От Вознесенского проспекта до реки Пряжи. Краеведческие расследования по петербургским адресам

Автор идеи Дмитрий Шипетин

Руководитель проекта Эдуард Сироткин

© Зуев Г. И., 2014

© ООО «Рт-СПб», 2014

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Пролог

На финишной прямой долгого жизненного пути старики почему-то чаще всего любят вспоминать свои лучезарные первые школьные годы. Мои предвоенные начальные учебные классы прошли в сплоченном коллективе замечательных одноклассников, весело живших тогда бурной жизнью своего поколения, сплоченного дружбой и искренним желанием стать достойными гражданами любимой социалистической Родины. От школьного класса у меня по сию пору остаются удивительно теплые и радостные воспоминания.

Наша верная дружба в те грозовые предвоенные годы была умело скреплена нашим замечательным классным руководителем – Надеждой Викторовной Образцовой, опытным педагогом, начавшим свою учительскую деятельность еще в период Февральской буржуазной революции в 1917 году, в женской гимназии. Интересно отметить, что, благодаря педагогическому опыту нашей первой учительницы, во мне и моих одноклассниках зародилась страсть к собирательству. Надежда Викторовна познакомила нас со своей коллекцией почтовых марок и открыток с копиями шедевров великих русских художников и скульпторов. Идея составления собственной коллекции возникла тогда у многих моих одноклассников. Временами это необычайное, неподвластное рассудку чувство захватывало нас целиком. Мы неоднократно изменяли цели нашего собирательства.

Периодически составляли небольшие коллекции старых и новых почтовых марок, собирались разнообразные иллюстрированные почтовые открытки с изображением героев революции, Гражданской войны, советских героических летчиков или полярников-папанинцев, покоривших Северный полюс, вместе с участниками знаменитого рейса парохода «Челюскин» попытавшихся под руководством академика О. Ю. Шмидта пройти за одну навигацию по Северному Морскому пути из Мурманска во Владивосток.

В начале фашистской блокады Ленинграда «лихая» команда мальчишек нашего двора, игнорируя строгий запрет взрослых, смело пробиралась на чердаки домов и умело тушила немецкие «зажигалки», оставляя себе на память в качестве военного трофея коллекцию зеленых стабилизаторов зажигательных бомб с небольшим огарком белого термического металла.

Условия блокадного периода Ленинграда резко изменили судьбы военного поколения моих сверстников. Оглядываясь назад, я теперь понимаю, как много сумела вместить в себя наша детская жизнь в те тяжелые годы, как быстро мы тогда повзрослели под влиянием неимоверно суровых блокадных условий и безжалостных требований фронтового города. Однако, несмотря на трудности, во мне и в оставшихся в живых друзьях нашего старого двора все еще продолжала здравствовать школьная страсть к собирательству. Правда, замечу, что в тот период ассортимент предметов наших детских коллекций во многом изменился. Теперь мои друзья при встречах могли похвастаться особыми коллекционными экземплярами – фирменными стабилизаторами немецких «зажигалок» или замысловатой формой найденных стальных осколков с острыми зловещими краями от разорвавшихся фашистских авиабомб или крупнокалиберных дальнобойных немецких снарядов с выбитым фирменным клеймом знаменитого немецкого военного металлургического концерна, принадлежавшего любимцу фюрера – Круппу.

Повзрослев, окончив институт и защитив диссертацию, занимая ответственные государственные посты, я не утратил страсть к собирательству, ставшему моей второй, любительской профессией, которой свойственно сосредоточенное, углубленное проникновение в предмет поиска. Оказалось, что для собирательства необходимы не только сноровка и удача, но и умение находить нужный материал, любовь к предмету поиска и безусловное знание его. Для достижения же цели поиска требуется колоссальный труд собирателя, его терпение, упорство в розыске сведений и дополнительные знания о них. Собиратель – это великий труженик, энтузиаст и знаток, способный иногда даже на равных поспорить с ученым-специалистом.

