Проще простого

–Да, а ты думала, я его оставлю им?

– Нет, я была уверена, что он у тебя, и я еще раз повторяю, я не знала, что там что-нибудь будет. Нам нужно увидеться.

– Все встречи на эту неделю у меня уже запланированы.

– Сергеев, я тебя люблю!

– Я тебя тоже.

– Пожалуйста, поверь мне, я бы ни за что не причинила тебе вреда. Нам нужно встретиться и поговорить. Ты открывал дипломат? Там лежат два миллиона долларов, нам хватит обоим, если мы выживем, понимаешь – если мы выживем.

– А я вообще-то помирать не собираюсь, – Сергеев попытался вести разговор в том же русле шуток и безразличия, но и сам не заметил, как стал серьезнее и нервнее. Да и в самом деле, веселого в этой истории было мало. Немного подумав, Сергеев все-таки согласился на встречу, решив в конце концов разобраться в этой не простой и опасной ситуации, да и в предательстве Дианы возникли сомнения. – Ладно, где встретимся?

– Приезжай ко мне ночью и будь очень осторожен, так как тебя и меня наверняка урки ищут. А искать они умеют и вообще добиваться своего. Я буду тебя ждать.

– Я приеду, пока. – Сергеев положил трубку и представил ее милое и расстроенное лицо.

Диана думала, что все выйдет легко и просто и что она уже через несколько дней будет где-нибудь в Париже или Лондоне, с огромной кучей денег. Закажет номер в одном из лучших отелей, будет ходить по магазинам и в общем жить в свое удовольствие. А вместо этого, наверняка, закроется в какой-нибудь комнате, забьется в угол и будет в слезах и раздумьях: приедет ли Сергеев, не обманет ли он ее и любит ли. И вообще, что делать и как быть.

Приведя себя в порядок, Сергеев собирался подъехать к Толику – это тот парень, который познакомил его с Дианой. Его нельзя было назвать другом, но хорошим товарищем вполне. Но самое главное, что этот человек знал ресторан как свои пять пальцев, знал он и всех работающих и многих клиентов, говорил даже, что за рестораном присматривает его друг из организации, хотя и сам мог им быть. Толик был красноречив и о многом рассказывал, но еще больше, естественно, скрывал, по крайней мере с Сергеевым поддерживал всегда хорошие отношения, а Диана крутилась именно в этом ресторане и поэтому лучшего человека, который мог рассказать хоть что-нибудь об этой истории, не было.

Уже стемнело, рестораны и бары звали разноцветными огнями, неоновые рекламы с крыш домов просвещали о самом лучшем, фонари освещали проспект. Сергеев ехал осторожно, машин вокруг было много, и они двигались, казалось, сами по себе, не взирая ни на что, обгоняя друг друга, сворачивая и сигналя на перекрестках.

Машина Сергеева свернула в переулок, а потом заехала на стоянку. Поставив ее и отдав чаевые сторожу, Сергеев направился к ресторану. Издалека звучала музыка, входили и выходили люди, у дверей гордо стоял щвейцар. С виду здание было не очень привлекательным: серого цвета, хрущевского покроя. Конечно, его отремонтировали и как могли приукрасили. Но внутри здание было просто “чудо”. Тусклый синеватый свет падал на розовые стены, составляя некую световую гармонию. Стоящие на каждом столе свечи добавляли дополнительный уют залу. Да и над отделкой и построением имиджа, казалось, поработал не один художник.

В самом конце зала за крайним столом сидел Толик, он всегда сидел за одним и тем же столом: чаще всего один, иногда в компании, а в основном к нему подходили на несколько минут.

– Сколько лет, сколько зим, садись. – Толик оживился, его американская улыбка и холодный взгляд немного пугали.

Сергеев сел за стол еще до приглашения. – Мне подсказало чутье, что ты сегодня будешь здесь.

