Домик №7
– А не таскала бы, глядишь, не родила бы в шестнадцать, – тихо проговорил Олег, сидящий рядом. Борис, кажется, не услышал или не придал значения, а Рита заметила если не недовольство, то непонимание.
Олег был рядом со своей семьёй, и в то же время далеко. Он наблюдал, как и Рита. Удивлялся, иногда отводя глаза в сторону от переполняющего недоумения, а то и от злости. Рита с интересом это заметила, и не могла перестать смотреть на Олега, впитывая его мимику, эмоции, невербальные сигналы.
– Пей, пей, пей, – пробасил над головой Ритой Борис, она даже зажмурилась от испуга. Сжала губы, пытаясь отказаться от водки. Она не могла пить её, не умела. Не знала, как это делается. Сначала вздохнуть и выпить или наоборот? Водка была противной даже на запах, который исходил от рюмки, приставленной к губам, о вкусе Рита даже думать не могла. – Пей, пей, пей, – давил Борис на рюмку, та в свою очередь впилась в губы, обдавая невыносимой вонью. – За Павлушу, ножки обмыть святое дело!
Риту едва не вывернуло. Краем глаза она видела, как поднялся с места Серёжа, готовый выхватить злосчастную рюмку у Бориса, что на руке Серёжи повисла белобрысая толстушка. Видела, как подхватился Олег, и сейчас он схватит брата, применит какой-нибудь приём, и точно будет конфликт, а то и драка. И всё из-за упрямства Риты. Неужели так сложно выпить злосчастную рюмку водки, тем более за здоровье малыша. Он только родился. Пусть растёт здоровым и радует маму с папой или хотя бы дедушку с бабушкой, а не наблюдает драку в первый свой выход в свет. Неужто водка настолько отвратительна? А даже если и так, не ядовита же. Уж точно Рита не умрёт от небольшой рюмочки…
До того как подорвался Серёжа, а Олег пустил в ход кулаки, Рита глотнула обжигающую жидкость и замерла, боясь вздохнуть. Губы, горло, слизистую обожгло огнём, разодрало, как при самом сильном раздражении, оцарапало. Не находилось эпитетов передать весь ужас, который испытала Рита от одной-единственной рюмки водки. Она пыталась дышать, остужая гортань, но становилось только хуже, больнее, жгучей.
Рита выскользнула из-за стола, заметив, что невольные зрители её позора расселись по местам, удовлетворённые результатом. Пришлая, калечная, яловая Рита выпила рюмку водки и стала как все, сравнялась с ними и больше не представляла живого интереса для публики.
На кухне Рита заглатывала ледяную воду и захлёбывалась слезами. Ей было больно! Слизистую так и жгло огнём, она уже думала о химическом ожоге или об анафилактическом шоке, когда рядом с ней появился Олег.
– Плохо? – спросил он.
– Больно. – Рита не могла скрывать, она плакала. Ей действительно было больно и до отвращения противно. Всё воняло, было горьким. Гадким.
– Ты не запила, глупая, – прошептал Олег и протянул стакан с какой-то жидкостью. Он успел смешать варенье с холодной водой и льдом. – Выпей.
Рита сделала несколько глотков, но лучше не стало, слёзы наворачивались, она ёжилась и фыркала.
– Мне больно, – пропищала она. – У меня кожа на губах облезла. – Рита несла полную глупость, но именно так она себя чувствовала, помимо банального опьянения.
– От водки не может облезть, – прошептал Олег и нагнулся к Рите, она не придала значения.
– Слизистая… – Рита почти плакала. – Посмотри!
Олег прижал указательный палец к нижней губе Риты, немного надавливая и отворачивая её.
– Всё хорошо, ничего не произошло, – проговорил Олег. – Тебе кажется.
– Больно, – пискнула Рита, протянула руку к стакану с водой и вареньем.
