Карфаген 2020. Апгрейд

Глава 3. Первый шаг к великой цели

Голопроектор транслирует прощание с Судьей: траурная процессия жрецов несет труп старика, чтобы бросить в пылающее чрево Ваала. Это все меня не касается, мне нужно пожрать, потому что желудок прилип к позвоночнику и поет песни. Денег у меня – ни шекеля, но я знаю, где достать еду: забрать у Ваала, ему наверняка пожертвовали что-то съестное. Когда утолю голод, найду место, где переночевать, а утром отправлюсь к Варану, которого Лари дечипировал, за информацией о своей программе или о том, кто ее создал.

Пять лет назад Варана звали Малхом, он занимал не самый последний пост и должен быть в курсе последних разработок зверобогих. Он-то и расскажет, как мне деинсталлировать программу. Не представляю жизни без моей стаи, лучше смерть, чем зверобогие.

В брюхе идолов черноротых вместо печи – приемник для пожертвований, куда кладут еду и деньги: чем больше пожертвуешь, тем больше получишь. На самом деле ни хрена, но зверобогие веруют, и даже самые отмороженные не зарятся на богатства Ваала. Я – не зверобогий, мне можно.

Обхожу бронзовую статую Ваала с бычьей головой, становлюсь за ее спиной, где на уровне моего лица – дверца с примитивным замком, достаю проволоку, чтобы использовать ее как отмычку… И моя рука наталкивается на невидимую преграду напротив замочной скважины. Обалдев, пытаюсь продвинуть руку вперед хотя бы на сантиметр и понимаю, что не в преграде дело: тело перестало меня слушаться.

Что за… Это невозможно!

Чтобы проверить догадку, убираю проволоку, касаюсь замочной скважины. Повторяю попытку взлома – не получается. Меня запрограммировали так, чтобы я не мог украсть. Захлебываясь бессильной яростью, спрыгиваю с постамента и торопливо бреду прочь, сунув руки в карманы.

Все гораздо хуже, чем думалось поначалу. Я вообще ни хрена не могу! Даже сдохнуть. Ослепленный злостью, едва не наталкиваюсь на мужчину, идущего навстречу.

Лэт, 32 года

Сектор-1, ступень 8, чернорабочий.

– Смотри, куда прешь, – бросает он и идет дальше, а я замираю на месте.

Откуда мне известно его имя? Оборачиваюсь, провожая взглядом его широкую спину, и тут до меня доходит, что я не знаю его, а просто вижу над головой желтый текст, который транслируется прямо в мозг.

Я схожу с ума?

– Эй, Лэт! – окрикиваю его, и мужчина оборачивается, всматривается в мое лицо.

– Мы знакомы?

– Нет, – отворачиваюсь и чуть ли не бегу прочь.

До сегодняшнего дня думал, что не боюсь ничего, но сейчас стоит помыслить о том, что со мной происходит, и будто ледяные пальцы сжимают горло. Меня лишили свободы выбора, и мучиться неведением до утра я точно не буду. Плевать, что десять минут двенадцатого и с огромной вероятностью Варан уже спит, мне нужно к нему. И если он откажется со мной говорить, заставлю его.

Еще вчера я без раздумий ограбил бы того же Лэта, прыгнул в электричку и доехал до станции, где живет Варан, теперь же мне неоткуда взять денег, и я долго толкусь среди пестрых пассажиров, жду, когда приедет состав со старыми вагонами, где на заднем есть порожек, куда можно встать, и выступ, чтобы зацепиться.

Стоя на одной ноге и рискуя сорваться, я затесываюсь между молодняком и считаю станции.

Спрыгиваю на пятой, где серые стены разрисовано красно-черными граффити, перехожу заплеванную железную дорогу и направляюсь к Улью.

На кнопку звонка мой палец ложится ровно в двенадцать ноль-ноль. Прижимаюсь ухом к двери и слышу возню. Не спит, слава Шахару! Теперь надо, чтоб Варан открыл, ведь он вряд ли меня помнит. Черноротые осторожны, иначе не выживешь, а бывшие аристо – вдвойне.

