Дмитрий Билик
Застенец 4
Пролог
Руины некогда величественного города утонули в непроглядной синеве ночи. Холодные камни подслеповато взирали на своих обитателей. Казалось, двигались не они сами, а лишь их бесплотные тени, ибо существа не произносили ни звука.
Человек, случайно попавший сюда, мог бы принять их за призраков, хотя хозяева города были вполне осязаемы. И многие даже отдаленно походили на людей. Кто-то больше, кто-то меньше.
Вот только человек здесь не протянул бы и нескольких секунд. Во-первых, магия в здешних местах оказалась настолько сконцентрирована, сгущена, что единственный вдох недома мог бы разорвать ему легкие.
Во-вторых, никто не мог попасть сюда извне без специального разрешения. Город был защищен пусть и старыми, но еще действующими заклинаниями. Их создали во время последней магической войны этого мира. Которая давно отгремела, оставив после себя лишь развесистые горькие плоды.
В-третьих, не прожил бы здесь человек и по более банальной причине. Обитатели здешнего места не дали бы ему этой простой возможности, разорвав на куски. Ибо город являлся столицей Падших. Если можно так выразиться о поселении существ, которым не нужны были ни крыша над головой, ни тепло очага, ни еда. Их питала лишь магия, которую они преобразовывали внутри себя в черную Скверну.
Однако именно сейчас Падшие замерли, стараясь слиться с теми самыми молчаливыми камнями разрушенных домов. Потому что чувствовали напряжение, повисшее в воздухе. Впервые за много лет на центральном холме у самого Владыки шел совет со всеми Генералами. Со всеми двумя, как правильно было говорить в последнее время.
Гигантский трон, созданный людьми много веков назад явно для будущих богов, почти не раздражал Владыку. Если переводить с языка Падших, это означало «нравился». Причина была проста. И заключалась она не в архитектурных изысках. По злой насмешке судьбы, трон оказался воздвигнут на месте сосредоточения силы этого мира. Кто знает, понимали ли это люди, строившие его здесь, или просто чувствовали присутствие нечто метафизического? Теперь это не имело значения.
Важно, что трон стал определенной реликвией, дающей силы каждому, кто находился подле него. Трон пережил все, включая разрушение дворца, в котором и был воздвигнут. И сейчас Владыка, создание странное, громоздкое и могущественное, сидел на нем, глядя не на Генералов, а в вечную черноту магической ночи.
– Надо закончить то, что не успел закончить Младший. И по возможности ускорить процесс преобразования.
Владыка произнес все злобно, шипя от ненависти. Впрочем, в этом не было какого-то особого смысла. Он всегда так говорил. Хотя говорил – немного не то слово. Рот, то место, которое люди называли ртом, не дернулся. Просто правитель Падших захотел, чтобы его услышали.
И его услышали.
– Младший всегда был слишком… человечен, – выплюнул последнее слово Средний. – Я сразу сказал, что он не готов.
Средний «говорил» вкрадчиво. Но каждое его слово отзывалось тысячей колких иголок.
– Утверждая, что он не готов, ты ставишь под сомнение мою волю.
Шипение медленно расползлось по вершине холма, заполняя все пространство. Оно стало таким громким, насыщенным, что, казалось, не было больше звуков. Средний упал на колени, корчась от боли, а Владыка удовлетворенно перевел на него взгляд.
Он понимал, что каждый из них всеми фибрами своей оскверненной души желает занять его место. Так и должно было произойти. Он сам когда-то был Генералом, вонзившим нож в спину потерявшего хватку правителя. Только Генерал, признанный Падшими, может стать Владыкой. Бросить вызов в открытую или, что еще чаще, убить исподтишка.
Старшему хватало ума промолчать ранее. Еще бы, он был почти столь же древним существом, как и правитель. Именно в нем Владыка видел свою главную угрозу. Именно он являлся самым могущественным и талантливым предводителем армии Падших. Но теперь Старший заговорил.
– Правитель прав. Когда будет закончена главная база, мы можем начать вторжение. Но…
Он замолчал, испытующе глядя черными, как сама мгла, глазами на Владыку. Старший и сам понимал, что когда-нибудь сядет в это кресло. Только время для открытого противостояния еще не пришло. Он был не так силен и мудр, как этого требовали обстоятельства.
– Но кто тогда уничтожит мага?