Палец Олега так и остался на нижней губе Риты, двинулся вдоль, медленно, слегка надавливая, скользя по контуру. Рита посмотрела на Олега. Глаза у него действительно меняли цвет. За столом и минутой раньше они были голубые, яркие, а сейчас вдруг стали тёмно-серыми, стальными. И были настолько близко, что Рита могла разглядеть рисунок радужки и тёмный ободок вокруг.
Ближе, ещё ближе, Рита почему-то не двинулась с места, не отвела голову, когда палец с губы исчез, и на его месте оказались губы Олега.
Сначала он прикоснулся к губам, прижал свои тёплые к Ритиным обожжённым, и не отрывал внимательного, изучающего взгляда от лица Риты. Она не двигалась, остро чувствовала дыхание на своём лице, лёгкий запах алкоголя, почему-то карамели, и желание продолжить этот странный поцелуй. Мысль настолько поразила Риту, что она невольно приоткрыла рот, чем тут же воспользовался Олег.
Она почувствовала, как скользнул его язык, и позволила это сделать. Наверное, губы она всё-таки обожгла, ничем другим объяснить шквал эмоций и ощущений, обрушившихся на Риту, она не могла. Слишком чувствительным был поцелуй, слишком острым и стремительным. Рита успела закинуть руки на плечи Олега, раствориться в его тепле, вжатая в жёсткое тело, ощутить каждой клеточкой, сквозь тонкую вискозу платья, горячность и быстрое биение сердца Олега.
Она уловила вкус губ, языка, дыхания, подумала, что поглаживания языком лучшее лекарство от ожога. Желание, мгновенно появившееся, улеглось горячей волной внизу живота и поднялось к груди и губам, отвечающим на поцелуй…
А потом всё оборвалось. Мгновенно. Олег отошёл на пару шагов, машинально опуская руку к паху, Рита опустила взгляд и тут же покраснела.
– Чего, Рит, плохо тебе? – на пороге кухни появилась Анжела, с интересом осмотрела парочку, ухмыльнулась, даже присвистнула. – Говорю, плохо стало? – она повторила опешившей Рите вопрос.
– Мне Олег воды… сделал… вот, – Рита показала на бокал. – Всё хорошо. Спасибо.
– А, воды. Воды он может. Ты бы шла за стол, Рит. А то там Анютку за твоего мужа сватают. Белая такая, пухлая, – пояснила Анжела, Рита тут же поняла о ком речь. – В шутку, конечно, а вот так же выйдут… да и напьются воды с вареньем, – это Анжела говорила уже вслед Рите.
За столом и правда стоял шум и гам, какая-то часть гостей была занята собственной беседой, какая-то активно сватала пухлую Анютку Сергею. Дескать, и хозяйка она хорошая, и красивая, и деток нарожает, смотри, здоровьем девка пышет, да и в койке не обидит.
– Не обидишь же? – гнусавил какой-то сухопарый подвыпивший мужичок лет шестидесяти в видавшей виды рубашке, кем он доводился Евсеевым, Рита не вспомнила бы.
– Не обижу, – пропищала Анютка.
Рита переставала понимать, что происходит. Театр Кабуки какой-то. Ярко, выразительно, с выпячиванием, но ничего не понятно! И главное, зачем Рите на это любоваться? Пусть всё прекратится. Немедленно! Нога невольно дёрнулась, в глазах потемнело, стали наворачиваться слёзы, крики готовы были сорваться с губ Риты. Сколько можно терпеть этот балаган?!
– Ритуль… – когда Серёжа успел выбраться из окружения плотного кольца женщин и детей, Рита не поняла. – Пойдём подышим, пойдём, пойдём. – Он схватил за руку Риту и поволок к выходу. Она не возражала.
– Уф, – Серёжа облегчённо выдохнул на крыльце. – Ты чего завелась, Ритуль? Это же шутка! Шутят они так! Глупо как-то, но не навязывать же свой устав в их монастыре.