Впоследствии собирательство вывело меня на интересную историческую цель: изучение истории отечественного флота, восстановление биографий несправедливо забытых военных моряков и вычеркнутых из памяти боевых подвигов заслуженных кораблей Российского ВМФ. На обнаруженных малоизвестных материалах мне удалось опубликовать более ста журнальных статей в периодических изданиях, посвященных истории отечественного флота и судостроения (научно-популярном сборнике «Гангут», научно-техническом производственном журнале «Судостроение», русском военно-историческом журнале «Новый Часовой», историко-литературном сборнике «Кают-компания» и многих других).

В 2002 году петербургское издательство «Славия» выпустила в свет мою книгу «Мой адрес – Владивосток, крейсер "Алмаз"», а в 2005 году издательство «Центрполиграф-МИМ-Дельта» опубликовало еще одну мою «морскую» книгу – «Историческая хроника морского корпуса. 1701–1925».

Собирательство малоизвестных фотографий и старинных иллюстрированных почтовых открыток, посвященных теме Петербурга-Ленинграда, стало в конце XX столетия основой для решения параллельно заняться иной сферой творческой любительской деятельности – краеведением, поставившим предо мною цель комплексного изучения Санкт-Петербурга как целостного историко-культурного объекта. На этой стезе мною была опубликована в разные годы в журнале «Нева» серия статей по истории города на Неве и разными издательствами издано более десяти книг, воссоздающих исторический облик домов, каналов и старинных улиц Северной столицы. Как истинный одержимый своей страстью собирательства, я настойчиво отыскивал в архивах факты, документы, открытки, рисунки, воссоздающие историю Петербурга, скрупулезно изучал пришедшие к нам из прошлого свидетельства, мемуары, сопоставлял их и размышлял над ними. То, что мне удалось найти, я стремился донести до тех, кому это было интересно, кто так же искренне любит свой город. Подобная работа захватывала меня, заставляла не только находить новые материалы, но и тщательно исследовать их, а затем рассказывать о прожитой жизни наших замечательных предков с их порой драматическими судьбами и амбициозными планами.

Необычайно интересно рассматривать старые иллюстрированные почтовые открытки, запечатлевшие неподражаемый облик нашего города, документально зафиксированные исторические моменты и события, канувшие в Лету. Давно уже нет людей, изображенных на снимках, умер и старый мастер, сделавший эти замечательные фотографии. Навсегда исчезли из повседневной жизни петербуржцев чопорный патриархальный быт, нравы, мода, старый городской транспорт. На открытках же, пожалуйста, – полные человеческого достоинства и мужества лица солидных отцов семейства, с холеными бородами, усами и эспаньолками, которых сейчас уже не встретишь. А разве не вызывают восхищения милые петербургские дамы в умопомрачительных туалетах, обольстительные красавицы в платьях с перетянутыми осиными талиями и широкими буфами рукавов? Как прекрасен и выразителен на старых фотографиях облик горожан, словно их специально отбирал для съемки взыскательный режиссер.

О многом могут рассказать почтовые иллюстрированные открытки. С удивительной документальной точностью передают они неповторимые моменты и приметы времени. Трогательно очарование жанровых городских сцен с пролетками, лакированными колясками на «дутых» шинах, конками, первыми городскими трамваями и неуклюжими автомобилями.

Почтовые открытки нередко хранят важные сведения об уникальной архитектуре нашего города, его старинных особняках и сооружениях – обо всем, что сегодня составляет так называемый фонд «Старого Петербурга». Многое из этого фонда, к сожалению, не дошло до наших дней, в силу разных обстоятельств навсегда исчезло из повседневной жизни, да и что уж тут поделаешь – даже из нашей памяти.