– Никого нет дома, – доносится из-за двери, я окидываю беглым взглядом потолок в поисках камер и слегка обалдеваю: камера, спрятанная в глазке, будто бы обведена светящимся зеленым кругом.

Проклятая программа подсказывает мне! Причем точно так же, как и раньше, когда я распознавал уязвимости механизмов.

– Открывай, это Леон, – говорю я, хотя понимаю, что хозяин квартиры меня видит. – А то я вышибу дверь… Малх, поверь, лучше тебе открыть.

Я буквально ощущаю, как, услышав свое настоящее имя, Варан теряет спесь.

– Леон? Что ж ты сразу не сказал?

Накрываю глазок ладонью, правой рукой выхватываю пистолет и прижимаюсь спиной к стене.

– Только без глупостей. Я просто поговорить. Если не веришь, выходи в коридор, у меня есть к тебе пара вопросов.

Насколько помню, Варан – пятидесятилетний пузатенький мужик, лысый, как кегельный шар, с желтыми вараньими глазами, за что и получил прозвище. Боец он никакой, но огнестрелом владеет в совершенстве. Сразу после дечипирования я за небольшую плату адаптировал его к реалиям нижнего яруса. На месте Варана я пристрелил бы незваного гостя, который в курсе его тайны.

– Ладно, заходи.

Дверь распахивается, но Варан не спешит показываться, так и стоим по обе стороны стены с пистолетами наготове. Жизнь черноротого ничего не стоит, тут до пятидесяти редко доживают даже самые матерые хищники.

– Мне от тебя нужен один ответ и больше ничего, – пытаюсь я решить вопрос мирно, ведь не факт, что программа даст мне выстрелить в Варана, даже если он откроет огонь первым.

Ощущаю себя не просто беспомощным – голым. Прятки могут длиться вечно, потому рыбкой ныряю в дверной проем, перекатом ухожу от выстрелов, сам огонь не открываю, переворачиваю железный кухонный стол и благодарю Шахара, что у Варана не автомат и не обрез, тогда меня стол не спас бы.

– Мне нужна твоя помощь, Варан, – говорю из укрытия.

Тот выпускает пулю в стол, будто ставит точку.

– Чего тебе надо?

Слышу его едва уловимые шаги – он подбирается ко мне. Выглядываю из укрытия, считываю кроваво-красный текст:

Малх, 58 лет.

Уровень 4, ступень 1, инженер-разработчик нефтяных и газовых месторождений.

Преступления: ст.13 (убийство члена общества, находящегося на более высокой ступени иерархической лестницы), ст. 13.1 (двойное убийство с целью наживы)…

Уровень 4, он «бета», а не «альфа», больше мне знать пока необязательно. Отмахиваюсь от текста со списком преступлений и ловлю себя на мысли, что программа может быть полезной, она дает информацию о каждом…

А потом приходит дикое желание ликвидировать преступника. Примеряюсь и изо всех сил толкаю стол в Малха, снова ухожу в сторону перекатом. Стол сбивает хозяина квартиры с ног, он стреляет в стену, я пользуюсь мгновением, бросаюсь к нему, выбиваю пистолет. Переворачиваю Малха на живот, обыскиваю его, отбрасываю в сторону второй пистолет, нож.

С трудом подавляя желание убивать, ставлю Малха на ноги. Из его разбитого носа капает кровь на бежевую рубаху, он разворачивает ко мне ладони, шепчет:

– Не убивай.

– Без глупостей. – Я отступаю на шаг, держа его на прицеле.

Он кивает на стену, где висит картина с изображением моря.

– Тайник там, я скажу, как взять деньги, только не убивай.

Деньги меня уже не волнуют. Мне больше интересно, как долго я смогу противиться программе и успею ли выведать у бывшего инженера то, что мне нужно.

– Расскажи все, что знаешь о программе «Крысоед». Кто создатель и где его найти.