– Ни черта они не шутят, и Анюта опрокинется на лопатки по первому свистку! Она генофонд решила поправить за счёт тебя!
– Почему ты никогда не учитываешь моего мнения? – Серёжа уставился на Риту. – Мало ли, что она решила! Может, ты меня спросишь? Я вот не собираюсь никому генофонд улучшать, у меня жена есть, любимая, между прочим.
Глава 9
Последний день пребывания в гостях у Евсеевых.
Ночью самолёт, а значит, Борис посадит Риту, Серёжу и брата в свой «Патриот» и отвезёт в аэропорт. Будет в пути отпускать сальные шуточки, к которым почти привыкла Рита, на прощание пожмёт руку Серёже, обнимет по-медвежьи Олега, распрощается с Ритой и уедет обратно в свой мир. К трактору, который надо срочно чинить, а насос в *** всё не везут. Малая Ева всё-таки засопливила, и её отправили к бабушке Маше, чтобы Павлик не заразился, а горе-мамаша Люба обливается слезами каждую ночь.
Рита с Серёжей отправятся в свою жизнь, как и Олег. Он купил билет в Москву, чтобы навестить младшего брата, а теперь возобновит тренировки.
День начался рано, в пять утра, солнце взошло, лучи были неяркими, скользили по лицу, но не будили. Заставили проснуться Риту настойчивые поцелуи мужа. Он пробегал губами по шее, позвоночнику, ныряя под ночную сорочку и гладил ягодицы, иногда сжимая ладонями. Обычно Рита не имела ничего против такого пробуждения, а если с начала протестовала, Серёжа добивался своего, и Рита всё равно оставалась довольна.
Рита считала, что ей повезло с мужем в этом плане. У него не было предубеждений, о которых иногда пишут в соцсетях, он всегда думал о Ритином удовольствии, если надо – спешил, если требовалось – растягивал удовольствие. Рита бы сказала, что Серёжа был умелым любовником, но тогда выходило, что Рите есть с чем сравнивать, а это было не так.
– Ритуль, – шептал Серёжа. – Хорошая моя…
Вопреки ожиданиям мужа, Рита замерла. Она не могла согласиться на секс вот так, в чужом доме. Тем более что на втором этаже, где им выделили комнату, была отличная слышимость. Рита ночами слышала музыку из наушников Олега, который жил через стенку. Один раз, в самом начале, Серёжа заглянул к Олегу, тот лежал на кровати, смотрел в экран айфона, а в ушах были беспроводные наушники. И Рита, находившаяся до этого в комнате, хорошо слышала звуки музыки.
Тогда-то Рита и отказала первый раз Серёже, даже в оральных ласках, от пятидневного воздержания ни один мужчина не умер. Но для Серёжи это был огромный срок, Рита это понимала.
– Какие у тебя трусики красивые, – продолжал шептать Серёжа, в подтверждение своих слов нырнул под ткань.
– С ума сошёл, у меня ещё месячные! – соврала Рита. – И вообще, никакие они не красивые, обычные трусы, трикотажные.
– Твоя попочка украсит любые трусишки, – пробурчал в шею Серёжа и навалился на Риту почти всем телом. Он удерживал свой вес одной рукой, а другой снимал злосчастные «трусишки», а Рита всё пыталась увернуться.
Не могла она, просто не могла! И пусть Серёжа гладил в тех самых местах, нужных, эрогенных, Рита не могла согласиться. Там за стенкой был Олег Евсеев. Красава! Нет, даже так: тем более Евсеев Олег. Это до невозможности смущало Риту, выворачивало наизнанку. Она и без того бесконечно прокручивала их поцелуй и свою реакцию на посторонние губы на своих губах, размышляла о том, зачем Олег это сделал, почему. Что теперь он думает о ней, думает ли? А если она сейчас согласится, она не сможет выбросить из головы Олега, а это… это гадко!
