застройки улицы.

Одним из первых в этом ряду стал четырехэтажный дом Синодального ведомства (№ 5), построенный в 1898 году по проекту архитектора И. Г. Кондратенко. С годами размеры доходных домов росли, они превращались в целые жилые комплексы, как, например, два дома № 7/5, выстроенные в 1908 году по проекту В. Д. Глазова (строение 2) и в 1913 году В. А. Величкиным (строение 1). В соответствии с изменением прихотливой архитектурной моды стиль модерн с элементами классического стиля первого сменился откровенным, монументальным, хотя и довольно наивным неоклассицизмом второго.

Во дворе владения прячется трехэтажный дом (дом № 7, строение 4). Несмотря на довольно заурядную внешность, он является интересным образцом московского строительства второй половины XVIII века. Строился он как главный дом городской усадьбы Стрешневых. Был в то время двухэтажным, но выглядел столь эффектно, что автором проекта считали самого великого В. И. Баженова[6]. Пластичность фасаду придавали три ризалита – широкий центральный и два боковых.

В середине XIX столетия стрешневский дом разделил судьбу многих других некогда богатых особняков русской знати – его переделали в доходный дом. Просторные анфилады перегородками разделили на квартиры, а заодно надстроили и третий этаж. К счастью, при этом было сохранено общее решение фасада, и дом не слишком проиграл в своей внешней представительности. Самый существенный ущерб ему был нанесен позже, в начале XX века. Строительство многоэтажного дома № 7/5, вплотную подступившего к старой постройке, потребовало очистки площадки. Стрешневский дом не снесли, но грубо оторвали от него часть южного крыла вместе с боковым ризалитом. Остатки старой постройки упираются в высокую стену молодого соседа. Сегодня дом Стрешнева находится в аварийном состоянии: стены потрескались, от них отваливается штукатурка, частично провалилась кровля. Тем не менее в нем по-прежнему обитают люди.

Чрезвычайно эффектен доходный дом № 9, построенный в 1903–1905 годах для торговца мехами A. M. Михайлова. Шестиэтажное (причем отведенные под магазины два нижних этажа очень высокие) здание долго оставалось самым крупным на улице. В его архитектуре четко прослеживается рука автора – А. Э. Эрихсона, который в свое время считался одним из ведущих московских мастеров этого стиля. Он и в самом деле набил себе руку на отделке фасадов в стиле броского модерна (так, его любимой декоративной деталью были оконные импосты, завершенные стилизованными женскими головками) и выдавал творения, похожие друг на друга, как родные братья. Например, композиционная и декоративная схемы, реализованные в доме Михайлова, четко прослеживаются и в других работах архитектора – домах по Столешникову переулку (№ 7), Тверской улице (№ 18), Большой Дмитровке (№ 32). Ту же структуру, слегка приспособленную к изменившейся архитектурной моде, архитектор повторил и в неоклассическом здании на Ильинке, № 9, строение 1.

А вот стыдливо прячущиеся во дворе доходные корпуса, выстроенные для того же хозяина (строения 3, 5, 6, 8) в 1897–1900 годах по проекту архитектора В. В. Баркова, имели на то все основания, поскольку в противоположность яркому уличному зданию серы, скучны и унылы до невозможности. Вихри стихийной «реконструкции» московского центра захватили и барковские творения. Их обрекли на снос, о чем стоит пожалеть. Несмотря на отсутствие какой-либо художественной ценности, дворовые корпуса представляли собой крупнейший и характернейший образец рядовой, непарадной жилой застройки Москвы рубежа XIX–XX веков.

Примитивность работы В. В. Баркова в некоторой степени компенсировал его сын – С. В. Барков, в 1910 году спроектировавший доходный дом № 23, богато отделанный в неоклассическом духе. Центр фасада выделен двухэтажной арочной нишей над полукруглым эркером. О заказчице дома – княгине Ливен – напоминает монограмма в виде латинской буквы L.

Противоположная, четная сторона улицы также может похвастаться несколькими капитальными постройками дореволюционных времен. Первый из них – дом № 2/3, в результате нескольких надстроек ставший подобием слоеного пирога. Первоначально двухэтажное здание было выстроено в 1821 году по заказу К. М. Полторацкого архитектором А. Ф. Элькинским. В 1889 году перестраивался по проекту С. И. Тихомирова, в 1902 году – Р. И. Клейна, в результате чего приобрел еще два этажа.

Пятиэтажный дом № 4/2, стоящий рядом, сегодня вошел в комплекс малой сцены Большого театра, но изначально строился как жилой в 1897–1905 годах по проекту А. Ф. Мейснера.

Дальше идут постройки поменьше и поскромнее – четырехэтажные № 12/1 (1884 г., архитектор С. С. Эйбушиц) и № 16 (1902 г., архитектор В. Г. Залесский). Последний дом интересен тем, что в нем размещалась техническая контора «В. Залесский и В. Чаплин», занимавшаяся устройством систем отопления и вентиляции. Предприятие относилось к числу лучших в Москве, и ему поручались работы в самых крупных зданиях, таких как Верхние торговые ряды (ныне ГУМ). А один из владельцев – В. Г. Залесский – был к тому же и заметной фигурой в архитектурных кругах города. Одно время он входил в состав Технического совета при городской управе, пять членов которого рассматривали и утверждали проекты важнейших сооружений.