– У тебя не плохое чутье, особенно если учесть, что я здесь почти каждый день бываю. У тебя ко мне наверняка какое-то дело?

– Не то чтобы дело, просто хотел поговорить о Диане.

– Нет, брат, ты ошибаешься – это дело, и я честно говоря, думал, что по этому делу ты придешь раньше. Я хотел предупредить тебя сразу, чтобы ты с ней не связывался, но посмотрел в твои глаза и понял, что тебя вряд ли удастся разубедить.

– Неужто она такая страшная?

– Нет, когда спит. Кстати, как она в постели?

– Лучше всех, но я хотел поговорить о другом. Чем она занимается? – Сергеев был серьезен и внимателен.

– Ты, наверное, думаешь, я скажу, что она путана? Нет, это было бы цветочками. А ягодки в том, что она занималась грабежами на пару с Петей, ты, наверное, его видел, он работал здесь барменом, толстячок такой, с маленькими карими глазками. То, как они это делали, больше было похоже на театр. А Петя, хотя и казался с виду простым и безобидным, а в какой-то мере и потешным, имел связи как среди чиновников, так и среди воров. Он многое знал и был умен. Он подыскивал клиента, а потом, как бы невзначай, подсаживал к нему Диану или она сама подходила, ну, а потом сам понимаешь, она заигрывала – голову вскружить она может любому, ты это наверное на себе испытал. А потом клиент ее куда-нибудь приглашал, а дальше еще проще: она подсыпала в спиртное снотворное, брала то, что ей нужно и уезжала. Да, забыл сказать, – перед каждым новым делом Диана меняла обличие и этим сильно поражала – она меняла не только одежду, но и вообще образ полностью: и обувь, и парик, и косметику. Да и Петя искал клиента, во-первых, состоятельного, а, во-вторых, или редко бывающего в этом ресторане, или сам заманивал такого человека, который не смог бы всего этого раскопать, а если и мог, то не мог предъявить. Случайные люди к ним не попадали, а поиски у Пети иногда длились несколько месяцев: как говорится, редко, но метко.

– А откуда ты вообще про все это знаешь, да еще так досконально?

– Я предвидел этот вопрос и могу на него ответить, но кое что я постараюсь тебе объяснить. В этом ресторане есть люди случайные, а есть постоянные, которых относят к теневому бизнесу, и мы друг о друге кое что знаем.

– И ты тоже к ним относишься?

– В какой-то мере. Но я тебе об этом рассказываю не потому, что очень тебе доверяю или потому, что ты мне очень уж нравишься, а потому, что я уже знаю, в какую историю ты влип.

– И что же это за история?

– Это плохая история и наверняка с печальным исходом.

– Печальным для меня?

– Ну не для меня же. – Появилось впечатление, что Толик уже не рассказывал, а угрожал.

– Ты имеешь к этому отношение?

– Нет, но дипломат я тебе советую отдать.

– Ладно, с дипломатом мы разберемся, расскажи лучше откуда он взялся.

– Петя немного перегнул палку: нашел себе клиента откуда-то из посольства что ли, а тот оказался не то из ФСБ, не то вообще, не поймешь откуда. Ну, а Диана сделала все, как всегда: профессионально и быстро, а на утро такое началось – шмон, облавы: все ищут дипломат, товарища того тем же вечером убитого нашли, а на следующий день прошел слух, что за этот дипломат дают два миллиона долларов. Ну и как ты понимаешь, этим многие заинтересовались – те, у кого на счету не один труп. А Петя с Дианой как сквозь землю провалились.

– Значит, в дипломате не деньги, а бумаги?

– Да, бумаги, но которые стоят деньги и за которыми охотится не мало людей.

И ты советуешь мне отдать дипломат?

– Я только хотел тебя предупредить. – Голос опять показался более угрожающим, нежели предупреждающим.

– Я подумаю.

