Сокровище Потерянного Мира
Правда, формально население посёлка даже увеличилось из-за гарнизонов пограничных войск, иностранных контингентов, также тут находилось немало сомнительных личностей, барыг, скупщики артефактов, стрельцов и каких-то бродяг: одни готовились здесь к ходке в Потерянный Мир, запасались всем необходимым. Другие только что вырвались из Потерянного Мира – «на Континент» – и позволяли себе подышать воздухом «свободы». Сбывали бычу – так именовались найденные артефакты. Несомненно, от слова «добыча». Отсюда производные – бычок, бычка, бычушка, бычка и прочие. К их услугам были многочисленные магазинчики, кафе, бары, рестораны, гостиницы, ночлежки. Работали цеха – хлебо-булочный, кондитерский, колбасный, вино-водочный, молочный.
Было заметно повышенное количество правоохранительных органов. Нас неоднократно останавливали, мы показывали липовые документы журналистов, которые уже давно заготовил Андрей. Нас оставляли в покое.
Напарник сообщил, что можно было перебраться в Казахстан и перейти Стену там. Но он не хотел терять время на поиски того, кто возьмёт взятку и позволит пройти в Потерянный Мир. Да и там имелось больше мародёров и бандитов, можно на кого-то нарваться. Российские пограничники лучше несут службу, мзду берут редко, но лазейки имеются. Одной из них он решил воспользоваться…
По понятным соображениям не стану пересказывать способ, с помощью которого мы проникли за Периметр, в Потерянный Мир.
Андрей поведал, что эти самые приёмы самые разные. О каких-то стрельцы вообще не говорят, держат в тайне от других. Признался, что в предыдущий раз использовал скрытый подземный ход – с ржавыми остатками труб. Мы подошли к его началу в паре сотне метров от ограждения с колючей проволокой, на которой висели таблички «Стой! Запретная зона!» В канаве среди кустов в земле находилось тесное отверстие.
Андрей осмотрел его и прошептал:
– Куда-то делись мои метки.
Поднял гусиное перо.
– Оно должно быть не здесь. Совсем не здесь. И сухая ветка лежит совершенно иначе.
– Может быть, зверь какой-то сюда сунулся? – тоже шёпотом спросил я.
– Может быть, но, наверное, тогда мои метки лежали иначе…
Напарник надолго задумался, а потом сообщил:
– Действуем иначе. Внутри меня что-то против этого варианта. Интуиция против него. Реализуем вариант «Б».
Периметр имел несколько рядов колючей проволоки из спиралей Бруно и «Егозы», полосу пропаханной земли между ними и изощрённую автоматическую систему наблюдения. Периодически каждые пятнадцать-двадцать минут дефилировали вооружённые патрули, а вскоре по периметру проносилась волна ослепительного света мощных прожекторов.
Андрей объяснил, что время между ними всегда разное, то больше, то меньше, дабы сложнее было вычислить. Ещё сказал про минные поля и про то, что достал план их расположение в данном секторе. Заплатил большие деньги. Процитировал поговорку: «доверяй, но проверяй». Показал детектор, который имел для страховки, тот показывал нахождение мины.
Известным ему приёмом (каким именно, раскрывать не стану), напарник вызвал помехи в системе автоматического наблюдения минут через семь после того, как прошагал патруль и пронёсся луч прожектора. После него мы быстро поползли, прижимаясь к земле. Я держался за Андреем. Он проделывал проход, перекусывая железную проволоку специальными кусачками и отгибая края в сторону.
Чувства я испытывал необычные, каждая деталь, звук, запах врезались в памяти. Никогда их не забуду. Едва мы оказались в Потерянном Мире, проползли за кусты, как услышал команду Андрея:
– А теперь руки в ноги и вперёд! Не отставай!
Он заранее объяснил, что уже через несколько минут пограничники раскусят его «фокус» с помехами. Какое-то время потратят на поиски места нарушения границы, и будет организовано преследование. Обычно далее полутора километров оно не длится. Сумеем мы уйти дальше – тогда спасены!
Это был долгий забег в ночи – сквозь заросли, по каким-то канавам, частично по лесу. Пришлось вброд переходить речушку.
Пот заливал лицо, рюкзак чувствительно бил по хребту чуть ли не при каждом шаге или прыжке. Отбил мне одно место, натёр его и оно стало болеть. Пришлось поправлять рюкзак, чуть полегчало.
