Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле

Визит Исаака в лагерь внушил ему мысль, что Ричард не так уж грозен, как ему показалось. Поэтому сразу по возвращении в Колосси он заявил, что отменяет все соглашения, и приказал Ричарду убираться с острова. Этим он допустил глупейшую ошибку. Ричард еще раньше послал корабль в Акру с сообщением о своем скором прибытии на Кипр, и 11 мая, в тот день, когда Исаак переговорил с Ричардом и вернулся в Колосси, к берегу у Лимасола пристали корабли со всеми главными крестоносцами из числа противников Конрада. Там был король Ги де Лузиньян с братом Готфридом, графом де Лузиньяном, один из главных вассалов Ричарда по Франции, там был Боэмунд Антиохийский со своим сыном Раймундом, там был князь из династии Рубенидов Левон, недавно унаследовавший своему брату Рубену, там был Онфруа де Торон, разведенный муж Изабеллы, и множество видных тамплиеров. Поскольку Филипп встал на сторону Конрада, они поспешили заручиться поддержкой Ричарда для своей стороны. Это подкрепление подтолкнуло Ричарда к тому, чтобы попытаться завоевать весь остров. Новоприбывшие, безусловно, указали ему на то, какую стратегическую ценность Кипр представляет для обороны всего сирийского побережья и какую угрозу может создать слишком тесный союз Исаака с Саладином, который нельзя было исключать. Упустить столь благоприятную возможность было бы непростительно.

12 мая Ричард с большой торжественностью обвенчался с Беренгарией в часовне Святого Георгия в Лимасоле, и епископ Эвре короновал ее королевой Англии. На следующий день прибыли остальные суда английского флота. Исаак, осознав опасность, перебрался в Фамагусту. Англичане последовали за ним туда, часть армия отправилась по суше, другая по морю. Император не пытался защитить Фамагусту, но ушел оттуда в Никосию. Пока Ричард отдыхал в Фамагусте, к нему прибыли посланцы от Филиппа и палестинских сеньоров, которые призывали скорее прибыть в Палестину. Но он сердито ответил, что не тронется с места, пока не возьмет Кипр, и особо подчеркнул важность острова для их общего дела. Одному из посланцев Филиппа, Пагану из Хайфы, пришлось тогда поехать к Исааку, чтобы еще раз попытаться его вразумить. Исаак отослал свою жену, армянскую принцессу, и дочь в замок Кирению, после чего направился к Фамагусте. Войска Ричарда встретили его у селения Тримитус и разгромили в ходе яростной стычки, в которой, по рассказам, он использовал отравленные стрелы. Исаак бежал с поля боя в Кантару; и Ричард вошел в Никосию без всякого сопротивления. Население Кипра осталось равнодушно к судьбе Исаака и было даже готово помочь захватчикам.

В Никосии Ричард заболел, и Исаак надеялся, что его четыре великие северные крепости – Кантара, Буффавенто, Святой Илларион и Кирения – смогут продержаться до тех пор, пока Ричарду не надоест воевать и он не уплывет восвояси. Но король Ги, командовавший армией Ричарда, пошел на Кирению и взял ее, захватив супругу Исаака и ее дочь. Затем он осадил крепость Святого Иллариона и Буффавенто. Лишившись семьи, видя либо безразличие, либо враждебность со стороны подданных, Исаак не выдержал и безоговорочно капитулировал. Его привели к Ричарду и заковали в серебряные цепи. К концу мая уже весь остров находился в руках английского короля.

Ричард взял там громадную добычу. Своими поборами Исаак скопил огромные сокровища, а многие его дворяне покупали доброе расположение нового владыки щедрыми дарами. Вскоре Ричард со всей ясностью дал им понять, что его главным образом интересуют деньги. С каждого грека взяли налог в размере пятидесяти процентов от капитала, но взамен Ричард подтвердил законы и порядки, существовавшие во времена Мануила Комнина. Во всех замках острова он поставил латинские гарнизоны, назначил двух англичан, Ричарда Камвилльского и Роберта Тернэмского, юстициарами и поручил им административное управление Кипром, пока Ричард не решит его окончательную судьбу. Вскоре греки поняли, что рано радовались падению Исаака. Их отодвинули от правительства, а в знак своего подчинения новым господам они получили приказ сбрить бороды.