Особенно значительный ущерб городским постройкам нанесен в XX веке. В первые годы прошлого столетия многоэтажные доходные дома начали энергично теснить ампирные особняки Северной столицы. Творения великих зодчих безвозвратно гибли в лихолетьях двух русских революций, в годы блокады Ленинграда. Иные же объекты города безжалостно разрушили недобрые руки и жестокие сердца наших сограждан при антирелигиозных перегибах и массовом типовом жилом строительстве. К счастью, сохранились почтовые открытки и фотографии с изображением уничтоженных архитектурных сооружений города. Иногда именно эти старые, пожелтевшие от времени «открытые письма» являлись единственными сохранившимися документами, по которым можно было не только судить о старых петербургских домах, но и реставрировать их, и даже иногда восстанавливать утраченные памятники отечественной архитектуры…

У прилавков букинистических магазинов города нередко можно услышать обращенные к продавцу странные просьбы:

– Покажите «артистов», пожалуйста!

– Есть что-нибудь новое по «малым городам»?

– Разрешите посмотреть «головки»!

Иногда слышатся радостные возгласы и оживленные рассказы по поводу интересных находок. Подобные вопросы и приступы искреннего восторга принадлежат филокартистам – фанатичному племени собирателей старых «открытых писем» или «почтовых иллюстрированных открыток», с завидным упорством обходящих магазины с тайной надеждой найти наконец заветное сокровище, о коем они так долго мечтали. А если почтовая открытка содержит еще и небольшой рукописный текст, то в придачу вы можете получить интересную информацию, проливающую свет на малоизвестные вам стороны жизни города.

У каждого собирателя бывали ситуации, когда его сердце начинало учащенно биться при прочтении всего лишь лаконичной надписи на открытке, каковую саму по себе он никогда бы не отнес к числу интересных коллекционных экземпляров. Однако случается так, что именно этот небольшой текст, написанный исчезнувшим аккуратным каллиграфическим почерком, давал начало для интересных размышлений и исследований, выводил собирателя на цепь чрезвычайно любопытных исторических связей.

Как-то, в один из дождливых осенних вечеров, просматривая объемные пачки старых почтовых открыток в хорошо известном петербуржцам, но недавно закрытом букинистическом магазине на Литейном проспекте, я неожиданно обнаружил среди них три экземпляра, не вызвавшие первоначально особого интереса. Они не имели прямого отношения к моей морской коллекции. Открытки могли бы, безусловно, заинтересовать собирателя так называемых «типажей» из различных стран и времен. Однако, к счастью, я вовремя заметил, что на лицевой стороне каждой из них были сделаны четкие короткие надписи на русском языке. Почтовые открытки, датированные 1904–1906 годами, отправлялись из Египта, Владивостока и Индокитая в город Санкт-Петербург, на улицу Офицерскую, в дом № 57, ее высокородию Анне Андреевне Михайловой. Первая открытка, изображавшая двух водоносов из Египта, от 28 декабря 1904 года, содержала достаточно тревожный и лаконичный текст: «Сейчас уходим в Красное море. Надеюсь, до свидания». Вторая, с выразительной фигурой бурятского шамана, в сентябре 1905 года извещала жительницу Офицерской улицы о том, что «Адрес мой – Владивосток, крейсер "Алмаз"». Наконец, третья была отправлена моряком крейсера «Алмаз» из Цейлона и помечена 31 декабря – 13 января 1905–1906 года.

Совершенно очевидно, что отправитель «иллюстрированных открыток» совершил неблизкое и небезопасное путешествие по морям и океанам. Даты писем совпадали с началом и окончанием трагической для России Русско-японской войны и гибелью 2-й Тихоокеанской эскадры адмирала З. П. Рожественского. Автор коротких путевых заметок – офицер крейсера «Алмаз», вероятно, стал непосредственным свидетелем и участником нашей национальной трагедии у берегов Цусимы.

Расшифровка этой части текста на почтовых открытках мне, историку флота, большого труда не представила. Даты и наименование крейсера, действительно, полностью соответствовали маршруту перехода русских военных кораблей из Петербурга на Дальний Восток. Крейсер же 2-го ранга «Алмаз» 14 мая 1905 года в Корейском проливе, в составе Балтийской эскадры, принял неравный бой с японскими крейсерами и оказался единственным кораблем, выполнившим приказ адмирала: «Прорваться сквозь строй японских броненосцев во Владивосток».