– Подумай и о том, что думать осталось не долго, наверняка ты уже скоро встретишься с этими людьми, и они из тебя душу вытрясут. У тебя , конечно, есть один козырь – никто не знает, где этот дипломат, но иметь этот козырь – еще не значит выиграть.

Долго еще стоял этот разговор в голове, и Сергеев никак не мог понять, куда “гнул” Толик. “Неужели он имеет к этому какое-то отношение? А уж то, что в его голосе звучала угрожающая нотка, было вне всяких сомнений. Да и все его предупреждения казались изворотливыми и хитрыми. Так предупреждать мог только человек, имевший отношение к этому делу. Но тогда почему он не сказал об этом напрямую? А может быть его просто попросили попугать? Но, с другой стороны, почему он меня не подставил, хотя я этого еще не знаю”.

Сергеев взглянул в зеркало: дорога была более или менее прямая и фар сзади не наблюдалось, лишь изредка проскакивали встречные машины.

“Вполне возможно, что это маневр – что дала бы эта подставка? Стрелять нельзя, а скрутить и сунуть в машину у них вряд ли получилось бы, только привлекли бы внимание. А место шумное, ментов полно и этот риск им совершенно не нужен. Им нужен дипломат, и они скорее всего будут давить на психику – так, как это делал Толик. Они думают, что я теперь от них никуда не денусь. Да, наверное, примерно так все и обстоит. Ну этот Толик! Кто бы мог подумать. Он казался неплохим человеком, хотя и немного скрытым”.

Мысли Сергеева окончательно запутались, они бились словно о кирпичные стены. Одни мысли пытались сконцентрироваться, другие паниковали, а некоторые и вообще кричали: “… да брось ты это дело, отдай им дипломат, пускай подавятся. У тебя есть Диана, есть свое дело и можно прожить без этих денег, а, значит, и без всех этих проблем”.

Сергеев заметил, что никогда еще так не нервничал, и происходило это даже не из-за того, что он и его любимая в опасности, а главным образом из-за запутанности ситуации: “кто – за, кто – против? Где этот Петя? Что за бумаги в дипломате, кому они так нужны и что за люди охотятся за ним и одни ли они?”

Даже в Диане, несмотря на всю свою любовь к ней, не было полной уверенности: она его все-таки обманула, послала за дипломатом в дом, где его могли убить. Хотя она говорит, что не знала о присутствии тех людей в доме. Возможно это и правда.

Машина свернула на знакомую проселочную дорогу, если постоянные кочки, ямы и камни вообще можно было назвать дорогой. Несмотря на хорошие амортизаторы и подвеску машина ехала будто вприпрыжку. Когда до дома оставалось метров триста, Сергеев смекнул, что фары лучше выключить. Было темно, но доехать удалось без особых затруднений.

Уже у дома оказалось, что фонарь не работает. Выйдя из машины, Сергеев решил обойти дом и осмотреть окрестности хотя бы метров на пятьдесят. Над головой деревья шелестели еще оставшимися пожелтевшими листьями, скрипели стволы. Вдоль дороги и меж участков росли тополя и березки, именно оттуда и раздавались какие-то непонятные звуки.

Сергеев постоянно оглядывался, ему казалось, что за ним кто-то наблюдает. Он боялся того, что дуло пистолета окажется у его головы третий раз за последние трое суток. А деревья, стоявшие вдали, казались людьми и, лишь подойдя к ним, Сергеев понял, что это не так.

Это повидимому нервы, нет людей без нервов или он просто раскис? Да, тут раскиснешь, когда не знаешь, из-за какого угла шарахнут. Драться, конечно, проще и с двумя и с тремя, если смотришь противнику в глаза, а тут – как с закрытыми глазами, ничего не видишь, бьешь наугад, а тебе исподтишка наносят сильные и прицельные удары. Ну сумел пару раз увернуться, удары прошли вскользь, но не всегда так везет. Нужно сорвать, обязательно сорвать со своих глаз повязку или научиться драться с закрытыми глазами.