Когда позади раздались выстрелы, то мы сначала ускорили бег, а потом Андрей чуть притормозил, вернулся к обычному, пояснил вполголоса:
– Стреляют не по нам и в стороне. Они наш след потеряли. Но пока останавливаться нельзя, мы ещё в пределах их досягаемости.
Мне казалось, что не будет конца этому марафонскому забегу. Но напарник умерил темп, потом даже перешёл на шаг. Я едва не наткнулся на него, не ожидая этого. В конце концов он остановился у бетонной глыбы. Огляделся по сторонам. Включил свой мобильник, вгляделся в экранчик.
– Всё нормально. Скидывай рюкзак. Можем отдохнуть, но оружие держи наготове. Так, чтобы в любой момент можно было пустить его в ход. Здесь ещё не Потерянный Мир, а вроде предбанника, но уже всякие сюрпризы возможны. Будь готов.
– Всегда готов! – ответил я, довольный остановкой и возможностью передохнуть.
Мы присели у глыбы, к ней спиной, по сторонам положили рюкзаки, они в какой-то степени служили нам защитой. Автоматы держали перед собой.
Так начался первый мой отдых в Потерянном Мире, первые спокойные минуты в ней. Я понимал, что их нужно ценить, не часто такое можно позволить себе стрелец. Как говорит Андрей, се ля ви наша…
Глава 5. Ведун
Сон его был беспокойным: ему угрожали чудовища, похожие на огромные ожившие деревья, вдруг обретших ноги. Они обступили его, махая ветками с голыми суками, грозными как копья и рогатины, и целясь в человека…
Раздалось карканье, они замерли и какой-то голос внушительно произнёс: «Просыпайся, Ведун! Уже пора. Тебя ждут великие дела…»
Он открыл глаза, посмотрел на окно, оно уже было светло-серым. Понял, что утро уже давно наступило. Действительно пора вставать. Вспомнил разбудившие его слова и исторический факт – какой-то авторитет приказывал будить его по утрам словами: «Вставай, Александр, тебя ждут великие дела!»
Попытался припомнить, кто же это был? Ясно, что его звали Александром. Но Александров в истории – тьма тьмущая. Уж не Александр ли Македонский это был? А не Цезарь ли?..
Тут же покачал головой: «Цезаря звали Цезарем, а не Александром. Значит, не он…»
Вышел наружу, сполоснул лицо и руки из прибитого к ряду торцов сруба рукомойника. Вытерся взятым махровым полотенцем с народным орнаментом из сплетённых коловратов.
Достал из печи горшок с ещё тёплой пшённой каши, положил половину в миску, а оставшуюся вернул на месте. И заслонкой закрыл.
С аппетитом позавтракал. Чай ещё с вечера находился в термосе, заваренный собранными травами. Он оказался достаточно тёплым, потому подогревать его не стал. Не спеша выпил, собрался. За плечо повесил автомат Калашникова и вышел из дома.
На боковых перилах крыльца сидел ворон, и едва начала открываться дверь, как он изобразил видимое безразличие и демонстративно занялся своими перьями.
– Здравствуй, Уголёк, мой дружок! – сказал Ведун. – Как ночь провёл, где летал, чего видал?..
Птица игнорировала его слова, прихорашиваясь.
– Красив, красив! – польстил ему Ведун. – Куда уж больше. Станешь красивше красивого. Почванился передо мной, и хватит! Ну, что, со мной пойдёшь или мне без тебя идти?
Ворон словно только тут заметил человека, поглядел на него, негромко каркнул и перелетел ему на плечо, с которого перешагнул на плечи, сразу за спиной.
Ведун чуть пригнулся:
– А ты становишься всё весомее и весомее, скоро шею мне переломишь, наступив на неё невзначай. Давай отвыкай. Не всю жизнь же мне тебя таскать, почти взрослый уже.
Птица словно поняла его и издала несколько протестующих звуков.
Ведун вздохнул:
– Ради милого дружка и серёжку из ушка. Ладно, сегодня я тебя ещё немного потаскаю на своём горбу, да и то недолго. А потом придётся отвыкать. Договорились?..
Над головой прозвучало требовательное:
– Кар-кар! Ка-ар!..
