Футбол, который мы потеряли. Непродажные звезды эпохи СССР
В фильме «Июльский дождь» он снял Александра Белявского, похожего внешне на Воронина…»
В июле 1966 года Воронин в составе сборной СССР отправился на чемпионат мира по футболу в Англию. Однако тренер Николай Морозов взял его на чемпионат вторым номером, а первым – Йожефа Сабо. В итоге в первом матче, против сборной Кореи, Воронин не играл. Наши выиграли 3:0. Потом была игра с итальянцами, где Воронина выпустили на поле. Игры он не испортил, и наши снова выиграли – 1:0. Затем сборная СССР (а с ней и Воронин) победила чилийцев (2:1), венгров (2:1). Однако в матче одной восьмой финала со сборной ФРГ наша сборная уступила 1:2. После чего встретилась с португальцами в матче за 3-е место. Воронин снова играл, однако игра у нас не задалась, и мы уступили 1:2. Итог: 4-е место. Как заявил в одном из интервью сам В. Воронин: «Мы в команде строили самые разные предположения. Я словно бы объединил все эти прогнозы, отбросив крайние. Не сомневался, что из подгруппы выйдем в четвертьфинал, не сомневался также, что становиться чемпионами нам рановато. А вот любое место со второго по восьмое могло быть нашим. Но и четвертое место – шаг вперед…»
А вот что вспоминает о самом Воронине его партнер по торпедовскому клубу В. Шустиков:
«Валерка шустрый был. Повсюду ездил с учебником английского. Изучал язык, собирался работать журналистом-международником. Поехали как-то в Британию и даже переводчика брать не стали – все Валерка переводил. На том чемпионате в Лондоне сама королева Англии вручила ему приз как самому элегантному игроку…
Валерка водил дружбу со знаменитыми советскими актерами, поэтами, драматургами. Тогда ведь «Торпедо» было страшно популярно, за нас болела вся богема – Александр Ширвиндт, Олег Даль, Аркадий Арканов, поэт Андрей Дементьев. Олег Даль как-то позвал игроков в «Современник» и прямо во время спектакля спросил, какого числа у «Торпедо» следующий матч…»
И еще одно воспоминание – от А. Нилина:
«Однажды на сборах в Югославии зашел к нашим футболистам в гостиницу Шнеллингер (немец, выступавший за итальянский клуб) – «Шнеля», как называл его всегда Воронин, – и случайно выяснил в разговоре, какие копейки в качестве мифических для иностранца «суточных» получают европейски знаменитые футболисты из СССР вроде Яшина. «Шнеля» аж в лице изменился: «Вы же за эти деньги и сувенира домой привезти не сможете» (об изворотливости советских людей ему откуда же было знать). И на следующий день опять зашел – приятелей не застал, но оставил им хорошие подарки для семей и по толстому пакету с ассигнациями: «Мне и Леве, а суммы называть не буду», – хитро улыбался Воронин…
Валерий играл в бутсах «Адидас», за что получал от фирмы весь комплект амуниции. Но перед лондонским чемпионатом конкуренты «Адидас» – «Пума» (наши спортсмены говорили: Рита) – вручили Воронину сто фунтов стерлингов за обещание выступить в их футбольной обуви. Когда приехали в Лондон, представитель «Адидас» спросил его: «Ты, как всегда, играешь в наших бутсах?» Тут он вспомнил про задаток, выплаченный «Ритой». «Адидас» вернул «Пуме» эти сто фунтов, а Валерию тайно выдал пятьсот. И, кроме того, на таких же условиях договорился с протежируемыми Ворониным «Мухой» и «Осой» – Метревели и Численко…»
Между тем в чемпионате СССР 1966 года от былого «Торпедо» уже не осталось и следа – команда заняла 6-е место, а чемпионство досталось киевскому «Динамо». У торпедовцев после этого повесили бутсы на гвоздь два лидера – Валентин Иванов и Борис Батанов.
В сезоне 1967 года «Торпедо» выступило провально – заняло 12-е место, отстав от чемпиона – киевского «Динамо» – почти на 20 очков (33 против 54). Для Воронина это был самый неудачный сезон. Не случайно он тогда угодил в скандальную хронику.