Но все равно, нужно что-то делать. Да, рискованно, но такой шанс бывает раз в жизни, неужели вернуть дипломат, отдать два миллиона, отдать свои мечты и веру в светлое будущее? Да, живется вроде неплохо, но каждому человеку всегда хочется жить еще лучше, и это не жадность, а обыкновенный человеческий инстинкт, поиск счастья. Поиск идеальной жизни.

Проверив участок, Сергеев вернулся к дому. Из-за отсутствия света в окнах дом казался уединенным и покинутым. Постучав в окно, Сергеев замер от мысли, а что если они здесь уже были или вообще находятся сейчас в этом доме и что тогда с Дианой?

Дверь долго не открывалась, и Сергеев стучал еще и еще. Потом он заметил в темном окне какое-то шевеление, но разглядеть человека не смог. Через несколько минут дверь открылась. Перед ним предстала Диана, растрепанная, испуганная, по ее щекам медленно катились слезы. Легкие шелковистые кудряшки разносило ветром. Сергеев видел ее такой первый раз: вот она, не крутая и самоуверенная девка, актриса, кружившая головы всем подряд, а простая испуганная женщина, чистая и искренняя. Перед ним стояла женщина, которую он любил.

После некоторой паузы она бросилась ему на шею, Сергеев обнял ее крепко.

– Я думала, ты уже не приедешь.

– Успокойся, как я мог не приехать. Почему ты так долго не открывала?

– Я боюсь, понимаешь, боюсь.

– Кого, меня?

– Не надо, мне сейчас не до шуток, – она высвободилась из его объятий, – ладно, пошли в дом. Ты не заметил, за тобой не следили?

– Заметил, вроде бы нет и в ближайших пятидесяти метрах кажется тоже.

Они прошли в дом и поднялись на второй этаж. Диана подняла с пола шаль, накинула на плечи и села в кресло. Сергеев тоже сел.

– Ну как ты тут?

– А как ты думаешь? Сидеть одной в темной холодной комнате и ждать, приедет Сергеев или нет. Я так наверное еще никого не ждала.

– Бедняжка, сколько у нее было мужчин и никто к ней не заедет.

– Перестань нести бред, тем более ты единственный мужчина, который знает про этот дом, ну еще Петя.

– А где сейчас этот Петя?

– Я тебе говорила, не знаю. Да и знать не хочу.

– Как ты можешь так говорить о человеке, которого любила?

– Кого любила? Эту свинью?

– Ты же сама говорила, чуть не поженились.

– Я тебе врала.

– А тебе не кажется, что ты слишком много врешь?

– Пойми, у меня никогда не было человека, которому я могла бы доверять. А Петя – это подонок, соблазнивший меня в шестнадцать лет и еще пять лет я была орудием его труда, его грязных махинаций. Я конечно со временем привыкла к нему, да меня и устраивала моя жизнь – часть заработанных денег он мне отдавал. А когда мне все опостылело и я поняла, что больше так не могу, было уже поздно. Так что я даже рада, что Петя куда-то исчез. И на счет мужчин ты тоже ошибаешься, их конечно у меня в жизни было много, разных, но спала я только с Петей и с тобой.

– А почему ты решила мне все-таки обо всем рассказать?

– Потому что мы с тобой, как говорится, повязаны одной веревочкой. А еще потому, что… – она уставилась куда-то в темноту, – я тебя… ну, короче, ты сам понимаешь, я хочу, чтобы ты знал обо мне всю правду.

– Тогда расскажи и про то, что было после того, как ты “увела” дипломат.

– Ничего особенного, я приехала домой к Пете…

– Это тот дом, где я недавно побывал? – прервал ее Сергеев.