– Иду, иду, Уголёк, не злись! А ты гляди по сторонам зорче, недругов выглядывай. Не хотелось бы угодить в какую-то пасть. Избави меня, господи, от всего такого…
Несколько месяцев назад Ведун обнаружил в лесу под деревом распотрошённые остатки гнезда и маленького неоперившегося птенца с нераскрытыми глазками. Похожи, все остальные, а, возможно, и его родители стали добычей каких-то хищников. Вероятнее всего, рапторов: они легко карабкаются по деревьям, быстры и сильны. При случае охотятся на птиц.
Тогда Ведун подобрал воронёнка и выкормил его. Хотя было нелегко. Приходилось кормить каждые два часа. Даже ночью. Так длилось больше двух недель. Потом птенец окреп, подрос, хлопот доставлять стал меньше.
Уходя из дома, обычно брал его с собой. Поначалу носил на руках или за пазухой, а позже усаживал на плечо, голову или шею.
По мере взросления Уголёк приобретал всё больший вес, а потому скоро нашёл самое удобное место – чуть ниже человеческой головы. Даже когда научился летать, частенько путешествовал там, привыкнув к ритмичному покачиванию, ему нравилось обозревать окрестности с плеч, чувствуя контакт с человеком, который заменил ему родителей.
С недавних времён на ночь ворон стал улетать к стае сородичей, с ней проводил самую тёмную часть суток, а затем возвращался к дому Ведуна и дожидался его выхода. Обижался, когда тот показывался позже привычного, какое-то время демонстрировал своё безразличие, игнорирование и холодность. Затем всё прощал и через некоторое время забирался на плечи.
Ведун недолго его терпел, скоро шея у него чувствительно заболела. Он стал выпрямляться, говоря:
– Хватит бездельничать, Уголёк, давай полетай!
Ворон недовольно каркнул, но замахал крыльями и с ускорением помчался вверх. Описал над человеком обширный круг.
– Лети в эту сторону, – показал ведун. – Покажи мне, что там!
Он только что прошёл перелесок и лощину. Далее двигался по редколесью. Вперед Ведун ощущал что-то тревожное. Потому и послал туда птицу.
У него с ней была не просто дружба и хорошие отношения, они даже немного понимали друг друга и могли разговаривать, часть слов-понятий заменяя мысленными образами. По своему интеллекту Уголёк находился на уровне шестилетнего ребёнка. При сильном сосредоточении Ведуну даже удавалось смотреть на окружающий мир через глаза ворона.
Это он сделал сейчас…
Увидел местность с высоты птичьего полёта, себя и лес. Со стороны перелеска, пошатываясь, брёл кабан, оставляя кровавые следы за собой. Порой он падал на землю, отдыхал, а затем поднимался. Ведун уловил его уже путавшиеся мысли: зверь потерпел поражение в схватке за самку и был жестоко исполосован клыками более сильного соперника… Он узрел поваленную ель, из последних сил забрался под неё умирать…
Ворон описал над ним круг, ведун послал его в ином направлении:
– Туда в другую сторону. Мне нет дела до кабана… Да, в этом направлении, не сворачивай… Медленно лети и смотри вниз, чтобы и я всё хорошо видел…
Далее у дерева с колючими ветвями наблюдалось какое-то движение…
Ведун пригляделся и ахнул:
– Страх-то какой! Там же живёт та бедолага со своим семейством! Не иначе, как кто-то по её душу наведался! И что же это за незваные гости?.. – Пригляделся и ахнул: – Лихие гости – рапторы! Эти лиходеи много беды ей принесут. Погубят бедолагу… Если уже не погубили…
Дерево стало приближаться, ворон спикировал прямо на него, истошно каркая, а в последний момент снова взмыл вверх и принялся кружить над деревом.
Ведун увидел, что рапторы заметили птицу, подняли головы к ней. Увидел в их окружении за массивной ветвью знакомую самку кото-пса. Щенков её он не разглядел. Возможно, они уже были растерзаны рапторами.
Вспомнил, как обнаружил её на этом месте в первый раз. Посочувствовал неудачному выбору места, но после ментального общения с ней понял, что иного выбора у несчастной просто не оставалось. Он предвидел, что в связи с этим беды избежать было нельзя. Временами приходил к ней, приносил подстреленных крысюков, чтобы она реже уходила в поисках добычи, не оставляла щенков одних. Но всё оказалось напрасным, рапторы обнаружили её убежище, теперь всем, кто находился там, придёт конец.