Как я уже отмечал, Воронина называли «денди» или «принцем советского футбола». Рано познав пьянящий вкус славы, он все чаще стал позволять себе вольности со спиртным. Гостеприимный ресторан ВТО, где собиралась богема столицы, стал его родным домом. С молодой мировой знаменитостью считали за честь познакомиться даже отпрыски влиятельных особ, включая и дочь Леонида Брежнева – Галину, работавшую в агентстве печати «Новости» (АПН). Вспоминает А. Нилин:
«В начале шестидесятых бедному и начинающему актеру Владимиру Высоцкому крайне лестным казалось познакомиться с уже известным всей стране Ворониным. Да и знаменитости не упускали случая быть ему представленными. Восьмого марта года шестьдесят седьмого, наверное, в битком набитом по случаю женского праздника ВТО мы теснились не в обиде за одним столиком с ним, со Шпаликовым и еще полудюжиной подсевших завсегдатаев – и Гена шепнул мне: «Скажи ему, кто я», а Воронин, услышав, что пьет с автором песни «А я иду, шагаю по Москве», великодушно и дружелюбно приподнял рюмку: «Уважаю…»
Или еще случай: Валерий все из того же ресторана вышел на улицу Горького – позвонить по автомату, а когда возвращался, швейцар Володя из придури, которая на него иногда находила, не захотел впускать его обратно, делая вид, что не узнает – у Володи брат в двадцатые годы играл за сборную СССР, но сам привратник Троицкий (сын священника) никогда на футболе не был. Евгений Евтушенко, не разобравшись в ситуации, выразил готовность повлиять на Володю своим авторитетом, но рекомендовал рвущемуся в ресторан молодому человеку (Воронину) запомнить день, когда провел его в Дом актера первый поэт страны. И не хотел верить, что перед ним тот самый Воронин. Тогда Валерий поспорил с ним на десять бутылок шампанского и пошел в гардероб – вынуть из кармана пальто свой паспорт. В торжественном распитии шампанского приняли участие и все официантки – засиделись, как это принято было у работников искусства, после закрытия ресторана…»
А вот еще один рассказ – от Валерия Маслова: «Однажды Численко из московского «Динамо» и Валерка в Сочи укатили. Прямо перед матчем наших клубов. Вернуться не успели. Мы победили 1:0, я в конце «тыкву» удачно подставил. Бесков грозился выгнать Число. Но вся команда встала на его защиту: «Он же Воронина выключил из игры!» Бесков махнул рукой: «Ладно, черт с ним». А Воронина от дисквалификации спас парторг ЗИЛа Аркадий Вольский. Воронин пришел к нему каяться и неожиданно спрашивает: «Аркадий Иванович, вы когда-нибудь любили?» Тот смутился, а Воронин продолжает: «Я улетел в Сочи с девушкой, которую люблю. Советую и вам иногда так поступать…» Изумленный Вольский его простил. Хотя нам Ворона потом говорил, что от дисквалификации его спас «Адидас». Хорст Дасслер, сын владельца этой фирмы, Валерку обожал. Ездил за нашей сборной повсюду. Помню, в Австрии сидим втроем, Хорст предлагает нам сыграть в «Адидасе» и спрашивает: «Валер, долларов по четыреста ребятам за товарищеский матч – нормально?» – «Еще бы!» Так вот, Хорст поднял шум в Европе: мол, у русских единственный футболист мирового уровня, а его дисквалифицировать хотят. И наши спустили на тормозах. Если бы не это – полгода Валерка точно бы кувыркался. 400 долларов по тем временам – неплохие деньги…»
Слава явно кружила голову Воронину. Его друзья и коллеги по спорту долго взирали на «шалости» кумира, но после очередного скандала их нервы не выдержали. О перипетиях той истории вспоминает второй ее участник – тогдашний футболист столичного «Спартака» и приятель нашего героя Михаил Посуэло:
«Пришел я на матч «Торпедо» – «Нефтчи» на Валерку Воронина посмотреть. А он не играет. Вдруг вижу – откуда-то карабкается. Решили отметить встречу. Гульба шла по всей Москве. Попали в валютный бар «Националя». Сидим, пьем шампанское. И вдруг «бригадмильцы»-кормильцы. Бригада милиции то есть. «Откуда у вас валюта?» Я им разрешение показываю: для отца часто приходилось деньги менять (отец у Посуэло был испанец. – Авт.). Они Валерку спрашивают. Он говорит: «А я люблю валюту в кармане держать». – «Ах так?» Нас крутят, ведут к Моссовету, где-то там у них был штаб. Идем, а Валерка говорит: «Миш, давай их на скорость проверим?» И как рванем. Остановились метрах в тридцати: «Чего вы, ребята? Догоняйте». Ну, мы бегать больше не стали, пошли в участок.