Башка начинает раскалываться, в глазах темнеет – все как в прошлый раз, когда я отказался ликвидировать Лари, только теперь у меня нет в запасе доброго дела – я ушел в минус, и непонятно, какие будут последствия. При таком раскладе если меня пристрелят – нестрашно. Сам не смог выпилиться – пусть это сделают другие.

Варан усмехается.

– Крысоед, значит… Значит, мне хана… Хех.

– Даю слово, что ты останешься жить, если ответишь честно. Но у меня мало времени. Не знаю, сколько смогу сдерживать… это.

– А ты можешь? – Малх недоверчиво прищуривается. – Ладно. Профессор Мелиар Делла, уровень 4, ступень 3. Он разрабатывал программу. Я не в курсе подробностей, но это истинная правда. Я и сам не думал, что у него получится.

– Где он живет?

– Юго-восточное поселение. Большего не знаю.

Выгоднее всего мне его убить, тогда не будет головной боли. Но я дал слово. Это для черноротых обещание и клятва ничего не значат, но даже если придется жить среди них, я никогда им не уподоблюсь. Потому беру его шею в захват и начинаю душить, чтоб он вырубился и не выстрелил в спину.

– Ты не сдохнешь, – обещаю я.

Малх не верит, пытается меня пнуть, дотянуться до глаз, но силы неравны, и вскоре он обмякает. Бросаю тело на пол и, пока самого не срубило, сдвигаю в сторону картину на стене, где обычно делают тайник, чтобы воры нашли его, успокоились и дальше не искали. Не считая кладу деньги в карман, выхожу из квартиры и бегу по длинному коридору, уже слабо различая детали.

Когда перед глазами темнеет, останавливаюсь, держась за стену. Тело будто наполнено расплавленным свинцом, болит каждая клетка, воздух кажется раскаленным. Слава богу, квартира Малха находится недалеко от выхода из улья.

Выбегаю в ночь и бездумно куда-то бреду. Осталось единственное желание – чтобы закончилась боль. Интуиция подсказывает, что это будет длиться вечно, пока я не исправлю ошибку или меня кто-то не прихлопнет.

Замечаю, что за мной идут два лохматых оборванца. Поначалу они держались в тени, но убедившись, что жертва, то есть я, шатается, а значит, пьяна, перестают таиться и начинают сокращать расстояние, в руках одного из них – дубина, у второго – тесак. Несколько минут назад я желал сдохнуть, теперь же, при мысли, что паду от рук пожирателей падали, берет злость, и становится полегче.

Когда до них остается несколько метров, мне окончательно легчает, широко улыбаясь, я оборачиваюсь, не доставая пистолет. В голове светлеет, я считываю информацию о братьях-преступниках (у обоих есть фамилия, что для черноротых редкость), на счету которых несколько убийств, и позволяю захватить себя злости.

Вот теперь я – это я, а не жалкий шатающийся слизень. Оцениваю братьев и предполагаю, что справлюсь с ними голыми руками, меня охватывает горячечный азарт. Улыбаюсь, сплетаю пальцы в замок, хрущу суставами.

– Разомнемся, парни?

Братья переглядываются. Старший скалится и, обнажая пеньки зубов, подбадривает себя:

– Ах ты падаль!

– Да? А вы тогда кто?

– Че ты скалишься? – хорохорится младший, пытается обойти меня слева, старший – справа.

– Выбирайте, что вам сломать: руки, ноги?..

Братья атакуют мгновенно.

Зафиксировано противоправное деяние!

Отшатываюсь влево, уклоняясь от удара тесаком. Одновременно ставлю блок, хватаю руку старшего с дубинкой, локтем бью в кадык, вырывая дубинку.

– Ах ты су…

Крик старшего обрывается хрипом, он падает. Краем глаза замечаю движение сзади и скорее инстинктивно отскакиваю, и вовремя: третий их сообщник, прятавшийся в тени, пытается ударить ножом в спину, но лишь рассекает куртку и царапает кожу. Проклятая самоуверенность! Гиены обычно нападают стаей.

– Он трикстер, вашу мать! Трикстер! – горлопанит третий, пятясь от меня.