Но возможно, удастся спасти хоть самку, она ещё живая, он видел её…
Поспешил к ней, поручив Угольку атаковать хищников сверху, каркать и отвлекать, пока он идёт…
Ведун уже был совсем близко, когда несколько когтистых лап одновременно потянулись к собаке, она знала о намерении врагов и в последний момент бросилась вперёд, добралась до отвислого брюха одного раптора, вцепилась в него и предельно сильным усилием свела пасть, затем рванула – наружности врага вывалились из чрева…
Обезумев от боли, раптор взревел, но сразу же в Пятнистую вцепилось множество лап его сородичей, безжалостно раздирая её на части…
Это увидел Ведун, как раз подошедший к дереву. Понял, что самку уже не спасти, её уже разорвали на куски. Пригнувшись, он заметил в логове несколько щенков, сбившихся в кучу у ствола дерева и дрожавших от страха. После жуткой боли, испытанной их матерью, ментальная связь с нею у них разорвалась. Вместо неё возникла мертвящая и пугающая малюток пустота.
Уже пожиравшие добычу рапторы заметили человека и повернули свои ужасные морды к нему.
Он принялся транслировать им мысленные образы своей уверенности, силы и спокойствия, заговорив:
– У нас с вами договор, соглашение. Мы живём мирно: вы сами по себе, я сам по себе. Друг другу мы не мешаем… Почему вы тут? А вот там под вывороченной елью прячется умирающий кабан. Большой-пребольшой, огромный-преогромный! Жирный и необыкновенно вкусный. Вы же ели таких, сами хорошо знаете, какое вкусное у него мясо. Спешите туда, как бы кто не отнял его у вас… – Ведун послал образ раненого шерстистого кабана. Рапторы зашевелились и уже намеревались отправиться к кабану, но не все, один из их сородичам меньше прочих оказался подверженным внушению да и он помнил о щенках, которые были для него лакомством…
Ведун уловил его мысли и тут же выкрикнул слова, но в иной ментальности, чтобы тот и другие приняли за мысли своего сородича:
– Я бегу к кабану! Я буду первым там! Опережу всех! Ух-х, какое вкусное мясо! Я буду первым! Я буду есть его один! Никому не дам!..
Приём сработал: рапторы забыли про щенят и наперегонки помчались в указанном направлении.
Ведун тут же пробрался под кустами к дереву и забрал крошечных собачат, заметив, что один из них сильно ранен когтём раптора. По дороге домой он умер.
Ведун его выбрасывать не стал. Донёс. Живых щенков уложил на дно корзины, предварительно постелив в неё тряпки. При этом осмотрел их и понял, что они мужского пола, в отличие от мёртвой сестрёнки.
Выкопал ямку в углу огорода и похоронил умершую.
Ворон прилетел и сел на ограду, внимательно наблюдая за действиями человека, словно всё понимая. Когда тот закопал «могилку», слетел вниз с сухим листом и положил на неё, словно какое-то подношение.
– Молодец, Уголёк, – похвалил его ведун, – всё ты понимаешь правильно. Молодец! А теперь можешь отправляться в свободный поиск, тебе ведь и о себе подумать нужно, подкормиться. А я о них должен позаботиться, буду занят малышами. Должен понимать, они совсем крохи и без хорошего ухода пропадут.
Птица искоса поглядела на него гагатовым глазом, наклонила голову, а затем резко выпрямилась и взлетела. Описав привычный круг над человеком, стремительной чёрной молнией понеслась на восток…
Ведун задумался над проблемой: что ему делать с собачатами? Мать их мертва. Стая их не примет, это он знал наверняка. Придётся выкармливать самому. Но чем и как?..
Вспомнил про десяток банок сгущённого молока. На первое время обойдётся. Конечно, если они буду его пить. Оно слишком сладкое, следует разбавить сгущёнку…
Ведуну пришла идея:
– А что, если разбавить бульоном? Сейчас у меня такого нет, но я отварю что-либо из овощей специально для этого… Но сначала нужно выяснить, будут ли они есть сгущённое молоко?..
Достал банку, вскрыл, капнул на пальцы и сунул их под морду одному из щенков. Тот принюхался, лизнул раз-другой, а затем с удовольствием вылизал всё.
– Нужно дать и твоему братишке дать попробовать эту сладость, – с удовлетворением произнёс Ведун.
Он проделал аналогичную операцию и со вторым щенком, с тем же эффектом.