Валерка как достал свое удостоверение заслуженного – они сами прощения попросили. Да еще шампанского принесли. Вышли, поехали к знакомому художнику на Таганку. Утром решили пивка выпить с сушечкой. Ларек. Пьем пиво. И дождик накрапывает. Я говорю: «Дождик идет. А в Сочи дождика нет». Валерка: «А что же мы, дураки, здесь делаем?» В машину, аэропорт – и в Сочи. Интересная эпопея. Три дня там были. А Валерке за сборную играть. А мы на море. В гостиницы не селились – чтобы не засекли. Сняли сарай у бабки. Железные кровати, матрасы на них, и все. Днем особенно не светились. Гуляли в основном ночью. У нас все было культурно. Мы и с девчонками всегда вели себя элегантно.
Когда вернулись, договорились: ты меня не видел, я – тебя. Разбежались. Валерка – в сборную, я – в баню. Иду, навстречу Игорь Численко: «Как на море-то? Чего меня не взяли?» Я говорю: «Игорек, какое море? Ты о чем?» Он: «Да ладно, все знают, что вы на море с Валеркой были». Прихожу на работу, на завод Лихачева. «Миш, ты где был-то?» Говорю: «Болел. Консервами отравился». А Валерка еще подсказал, где справку взять. Я справку отдаю, а Вольский, парторг завода, мне на это: «Ну, ты хорошо травишься! Чем, осетриной?» Я: «Какой осетриной? Килькой в томатном соусе». А он пачку фотографий на стол. Кто-то с завода был в Сочи и заснял нас во всей красе: с шашлыком и киндзмараули. «Ну, – говорю, – извините, виноват». И пошел. В Сибирь…»
Посуэло после этого скандала действительно вынужден был ухать из Москвы в Читу, где устроился работать на шахту. Воронина тоже по головке не погладили – хорошенько пропесочили в центральной прессе. 25 августа 1967 года в «Комсомольской правде» было напечатано открытое письмо комсорга сборной СССР по футболу и коллеги Воронина по столичному «Торпедо» Анзора Кавазашвили. Письмо называлось хлестко: «Одумайся, Валерий!» Привожу его текст полностью:
«Я решил написать тебе, Валерий, хотя в общем-то странно прибегать к такому способу общения, живя в одном городе, играя в одной команде, которая всегда была для нас вторым домом. Впрочем, с некоторых пор коллектив твоих товарищей по команде, кажется, стал тяготить тебя. Образно выражаясь, ты сегодня превратился в «блуждающего полузащитника», а говоря точнее – пустился в бега от коллектива и семьи. Некогда комсомольский вожак команды, ее капитан, ты нынче забыл о чести спортсмена, о добром имени многотысячного коллектива физкультурников автозавода имени Лихачева.
Не так давно ты совершил самовольный вояж на черноморское побережье. Как и прежние твои подобного рода отлучки, сошел он тебе с рук. Еще бы, «Воронин есть Воронин» – считают иные руководители Центрального совета спортобществ, курирующие наш футбол. Подобное потакание и привело к тому, что снова фамилия Воронин, а заодно и столь дорогое и близкое всем нам имя «Торпедо» склоняются на все лады. Клуб действительно переживает трудное время: в этом сезоне нам редко удавалось показывать свою «торпедовскую игру» (на момент появления письма «Торпедо» занимало 8-е место. – Авт.). Причин тому немало. И вот чтобы разобраться в каждой из них, несколько дней назад все игроки коллектива вместе с партийным, профсоюзным и комсомольским активом завода обсуждали положение дел в команде. Все без исключения ребята пришли на это собрание. Не было среди них только тебя, Валерий. А ведь к твоему слову, слову ведущего игрока, члена сборной команды страны, конечно, прислушались бы молодые футболисты.
Признаюсь, меня твое отсутствие огорчило, но не удивило. Это не единственный случай, когда ты подвел коллектив. Вспомни, что ты не явился на наш недавний кубковый матч с московским «Динамо», вынудив тем самым выйти на поле травмированного Стрельцова, которому врачи запретили пока выступать. Конечно, мы могли бы проиграть этот матч и вместе с тобой, как терпели поражения в этом сезоне, выступая в своем лучшем составе. Но сейчас речь не о потерянных очках, забитых и пропущенных голах, а о тебе, нашем товарище, сбившемся с пути. Мне долго не было понятно, чем ты руководствуешься в своих поступках. Но сегодня я знаю точно: только одним – сознанием полной своей безнаказанности.