– Если Великий поручит это мне…
Средний подал голос зря. Лесть не достигла ушей Владыки. И не только потому, что ушей у него давно не было. Генерал вновь скорчился от боли. Более того, отголоски ее почувствовал и Старший, однако, не дрогнул, вытерпел.
– Ты закончишь начатое Младшим, – произнес Владыка. – Но нам не нужен более плацдарм для вторжения. Нужны солдаты. Эти глупые людишки, сбежав из-под моего справедливого возмездия, открыли мне новый мир. Еще богаче и обширнее. Мир более подходящий для нашего внимания, как стало понятно мне из опыта Проходов. Поэтому как только мы соберем все силы, то выступим. Падшие, как нас называют, поведут всех созданий этого мира, кого коснулась Скверна. Мы посеем смерть и откроем дверь для черной магии.
Владыка замолчал, довольный своей речью. Однако этот Старший не унимался.
– Маг!
– Ша…
Шипение заполнило холм не медленно, как прежде, оно рвануло вперед, опрокинув несчастных Генералов. Те корчились в муках под гневным взглядом Владыки.
Он ненавидел их так истово, как только мог. За ослушание. За глупость. За то, что пришлось тратить на несчастных подданных так много силы, которая давалась ему уже не столь легко, как раньше.
В этом и была своеобразная безвыходность ситуации. Владыка мог удерживать свою власть за счет силы. Но чем могущественнее становились Генералы, тем более слабел правитель, пытаясь удержать их в своей власти. Пока все не прекращалось, и на трон не вступал новый Владыка.
Но по разумению правителя, в этот раз все могло выйти по-другому. Магия – паразит. Чем больше она пожирает, тем больше ее становится. И если вторжение в тот, третий мир, пройдет как надо, то силы будет невероятно много. И сам Владыка станет настолько могущественным, насколько это возможно.
– Маг – это не ваша забота, – услышали Генералы, когда шипение немного утихло. – Нет нужды бегать за ним, тратя силы и время. Настанет час, когда он сам придет к нам. Я чувствую неизбежность этого. Тогда вы его и уничтожите.
Два коротких кивка ознаменовали признание его власти. Генералы пока еще подчинялись ему.
Тени внизу холма двинулись, почувствовав изменение. Совет закончился.
Глава 1
Мир не перевернулся, не обрел новые краски и не потерял старые. Он вообще на удивление был тем же самым. Мир не изменился. Изменилось мое отношение к нему.
Старик Ирмер воспитал эфери. Даже если не произносить данную фразу вслух, то она все равно остается невероятной для восприятия. И теперь мне следовало найти этот кружок по интересам, чтобы задать парочку важных вопросов всемогущим созданиям.
Осталось только понять, с чего начать. Хотя тут все было относительно просто. Главное – ключ в жезле. Точнее, в том, что от него осталось. Но ведь не случайно Ирмер притащил его обратно, да еще оставил в сейфе? Значит какую-то ценность тот представляет. У меня были примерные соображения на этот счет, но лучше не бежать впереди паровоза и дождаться, какой вердикт вынесет Протопопов.
А пока предстояло заниматься обыденными делами, как прежде. Будто ничего не случилось. В этом и была главная трудность. Вот живешь ты, ходишь на работу или учебу, а потом вдруг выясняется, что твой сосед, к примеру, древнее могущественное существо, умеющий творить всякую магию. И теперь каждый раз что-то внизу сжимается, когда он проходит мимо.
Помню, был какой-то прикол с сознанием, когда ты только узнаешь какую-то информацию, и она начинает все время тебе попадаться. Как обычно бывает, это придумал какой-то немец[1]. Хотя разве от них можно ожидать чего-то хорошего?
В общем, теперь на каждом углу я слышал разговоры то про покойного Ирмера, то про эфери, то про Падших. Словно весь Петербург только и ждал отмашки, чтобы начать болтать об этом.
Помог, как ни странно, футбол. Он всегда был моим единственным способом разгрузить мозги. Тебе плохо, грустно, скучно – выходишь на поле (в данном случае, паркет), бросаешь под ноги мяч, и погнали.