Нападающий с тесаком тоже пятится. Вот теперь не до шуток. У каждого зверобогого – татуировка в виде бычьей головы на седьмом шейном позвонке. Разрезанная куртка обнажила мою шею, не отмеченную тату. Вопрос о том, что сломать горе-грабителям, снимается, я выхватываю пистолет из набедренной кобуры, одному, второму и третьему стреляю в головы и испытываю удовлетворение. Не оргазм, нет. Нечто похожее я чувствовал, когда открывал нового техно – радость после отлично выполненной работы.

Ты предотвратил преступление!

Осталось предотвратить 500 правонарушений.

Предотвратив 50 правонарушений, ты получишь первый осколок Сферы познания: тебе откроется доступ к дополнительным данным и возможностям.

Что еще за гребанные сферы познания и новые возможности? Что будет, когда я предотвращу пятьсот злодеяний? Программа самоудалится? Подумаю об этом позже.

Воровато оглядевшись, отхожу от места преступления. Снимаю куртку, разрезанную на спине, трогаю порез – крови почти нет, повезло. Сажусь на бордюр и пытаюсь привести мысли в порядок, расставить приоритеты. Основная моя цель – вернуться к своим. Для этого мне надо избавиться от программы. Имя создателя программы я выбил – профессор Мелиар Делла, уровень 4, ступень 3. Юго-восточное поселение. Несколько раз проговариваю информацию, чтоб не забыть.

Профессор относится к так называемым бетам с четвертого уровня.

Пятый уровень, восемь верхних ступеней зиккурата, населяют альфы: аристо и верховное жречество. Четвертый уровень, тоже восемь ступеней, – аристократы не пунийцы, ученые, политики, генералы, профессура, бизнесмены, бомонд, жречество. Снизу туда не пробраться, если нет соответствующего чипа с программой.

Начиная со второго уровня, везде установлены камеры, и чем выше, тем сложнее система защиты. С четвертого установлены системы, идентифицирующие личность по внешним данным, и при малейшем сомнении в принадлежности к высшей касте человека блокируют и перепроверяют. И систему не обмануть: на них работают лучшие программисты, сведения о человеке никак не подменить, потому что данные неоднократно дублируются.

Но мне не надо жить с ними там, наверху. Нужно всего лишь узнать, где именно обитает профессор, и наведаться в гости к нему в Юго-восточное поселение. На словах все просто, практически же – сложно реализуемо. Единственный способ подняться на четвертый уровень – пролезть по вентиляционным шахтам, и то не факт, что они сообщаются с нижними ярусами. Не имея схемы внутреннего строения зиккурата это сложно осуществимо. Значит, надо его где-то достать.

Даже если я это сделаю, мне нужно будет отыскать профессора, добраться до него, разговорить и, самое сложное – заставить деинсталлировать программу. Один шанс из тысячи, что все пройдет именно так, как надо. О том, что процесс необратим, я старался не думать. У меня появилась цель, правда, без понятия, как я все это проверну.

При мысли о том, что я навсегда останусь среди черноротых, хочется волком выть. Буду держаться за надежду.

Цель ясна, теперь надо определиться со средствами. Среди дечипированных нет тех, кто бы мне помог, да и если бы были, их сведения устарели.

Как упростить себе задачу? Притвориться черноротым, подобраться поближе к лифтам и тем, кто владеет информацией. Например, устроиться на производство, требующее мало-мальской подготовки и ответственности. Больше всего подходит цех корпорации «Тау», где паяют микросхемы. Там всегда требуются рабочие, и кого попало не берут. Цех находится ближе всего к середине зиккурата и лифтам, и если не добуду информацию сам, мне в этом помогут те, кто в курсе. А их определит программа, которая считывает сведения о каждом человеке.

Ловлю себя на мысли, что впервые радуюсь программе – она дает ощутимое преимущество. Например, вот идут двое мужчин.

Бакир, 25 лет

Уровень 1, ступень 3, рабочий сталелитейного цеха

Ясар, 22 года

Уровень 1, ступень 3, рабочий сталелитейного цеха.