Тебе многое прощается, Валерий. Прощали тебе прошлые твои грехи прежние тренеры. Но каждый раз, дав очередное обещание исправиться, ты вновь и вновь подводил и их, и команду. Так ты подвел сейчас и нашего наставника. Кстати, вспомни, ты был одним из первых, кто назвал кандидатуру нового тренера Валентина Кузьмича Иванова, своего недавнего партнера по «Торпедо» и сборной команды страны. И вот первым ты и наносишь ему удар.
Было время, когда мы любовались твоей игрой, гордились тобой, узнав о твоем включении в состав сборной команды Европы. Но столь громкая слава оказалась для тебя непосильной ношей.
В редакции «Комсомольской правды» мне показали немало писем любителей футбола с одним вопросом: «Что случилось с московским «Торпедо» и почему в последних матчах не выступает Валерий Воронин?»
Думаю, что лучше всего на них сможешь ответить ты сам, если сумел за это время дать правильную оценку своим поступкам».
От коллектива редакции это письмо прокомментировал Ю. Арутюнян. Приведу лишь небольшой отрывок из этой публикации: «…Я убежден, что автозаводцы найдут в себе силы не только подняться выше в турнирной таблице, но и поднять вместе с собой тех футболистов, которые, подобно Валерию Воронину, так низко опустились. Ну а если Валерий не примет протянутой руки товарищей, от имени которых к нему обратился Анзор, то пусть пеняет на себя. Когда-то «Торпедо» вышло из прорыва, потеряв шесть игроков. Сейчас же речь идет об одном. Пусть даже таком знаменитом, как В. Воронин».
К сожалению, эта публикация так и не смогла изменить траекторию трагической судьбы Валерия Воронина. Впрочем, не будем забегать вперед.
Итак, в сезоне-67 «Торпедо» заняло позорное 12-е место, хотя в прошлом сезоне было шестым. Однако в 1968 году команда предстала перед своими поклонниками куда более сильным и слаженным коллективом и завоевала бронзовые медали первенства, отстав от чемпионов, киевских динамовцев, на 7 очков (50 против 57). На 2-м месте был столичный «Спартак», который опередил «Торпедо» всего на 2 очка. На 4-м месте расположился ЦСКА, который догнал торпедовцев по очкам, но проиграл им обе игры: 0:3 и 0:2.
Но самое печальное, что Воронин к этому успеху своих одноклубников не был причастен. Хотя тот год начался для него более чем успешно. В апреле он вновь был привлечен к играм за сборную СССР и сыграл четыре матча: против сборных Бельгии (товарищеская встреча, 1:0), Венгрии (одна четвертая чемпионата Европы, 2:0 и 3:0), Чехословакии (отборочный цикл Олимпийских игр, 3:2). Последний матч игрался в Москве 11 мая. Причем ему предшествовало ЧП на сборах в Вешняках, когда оттуда исчезли сразу трое игроков сборной СССР. Среди последних оказался и Воронин. Правда, если двое его товарищей покинули расположение сборной и уехали кутить в Москву, то наш герой выпивал с неким рабочим из обслуживающего персонала на… чердаке их вешняковского коттеджа. Однако тренер Михаил Якушин был в ярости и собирался «отцепить» всех троих из сборной. Но потом прикинул, чем это отчисление может аукнуться, и выставил штрафников на матч с чехословаками. Наши, как уже говорилось, победили.
Видимо, эйфория от этой победы вскружила Воронину голову – он продолжал на сборах куролесить. В итоге Якушин вновь застал футболиста за бутылкой и объявил ему свой окончательный вердикт: вон из команды. Чуть позже игроки сборной будут жалеть: им бы отобрать у Воронина ключи от его «Волги» и уложить спать. А они отпустили его в город. В итоге случилась трагедия.
Поскольку «Волга» Воронина находилась в Москве, он отправился в столицу на такси – занять у знакомой буфетчицы денег и забрать свою машину. На занятые деньги футболист купил водки и вместе с той же буфетчицей отправился куролесить за город. После любовной оргии Воронин отвез любовницу домой, а сам не нашел ничего лучшего, как вновь усесться за руль своего автомобиля и отправиться на предрассветную прогулку. Поездка длилась недолго, поскольку очень скоро «Волга» футболиста на полной скорости врезалась в МАЗ с краном (видимо, Воронин заснул за рулем). Удар был настолько сильным, что руль «Волги» пробил крышу, а сама она несколько раз перевернулась и вновь встала на колеса. Жизнь Воронину спасло чудо – незакрепленное (для любовных утех) сиденье. Но удар пришелся в голову, переломанными оказались ребра и конечности. У Воронина случилась клиническая смерть, из которой его вытащили врачи. Однако к жизни вернулся уже другой Воронин – изуродованный. Даже друзья, навестившие его в больнице, не узнали своего товарища, которого совсем недавно называли «денди». Поэтому свое 29-летие, наступившее через два месяца после аварии, Воронин встретил другим человеком.