К тому же я взялся за осуществление сложной цели – пытался научить моих балбесов тотальному футболу. То есть когда члены команды быстро меняются позициями ради сохранения мяча и продвижения его вперед. Получалось пока очень туго. Если Фима еще понимал, что когда полузащитник тащит мяч сам, то нападающему надо отскочить глубже для подстраховки, то Гриша искренне недоумевал, когда я кричал ему, что надо подниматься. Для защитника будто в центре поля была нарисована невидимая красная линия, которую нельзя пересекать.
Ну ничего, пусть я не Йохан Кройф[2], а мои балбесы не «Барселона», но своего добьюсь. Первый раз думать осознанно всегда тяжело. Шестеренки скрипят, мозги, привыкшие к вялому существованию, искренне не понимают, чего от них требуется, но постепенно начинают соображать. У меня было именно так.
Потому когда почти через неделю мы вышли из собственной защиты и забили гол в одно касание, я облегченно выдохнул. Значит, все же можно из поленьев делать не только Буратин, но и вполне неплохих футболистов. Надо будет как-нибудь связаться с тренером сборной России и рассказать про это.
А еще хорошо бы провести товарищеский матч. Да хоть с теми же «Пажами». Одна беда – им придется покупать футзалки, в бутсах здесь особо не побегаешь. С другой стороны, у дворян денег, как у дурака фантиков. Могут и раскошелиться.
Есть, правда, одна особенность. И заключается она в том, что непонятно, как скоро в следующий раз меня выдернут из этой мирной жизни. А то будет тебе, Коленька, и тотальный футбол, и товарищеский матч, и сытое спокойное существование.
Как там говорят: хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах? Произошло примерно подобное. Потому что едва я подумал о будущем, как на тренировке появился Протопопов. Человек, которого все ожидали увидеть здесь меньше всего, в отличие от меня. Надо отметить, что за прошедшие дни я не дергал Макара постоянными: «Скоро там уже?». Быстро только кошки родятся, как любил говорить наш тренер.
Но вот теперь, судя по всему, все и закончилось. По крайней мере, как только я кивнул Протопопову, тот кивнул в ответ. И мы друг друга поняли.
– Фима, ты за главного. Отработайте выход три в два. По очереди фланговые смещаются в центр, заканчивают с ударом со средней дистанции. Лиза, хватит кулаками отбивать, старайся ловить уже.
И добавил Макару:
– Поехали.
Снаружи стоял экипаж, на котором, по всей вероятности, и прибыл Макар. Молодец, предусмотрительно. Представляю, каких усилий стоило экономному простолюдину нанять повозку да еще заплатить за ожидание. С другой стороны, денег я ему выдал с лихвой. А в таких делах время действительно является драгоценным ресурсом.
– Получилось? – только и спросил я.
– Получилось.
Дальнейший разговор не заладился. Видимо, он не хотел говорить в присутствии извозчика, а я оказался погружен в собственные мысли. Если проще – то рисовал себе мрачные перспективы. Отчего-то казалось, что поход к эфери не будет легкой прогулкой.
Наше молчание компенсировал возчик, попавшийся на удивление веселый и говорливый.
– Вы, значит, и есть тот Ирмер-Куликов? – просиял он, на полном ходу обернувшись назад. – Который, стало быть, футболист, убивец тварей и любитель женщин?
Проклятый Максутов!
– Вроде того, – ответил я. – Смотрите, пожалуйста, за дорогой.
Возница послушался, правда, хватило его ненадолго.
– Я вас по заводу сразу распознал. Он же раньше князю Ирмеру принадлежал… Говорят, с Императором дружите?
– Ага, с детства, – хмыкнул я, решив не уточнять, с чьего именно.
– А правду говорят, что Император к застенцам опять уехал? – не уловил ноток сарказма тот. Вроде как зуб они на нас точат. Если не договоримся, то быть беде.
Чтобы договариваться, необходимо иметь нечто противоположной стороне нужное. Застенцы же хотели одного: чтобы магов не стало. Сказал я, разумеется, совершенно другое.
– Все хорошо будет.
– Тоже так думаю, – деловито согласился возчик. Помолчал и вновь поглядел на меня. – Важный Вы человек. Я вот, к слову, тоже всем этим боле для души занимаюсь. Так-то у меня лавка своя есть.
Я понимающе покивал. Миры разные, а извозчики одинаковые. Даже удивительно.
– Скажите, у вас брат в Самаре есть? – вкрадчиво спросил я.
– Нет, псковские мы. Знаете, как говорят, псковский да витебский – народ самый питерский.