– Да, дело было утром, я отдала дипломат и легла спать. Устала ужасно – с этим мужиком было намного труднее, чем с остальными и только влюбив его в себя по-настоящему, мне удалось подцепить его на крючок и крутить им, как я хотела. Он действительно влюбился до безумия и, с одной стороны, я была удовлетворена, с другой же, мне стало жаль его и противно за себя – я подумала, ведь он завтра “проснется”. Да и человек тот мне очень понравился, но я ничего не могла сделать. Петя меня предупредил, что это дело особенное, и оно может стоить мне жизни.

– Он сказал тебе, что это за дело и кто этот человек?

– Да, он сказал, что это бизнесмен, богатый и могущественный, что у него есть свои люди, и они будут обязательно искать нас. И действительно, я узнала потом, что искали и взялись они за это дело серьезно. Сестра говорила, что даже ФСБэшники там рыскали.

– А она откуда знает?

– Она уже давно кружится в этом ресторане…

– Ну, ладно, рассказывай дальше.

– Человека того убили тем же вечером, и знаешь, я подумала, что он вовсе не похож на толстосума, а деньги, наверное, были не его, поэтому его и убили. Мне становится так тяжело, когда я вспоминаю, что из-за меня убили человека, хотя всю жизнь и воспитывала себя в духе безразличия. А утром я еще ничего этого не знала, уснула быстро и сладко. Проснулась от жажды, очень хотелось пить, даже во сне приснилось. Я обычно ставлю стакан с водой перед сном, но на этот раз наверное забыла. Я взяла стакан и вышла из комнаты, у камина сидел Петя и запихивал в него дипломат. Петя был так увлечен работой, что меня не заметил. Я и предположить не могла, что там мог быть тайник. Я не хотела, чтобы он меня заметил, шмыгнула назад в комнату и легла. Пришлось обойтись без воды, выходить я больше не решилась и через некоторое время вновь уснула. А когда проснулась и спросила у Пети про дипломат, он ответил, что в нем ничего особенного нет – сигареты, зажигалка, пара тысяч долларов и какие-то бумаги, которые он уничтожил вместе с дипломатом.

– И ты никогда не знала, что воруешь?

– Почему? Я останавливалась где-нибудь на полпути и смотрела, но в последний раз мне это сделать не удалось. Дипломат был так закрыт, что его только можно было взорвать. Я его вертела, дергала со всех сторон, крутила колесики с цифрами, но все было бесполезно. Я так разозлилась, что действительно его взорвала бы. Я сразу поняла, что Петя меня обманывает, но говорить об этом не стала. Самое главное то, что я знала теперь, где тайник, и могла его в любое время вскрыть. Я решила быть хитрее, никаких скандалов, сначала все выведать, а потом уже действовать. Если он может обмануть меня, то почему бы мне не обмануть его.

– Ты очень замерзла?

Диана сидела в кресле, съежившись и укутавшись шалью. – Не так чтобы очень, но действительно холодно.

– Давай зажжем камин.

– Но тогда будет заметно, что в доме кто-то есть.

– Во-первых, ты сама сказала, что кроме меня и Пети про этот дом никто не знает, а во-вторых, закроем шторы. Дрова в сарае?

– Да.

– Я пойду за дровами, а ты пока найди чего-нибудь выпить.

– А в-третьих?

– Что в-третьих?

– Ты сказал, что во-первых, что во-вторых, обычно говорят и что в-третьих.

– Ну так вот, а в-третьих, мы с тобой вместе, и это самое главное. Раз мы попали в эту историю, будем как-то выкручиваться. Сдаваться я не собираюсь, а ты не раскисай. Я видел тебя всегда сильной и уверенной в себе, будь такой всегда. Я пошел за дровами.

Когда Сергеев вернулся, Диана все так же сидела в кресле. На столе стояла бутылка водки, пара рюмок, кусок хлеба, вилки и открытая банка консервов.

Разжечь камин удалось быстро: потянуло потоком теплого воздуха, огонь немного резал глаза и как всегда завораживал. Диана смотрела на него безотрывно, отрешенно.

