Массу фотографий на
Стенах,
Она сидела,
Словно в коконе своей
Собственной неподвижности,
Через открытую дверь я смотрела на
Ее вытянутое бледное лицо –
Она не замечала ни его, ни меня.
Мое сердце екнуло,
О мои монгольские боги!
Я была уверена, что здесь и сейчас
Я каким-то особым образом
Чувствую ее настроение.
Я услышала ее голос меццо-сопрано,
Эти отточенные, жесткие строки,
Написанные
Для ее любимого сына, –
Моего сокурсника Льва Гумилева:
Прошлое гниет в будущем –
Ужасный карнавал из опавших листьев.
«Сегодня нет солнца, – сухо сказала она,
глядя на меня, –
Только наш заснеженный, обычный мрак,
Сырая зимняя погода!
Почему ты так
Прищуриваешься?
Ты не сможешь рассмотреть наш город
Ленинград –
Санкт-Петербург –
Лучше, если будешь прищуриваться!
Невежливо быть такой гордой! Намсрайджав!
Маленькая девочка
Из Монголии!»
О! – Эти резкие,
Словно нож, слова
Вернули мысленно меня назад
В Монголию,
К моей собственной
Матери в Улан-Баторе,
Которая провожала меня в Ленинград,
Воя и предостерегая:
«Чтобы не было русских мужчин!
Ни одного!
Не надо мне их белой, как
Снег или лилия крови,
В венах моих
Внуков!»
Мне очень жаль, но именно так она сказала –
Так сказала Ахматова,
Посмотрев мне в глаза.
Я распахнула
Дверь и сбежала вниз по лестнице
С третьего этажа.
Лев бегом за мной:
«Намсрайджав, Намсрайджав! Постой!
Не обижайся!»
Вдалеке сквозь метель
Я заметила трамвай! –
«Намсрайджав! Постой, подожди!
Моя сумасшедшая муза племени гуннов!
Остановись!..»
Его слова
Звучали в моей
Бедной голове
Чем-то нереальным,
Под дразнящий
Перестук трамвайных колес, –
Горькие слезы –
Я чувствовала, как они наворачиваются
На глаза, –
И снова услышала
Слова его матери,
Королевы русской поэзии:
Не приползай, как щенок,
В мою одинокую постель.
Я тебя не знаю.
«Владимир Павлович,
Позвольте вас спросить!
Как давно с тех пор
Вы читали ее?
Вот ее записные книжки, почитайте их
Ночью, когда вы
Работаете над своими
Чертежами и проектами,
Я уверена, что ее чистая твердость
Слога поможет
Вашим рисункам».
II. Стихи Анны Ахматовой
Внимательно взглянула на меня.
Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала
Страницы Ада»?» Отвечает: «Я!»