На этом, слава Богу, разговор закончился. Потому я не услышал ни о местных стартапах, ни об инвестициях, ни о рекордных дивидендах, и вообще обо всем полезном. Хотя та же информация об Его Величестве настораживала. Не то чтобы я серьезно относился к сведениям таксистов, то есть, возчиков. Но если уже среди простого народа говорят о подобных вещах – положение дел тревожное.
Наконец мы оказались на месте. Несмотря на наличие лавки и восприятия данной деятельности не более, чем хобби, извозчик деньги забрал. Макар же открыл навесной замок и пригласил меня внутрь.
Сейчас Протопопов напоминал уверенного артефактора, будто тот только и занимался тем, что принимал клиентов для опознавания реликвий и зачарованных вещей. Он неторопливо достал отданные ему предметы и принялся рассказывать:
– Обычный артефакт, для прокладывания пути, – указал Макар на обломок жезла. – Не понимаю, для чего именно такой формы и размеров. Скорее всего, либо очень старый, тогда каждый артефакт делали более изящным, чем практичным. Сейчас бы сотворили в виде компаса. Кстати, если найдешь остальные части, смогу даже починить. Иначе будет показывать с большой погрешностью.
Он небрежно отложил жезл, словно тот более не стоил его драгоценного внимания, тяжело вздохнул и взял своей «механической» рукой второй предмет.
– Редкая штука, – сказал он. – С ней большую часть времени и бился, Коля. Не буду спрашивать, откуда она у тебя. Скажу лишь, что второй такой во всей Империи не найдешь. Даже той Империи.
– И чем же эта штука редкая? – поинтересовался я.
– А ты послушай. С виду у нее самая обычная, как его, область применения, вот. Но если копнуть поглубже…
Вся привычная веселость слетела с Протопопова, как старая рассохшаяся краска при ударе по железу. Макар говорил очень вдумчиво, сосредоточенно. Я всегда замечал, что чтение книг оттачивает разум. Пусть эти книги даже по артефакторике.
И чем больше рассказывал Протопопов о том, что ему удалось выяснить, тем страшнее мне становилось. Что же за бомба у меня в руках оказалась?
– Получается, это нечто вроде сульфара?
– Нет, – замотал головой Макар. – Сульфар – самостоятельная единица. Он может существовать без сосуда, в который был заключен. Этот артефакт работает лишь в связке с призывателем. Я даже не знаю, с прошлым призывателем или нынешним. Слишком сложная структура. Думаю, активировать артефакт легко, банальным всплеском силы. А вот сделать так, чтобы он не работал…
Протопопов замолчал, покусывая губы.
– Макар, не томи! Что надо сделать, чтобы его деактивировать? К примеру, чтобы передать другому магу?
– Нужно нечто вроде ключа. В чем он будет заключен – формы или заклинания, я не знаю. И вряд ли смогу узнать. Известно лишь изначальному владельцу или создателю.
– И чем дальше, тем будет хуже, так я понимаю? Каждый выплеск силы…
Я не договорил, не смог. А Протопопов лишь кивнул.
– У меня есть одна мысль, – после долгого молчания произнес Макар. – Возможно, это и не поможет, да и ингредиент очень редкий, но если не попробовать…
– Хватит тянуть кота за причинно-следственную связь! Рассказывай.
И Макар рассказал. Выходило все именно так, как он говорил. Хрен где достанешь, да еще за очень дорого. С другой стороны, выбора у меня не было. Надо как-то избавиться от этой штуки.
– Скажи, а если я ее оставлю где-нибудь?
– Не поможет, – помотал головой Макар. – Вы связаны. Вот ты около недели назад силу выплескивал? Скажем, часов в десять вечера?
Я судорожно кивнул. Да, именно тогда и удалось открыть дневник. Протопопов кивнул в ответ.
– Он мерцал, – заметил Макар. – То есть, работал.
– Я тебя услышал, – артефакты оказались у меня в мешке. Пусть второй носить рядом и хотелось сейчас меньше всего. – Если получится все достать, то скажу.
Я вышел наружу и поежился на холодном самарском ветру. Хотя пробрало до костей, скорее всего, совсем из-за другого. От осознания, что меня вновь использовали для какой-то своей грязной игры. Причем настолько искусно, что даже сомнения не возникло в подставе. С каждым применением магии артефакт будет срабатывать. Для чего? Ответ был простой и мне он очень не нравился.