В глазах самого Ричарда завоевание Кипра представляло ценность из-за тех неожиданных богатств, которые оно ему принесло. Но на самом деле оно оказалось самым дальновидным и самым долгоживущим среди всех его свершений во время крестового похода. Закрепление франков на Кипре продлило существование их государств на материке, и их порядки на острове продержались дольше сирийских на два века. Но для греков оно стало зловещим предзнаменованием. Если крестоносцам хватило дерзости и сил аннексировать православную провинцию, что помешает им поддаться искушению и начать в скором времени священную войну против Византии, о которой они уже давно мечтали?

5 июня английский флот отплыл из Фамагусты на сирийское побережье. Император Исаак находился на борту одного из кораблей в качестве пленника под присмотром короля Ги, а его маленькую дочь отдали в свиту королеве Иоанны, где ее предполагалось приучить к западному образу жизни. Первое, что увидел король Ричард на сирийском берегу, был замок Маркаб. Завидев берег после долгого путешествия, он повернул на юг, прошел мимо Тортосы, Джебейля и Бейрута и вечером 6 июня высадился возле Тира. Гарнизон не позволил ему войти в город, действуя по приказу Филиппа и Конрада, поэтому Ричард продолжил путь по морю до Акры и по пути, к своему удовольствию, стал очевидцем того, как его корабли затопили большую сарацинскую галеру. В лагерь под Акрой король прибыл 8 июня.

В сердца изможденных осадой солдат появление Ричарда на двадцати пяти галерах вселило уверенность и надежду. Зажглись костры, празднуя его приезд, и по всему лагерю зазвучали трубы. Король Франции построил множество полезных осадных машин, включая огромную метавшую камни катапульту, которую его солдаты прозвали Злым Соседом, и приставную лестницу с крюками, названную Кошкой. По одной катапульте было у герцога Бургундского и обоих военных орденов, а еще одну построили на общие средства и назвали Праща Господня. Катапульты не без эффекта обстреливали стены, но нужен был настоящий вождь, чтобы воодушевить осаждающих на решительный бросок. Король Франции был слишком осторожен для такой роли, а другие местные князья и крестоносцы или были слишком утомлены, или не пользовались доверием. Ричард во все вдохнул новую энергию. Почти сразу же после высадки он отправил посланца с переводчиком – пленным марокканцем, которому он доверял, – в лагерь к Саладину с предложением побеседовать. Ему было любопытно посмотреть на прославленного сарацина, и он надеялся заключить мирный договор, если только сможет переговорить с врагом, столь известным своим благородством. Но Саладин осторожно ответил, что неразумно враждующим королям встречаться, пока они не подписали перемирие. Однако он готов разрешить своему брату аль-Адилю встретиться с Ричардом. Противники договорились о тех днях передышки и о том, что встреча состоится на равнине между двумя лагерями, как вдруг оба короля, французский и английский, внезапно слегли с болезнью. Этот недуг франки называли арнальдия[12], это была лихорадка, из-за которой выпадали волосы и ногти. Филиппа болезнь поразила не так сильно, а вот Ричард пролежал тяжелобольной несколько дней. Однако он руководил действиями прямо с постели, отдавал распоряжения, где поставить огромные катапульты, которые привез с собой, и приказал соорудить огромную деревянную башню вроде Матегрифона, который он построил у Мессины. Едва оправившись от болезни, он непременно захотел побывать там, где разместились его солдаты.