Сергеев разломил хлеб на несколько частей и разлил водку, – пей!

Диана дернулась, подняла плечи, шаль соскочила. Диана попыталась стать снова сильной и уверенной в себе. Выпив рюмку с одного глотка, она снова посмотрела на Сергеева.

– Молодец, будь такой всегда, – повторился он. Ему всегда казалось, что они чем-то похожи, хотя в чем-то и нет, но умение настроить себя в нужный момент, без сомнения, было чертой общей. Сергеев налил еще, – между первой и второй перерывчик небольшой.

– О, я думала ты мужчина серьезный.

– А я думал, что ты девственница.

– Нахал, – Диана скривила лицо, но тут же повернулась и взяла рюмку, на лице уже не было неудовольствия, а глаза говорили о том, что состояние ее понемногу нормализуется.

– Первый раз вижу таких женщин.

– Каких? – скокетничала Диана.

– Таких, которые сначала морщатся, а потом пьют.

– Ну, Сергеев, ты вообще обнаглел, я тебя сейчас задушу.

– Только не так быстро, у нас еще есть о чем поговорить.

– О любви сегодня говорить не будем.

– Хоть иногда ты бываешь права.

– Ладно, не рисуйся. Выкладывай, есть какие-то новости?

– Я был у Толика.

– Ну ты и дурак, – Диана подбежала к окну и приоткрыв штору, посмотрела на улицу.

Казалось, что ее сиюминутная уверенность быстренько испарилась. И лишь глядя в лицо Дианы, полное злости и решимости, Сергеев понял, что ошибся; подумал он также и о том, что все-таки они чем-то похожи.

– И что там?

– Темнота, – ответила Диана и снова повернулась к окну.

– Не злись, откуда я знал, вернее я и сейчас не знаю, не понимаю, кто он. Меня с ним познакомили с полгода назад, он обещал мне подгонять автомобили по дешевке, да и в других делах он соображает – я с ним не раз консультировался.

– Он спрашивал, где я? – Диана подошла к столику и налила себе еще.

– Нет, не спрашивал, да и наверное было бы глупо об этом спрашивать; кстати, он вообще ни о чем не спрашивал, зато много рассказывал.

– Понятно, значит ты уже все знал и сидел, молчал.

– Мне интересно было услышать, что ты расскажешь и расскажешь ли все и будет ли это правдой.

– Ну и что, убедился? Он наверное рассказал обо мне много гадостей.

– Ты знаешь, наоборот: он восхищен тобой как актрисой, да и как женщина ты ему тоже нравишься. Чувствовалась, правда, и какая-то злость на тебя. А может он вообще влюблен в тебя?

– Не знаю, влюблен или нет, но то, что хотел изнасиловать несколько раз, это точно. Сначала конечно пробовал ухаживать, приглашал то туда, то сюда, я с ним и прогулялась несколько раз, а он уже возомнил, что я его рабыня, да и вообще он человек гнилой, об этом все знают – жестокий.

– Но зачем весь этот театр с машинами, зачем я ему был нужен?

– Все элементарно, Сергеев: ты перепродаешь иномарки. А он их ворует, ну конечно не он, а его люди. Всучили бы тебе эти машины легко, у тебя и тени сомнения не промелькнуло бы насчет их. Он держал тебя как запасной вариант, если бы вдруг какой из каналов обломался.

– Да, если бы мне рассказали об этом несколько дней назад, я бы просто не поверил.

– Это только небольшая часть его работы. За ним еще и ресторан со всеми своими изъянами и других дел не мало, а человек он энергичный, везде хочет успеть. Коварный, опасный человек.

– Я даже не знаю, последний разговор получился очень интересным, но напрямую он мне все-таки ничего не сказал, в основном – одни намеки и из них я понял, что это не его дело. Даже несмотря на то, что знаем его досконально и невзирая на все его угрозы.