Осенью Воронин стал снова появляться на людях, пытаясь держаться браво. В одном из газетных интервью даже заявил, что думает о мировом чемпионате 1970 года, надеясь выступить на нем в составе сборной СССР. Но в это заявление мало кто верил.
Весной 1969 года Воронин вернулся на поле, начал выступать за дубль «Торпедо». А осенью Валентин Иванов ввел его в основной состав торпедовского клуба, найдя ему место для игры на «свободных мячах». И в одной из игр, с московским «Динамо», Воронин даже отметился голом – забил со штрафного самому Льву Яшину. Но в целом игра Воронина выглядела бледной копией того, что он показывал до аварии. Короче, с большим футболом ему пришлось расстаться.
Отыграв в «Торпедо» всю свою спортивную жизнь (1956–1969), Воронин провел в чемпионатах СССР 219 матчей, забил 26 голов. В сборной СССР (1960–1968) провел 66 матчей, забил 5 голов (1 неофициальный матч). В 1965 году Воронин был выбран капитаном сборной СССР. В еврокубках он сыграл 7 матчей, забил 1 гол. Пять раз попадал в список 33 лучших футболистов страны: № 1 (1961, 1964, 1965), № 2 (1960, 1966).
В «Футбольной энциклопедии» про В. Воронина написано следующее: «Атлетически сложенный, работоспособный и трудолюбивый, выделялся большим диапазоном действий, широким тактическим кругозором, тонкой позиционной игрой. Владея рациональной и надежной техникой обработки мяча и обводки, хорошим отбором мяча, умением сделать своевременную и точную передачу на любое расстояние, Воронин отлично справлялся с любыми игровыми заданиями – от организации атакующих действий до персональной опеки соперника, был футболистом-универсалом. Хорошо играл головой, обладал поставленным ударом с обеих ног. Будучи одним из самых популярных футболистов страны 60-х, элегантный, с внешностью киногероя (по определению известного журналиста А. Нилина), он не выдержал испытания славой…»
После того как Воронин повесил бутсы на гвоздь, он числился инструктором физкультуры на ЗИЛе, а также входил в редколлегию газеты «Футбол-хоккей» и писал заметки для этого издания. От него же имел возможность попадать на разного рода важные спортивные мероприятия. Например, осенью 1972 года присутствовал в Лужниках на матчах легендарной Суперсерии между советскими и канадскими хоккеистами. Пришел он туда не один, а со своей очередной любовницей – молоденькой продавщицей из магазина «Людмила», что рядом с Курским вокзалом. Воронина многие узнавали, а Александр Якушев подарил ему в тот раз клюшку. Короче, потерянным бывший футболист не выглядел.
Однако у него было выше крыши свободного времени, которое он все чаще стал посвящать выпивке. Чаще всего он выпивал со случайными собутыльниками, перед которыми хвалился своими былыми связями с самыми именитыми людьми страны. Например, однажды рассказал им, что был знаком с самим Владимиром Высоцким, когда тот еще не был тем Высоцким, которого знала вся страна, и выпивал с ним в ВТО. Когда собутыльники подняли его на смех, Воронин тут же позвонил журналисту Александру Нилину и попросил его подтвердить по телефону рассказанное им только что про Высоцкого.
Еще про один случай вспоминает тот же А. Нилин:
«…В редакцию «Футбола» он пришел десятилетия спустя рано утром, никому не нужный и неузнаваемый в толпе после увечий, полученных в автокатастрофе, – и на удивленный вопрос молодого сотрудника «Советского спорта» Саши Владыкина, лично незнакомого с великим футболистом, ответил, что пришел к Радчуку за снимком.
Над столом ответственного секретаря Геннадия Иосифовича Радчука висела в рамке сильно увеличенная фотография, где азартно раздосадованный, стройный и красивый, как молодой бог, Валерий Воронин в майке сборной пытался догнать схожего с негритянским спринтером Пеле в белых, укрупняющих приземистую фигуру, бразильских одеждах, уводящего от него мяч внутренним разворотом стопы…
Он не дождался Радчука – и тот потом удивлялся неурочному визиту: ответственный секретарь ничего Валерию не обещал, снимок ему самому дорог. Тонкий человек Гена, прекрасно относившийся к Воронину, возможно, и не понял, что больному мозгу (а может быть, и душе) потребовалось подтверждение былого величия, в которое все реже верило новое окружение. Мрачным, похмельным утром прежняя жизнь казалась приснившейся.