– Олег ушёл уже, убежал, – каким-то образом Серёжа догадался, в чём причина сомнений Риты, слава богу, не до конца. Рита вздрогнула и отвела взгляд от стены, из-за которой часто была слышна музыка из наушников. – Он бегает каждое утро, сегодня раньше убежал. Может, свидание у него. – Муж засмеялся Рите в шею, потом в губы. Та нехотя ответила на поцелуй, невольно сравнивая с недавним.
В итоге Рита уступила, Серёжу и правда было жалко, она прекрасно видела, что его ведёт, что он безумно хочет её, но при этом сдерживается, уговаривает Риту, ласкает, хочет, чтобы и ей было хорошо. Ей и было хорошо, правда кончить она так и не смогла, но хорошо было.
Через десять минут Серёжа уснул, а Рите не спалось. Мешало солнце, птицы за окном, крики петуха, разноголосье уток, гусей, индюков, где-то хрюкала свинья и громко мычала корова. Заплакал ребенок на первом этаже. Пять утра… Рита надела купальник, схватила полотенце, натянула сарафан и пошла на пруд.
Он располагался за домом, задняя калитка вела прямо к мосткам, уходящим к воде. С одной стороны пруда был лес, а с другой – несколько больших жилых домов. Рита знала, что все эти дома родственников Марии Евсеевой. И пруд тоже принадлежал им, он был зарыблен, а в одном месте обустроен пляж и плавный, чистый вход в воду. Евсеевы никогда не возражали, если местные мальчишки или подвыпившие мужички ловили рыбу на удочку, а детвора проводила время на пляже. Главное – не мусорить и не ставить сети.
Рита прошлась по мосткам, уселась на нагретые доски и оглянулась вокруг. Всё-таки хорошо здесь. Красиво. Тихо. Рита никогда не была в местах, подобных этим. И люди здесь хорошие, хоть и излишне простые, по меркам Риты. Громкие, порой даже хабалистые, но не злые. Может от того, что живут в таком месте, тихом и красивом, а может от того, что злиться им некогда. Мария вставала около пяти утра, а ложилась за полночь, и за целый день не садилась отдохнуть даже на часок.
Из проулка выкатилась ярко-красная коляска, дорогая, насколько Рита разбиралась, следом шла та самая Лиза – первая и единственная любовь Красавы. Она приходила каждое утро, расстилала одеяло и загорала, пока маленькая дочка спала в тени козырька коляски. Несколько раз Лиза с ней разговаривала, расспрашивала про жизнь в большом городе, но больше рассказывала о себе, детях, муже, огороде. Сюда она приходила, потому что муж Егор заводил с утра «свой тарантас» – трактор, тот гремел на всю округу, дочка просыпалась и капризничала целый день. Поэтому Лиза перекладывала спящую дочку в коляску и уходила на пруд, а муж только потом включал «тарахтелку». Сын же был с отцом или отправлялся к бабушке Маше.
Рита увидела Олега издалека, он отличался от всех мужчин в округе, его невозможно было ни с кем перепутать, хоть он и был одним из многочисленных Евсеевых. И дело вовсе не в белоснежной майке поверх прокачанного, красивого тела. Почему-то именно тело не бросалось Рите в глаза, может от того, что она с юности крутилась в кругу спортсменов, красивых мужчин вокруг Риты было много. Да её муж в сто раз красивее Олега, это объективно. Тем не менее Олег выделялся, не просто так его прозвали Красавой.
Какое-то время он разговаривал с Лизой, глядя сверху вниз, и Рита подумала, что с такого ракурса ему отлично видна её немаленькая грудь. Невольно Рита посмотрела на свою и вздохнула…
Потом сел рядом, что-то начал рассказывать и широко улыбаться, обнял Лизу и что-то быстро начал шептать ей на ухо. Жест показался Рите интимным. Лиза смеялась и смотрела на Олега с восхищением. Рита сморщилась и уставилась на воду. Лучше смотреть на мелкую водную рябь, чем на то, как Олег заигрывает с Лизой… Может, права Анжела, и Олег влюблён в эту Лизу, а может, и Серёжа прав, уходит Олег по утрам не просто так, а на свидание.