Вопрос – ответ, ответ – вопрос, Сергееву уже показалось, что этот серьезный разговор превратился в игру, и здесь у камина сидят Шерлок Холмс и доктор Ватсон, расследуя очередное происшествие. После нескольких рюмок на душе стало поспокойней и фразы произносились, несмотря на всю их серьезность, все с большим безразличием.

– А кто его знает? Этот Толик во все дела лезет. Кстати, что он вообще тебе говорил?

– Сказал, чтобы я с тобой не связывался, и еще спросил, как ты в постели.

– Знаешь, Сергеев, у тебя есть одна дурная привычка, шутить в совершенно неподходящее время.

– Еще сказал, чтобы мы отдали дипломат и не дергались. Может действительно отдать?

– Я же тебе сказала, давай подберем лучшее время для шуток.

– А что предлагаешь ты?

– Я? – Диана встала с кресла. – Сначала нужно забрать деньги, а потом чем быстрей, тем лучше выехать из страны, но это, слава Богу, в наше время не так сложно.

– А теперь успокойся, сядь в кресло и послушай, что я тебе расскажу. Эта весть не будет для тебя приятной.

– Не пугай меня.

– С чего ты взяла, что в дипломате два миллиона?

Диана посмотрела удивленно, даже с насмешкой.

– Об этом все знают. Ты хочешь меня обмануть, Сергеев?

– Да нет, дуреха, просто я знаю то, чего ты еще не знаешь.

– И чего же я еще не знаю? – произнесла Диана с еще большей иронией.

– Не ехидничай, я действительно знаю немного побольше об этом дипломате – мне рассказал Толик. Там лежат бумаги, содержащие секретные сведения, какие – точно никто не знает, но за возврат этого дипломата ФСБэшники действительно обещают два миллиона долларов.

– И ты поверил этому козлу? – Диана разозлилась не на шутку. – Он просто хочет забрать деньги, вот и все. Это точно, этот ублюдок за нами охотится. И вообще ты же сказал, что дипломат у тебя, ты что даже в него не заглянул?

– Мне было не до этого.

– Ну да, вот это самообладание, иметь в руках дипломат с такими деньгами и даже не заглянуть в него.

И Сергеев стал постепенно вспоминать: почему же он действительно не заглянул в этот дипломат – он зашел в гараж, потом положил дипломат в гаражник, потом Ерш со своим ружьем. Наверное хотел посмотреть потом, а может был так уверен в деньгах, что смотреть и вообще не собирался.

– Как бы там ни было, я ему верю, – с сожалением произнес Сергеев. – Иначе откуда там появилась ФСБ? Как бы рассуждая, он добавил, – да и ажиотаж какой, тебе же сестра рассказывала.

– Ладно, может ты и прав, – Диана немного остыла и попыталась быть более рассудительной. – Значит денег у нас нет, к тому же нас ищет банда головорезов – заманчивая перспектива, черт, побери.

Выпив залпом рюмку водки и прикурив сигарету, Диана о чем-то задумалась. Они погрузились в тишину. Сергеев смотрел на Диану безотрывно, с интересом наблюдая за ней, как когда-то в детстве за соседским пацаном, пускающим мыльные пузыри с балкона, струйками дыма, выпущенными как-то с элегантностью, жестикуляцией рук медленной и непонятной, глазами вроде бы думающими, но совершенно бессмысленными.

Сергеев посмотрел на часы, было уже поздно или наоборот, еще рано – как посмотреть. Пустота душила, мысли о завтрашнем дне ни к чему путному так и не приводили, ничего конкретного в голову не лезло, лишь одно решение было принято: заехать к своему старому другу по секции каратэ –Талаеву, он был хорошим спортсменом и неплохим тренером, одним из тех немногих людей, которые, несмотря на все тяготы нынешней жизни, все же остались честными людьми.