В конце жизни такого рода – о близости к самым знаменитым людям страны и мира – подтверждения требовались ему все чаще…»
В 1974 году Воронин едва не сел в тюрьму за хулиганство все по той же пьяной лавочке. Как-то он выпивал в ресторане «Огонек», с кем-то повздорил и запустил в обидчика стаканом. Тот угодил в голову и нанес мужчине серьезную травму. Воронину грозил срок, но помогла его старшая сестра Валентина, у которой муж служил в органах. Они нашли хорошего адвоката по фамилии Трахтенберг, который сумел отмазать бывшего футболиста от зоны.
Между тем на почве пьянства развалилась семейная жизнь Воронина – от него ушла жена Валентина. Все чаще его домом стала психиатрическая клиника, после которой он возвращался… бодрым и посвежевшим. Воронин мечтал работать тренером в родном «Торпедо», но начальство боялось его брать на эту должность, опасаясь загулов. В итоге тренером он так и не стал.
А его родной клуб в те годы выступал весьма неплохо. Так, если в 1973 году «Торпедо» заняло в первенстве СССР 13-е место, то в следующие два года уже 4-е. Правда, в 1976-м, в весеннем чемпионате, откатилось на 12-ю позицию. А осенью случилась сенсация – торпедовцы стали чемпионами. А вот их земляки спартаковцы вылетели из высшей лиги, причем не без участия зиловцев, которым достаточно было сыграть вничью с «Араратом» (как и ЦСКА и «Локомотиву» с «Днепром» и «Зарей»), и «Спартак» остался бы в составе сильнейших. Но все московские команды, как будто сговорившись, свои матчи проиграли.
«Золотой» состав «Торпедо» в том году выглядел следующим образом: М. Зарапин, В. Круглов, С. Пригода, Н. Худиев, В. Бутурлакин, Ю. Миронов, В. Белоусов, B. Юрин, В. Филатов, В. Сахаров, В. Сучилин, А. Дегтярев, C. Петренко, С. Гришин, Е. Храбростин, А. Беленков, Ю. Сарайкин. Главные «забивалы» – Сахаров и Храбростин, забившие по пять мячей.
Радовался ли Воронин успеху своих бывших одноклубников? Естественно, радовался, хотя его тогдашняя жизнь все дальше отдалялась от футбола. По словам А. Нилина:
«В оставшиеся пятнадцать лет мы встречались несравнимо чаще – и хотя инициатива встреч оставалась по-прежнему за Валерием (я и не очень знал, где искать его: отношения мои с Валентиной не улучшились, и не было у меня отчего-то уверенности, что он много времени проводит дома и каждую ночь там ночует), мне казалось, что я еще меньше нужен ему, чем в те времена. И безысходность в его телефонных звонках отзывалась во мне отсутствием когдатошней радости. Я представлял себе перелистываемые им страницы записной книжки со множеством номеров – и вызванные строчками цифр усталые размышления: кто на другом конце провода захочет понять состояние Валерия? На каждое обращение надо себя настроить, чтобы не выглядеть просителем, не выглядеть всеми покинутым, до смертельного сжатия одиноким – и быть готовым не выразить боли разочарования, если ответ будет равнодушным или фальшивым…
Он звонил – и появлялся у меня. Но что я буду душой кривить сейчас – прежняя праздничность теперь редко проглядывала в наших совместных времяпрепровождениях, хотя мы гнали печаль изо всех сил. Только много дешевого вина часто приходилось выпить, чтобы ввергнуть себя в нужное состояние. Вино, конечно, не всегда бывало обязательно веселым. Появлялись вдруг деньги – и мы пили качественные напитки. Воронин легко восстанавливал в себе прежнюю барственность. Правда, случалось ему по старой памяти переборщить с заказом. Поставил даже как-то в очень неудобное положение Николая Моношина и Бориса Батанова в любимом ВТО – забыл, что не он угощает, забыл, что не при деньгах, – и получился конфуз: пришлось старым товарищам часы в залог оставлять, официантки Воронину больше в долг не верили, слишком уж часто приходил он теперь с пустыми карманами, а про то, что никаких заработков у него теперь нет, они знали.