Я знаю их имена, знаю, что они – рабочие и вряд ли опасны. При необходимости я могу обратиться к ним, прикинувшись их знакомым. А еще, когда я предотвращу пятьдесят преступлений, система меня наградит новыми возможностями, но это сейчас не самое главное.

Главное – устроиться на работу, чтобы проникнуть наверх. Соискателей проверяют, как – я без понятия. А у меня нет долбанной татуировки. Вообще, надо посоветовать нашим набивать Ваала подросткам, чтоб проще было мимикрировать, татуха ведь ни к чему не обязывает.

И сейчас ее отсутствие может здорово усложнить мне жизнь: себе на седьмом шейном ее не набьешь, просить кого-то – светиться, трикстеров ненавидят все, кроме совсем уж отмороженных маргиналов, которые не гнушаются нас нанимать для своих грязных делишек. Просить о помощи своих мне нельзя – я для них опасен. А устраиваться на конвейер рискованно, потому что вдруг будут проверять принадлежность к зверобогим. Вряд ли, конечно, но сегодняшняя случайность показала, что меня в любой момент могут раскрыть и ликвидировать.

Бесконечно длинный день плавно перетекает в ночь, набитую вопросами, как бездомный пес – блохами. Появляется ощущение, что кошмар затянулся, скоро я проснусь, и все закончится. Мне нужно где-то переночевать, чтоб не тащиться на собеседование овощем, сменить разрезанную одежду на ту, что закрывает шею…

Направляясь к люку, ведущему под землю, в цоколь, я понимаю, что просто ищу причины вернуться домой в гнездо, где я прожил три года и пустил корни. Сейчас там пусто. После каждой облавы стая меняет убежище.

На нашем старом месте ожидаемо никого нет. Генератор забрали, и приходится пользоваться фонариком. Столовая разнесена в хлам, трупы убраны, кровь смыта водой, хлынувшей из взорванной трубы. Всю мебель, вещи, тренажеры вынесли, осталось разбросанное по полу тряпье, и невозможно сказать, пострадал ли во время набега еще кто-то, кроме тех, кого убили у меня на глазах.

Отправляюсь в свою опустевшую берлогу с разрисованными стенами, проверяю тайник с флешкой: пусто. Хорошо. Техно подрастут и продолжат мое дело, а Гитель проконтролирует, чтоб мои последователи все делали правильно. Пользуясь врезкой, моюсь под холодной водой и мысленно прощаюсь со всем, что люблю. Завтра… Точнее сегодня утром начнется новая жизнь.

Будильник на наручных часах срабатывает в семь ноль-ноль, переодеваюсь в выцветшую футболку, пайту найденную здесь же, и, перекинув через плечо тощий рюкзак, выбираюсь на поверхность. Денег мне перепало чуть больше трех тысяч – с голоду не сдохну, а ночлег у меня есть. Миновав два жилых конгломерата, сажусь в метро и в дурно пахнущей толпе еду около часа, пытаясь структурировать план: устроиться на работу, найти людей, которые помогут со схемой вентиляционных ходов… но мысли снова и снова возвращаются к программе, сидящей в голове. Если бы на меня смотрел другой носитель, что бы он увидел? Леон, 31 год, без определенного места жительства, деклассированный элемент? Жаль, нельзя посмотреть на себя со стороны, а вот на других…

В общем, скучать не пришлось, я «познакомился» как минимум с десятком людей. Если не останавливать взгляд на человеке, то информация не считывается, но стоит сфокусироваться на ком-то определенном, и в мозгу появляется характеристика.

Включается интуиция, я чую неладное и осматриваюсь в поисках подвоха. К выходу пробирается невзрачный парнишка, вскользь поглядывает на пассажиров, встречается взглядом с вульгарно разукрашенной девкой, потом – со сморщенным мужичком. Останавливается. Чувствую его внимание и понимаю, что дело нечисто. Тут работает бригада карманников, их как минимум трое.