Саладин со своей стороны получил подкрепления в конце июня. 25-го числа прибыли армия из Синджара, а вслед за ней вскоре и свежие египетские войска и силы правителя Мосула. Эмиры Шайзара и Хамы привели свои контингенты в начале июля. Несмотря на такое увеличение сил, Саладин не смог выбить крестоносцев из их лагеря. Они использовали зимнее затишье, когда дожди размягчили почву, чтобы окружить себя земляными фортификациями, валами, защищенными рвами, которые было легко оборонять. Весь июнь и начало июля сражения велись примерно так же, как и прежде. Франкские орудия продолжали бомбардировать стены Акры, но, если они пробивали хоть мельчайшую брешь и франки мчались, чтобы пробиться в нее, гарнизон давал сигнал Саладину, который сразу же начинал атаку на лагерь и таким образом оттягивал нападающих от стены. Порой происходили морские битвы. Прибытие английского и французского флота лишило сарацин господства на море, и теперь уже их кораблям редко удавалось пробиться в гавань с припасами для Акры. В осажденном городе уже заканчивалась провизия и материалы для ведения войны, и там уже начинали поговаривать о сдаче.

В христианском же лагере продолжались болезни и ссоры. Умер патриарх Ираклий, и начались интриги вокруг избрания его преемника. Не прекращался и спор из-за иерусалимской короны. Ричард поддержал короля Ги, а Филипп – Конрада. Пизанцы примкнули к Ричарду, так что, когда прибыла генуэзская флотилия, она предложила свои услуги Филиппу. Когда Филипп в конце июня запланировал яростную атаку на город, Ричард, быть может, из-за того, что еще недостаточно окреп, чтобы лично идти в бой, и потому боялся, что в случае победы не получит своей доли добычи, не разрешил своим людям участвовать в ней. В отсутствие его солдат и сторонников атака провалилась, и лишь с большим трудом крестоносцам удалось отразить контрудар Саладина по лагерю. Отношения между Ричардом и Филиппом осложнились и после смерти 1 июня Филиппа, графа Фландрского, того крестоносца поневоле 1177 года. Граф не оставил прямых наследников; и хотя король Франции имел некоторые основания претендовать на наследство, король Англии не желал допускать того, что такая богатая и стратегически расположенная провинция попала в руки его соперника. Когда Филипп, ссылаясь на заключенные в Мессине условия, потребовал себе половину Кипра, Ричард в ответ потребовал половину Фландрии. Ни одна сторона не стала настаивать на своем, но обе остались обиженными.

3 июля, после того как племянник Саладина Таки напрасно пытался пробиться в город, французы проделали в стене большую брешь, но были вынуждены отступить. Через восемь дней англичане и пизанцы, воспользовавшись моментом, когда другие крестоносцы трапезничали, попытали свою удачу и тоже сначала добились успеха, но в итоге были отбиты. На этот раз гарнизон уже решил отказаться от дальнейшей борьбы. 4 июля оттуда в лагерь крестоносцев явились парламентеры, но Ричард отверг их предложения, хотя в тот же самый день его посланцы побывали у Саладина с просьбой позволить им купить фрукты и снег и намеком, что они готовы обсудить условия мира. Узнав о том, что его люди в Акре уже потеряли надежду, Саладин возмутился, но обещал им немедленную помощь, однако не смог воодушевить армию на решительное наступление на христианский лагерь, которое запланировал на 5 июля. 7 июля из города приплыл человек с последней мольбой. Без его помощи гарнизон уже не мог больше держаться. Бой 11 июля стал финальным усилием осажденных. На следующий день они предложили капитулировать, и их условия приняли. Акра сдается со всем, что в ней есть: с кораблями, военными складами и арсеналами. Двести тысяч золотых монет будут уплачены франкам, а сверх того еще четыреста лично Конраду. Мусульмане должны были освободить полторы тысячи пленных христиан, включая сотню узников высокого положения, перечисленных поименно, и вернуть Животворящий Крест. Если это будет сделано, христиане обязались сохранить жизнь защитникам города.

Пловец отправился из гавани, чтобы рассказать Саладину об условиях, ибо именно от него зависело их выполнение. Саладин пришел в ужас. Сидя у своей палатки и составляя ответ, который запрещал сдаваться на таких условиях, он увидел, как на городскими башнями взвились франкские знамена. Было уже слишком поздно. Его подчиненные договорились от его имени, и, как человек чести, он был вынужден покориться. Теперь, когда он уже ничем не мог помочь городу, он перенес свой лагерь в Шфарам на дороге в Сефорию, дальше от Акры, и, проявляя железное самообладание, принял послов от победителей-франков.

Примечания