С этих старинных почтовых открыток начался поиск…

К сожалению, это все, что тогда я мог припомнить об этом боевом корабле Балтийского флота, ставшем непосредственным участником гибельного для России перехода 2-й Тихоокеанской эскадры из Петербурга на Дальний Восток.

К великому стыду, я, коренной ленинградец, совершенно ничего толком не знал об Офицерской улице. Распространенная же на Руси фамилия Михайловой Анны Андреевны, проживавшей в 1904–1906 годах по указанному на открытках адресу, и подавно являлась для меня «тайной за семью печатями». Сплошные вопросы и неспособность толком ответить на них повергли сначала меня в стыдливое уныние, а затем настоятельно потребовали неотложной реабилитации в собственных глазах и глазах моего помощника – внука, свидетеля этого позора. Правда, в своем невежестве я оказался не одинок. Мало кто смог мне тогда ответить, где же находится в Ленинграде Офицерская улица и чем она примечательна в истории нашего города. Подобное обстоятельство, однако, меня не успокоило. Наоборот, подвигло на волевое решение получить исчерпывающую информацию об одной из главных улиц петербургской Коломны, о доме № 57, о его жительнице – Анне Андреевне Михайловой и о боевом пути героического крейсера «Алмаз».

Пришлось с головой уйти в захватывающую и интересную работу, превратиться на время в своеобразного детектива, с азартом и интересом поработать в архивах и библиотеках. Начались бесконечные переговоры и консультации с различными организациями и частными лицами. Поиск вывел не только на любопытные малоизвестные исторические материалы, но и на прекрасных людей, наших современников – скромных работников музеев, архивов, библиотек, собирателей, щедро и бескорыстно делящихся информацией и советами с теми, кто занят розыском исторических материалов и документов, кто посвящает себя краеведению, увлекательному делу – истории нашего замечательного города.

Цепная реакция этой бескорыстной человеческой щедрости позволила в конечном итоге успешно ответить на большинство интересующих меня вопросов, связанных с одной из печальных страниц истории Российских военно-морских сил, со старейшей улицей Петербурга и жизнью людей, некогда населявших ее дом № 57.

Передо мной, как в многосерийном фильме, прошли нелегкие судьбы наших сограждан, втянутых самой историей в водоворот весьма трагических событий и потрясений. Поколений, которым все было отпущено полной мерой: счастье и горе, победы и поражения, известность, слава и бесславие. На их долю выпали времена величайших национальных смут и трагедий. В годы геноцида и террора, великих отечественных войн они страдали, голодали, подвергались тяжким преследованиям и репрессиям, но стойко переносили все испытания, не ожесточились сердцем, без ропота и особых обид несли тяжкий крест неимоверных унижений, нищеты и незаслуженного общественного остракизма. Многих из них не миновала вечная разлука с отчим домом, близкими и друзьями. Некоторым пришлось на чужбине доживать свой век, надеясь до последнего своего смертного часа на возвращение к родным очагам, в Коломну, на Офицерскую улицу, чтобы умереть на Родине.

Старинная улица, ее особняки и дома внезапно заговорили. Прошлое Офицерской придало ей определенный историзм, а сознание, что именно здесь когда-то жили и творили известные государственные деятели России, великие русские писатели, поэты, композиторы и артисты, наполнили современные здания духовным содержанием, особой значимостью и красотой.

Поиск ответов на эти многочисленные вопросы погрузил меня в многодневные организационные хлопоты розыска необходимой информации, приносящие мне не только радость и удовлетворение, но и некоторое чувство горечи при первых неудачах и осечках в работе.

Известные маститые краеведы города, успокаивая меня, объясняли, что подобные неудачи неизбежны при проведении научного поиска, заставляющего собирателя нередко возвращаться к исходной точке и в дальнейшем вновь упорно продолжать свое дело, чтобы наконец получить необходимые доказательства для разгадки той или иной тайны.