Убеждённый в успехе, развёл костерок под таганом, по трём сторонам от ветра его укрывали листы шифера, а сверху имелась такая же крыша, она оберегала от дождя. Когда дрова прогорели и оставались одни угли, ведун принёс горшок с пшёнкой из печи и поставил на таган. Чуть присолил содержимое и добавил в него треть стакана воды, прокомментировал в силу привычки говорить самому с собой:
– Я бы и так кашу съел, но мне нужна жидкость, что-то вроде бульона. Разведу сгущёночку…
Пока каша грелась, он отыскал резиновую перчатку. Перевязал на ней шпагатом три резиновых пальца из пяти – большой, мизинец и указательный. Остальные два аккуратно проколол, прокомментировав:
– Будут им вместо сосок матери, смогут оба одновременно сосать.
Дал покипеть вареву. Затем жидкость каши слил в чашку, отысканную в сарае, где много чего хранилось. Всё, что он находил и приносил из своих путешествий по окрестностям, складывал там. Разными вещами была завалена половина сарая.
Сам пообедал, выжидая, когда бульон остынет. Добавил в него половину банки сгущённого молока и хорошенько размешал.
Жидкость перелил в перчатку и понёс к малышам, которые тоскливо поскуливали в корзине, не ощущая ни ментальной связи с матерью, ни тепла её тела. К тому же они сильно проголодались. Поднёс к их мордочкам свою импровизированную «соску». Первым почувствовал еду более крупный, едва резиновый палец оказался в его рту, как сразу же сработал сосательный инстинкт голодного щенка кото-пса.
Ведун тут же его окрестил Крепыш. Его брат осознал, что тот уже ест и тут же подался всем телом к нему и почти сразу правильно ухватил подставленный сосок…
– А ты будешь Резвым, – решил Ведун. – Ешьте, ребятки, поправляйтесь…
Он продолжал поглаживать тёплые тельца щенков, посылая их мысленно импульсы спокойствия, добра, любви. К его удивлению, они откликнулись, и весьма поспешно, как утопающие к спасительному берегу – между ними троими установился ментальный контакт. Потеря такового с матерью могла негативно сказаться на развитии малышей, потому ведун как бы заменил её и подсказал им усилить связь между собой, чтобы они не чувствовать себя брошенными. Теперь семья – они трое: один за всех, а все – за одного…
Глава 6. «Теремки»
Комплекс, в который входили гостиница «Терем» и чайная «Теремок» с некоторыми прилегающими строениями, именовался стрельцами «Теремками». Все, услышав это слово, сразу понимали, о чём идёт речь, пояснений не требовалось.
Формально «Теремки» находились в Потерянном Мире, но никто из стрельцов, особенно, бывалых, таковым это место не считал. Именовали его предбанником. Сюда редко забредали доисторические зверюги, особенно самые опасные. Даже не каждую неделю. Это считалось пустячком, не заслуживающим внимания.
До «Теремков» можно было спокойно дошагать за час от внешнего ограждения Потерянного Мира, от КПП «Светлый», который получил имя от находившегося почти рядом российского городского посёлка Светлый. Охраняли его пограничники России совместно с определённым контингентом европейских стран. Обычно дорога к «Теремкам» начиналась именно отсюда. Для большинства стрельцов, сумевших получить действительный или липовый «официальный допуск». Прочие проникали в Потерянный Мир другими путями, о которых они умалчивали по понятным причинам.
Когда-то от Светлого на юг от Стены шло шоссе. Теперь оно находилось не в самом лучшем состоянии, но какое-то внимание ему уделялось. По мере сил относительный порядок поддерживался. Во всяком случае на тех примерно пяти километрах, которые вели к «Теремкам».
В прежние времена здесь находилась чайная «Теремок», а по сторонам от него стояли два здания: одно в два этажа, а второе – в четыре.
Их захватил Бык, по паспорту – Семён Никитович Быковчук. Иные его именовали Быком или Бычарой, но он не любил этого прозвища, а потому так его называли только за глаза. Умный, напористый он сумел установить хорошие отношения со служащими КПП, находящегося на границе Потерянного Мира. Там порой закрывали глаза даже на гурт автомашин, которые проходили то в одну сторону, завозя нужные товары и продукты, то в другую, увозя редкие артефакты, добытые стрельцами. Не безвозмездно временно «теряли зоркость глаз» и служебное рвение. Это называлось Быком: «Умей жить сам и давай жить другим».