– Доброе утро. – Рита услышала над головой и подпрыгнула, она не заметила, как Олег подошёл и сел рядом. Неловко покачнулась и чуть не свалилась в воду. Олег мгновенно среагировал, поймал Риту, прижав одной рукой к себе.
Как случилось, что она оказалась распластана по телу Евсеева, Рита не поняла. Он прижимал к себе, придерживая за поясницу, а Рита голым животом чувствовала такой же голый живот и грудную клетку Олега, а ногой плавки и… Разве можно носить настолько тесные плавки? Рита заёрзала, схватилась за плечи и замерла, поняв, что ёрзать по почти обнажённому мужчине не лучшая идея, если он не твой муж.
– Не дёргайся, – спокойно проговорил Евсеев. – Иначе упадём в воду.
Рита кивнула, как под гипнозом. Олег легко приподнял её и усадил туда же, где она сидела до этого, подмигнул и резко скользнул в воду. Тут же вынырнул и погрёб быстрым, сильным кролем.
Рита позавидовала немного, она любила плавать, умела. Пожалуй, плавание – единственное, к чему у Риты были хоть какие-то способности. Её даже в спортивную секцию мама водила несколько месяцев. Маленькая Рита была в полнейшем восторге, но потом мама запретила посещать секцию, и сколько бы Рита не просила, никто её больше не водил. «Ты видела плечи у пловчих? – причитала мама, когда папа пытался вмешаться и пойти на поводу у дочери. – Ты хочешь, чтобы к её росту, коротеньким ногам, ещё и плечи разнесло?!».
Когда ей исполнилось четырнадцать лет, и её стали отпускать одну, первое, что Рита сделала – записалась в бассейн. Ни о каком спорте речи уже не шло, но для собственного удовольствия Рита занималась. Может и хорошо, что мама тогда воспротивилась, великой спортсменки из Риты бы не вышло, а вот фигуру, которая и так не шикарная, она бы испортила.
Если бы Рита была одна или с Серёжей, или всё равно с кем, она бы непременно прыгнула в прохладную воду и наплавалась всласть, как делала все эти дни. Но в пруду был Олег Евсеев, и от этого вода казалась горячей, чуть ли не кипящей. У Риты начинало молотить сердце так, что в глазах становилось темно от одной только мысли находиться в одном пространстве с Красавой. Будь это воздух или вода.
Она избегала его всеми силами, не ужинала, если на кухне был Олег, обходила стороной, если встречала его во дворе, кралась мимо его двери, боясь даже дышать в это время. Олег же просто никак не реагировал на её присутствие. Дежурно здоровался, так же улыбался. Ни то, ни другое Рите отчаянно не нравилось, а ведь должно было.
В итоге она всё-таки искупалась, проплыла вдоль берега и отправилась домой. Будить Серёжу, собирать сумку. По пути немного поговорила с Лизой, разглядывая улыбчивую молодую маму. Пожалуй, такую можно любить всю жизнь. Светлые волосы собраны в низкий хвост, вокруг лица вьющиеся пряди. Немного курносый нос с бледными веснушками. Красивый овал лица, пухлые губы, не измененные гиалуроновой кислотой, а от природы. С округлой грудью нескромного размера, длинными ногами, высоким ростом. Не модель, но точно выше Риты на полголовы.
Поздним вечером уселись в «Патриот» Бориса, все новые знакомые высыпали на улицу попрощаться, зазывали ещё раз в гости, Мария заплакала и обняла сына, потом всучила огромную сумку с едой для Олега с друзьями и сына в Москве. Таким количеством пирожков можно было с лёгкостью накормить роту новобранцев.