Незадолго до кончины знаменитого писателя и литературоведа Ираклия Луарсабовича Андроникова мне удалось переговорить с ним о планах своего поиска и целесообразности в будущем написать на эту тему книгу, в которую я предполагал включить некоторые опубликованные ранее фрагменты моих книг и журнальных статей. Соединенные воедино, значительно переработанные и уточненные материалы научного поиска могли бы довольно удачно дополнить друг друга и способствовать более яркому освещению основной цели будущей работы.

Выдающийся мастер научно-популярного жанра, одобрив мою попытку раскрытия тайны трех старинных почтовых открыток, отметил тогда: «В принципе, сюжетом повествования о поиске, который иронически называют "занимательным литературоведением", может стать разгадка любой тайны – научной, исторической, но обязательно при двух условиях. Если разгадка сопряжена с преодолением трудностей. И второе – если в основе интересной фабулы лежит общественно значимая проблема». В правоте подобного заключения знаменитого мэтра я убедился в самом начале своей работы над разгадкой таинственных посланий из различных точек земного шара, расположенных за тысячи километров от российской столицы и Офицерской улицы – места жительства таинственного адресата, «Ее высокородия Анны Андреевны Михайловой». Преодолевая трудности, подобно детективу, я настойчиво пытался обнаружить ключи к раскрытию тайны старых почтовых открыток. Постепенно выявлял даже мельчайшие факты, связывал их между собой, строил умозаключения, ведущие от частных наблюдений к общим выводам. Пришлось пережить то неудачи, то радости, встретить на пути своих розысков множество замечательных и отзывчивых людей, бескорыстно помогавших мне в поисках.

И. Л. Андроников

Полагаю, что полученные в итоге материалы в определенной степени представляют общественное значение, ибо, несомненно, дают читателям, особенно молодым людям, знание истории нашей Родины и освежают их генетическую родовую память.

Сам же процесс исторического поиска захватывал, давал минуты огромной и светлой радости, особенно тогда, когда вдруг делаешь для себя даже небольшое открытие или находишь факты, подтверждающие твою версию поиска. Подобная работа в буквальном смысле слова «затягивает», побуждает к действиям, дальнейшим попыткам по разгадке тех или иных тайн. Мало того, «занимательное литературоведение» незаметно для исследователя дает ему фантастическую возможность не только ощущать ушедшие в прошлое эпохи, но и как бы проживать некоторое время в их необычной для нас атмосфере, обстановке, в которой жили, творили, воевали и любили герои моей книги. Благодаря им, я растворился в атмосфере давно ушедших лет, жил с ними одной жизнью, ходил по старым петербургским улицам, входил в их дома, поднимался вместе с ними на палубы боевых российских кораблей. Я сопереживал их удачам, радостям и горю. Проследил их нелегкие судьбы, в которых им все было отпущено полной мерой: победы, поражения, известность, личные потрясения и великие национальные трагедии. Многим землякам пришлось на чужбине доживать свой век, надеясь до последнего часа на возвращение к родным очагам. Эти люди стали мне близки и дороги.

Ранее немые названия улиц, старинные здания, названия кораблей и имена наших земляков заговорили, обрели свою историческую значимость, раскрыли маленькие и большие тайны давно отшумевших времен.

Три простые, казалось бы, старые почтовые открытки, годами лежавшие в старом альбоме или старинном комоде, стали для меня поводом для интересного поиска, позволили из дымки забвения извлечь малоизвестные эпизоды жизни граждан России, «имевших свое местожительство в Офицерской улице», людей, своими делами и поступками формировавших историю России. Нас многое связывает с ними, и, вероятно, по великому чувству сопричастности и уважения к нашим предкам и их делам, нам дорого все, что они оставили в наследство, все, с чем соприкасались в своей жизни, что до сих пор хранит следы из благородных искренних деяний.

Предлагаемая вниманию читателей книга является новым, переработанным, исправленным и значительно дополненным изданием произведений автора, опубликованных в 2000–2006 годах. Соединенные воедино, материалы содержат малоизвестные широкому кругу читателей и любителей исторической литературы сведения о нашем городе, неожиданные ракурсы, отголоски былых событий и трагедий.