На этот раз я решил не рефлексировать и не думать, что же теперь делать. Если обстоятельства ставят в известную всем позицию, то лучше выпрямиться, а не ждать, когда кто-нибудь похлопает тебя по спине. А он похлопает. Именно для этого тебя и скрючили.
Домой я пришел как ни в чем не бывало. Отужинал, слушая про то, какая Лада умница, и как ее Илларион скоро пристроит в дом к одному купцу на услужение. Я отметил, что это очень хорошая идея. А в душе жутко посочувствовал тому купцу.
Пал Палыч увлеченно жрал, будто ощущал приближение темных времен и старался максимально быстро к ним подготовиться. Ну да, на такой жировой массе несколько месяцев он легко протянет.
Тетя Маша мелькала электровеником, накладывая добавку, обжигаясь о горячий противень, подливая чаю. Меня больше всего удивляло, что сила внутри нее стала расходоваться более экономно, что ли. Что было само по себе странно. И это при том, что тетя до сих пор выглядела выше всяких похвал.
Мне всегда казалось, что магия в инородном теле ведет себя как вода в дырявом ведре. То есть постепенно убывает. С какой именно скоростью – у каждого проявляется индивидуально. У того же Будочника после истощения магия вообще не держалась. Будто в решето вливаешь. А вот у тети…
Словно некая прореха, сквозь которую утекали силы, зарубцевалась. И дар стал приживаться. Я мысленно плевал через левое плечо и стучал по дереву, чтобы не сглазить, ибо это был лучший сценарий из возможных. Даже если меня не станет, а этого нельзя исключать, то тетя сможет жить среди магов дальше.
Когда все разбрелись по комнатам, я долго лежал одетым в постели и ждал. Ловил каждый звук в утихающем доме. А когда замолчал Пал Палыч, я поднялся на ноги, взял все нужное и выбрался наружу.
До дома Миши Хромого добежал легкой трусцой. После ужина, пусть и неплотного (я знал, что мне предстоит) – занятие малоприятное. Однако деваться некуда.
Я уже почти вывернул в переулок, когда кулон на груди обжег кожу. Интересненько! Что это мне угрожает на улицах Петербурга? Вряд ли здесь иномирные твари.
Можно, конечно, накинуть Невидимость и осмотреться вокруг, но я вспомнил про артефакт. Чем меньше я выплескиваю дара, тем лучше. Понятно, что совсем не использовать магию не получится. Я теперь без нее как без рук. Но зачем применять заклинание второго ранга, если можно ограничиться четвертым?
Поэтому я создал форму Глаза и влил в нее силу. Забавно, будто очки надел, о которых все мальчишки с детства мечтали. Ну те самые окуляры, с помощью которых можно на людей без одежды смотреть. Только я сейчас глядел сквозь стены. И таки обнаружил веселую парочку соглядатаев моего доброго друга Максутова в одном из домов.
Ну да, выход из города у меня только один – через кьярда. Если я возьму его, значит, отправлюсь либо за Стену, либо в другой мир. И об этом тотчас же доложат. А потом появится вопрос, за каким чертом ты бегал к Ситникову, когда новая партия защитных артефактов еще не готова?
Ситуация. Только господа не учли одного. Любой футболист помимо упертого характера имеет крепкие ноги. Два очень важный качества для длительных путешествий, когда твое ездовое животное нельзя использовать. Поэтому я тихонько отошел подальше от конюшни, вытащил Перчатку и влил в нее дар.
Мир магов встретил меня густыми зарослями кустарника. М-да, крепкие ноги – это хорошо. А крепкие ноги вкупе с мачете – еще лучше. Я создал форму Сабли, взмахнул несколько раз и расчистил проход. После сотворил Компас. Не хватало еще заблудиться, находясь вблизи крепости.
Да, без Васьки пришлось тяжко. Будто после постоянной езды на машине перешел на общественный транспорт. Который, к тому же, еще и работает с большими задержками.
Я медленно побрел в нужном направлении, ругая про себя и Максутова, и его соглядатаев, и кустарники вокруг. Самое забавное, что злоба будто бы придала сил. Словно даже второе дыхание открылось. Земля точно сама прыгала под сапоги, не было привычной забитости в ногах, а голова на удивление прояснилась. Сейчас не существовало никаких полутонов, лишь белое и черное, абсолютное зло и абсолютное добро.
