– Да слушайте, вообще не вопрос, – улыбнулся я. – С удовольствием повидаюсь с Духом Холоми. Я по нему скучал.
«Скучал» – это, конечно, некоторое преувеличение. Если называть вещи своими именами, бесстыдное пижонство. Отлично я жил без этого грешного Духа Холоми долгие годы и еще столько прожил бы. Три раза по столько. Вечно, всегда.
На самом деле, я совсем не люблю неприятности, а пробуждение Духа Холоми – не просто неприятность, а катастрофа, одна из худших, какую только можно вообразить. Ужас в том, что природа этого явления не до конца понятна даже самым опытным исследователям. Официальная версия, на самом деле ничего толком не объясняющая, гласит, что замок Холоми, построенный точно в том самом месте, которое называется «Сердцем Мира», представляет собой не столько архитектурное сооружение, сколько живое существо, со всеми вытекающими последствиями. В смысле от него в любой момент можно ожидать каких угодно проблем. Например, пробуждения так называемого Духа Холоми, большого любителя поплясать; согласно древним легендам, которым на всякий случай верят даже записные скептики вроде сэра Джуффина Халли, такая дискотека чревата крупномасштабными разрушениями, возможно вообще от всего Угуланда камня на камне не останется; к счастью, на практике эту гипотезу до сих пор никто не проверял, благо в любую эпоху находятся колдуны достаточно могущественные, чтобы предотвратить танцы – сгрести плясуна в охапку и очень крепко держать, пока не успокоится и снова не уснет.
В общем, хорошего мало. Однако доля правды в моей похвальбе все-таки была. Когда сэр Джуффин Халли застрял в Тихом Городе, и нам волей-неволей пришлось без него справляться[1 - Об этом периоде в жизни Тайного Сыска рассказывается в повести «Тихий Город».], Дух Холоми, с которым прежде традиционно разбирался шеф, в очередной раз решил пробудиться и как следует поплясать. Шурф, прежде несколько раз помогавший Джуффину укрощать это бедствие, отправился в Холоми – а что было делать? А меня взял с собой, просто от безысходности, как своего рода талисман. И, как выяснилось, правильно сделал, потому что я этого беспокойного Духа Холоми натурально заговорил. В смысле до полусмерти заболтал – тоже, собственно, от безысходности. Просто не знал, чем еще могу помочь. Поздоровался с пробуждающейся стихией неведомой нам природы, представился, как всегда увлекся, объясняя, кто я такой, откуда взялся и зачем пришел, слово за слово, и сам не заметил, как начал травить байки, болтал почти сутки без перерыва, пока Дух Холоми не утомился моей многословностью и не счел за благо снова заснуть.
Поэтому у меня была некоторая надежда, что сейчас тоже так выйдет. Тем более, что новых баек у меня с тех пор изрядно прибавилось. По крайней мере, до утра как-нибудь продержимся, – думал я, шагая по тюремному коридору. – А там и Шурф проснется, и Джуффин объявится. Не могли же они оба одновременно сгинуть навек, пока я сижу в Холоми. Не настолько они вероломны. То есть вероломны, конечно, как все угуландские колдуны старой закалки, но всему есть предел.
– На самом деле может еще обойдется, – неуверенно говорил Камши, пока мы спускались по лестнице в подвал, настолько глубокий, что лично я на месте коменданта Холоми давным-давно пригласил бы сюда инженеров и велел бы им срочно изобрести лифт. – Все-таки из всех признаков скорого пробуждения пока только редкие стоны и красный дым. Но стены и пол не трясутся. И в жар не бросает, когда рядом с камнями стоишь.
– Ничего, – отвечал ему я, боюсь, ненамного уверенней. – Как-нибудь разберемся. Все будет хорошо.
– Как же меня это бесит! – с несвойственной ему обычно искренностью вдруг сказал Камши. И тут же, спохватившись, добавил: – Не ваши слова, сэр Макс. А то, что я сам не способен с ним сладить. По идее, все, что происходит в Холоми, моя ответственность. Надо было отказаться от этой должности, но сэр Халли меня убедил, что усмирение духа Холоми больше не входит в непосредственные обязанности коменданта, и мой предшественник тоже не умел…
– Ну так это чистая правда.
– Сам знаю, что правда. А все равно не надо мне было соглашаться. Проблемы, с которыми я не могу справиться своими силами, приводят меня в отчаяние.
– Меня тоже, – поддакнул я. – Натурально с ума от этого схожу.
Не люблю признаваться в своих слабостях, но очень хотелось как-то его поддержать.
Камши так удивился, что остановился, обернулся и внимательно на меня посмотрел.
– А разве у вас бывают проблемы, с которыми вы не можете справиться своими силами? – наконец спросил он.
– Да практически каждая вторая, – бодро ответил я.
Соврал, конечно. Их даже по самым скромным подсчетам гораздо больше. Но признаваться еще и в этом – перебор.