Автор книги искренне надеется, что его скромный труд, так же как и работы его коллег-краеведов, будут способствовать патриотическому воспитанию подрастающего поколения, возвратят нашим землякам историческую память и вызовут у них стремление к активной созидательной деятельности на благо России.

Крейсер 2-го ранга «Алмаз»

На всякой эскадре или отдельном корабле лежит также обязанность: если даже нет никаких шансов победить, то все же вступить в бой и погибнуть, а не сдаться.

В последнее десятилетие XIX столетия столицу Российской империи захлестнула строительная лихорадка. Газеты Петербурга писали, что если в 1880–1890 годах в городе появилось около 500 новых домов, то в 1897 году в столице построили более 1000 жилых многоэтажных строений. В городе перестраивались целые старые кварталы. Облик Санкт-Петербурга менялся коренным образом. Всюду, как трава, вырастали необычные ансамбли. А. Н. Бенуа тогда писал: «Петербург не тот, что прежде. Он как-то повеселел и не к лицу помолодел… Воздвигаются огромные дома с приятными роскошными фасадами, открываются залитые светом магазины, наполненные всякой мишурной дрянью».

«Санкт-Петербургские ведомости» с ликованием отмечали, что к концу XIX века Невский проспект превратился в респектабельный центр деловой жизни столицы. Здесь 40 банков, 24 банкирские конторы, 10 страховых обществ и многочисленные торговые дома различных фирм.

Многим тогда казалось, что жизнь города стремительно и необратимо меняется к лучшему, энергично вытесняя прошлое. Правда, большинство удовлетворенно отмечало, что, несмотря на прогресс, в петербургском обиходе по-прежнему стойко сохранялись первоначальные традиции, заложенные еще его основателем.

Так же, как раньше, столичных обывателей извещали о подъеме воды в Неве пушечные выстрелы. В крещенские морозы в проруби Невы торжественно происходило водосвятие. С петровских времен соблюдался и ритуал открытия навигации. Это был долгожданный праздник горожан, собиравшихся на набережной Невы полюбоваться впечатляющим зрелищем, когда в полдень от Петропавловской крепости отваливал 12-весельный катер с комендантом в полной парадной форме на борту. Мощными усилиями матросов Гвардейского экипажа катер быстро пересекал Неву и лихо швартовался у пристани Зимнего дворца. Весла, при этом одновременно, как полагалось в торжественных случаях, ставились вертикально – «на валек». Комендант отправлялся во дворец, получал разрешение царя открыть навигацию и возвращался обратно под грохочущий салют крепостных орудий и дружные гудки речных пароходов. На сигнальной мачте Петропавловской крепости поднимался императорский штандарт.

Конец XIX века изобиловал политическими событиями, в их орбиту постепенно втягивался весь земной шар. Началась бескомпромиссная борьба за передел мира, за колонии и сферы влияния, за территории, отдаленные от метрополий на тысячи километров. Германии, Англии, Франции и России срочно потребовался мощный скоростной военный флот с большой дальностью плавания. Все строили корабли, всех охватила внезапно кораблестроительная лихорадка.

Германия, приняв «Закон о флоте», значительно увеличила выпуск боевых судов, имеющих новейшую по тому времени технику и вооружение. «Владычица морей» Англия, приняв вызов кайзера, на каждое сообщение о новом германском корабле теперь закладывала два. Броненосцы, крейсера, миноносцы потоком сходили со стапелей японских судостроительных заводов.

Россия, укрепляя свое могущество на море, продолжала интенсивно выполнять многолетнюю программу, предусматривающую постройку современных военных кораблей. Необходимость пополнения Российского флота новыми боевыми единицами диктовалась в первую очередь обострением военно-политической обстановки на Дальнем Востоке. Япония заявила о себе громкими победами в войне с Китаем, при этом флот Страны восходящего солнца сыграл в успехе не последнюю роль. В дипломатических кругах настойчиво обсуждали возможность активной подготовки в Японии войны с Российской империей.