Вы не правы, Петр Александрович!

– Да, достала шпору из бюстгальтера, и нагло всё скатала!

Ему не нравится мой тон, но наша игра только начинается. Он пристально всматривается в задания, а потом когда доходит до самой последней строчки, раскрывает рот. Ура! Так ему и надо. Встаёт из-за стола, и сжимает руки в кулаки, делаю вид, что мне наплевать.

– Ты совсем страх потеряла? Что здесь написано?

Пытаюсь сдержать свою улыбку, но при этом говорю. Как самая опасная стерва, пусть знает, что я не простушка из Нижневартовска.

– Странно, такой стаж работы! А не можете перевести таких простых слов! – подливала я масла в огонь, как он тут же приблизился ко мне. Нужно просто достать из его кармана ключи, и нагло сбежать.

– Я хочу услышать перевод из твоих губ! Ну, же Синицына, или ты уже описалась в свои трусики! – надвигается, как самое страшное стихийное бедствие, все дороги ведут в его открытый кабинет, где он обычно хранит все свои учебные материалы.

– Вы прекрасно поняли, что там написано! – мы уже оказались в кабинете, и я случайно столкнулась с книжным шкафом, от чего мерзавец хватает мои запястья, и поднимет над головой:

– Серьёзно, тогда я покажу этот перевод в действии. Как ты там написала? Pierre Aleksandrovitch est un salaud! (пьер александровитч этон салё). Пётр Александрович похотливый ублюдок. А чем занимаются такие мерзавцы? – его глаза опускаются на губы, он уже пожирал меня своими глазами. Я постоянно проигрываю в его страшном лабиринте.

– Вы не сделайте этого!

Шёпот над моим ухом, и я теряю самоконтроль:

– Чего? Задеру твою юбку и нагло оттрахаю? А что меня остановит? Думаешь, ты победила? Я в сотый раз предупреждаю тебя! Собирай вещи, и уезжай в Нижневартовск, но ты будто специально провоцируешь Дьявола. Давай, я покажу тебе, на что он способен! – хватает меня за шлею, и впивается в губы, его язык жестоко насилует мой, запястья в его плену, чувствую, что сейчас он заберет мою душу. Но я поддалась этому поцелую и позволила его языку, проникать в мой рот, так жестоко с такой силой, что подкашиваются колени. Отстраняется и смотрит на мои искусанные губы:

– Теперь до тебя дошло, что сделает Пётр Александрович с такой глупышкой Синицыной!

– Я не хочу бросать университет из-за ваших придирок! Признайте, что я знаю французский на хорошем уровне!

Он схватил меня за волосы, и коснулся языком мочки моего уха:

– Ну, целуешься ты отвратительно, даже такая мелочь, как французский поцелуй тебе неподвластна! Смотри, за твою работу я ставлю два. Всё прощай, Женечка! – отталкивает меня от себя, а я чувствую себя униженной, и тут из моих губ полились признания:

– Вы со всеми ученицами принимаете такие методы?

Он повернулся, и хитро засмеялся:

– Нет, что ты, только с бездарными! Которые мечтают раздвинуть свои ножки, чтобы меня соблазнить! – это было адресовано лично мне, чтобы я понимала, как он ко мне относится.

– Тогда почему вы бросили на произвол судьбы тех учениц, которых нагло похитили в Париже? Видели бы вы его лицо, он сжимает руки в кулаки, а потом разворачивает меня к себе спиной, и шепчет на ухо, он страшнее самого ужасного маньяка убийцы:

– Откуда ты знаешь? Говори, а не то, я за себя не ручаюсь!

– Отпустите меня, я буду кричать! – боюсь его, как огня, он лишь медленно задирает юбку.

– Они хотели увидеть Париж, но ослушались Петра Александровича и поэтому попали в руки плохих мальчиков, Синицына, ты же не хочешь той же участи?

– Что вы имеете в виду? Их убили? – трясусь, как бедный заяц, который попал в капкан волка, и он благополучно планирует его съесть.

– Ты сама подумай! А за то, что ты сунула нос не в своё дело, я накажу тебя! – он пробирается в мою юбку, боюсь его дальнейших действий, вспоминаю, что я сегодня на каблуках, поэтому недолго думая, наступаю им ему на мысок, он скрючивается от боли. А я возвращаюсь в аудиторию.

– Где же этот ключ? – кричу, как сумасшедшая, и когда он уже появился в аудитории, я заметила блестящий предмет на полу, около первого ряда. Открываю дверь и убегаю, как угорелая. И только в конце коридора, до меня дошло, что я забыла свою сумку. Вот это же надо было, так вляпаться! Но больше всего меня поразили его слова, про тех девушек. Они его не послушались, и поэтому пропали в самом романтичном городе Франции? Да, что он вообще за человек? Забегаю в общежитие, где в комнате на моей кровати сидят Ксюша и расстроенная Таня:

– И не спрашивайте! Сажусь на стул, как Ксюша замечает мою пропажу:

– А где твоя сумка? Смотрю, и говорю на одном дыхании:

– Забыла в логове Люцифера! Сил не хватает больше с ним бороться! А ты чего плачешь? – обращаюсь к Тане, на что Ксения отвечает за неё:

– С парнем поругалась, он ей оказывается, изменял! Обнимаю Таню, и пытаюсь её успокоить:

– Нашла из-за чего переживать! Они же все козлы!

Мы все дружно рассмеялись, как хорошо, что я познакомилась с этими девчонками.

– Женя, ты лучше нам расскажи, как ты собираешься забирать у него свои вещи? Наверное, он их возьмёт домой и будет рассматривать в сладком предвкушении!

После её слов представляю эту картину, где самодовольный кретин, ругается всеми гадкими словами и жаждет моей смерти.

– Тут, такое дело, я ему каблуком на мысок наступила! Пусть помучается!

– Чего? Синицына! ТЫ ТРУП! Он ведь завтра тебя своими руками задушит! – закричали девочки, а я уже поняла, какую глупость совершила…

От лица Петра Александровича

Упорхнула птичка, посмотрим, насколько её хватит. Она ещё не понимает, что заглянула в адский мир похоти и извращенного секса. Чертовка всё-таки накапала информацию в интернете, не хочет по-хорошему уезжать в Нижневартовск, покажем ей все прелести Москвы, где теперь её тело в страшной опасности. Смотрю на её забытую сумку, и потираю ладони:

– Готовься Синицына! Ты сама напросилась…