Невзрачный начинает пробираться прямиком ко мне, стоящему в середине вагона. Наверное, решил проверить мои карманы. Что ж, вперед. Наблюдаю за ним боковым зрением, но все равно получаю информацию:

Ахикар, 26 лет.

Уровень 1, ступень 1, деклассированный элемент.

Его предполагаемые сообщники: Ромина, 19 лет, Ияр, 38 лет – тоже деклассированные, в то время как почти у всех пассажиров есть профессия.

Вскоре становится ясно, что цель карманника – не я, а сонного вида молодая женщина, клюющая носом и периодически на меня заваливающаяся. Одной рукой она держится за поручень, второй – за раскрытую сумку, переброшенную через плечо.

Сообразив, кого Ахикар обозначил как жертву, его подельница начинает медленно пробираться навстречу.

Зафиксировано противоправное деяние!

Вот только разборок мне сейчас не хватало! Хоть по сторонам не смотри! Если просто дать в морду Ахикару, я не докажу, что он вор, и огребу сам, а учитывая, что я один, а черноротых полный вагон… Но если отморозиться, программа меня накажет дикой головной болью, и день пойдет насмарку.

Гадство! С щипачами вообще сложно: они не держат добычу у себя, сразу же передают ее подельникам: сложно взять их с поличным. Как же разрулить, чтоб не влипнуть? По идее, Ахикар должен передать украденное девке, а та – сморчку.

Ахикар особо не заморачивается: приваливается к жертве и трется об нее. Размалеванная прижимается ко мне, чтоб быть поближе к подельнику. Изображаю сонного, прикрыв глаза, а сам наблюдаю.

Жертва одергивает мини-юбку, толкает вора локтем, тот начинает возмущаться, что он ничего такого не делал, в это время размалеванная прет к выходу, протискивается позади меня, походя мазнув по моим пустым карманам, сует руку в сумку намеченной жертвы, вытягивает кошелек, еще что-то…

И я хватаю воровку, одной рукой сжимаю ее правое запястье, и она, ойкнув, роняет кошелек, второй – левое, и на пол падает стилет, который держала наготове. Происходит невозможное: в битком набитом вагоне вокруг нас образуется свободное пространство. Жертва хватает кошелек, прижимает к груди и голосит:

– Воры! – И вполне профессионально заряжает воровке с локтя.

Поднимается галдеж, но меня больше волнует подсвеченный красным силуэт Ахикара, до которого полметра.

Ты предотвратил преступление!

Осталось предотвратить 499 правонарушений.

Действую на опережение, встречаю вора серией ударов: обманный в скулу, левый прямой в «солнышко», крюк. Отбрасываю поверженного противника в толпу.

– Ловите подельника!

Несколько женских рук начинают его колошматить, а я рвусь к выходу, расшвыривая черноротых. И только стоя на станции и переводя дыхание, замечаю женщину, которой помог.

Арбелла, 22 года

Уровень 1, ступень 8, повар

Двадцать два года! Н-да, потрепала ее жизнь. Она стоит в нескольких метрах и растерянно моргает, а на меня обрушивается вся гамма ее эмоций: от недоумения и неверия в происходящее до благодарности и счастья. Столько радости, словно в сумке сама ее жизнь. Секунда – и ее счастье становится моим. Да я в жизни так ничему не радовался! Наверное, просто не умею… До чего же яркие у нее эмоции! И у меня благодаря ей.

– Зачем ты это сделал?

Ее слегка хрипловатый голос спускает меня на землю, я отделяю чужие чувства от своих, и волосы начинают шевелиться на голове. Я все понимаю: преступность на нижних ярусах зашкаливает, копы сюда являются, только чтобы зачистить район, если черноротые покусились на человека, обитающего уровнем выше. Чтоб хоть как-то бороться с бандитизмом и не рисковать, начали клепать крысоедов. Система мотивирует нас удовольствием, когда мы выполняем задание, и карает за неисполнение.

Но вот это вот – зачем? Какой смысл заставлять сопереживать тем, кому помог? Бесит, потому что это не я, мне всегда было пофиг на зверобогих, я против того, чтобы из меня делали кого-то другого.