Дом № 22 привлекает внимание благодаря трем треугольным в плане эркерам, украшающим его фасад. Автор проекта – архитектор А. В. Иванов – был неисправимым академиком в старом значении этого слова[7] и убежденным сторонником эклектики. Фасады его самого известного творения – гостиницы «Националь» – буквально увешаны различными украшениями – колонками, наличниками, карнизами, и все это залеплено деталями помельче. Примерно так же выглядит большинство других его творений. Однако при проектировании дома на Большой Дмитровке зодчий решил последовать архитектурной моде и поработать в стиле модерн. Следы усилий в этом направлении отчетливо читаются в мелких деталях фасада. Но изюминкой стали все же не они, а эркеры, придающие фасаду крупный масштаб и делающие его необычным, запоминающимся.

Дом строился в 1904–1905 годах по заказу Московского товарищества для ссуды под заклад движимых имуществ, поэтому иногда его именуют ломбардом. На самом же деле четыре верхних этажа пятиэтажного лицевого корпуса занимали комфортабельные квартиры. Квартирами же, но несколько похуже был занят и дворовый шестиэтажный, поставленный перпендикулярно к лицевому. Наиболее интересен его дальний конец. Там три нижних этажа сменяются двумя высокими, выделенными на фасаде огромными оконными проемами. Именно там и находился сам ломбард, а прием посетителей был организован на первом этаже лицевого корпуса. Интересно, что ломбард работал в этом здании вплоть до 2016 года.

За Богословским переулком бок о бок стоят еще два крупных строения. Пятиэтажный доходный дом Богословской церкви (которая стояла рядом в переулке) № 30/1 построен в 1888–1894 годах по проекту С. И. Тихомирова. О доме № 32 уже упоминалось ранее как о типичной работе архитектора А. Э. Эрихсона. В данном случае в 1901 году он выстроил трехэтажный торговый дом, который впоследствии вырос еще на один этаж.

Среди многоэтажных громад конца XIX – начала XX века сохранилось и несколько более старых построек. Под № 8/1 числится главный дом бывшей городской усадьбы, архитектурный облик которой сформировался в середине XVIII – начале XIX века. С 1829 года он в соответствии с традициями улицы выполнял театральные функции: в нем последовательно работали театральное училище, Московская контора императорских театров, театральная библиотека.

Последнее владение по правой стороне улице (№ 34) с 1811 года принадлежало типографии Московского университета. Она долгое время оставалась крупнейшим заведением подобного рода в Москве. Именно здесь печаталась газета «Московские ведомости». В отличие от прочих периодических изданий, то возникавших, то исчезавших, «Ведомости» бесперебойно выходили на протяжении двух столетий. Реакционное направление газеты послужило поводом для одних из первых студенческих беспорядков. 2 октября 1884 года собравшиеся у редакции студенты университета устроили настоящий кошачий концерт, били стекла в окнах. Разгонять их пришлось при помощи полиции и казаков, которым активно помогали лавочники недалекого Охотного ряда.

До нашего времени дошло несколько сооружений типографского комплекса. Наибольший интерес представляет редакторский корпус (Страстной бульвар, № 10), перестроенный в 1816–1817 годах из старого барского особняка. Считается, что проект был выполнен Н. П. Соболевским при участии Ф. О. Бужинского. Сие представляется вполне логичным, поскольку в рассматриваемый период первый служил архитектором Московского университетского благородного пансиона, а второй состоял архитектором университетской типографии[8]. Удачные пропорции здания, снабженного портиком из шести каннелированных колонн, делают его хорошим образцом раннего московского ампира. Выходящий на Дмитровку производственный, собственно типографский корпус построен в 1821–1827 годах по проекту архитектора Д. Г. Григорьева в стиле ампир. Центральный ризалит выделен мощным аттиком и плоской аркадой нижнего этажа. В нем размещались канцелярия и книжный магазин; сама типография находилась на втором этаже здания. В 80-х годах планировалось частичное воссоздание других разрушенных элементов комплекса. Однако с наступлением демократии вместо этого были снесены стоявшие во дворе палаты XVII века, и в центре бывшего типографского двора выросло громоздкое сооружение для магазинов и контор.

Институт Ленина от Советской площади до Дмитровки

После долгого затишья, вызванного Первой мировой и Гражданской войнами, к середине 20-х годов строительная деятельность на Большой Дмитровке вновь оживилась. В 1926 году вошел в строй жилой дом под № 20 на углу Столешникова переулка. Его заложили еще в 1911 году по проекту архитектора К. Л. Розенкампфа, но строительство затянулось и затем и вовсе остановилось. Достраивали дом спустя полтора десятка лет. Времена были нелегкими, и перерабатывавший проект архитектор П. Кучнистов придал фасаду подчеркнуто аскетические, а вернее, скучноватые формы. Вдобавок четырехэтажный дом выглядел каким-то недомерком рядом с более высокими соседями. Недавно слишком «бедный» фасад «обогатили» отделкой керамической плиткой.

Еще одно конструктивистское творение появилось в самом конце улицы. Старинный особняк № 23 по заказу нового владельца – общества «Совпольторг» – надстроили двумя этажами, а заодно и переделали фасад в конструктивистском духе. Об этом можно легко догадаться по внешности дома: доставшиеся в наследство от старого особняка окна нижних этажей узкие, типичные для XVIII столетия, а над ними возносятся огромные оконные проемы надстроенной части. Типично конструктивистским приемом выглядит и сплошное остекление асимметрично расположенной лестничной клетки. Подобные надстройки были распространены в 20-х годах, и сегодня «двухслойные» дома можно увидеть на многих московских улицах.