Через час Рита топталась в здании терминала, держась поближе к Серёже, как будто он может защитить Риту от её же мыслей и желаний. Лишь изредка она поглядывала на Олега, и в ней отчаянно боролись два желания. Чтобы Олег как можно скорее ушёл на посадку, его самолёт был раньше, и чтобы он оставался рядом как можно дольше. Она не насмотрелась на него. Не увидела, не разглядела. Ей нравилось, что он рядом. Нравилась мысль, что в любой момент он может подойти, что-нибудь сказать, улыбнуться так, как умеет только он. Нравилось, как его глаза становятся из голубых серо-стальными.
– Прости, – произнёс Олег, когда Серёжа отошёл в сторону, захватив вторую большую сумку Олега.
Он вызвался помочь донести багаж до стойки регистрации, а заодно подольше поговорить с приятелем, когда ещё увидятся? Олег летел в Москву, а Серёжа с Ритой почти сразу по приезду отправятся на спортивную базу с детьми. В сентябре же, когда они вернутся, Красава уже будет в Штатах. У него новый сезон, контракт, бои.
– За что? – Рита прекрасно поняла, за что просит прощения Олег. За поцелуй… – Ничего страшного. Я понимаю. Ты просто был пьян… – Она нервно облизнула губы, почувствовала, как кружится голова, как пот проступает на спине. Как хочется, до слёз хочется повторить тот поцелуй. И стыд за своё желание.
– Я не был пьян.
Глава 10
Неделя на спортивной базе прошла быстро, Рита надеялась, что и остальные дни пролетят так же.
Приехали, расселились, один день отводился на адаптацию и знакомства. Отряды были сборные, формировались в первую очередь по возрасту, в один отряд попадали дети из разных спортивных групп и с различной физической подготовкой, а вот тренировки проходили уже согласно спортивному расписанию, со своими тренерами.
График занятий и списки были составлены Ритой и утверждены Матвеем. Был составлен и план внутренних мероприятий и экскурсий. И Рита прекрасно знала, что вся смена будет придерживаться расписанию. Особенно подростки, самые беспокойные подопечные. Задача у Риты стояла максимально непростая и трудновыполнимая. Вписать отдых и развлекательные программы подрастающего поколения в график двух – трёхразовых тренировок в день. Одним словом, ушатать детей так, чтобы у подростков не оставалось сил на пакости. И, конечно, следить, чтобы всё выполнялось вовремя. Рутина.
На самом деле от решений Риты мало что зависело, её должность была больше формальной. Матвей, а с ним и Серёжа, отлично справлялись с этим сами, но существовали ещё регламенты и нормативы, всё должно было быть оформлено и согласовано в нужном виде. Вот этой бумажной волокитой и занималась Маргарита Ивановна.
Она проснулась рано, не было ещё семи утра, а постель уже была пуста. Серёжа ушёл. Утренняя зарядка, пробежка, контрастный душ. У Серёжи была самая младшая группа, единственная не сборная. Малыши лучше ладили со знакомым человеком, да и родители отпускали детей спокойней, когда точно знали с кем. Сергей Витальевич был и тренером, и мамой с папой для своих мелких. В его обязанности не входило разбирать ссоры, искать потерянные вещи, проверять, надел ли юный спортсмен носки или трусы, а попадались и такие уникумы с дырявой памятью, но разве расскажешь шестилетке о должностной инструкции.
Большую часть забот брала на себя группа родителей, которые приехали с детьми на отдых, и воспитатель. В отряде Сергея Витальевича было три «мамочки», одна из них была уже бабушкой. Бодрая, полная энтузиазма Зинаида Петровна с небывалым задором выполняла обязанности. Кажется, она наконец-то получила королевство, подходящее ей по масштабу.