Так называемое Тайное (а на самом деле известное всем старшим офицерам охраны и некоторым гражданским служащим Королевской тюрьмы) подземелье, своего рода спальня Духа Холоми представляет собой довольно просторное темное помещение с таким низким потолком, что переступая порог, я невольно пригнулся, опасаясь поцарапать макушку. Из обстановки там только причудливые груды камней на земляном полу; сам Дух Холоми остается невидимым, пока спит, да и, проснувшись, обретает скорее форму, чем плотность. Его, собственно, потому и трудно удерживать на месте, что сперва надо как следует овеществить, а на это мало кому хватает могущества, да и соответствующие навыки есть далеко не у всех.
В тот раз, когда я развлекал его разговорами, Дух Холоми выглядел невысоким гладко выбритым стариком с ярко-красной кожей, но говорят, облик его непостоянен, далеко не всегда антропоморфен и до сих пор еще ни разу не повторялся. На памяти Джуффина он был длинноногой девочкой-подростком, тощим степным волком, точной, но безглазой копией старого коменданта сэра Антаропа, и уже не припомню, кем еще. На самом деле, неважно, главное – сейчас дух Холоми спал. И, по моим ощущениям, пока просыпаться не собирался.
«По моим ощущениям» – это в данном случае не пустые слова. У меня неважное зрение, не особенно острый слух, а обоняние настолько слабое, что я даже запах безумия не способен уловить, зато присутствие магии я с некоторых пор чую безошибочно и легко могу не только отличить могущественного колдуна от человека с умеренными способностями, но и указать место, где концентрация магической силы хоть немного выше привычной нормы; нечего и говорить, что такие места я очень люблю. Когда мы с Шурфом приезжали сюда усмирять пробудившегося Духа Холоми, меня начало трясти еще на лестнице, а в самом подземелье я натурально впал в экстаз, потому, собственно, и трепался сутки, не затыкаясь – просто чтобы не взорваться от избытка удивительных ощущений. А теперь ничего особенного не испытывал. Впрочем, возможно, я просто переборщил с отдыхом и утратил былую форму. Всякое может быть.
– Вот! – сказал Камши, указывая на едва заметную струйку красноватого дыма, струившуюся из-под большого камня. – Обычно его бывает гораздо больше, но все-таки это явный признак. К тому же камни…
В этот момент в подземелье раздался душераздирающий стон.
– Вот! – горестно воскликнул комендант. – Слышали? Камни уже стонут. Именно это я и хотел вам сказать.
– Странно они как-то нынче стонут, – заметил я.
В прошлый раз камни Холоми стонали гораздо тише, и в этих звуках было столько откровенного блаженства, что я даже грешным делом смутился, как будто застукал их не в самый подходящий момент. А сейчас стон был полон муки или даже пародии на муку, словно какой-то дурак решил передразнить умирающего от страшных ран. Что-то мне это напоминало, хотя в моем присутствии никто умирающих вроде бы не дразнил. Или?..
Да ну, быть того не может. А все-таки надо проверить.
– Все-таки надо проверить, – сказал я вслух.
И встал на четвереньки. Не с целью дополнительно порадовать коменданта, а чтобы сподручней было исследовать лабиринты нагроможденных на полу камней. Однако Камши, вынужденный наблюдать за моими действиями, все равно был несколько фраппирован. Можно сказать и так.
– Я не сошел с ума, – улыбнулся я, протягивая ему почти сразу обнаруженную между камнями дымящуюся пирамидку, скорее всего, какое-то очередное уандукское зелье не то для создания в доме уютной атмосферы, не то наоборот, для наведения порчи в спальне врага; никогда в этом не разбирался и вряд ли когда-нибудь начну. – Зато кто-то из ваших подчиненных определенно с него сошел. Причем это оптимистическая версия. Гораздо хуже, если это проделали в здравом уме.
– Что проделали? – деревянным голосом спросил Камши. Но испускающую красный дым пирамидку у меня все-таки взял. Вот и молодец. Без нее ползать на карачках куда как сподручнее. А мне еще было ползти и ползти.
Я отыскал и передал ему еще полдюжины уандукских пирамидок. Больше в подземелье ничего не дымилось, вернее красный дым теперь источал исключительно сам Камши, застывший с благовониями в руках, но это как раз не беда. Дымящийся комендант Королевской Тюрьмы признаком скорого пробуждения Духа Холоми совершенно точно не является, а то я бы знал.
После томительной паузы снова раздался долгожданный стон, да такой громкий, что Камши вздрогнул, уронил пирамидки и, выйдя наконец из оцепенения, бросился их собирать. А я метнулся к источнику звука – уж теперь-то ты от меня не уйдешь! – и вытащил из-за самого дальнего камня небольшой туго набитый неведомо чем мешочек из жизнерадостно розовой ткани. И торжествующе сунул его под нос коменданту.