Меньшее здание им было почти разобрано до пола первого этажа, материал пошёл на увеличение толщины стен на длину кирпича большого дома и чайной до середины второго этажа, а до третьего – в полкирпича. Все окна закрыли стальными решётками, особенно прочными на первом и втором этажах. Там также имелись ставни: внизу бронированные, а выше просто железные. Хозяин назвал большое здание гостиницей и дал ей имя «Терем», то ли по скупости своей фантазии, то ли ещё по какой-то причине.
Защитные сооружения были не лишними, всё-таки дома находились в Потерянном Мире, а в нём всякое может случиться. Сюрпризов следует ждать постоянно и быть начеку.
Подвал снесённого здания Бык сохранил, его работники уложили на него сверху остатки кирпича, усилили слоем арматуры, которые залили внушительным слоем бетона. Затем насыпали землю и засеяли её травой и цветами. Глядя о них, нельзя было догадаться о том, что находилось внизу.
Чайная имела подземные ходы в соседнее здание и в подвал. В последний, кроме хозяина, допускались только его самые доверенные люди, а таковых было трое: его законная супруга Людмила, помощник Завхоз и главный охранник Детектор, настоящего имени которого никто не знал. В подчинении последнего находилось девять человек, они делали всё, что требовал от них хозяин.
Завхоз являлся если не правой рукой Быка, наверное, таковой следовало считать его жену, то – левой рукой. Исполнял он разные обязанности, принимал артефакты у стрельцов и рассчитывался с ними. Внешность Завхоз имел примечательную: ниже среднего роста, одутловатый, с брюшком, с круглой лысоватой головой и цепким взглядом чёрно-карих глаз. Он понимал толк в артефактах, мог их правильно оценить, умел торговаться, учитывая психологию продавца. Обмануть себя не давал, ведь ему шёл процент от каждой сделки, но какой именно, сколько, никто не знал. А спросить у него не решались. Впрочем, это было дело Быка и Завхоза, что тут шарить по чужим карманам…
День не предвещал никаких особых событий. Бык в очередной раз спустился в главный зал своего «Теремка». Всё было как обычно: в дверях стоял Детектор, в задачу которого входило не впускать посетителей с оружием и опасными предметами или вещами, а в случае конфликтов вмешиваться и гасить их.
Обратил внимание, что в углу по-прежнему за кофе сидит неизвестный визитёр с сумрачным лицом, лениво ковыряя вилкой содержимое тарелки с жареным мясом и гарниром. Он был пропущен в помещении не сразу, прежде ему пришлось выложить в одну из специальных камер немало своего оружия. Даже к ноге визитёра был привязан чехол с ножом. Отдал он его крайне неохотно. На вопрос об имени, с заминкой назвался Гамлетом. Ну, Гамлет – так Гамлет, пусть будет так.
Бык подумал, что с этим типом нужно быть настороже. Незаметно подал знак Детектору, показав взглядом на Гамлета. Тот кивнул: мол, понял, глаз не спущу.
Чуть дальше за столом сидела шумная компания: бывалый стрелец Зозуля со своими отмычками – Венедом, Карданом, Чабаном и Ясенем. Последний получил кличку из-за слишком частого употребления словом «ясно», «всё ясно», «это и ежу ясно», «чего уж тут неясного, всё ясно», «всё ясно, что ничего не ясно» и так далее.
Эта четвёрка недавно вернулась из похода в Потерянный Мир, набрав немало бычи и не потеряв при этом ни одного человека. А это было нечастым явлением. Теперь же они отмечали удачную вылазку, тараторили, перебивая друг друга, вспоминали отдельные эпизоды.
Через проход от них за отдельным столом находился унылый стрелец Цыган, он тоже только что вернулся из Потерянного Мира, но мало что сумел принести оттуда, и теперь привычно заливал своё горе водкой. Цыган имел резкие черты вытянутого лица, загорелого до черноты. Но нём был латанный-перелатанный плащ. Про него стрельцы шутили, что он его никогда не снимает и даже душ принимает в нём.
Цыгану не понравились весёлые разговоры компании Зозули, не выдержав, он зло бросил:
– Разгалделось вороньё.
Зозуля добродушно бросил:
– Брось, Цыган. Молодёжь радуется. Удачно сходили в Потерянный Мир, все живы-здоровы. Чего ещё!
– Дуракам везёт…
– Дурень ты, Цыган, – покачал головой Зозуля, – не умеешь радоваться жизни и другим не даёшь.