Вторая «мамочка» Светлана Александровна была спокойней и, кажется, разумней Зинаиды Петровны. Семилетний Антон, с которым она приехала, был младшим сыном в семье, два старших, одиннадцати и семнадцати лет, отдыхали в других отрядах. Похоже, ввиду опыта, она никуда не спешила и никогда не паниковала. При этом весь отряд, если она бралась за дело, был построен, носки найдены, трусы на месте, драчуны усмирены, а малоежки накормлены.
Третья же «мамочка» непонятно зачем приехала, вернее, понятно, вот только к жизни отряда это не имело никакого отношения. Замечательно, что Юлия Павловна была педиатром и умела ладить с детьми, только, похоже, она перепутала Серёжу с ребёнком, и вся её «помощь» сводилась к тому, что она искала подход лично к тренеру своего шестилетнего сына.
Риту передергивало каждый раз, когда они встречались в столовой или в крыле, где жили младшие. О том, что Юлия Павловна положила глаз на Серёжу, знал даже слепой и глухой. И это нервировало сильнее всего, Рита была уверена, что однажды она просто вцепится в волосы главе родительского комитета.
Немного повалявшись, Рита встала, выпила чашку некрепкого кофе, приняла душ и отправилась в столовую. Единственным приятным моментом в пребывании на спортивной базе было то, что Рите не нужно было готовить. Иногда она готовила что-нибудь вечером или на обед порадовать Серёжу, но всё-таки основное питание, надо заметить – вкусное, как домашнее и сытное, было в столовой.
Глянув на часы, Рита решила, что успеет заскочить к Матвею, в журналах и планах занятий должны быть его подписи, но, если не постоять над душой, директор махнёт рукой. Матвей Леонидович на удивление внимательный, даже дотошный руководитель. Он запоминает буквально всё, от аллергии на клубнику Силантьева из четвёртого отряда, до режима и группы здоровья каждого воспитанника спортивной школы. Но всё, что касалось бумажной волокиты, увы, держалось на плечах Маргариты Ивановны и секретаря, а та в спортивный лагерь не поехала.
По пути Рита уткнулась в телефон. Привычно глянула сообщения. Несколько от мамы, одно от папы, скорее дежурное, явно написанное под диктовку мамы. В отличие от жены, Иван считал, что Рите необходимо личное пространство, и старался его предоставить. Не лез лишний раз с советами и суждениями. Несколько сообщений от подружек, им она ответила в первую очередь, папе отправила смайлик, маму проигнорировала. Потом сошлётся на занятость.
Палец сам ткнул в значок соцсети. Взгляд пробежал по ленте. Ничего интересного, как обычно. Рита посмотрела несколько блогерш, посмеялась, потом глянула советы по макияжу, интересно, но вряд ли пригодится. Рита сама не понимала, почему она не красилась, хотя косметику покупала исправно, порой больше, чем могла себе позволить. Иногда хотелось стать ярче, заметней, красивей, такой, какой её всегда хотела видеть мама и, скорей всего, Серёжа. Но… Почему-то не становилась.
А ещё долго изучала изображения самого лучшего аккуанта, самого интересного. За последние две недели их появилось много, столько, сколько за предыдущий месяц не было. Рита увеличивала, вглядывалась, находила новые детали. Перечитала ответ на свой комментарий – она осмелилась и написала, будучи уверенной, что этот комментарий пропадёт под тысячей других, таких же безликих.
«Красиво», – вот, что написала Рита.
«Очень», – гласил ответ.
Когда телефон Риты звякнул, сообщая об ответе, у неё чуть не выпрыгнуло сердце. Больше миллиона подписчиков. Около пяти тысяч комментариев.
И ответ. «Очень».
Рита шла к небольшому административному корпусу, посмотрела в сторону, где живут младшие. Они высыпали как горох на крыльцо, запестрели яркими панамками, кепками, футболками. После зарядки, пробежки и переодевания, малыши, как гусята, начинали стягиваться в одно место, чтобы отправиться в столовую.