И то время, которое, по моему разумению, пришлось потратить на плутание по околосамарским лесам, пролетело на удивление быстро. Вскоре я выбрался к деревянному частоколу крепости, у главных северных ворот которой горел огонь.
– Падший!
– Тревога!
– За князем беги!
Вот ведь паникеры, чтоб их. Хотя про князя это они здорово придумали. Я поднял руки и громко, чтобы все услышали, прокричал.
– Свои. Это Ирмер-Куликов.
Их крики превратились в осторожное перешептывание. Пришлось даже подсветить себя заклинанием, после чего меня наконец признали.
– Вот же Вы горазды пугать, Ваше Благородие.
– Любите в потемках ходить.
– Так получилось, – приблизился я к открывающимся воротам.
Отворили их, кстати, до прибытия князя. Видимо, мой кредит доверия теперь необычайно высок. Осталась лишь самая малость – не растратить его.
Я присел на камень, освещенный многочисленными факелами, и стал ожидать князя. Можно было бы, конечно, пойти навстречу, однако существовал риск разминуться. К тому же Ситников, несмотря на свои годы, чрезвычайно легок на подъем. Пройдет не более десяти минут, как он будет тут.
Так и случилось. Генерал-губернатор прискакал на запряженном жеребце, в наспех надетом мундире, даже верхние пуговицы не застегнул. Ловко спрыгнул на землю и цепко ощупал меня.
– Живой? – только и спросил он. – Здоровый?
– Живой. По поводу здоровый вопрос открытый.
– Рассказывай, что случилось?
– Если коротко, Владимир Георгиевич, мне нужна одна вещь, которая есть только у вас.
Глава 2
Через час мы уже сидели в кабинете у Ситникова, молча попивая обжигающе горячий чай со смородиновым вареньем. Наливку генерал-губернатор даже предлагать не стал.
Ситников громко прихлебывал из блюдца, задумчиво глядя на меня. Я тоже не торопился продолжить разговор. Все, что хотел сказать – уже сказал. Добавлять что-то, лишь портить. Не умалять же, в конце концов, авторитет генерал-губернатора.
– Вообще, это возможно, – наконец процедил он.
Чем несказанно окрылил меня. В какой-то момент я уже подумал, что это была откровенно дрянная идея. Хотя расслабляться рано. Я это прочитал на хмуром лице Ситникова.
– Сейчас будет «но»? – спросил я.
– Почему же? Пусть будет «однако»… Однако, что я имею с этого?
– Я буду Вам должен, Владимир Георгиевич.
Генерал-губернатор скривился, словно я сказал ужасную пошлость. И самому было понятно, что предложение для потенциального инвестора в меня так себе.
– А если с тобой, Николай, что случится? – спросил генерал-губернатор. – Я ценю твою искренность. Хотя в данном случае ты поступил довольно опрометчиво. Даже слишком. Глупо раскрывать все карты, когда до конца игры еще далеко.
– Никому нельзя доверять, в том числе Вам, так?
– Именно, – ткнул в меня пальцем Ситников, как в нерадивого ученика, который после многочисленных попыток наконец-то назвал правильный ответ.
Он налил себе еще чая в блюдце, но пить не стал, недовольно отодвинув посуду. Похоже, я испортил ночной аппетит генерал-губернатору.
– Мне не нравится, что я тебе говорю. Но даже сейчас я должен думать об интересах Самары в первую очередь.
– Хоть кто-то думает о ее интересах, – пошутил я. Правда, иронию Ситников не оценил. – Не томите, Владимир Георгиевич. Вы же уже все решили.
– Грубо, – шумно вздохнул собеседник, – но по делу. Давай так: ты помогаешь нам, а я отдаю тебе то, что ты просишь?
– Довольно справедливо, – кивнул я, хотя сам понял, что придется пользоваться силой. Потому под ложечкой тревожно засосало. – Вам надо что-то достать из моего мира?
– Скорее, убрать из нашего. Понимаешь, верстах в сорока вниз по Волге Падшие разбили лагерь. Скверные ребята, скажу тебе по секрету. Другие что обычно делают? Собирают силы и нападают. У них действия простые и прямые, как лом. А эти будто что-то замышляют.