– Знаете, что это такое?
– Понятия не имею, – честно признался тот.
– Это потому, что у вас нет детей. У меня, впрочем, тоже. Зато у моего друга – есть. Его сын долго выпрашивал такую игрушку в подарок к празднику Середины Лета. И наконец получил. После чего все домашние и их ближайшие соседи крупно об этом пожалели. Потому что эта пакость стонала по триста раз на дню, до самой осени, а мальчишка не разлучался с ней ни днем, ни ночью, не давал отключить… Ну что вы так на меня смотрите? Я только и хочу сказать, что это – «мешочек стонов». Новомодная детская игрушка. Причем механическая. Уж не знаю, как она действует, но совершенно точно без магии, друг так сказал; он еще восхищался хитрой придумкой. Поэтому, как я понимаю, «мешочек стонов» прекрасно работает в Холоми. И дымные пирамидки тоже – поджег, и они понемножку тлеют, где ни поставь.
Камши молчал. И смотрел на меня так сердито, словно я сам устроил этот дурацкий розыгрыш. Ладно, хоть драться не лез.
– В общем, у нас с вами две новости, хорошая и плохая, – подытожил я. – Хорошая заключается в том, что Дух Холоми пока не собирается просыпаться, хотя лично я бы на его месте от такого концерта давным-давно подскочил. Но нервы у него, хвала Магистрам, покрепче моих. А плохая – у вас тут завелся альтернативно остроумный шутник, который зачем-то инсценировал наиболее явные признаки пробуждения Духа Холоми. По-моему, довольно убедительно получилось, он большой молодец. Интересно, этот спектакль тянет на государственное преступление? Или всего лишь на служебное нарушение? Ладно, в любом случае, это совершенно точно не моя печаль… Эй, а когда вы планируете обрадоваться? Мы же с вами только что спасли Мир! Вернее, обнаружили, что спасать ничего не надо, но, на мой вкус, так даже лучше. А на ваш – нет?
– Извините, сэр Макс, – наконец выдавил Камши. – За беспокойство и за мое недопустимое легкомыслие. Я должен был сперва сам тщательно проверить, и только потом…
До меня только теперь дошло, насколько ему хреново. Никто не любит выглядеть дураком, но для людей вроде Камши это подобно смерти. Думаю, он предпочел бы, чтобы сейчас и правда проснулся Дух Холоми. И разнес все к Темным Магистрам. По крайней мере, после такой катастрофы некому было бы вспоминать о позоре коменданта. Вернее, о том, что он сам считал позором. Я-то как раз нет. Потому и не осознал сперва масштабов его персональной трагедии.
– Да ни в коем случае, – поспешно сказал я. – Ничего вы не были должны. Ваше дело – при первых же признаках пробуждения Духа Холоми звать специалистов, а не тратить время на проверки, когда каждая минута на счету. Вы поступили абсолютно правильно – согласно служебной инструкции и просто по-человечески. В таком деле лучше сто раз забить тревогу на пустом месте, чем один раз не поверить своим глазам и ушам. Я бы тоже не стал проверять, остался бы тут караулить, а вас отправил бы искать Джуффина. Просто так удачно сложилось, что у сына моего друга есть похожая игрушка, и я узнал звук.
Камши вроде стало немного полегче – насколько это вообще возможно для человека его склада. Оставалось надеяться, что Джуффин скоро найдется и быстро приведет коменданта в порядок. Вот уж кто способен в считанные минуты примирить человека с самим собой.
– Хотите камры, сэр Макс? – спросил комендант. – У меня в кабинете с вечера почти полный кувшин остался. Или лучше сразу отпустить вас отдыхать?
– Если в вашем сердце есть хоть капля милосердия, ни в коем случае не отпускайте меня отдыхать, – попросил я. – У меня в камере такая скучная книга, что я, если помните, даже пробуждению Духа Холоми обрадовался. Хотя на самом деле очень его боюсь.
– Правда, что ли, боитесь? – удивился Камши.
– Конечно, боюсь, как все нормальные люди. Только ему самому, пожалуйста, не говорите. Он-то после нашей последней встречи наверняка думает, что мы друзья. Не хотелось бы разбивать ему сердце.
* * *
– Вы очень не любите, когда к вам лезут с советами? – спросил я после того, как Камши выдал мне кружку с камрой. В надежде, что он, как бы ни рассердился, не станет ее у меня отнимать.
Комендант ничего не ответил. Но это и не требовалось. Его отношение к непрошеным советам было написано на лице.
– Ну да, естественно, не любите. Тем не менее я с ними все-таки полезу. Просто в надежде опротиветь вам настолько, что вы уговорите мое начальство забрать меня отсюда до срока. А то скоро окончательно свихнусь – столько отдыхать.
На этом месте Камши все-таки улыбнулся.
– У вас и правда довольно странный отпуск, сэр Макс, – согласился он.
