Шторм изнутри

В голову ударило новое чувство. Кай не мог слишком сильно надышаться препаратом, но первые эффекты уже начали проявляться. В белых вспышках стробоскопа начали появляться новые краски, силуэты людей стали более четкими и в то же время какими-то неверными… нереальными, словно сказочными. Но самое главное, он начал ощущать какую-то близость ко всем окружающим, и внутри стало разгораться вожделение. Кай сосредоточился, и даже потряс головой, прогоняя опьянение, понимая, что если задержится в этом помещении, то наркотик будет действовать только сильнее и подчинит его волю, и тогда он уже не сможет уйти по собственному желанию.

Похоже на сладостную ловушку, которой хочется отдаться самостоятельно.

Легкая паника ударила в голову, отрезвляя. Чем дальше он заходил, тем плотнее становилась толпа. Каю приходилось пробираться причудливо изломанным путем сквозь вакханалию, все теснее окружающую его со всех сторон. Под действием препарата, ему казалось, что оргия поглощает его, словно хищный цветок, заманивает сладостным нектаром в свои объятия. Казалось, люди все призывнее смотрят на него, мечтая, чтобы он подарил им немного своего тела.

Он пришел сюда совсем не за этим. Он не должен поддаваться. Паника усилилась, и он резко подался вперед, стремясь поскорее покинуть это место. И тут же столкнулся с идущим навстречу человеком в мантии и противогазе. Человек смотрел светящимися красными точками прямо в его глаза, без единого звука или жеста, не отводя взгляд, он поднял руку, чтоб распылить очередную дозу препарата. Но Кай в гневе схватил его за мантию на плече и сквозь зубы процедил:

– Валентайн Шевалье.

Человек опустил руку с баллоном. В легком полупоклоне он уступил Каю дорогу, указывая свободной рукой вперед, но так ничего и не произнося.

Кай устремился дальше и неожиданно перед ним выросли высокие черные портьеры, до этого невидимые в сверкании стробоскопа. Они ниспадали откуда-то из невидимой черноты сверху и выстилались по полу, ложась под переплетающиеся тела людей. Кай протянул руку, проводя ладонью по складкам в поисках края, но занавеси были сплошными, без единого намека на выход.

Кай вновь потряс головой – препарат действовал все сильнее, заставляя мысли путаться и не позволяя сосредоточиться. Откуда-то появилась полностью обнаженная девушка, ее руки и бедра украшали золотые браслеты, на груди раскинулось тяжелое ожерелье, словно у королевы джунглей, а в волосах была вплетена золотая диадема. Будто ступая по горячей земле, раскачивая широкими бедрами, она подошла к Каю, положив ему руку между лопаток. Она обошла его позади, коснувшись лицом его волос, но более не дотрагиваясь до его тела. Ее рука на спине, приобнимая, подтолкнула Кая в сторону, в след за собой. Сделав два шага вдоль портьер, девушка запустила свободную руку куда-то в складки занавесок и отодвинула тяжелую ткань в сторону. Улыбнувшись Каю, она отпустила его и, выгнувшись, скрылась за занавесом.

Кай последовал за ней.

Портьеры отсекли все звуки и запахи оставшегося позади зала. Кай не понимал в каком пространстве находится, вокруг было темно, и только несколько слабых желтых диодных ламп освещали путь вперед. Обнаженная девушка стояла перед ним, она сразу развернулась, и, все так же сильно раскачивая бедрами, пошла вперед под слабым светом ламп, через несколько секунд скрывшись во мраке впереди. Кай направился следом.

Девушка исчезла. Кай не видел стен или потолка, вокруг была просто густая беззвучная темнота, и он не знал, куда она свернула. Пройдя вперед он оказался перед дверью. Поначалу казалось, что дверь висит словно во тьме, но потом Кай увидел, что в обе стороны от нее расходятся стеллажи, без всякого порядка заполненные книгами. На двери была нарисована цифра «0».

Кай посмотрел налево и увидел там следующую подсвеченную дверь. Подойдя к ней, он обнаружил на ней цифру «1».

«Как в дешевом отеле», – подумал Кай.

Дальше он увидел еще пару дверей одна напротив другой. Освещение становилось все светлее, теперь он понимал, что находится в коридоре из книжных стеллажей и дверей между ними, вокруг царил запах старой бумаги и пыли. Все время он поднимался вверх, но ощущал себя в каком-то подземелье античной библиотеки. Ясность сознания вернулась к нему, препарат все еще имел свое воздействие, но Кай мог разборчиво мыслить, и собственные движения не казались ему взаимодействием перетекающих субстанций.

На следующей из дверей, как и ожидалось, была выведена цифра, правда не «2», а «23», но на двери напротив оказалась надпись. Кай не понимал, что именно здесь написано, но было очевидно, что незнакомые буквы складываются в незнакомые слова. Похоже, именно эту дверь он искал.

Вначале он хотел постучать, но рука застыла над дверью, и костяшки пальцев так и не коснулись ее поверхности. Второй рукой Кай повернул круглую ручку. Дверь легко поддалась, без всякого звука впуская в густой полумрак. Медленно ступая, Кай осторожно вошел внутрь, с одной стороны надеясь появиться внезапно, с другой стороны, не желая потревожить посторонних.

В любом случае, появляясь без приглашения, всегда кому-нибудь помешаешь – напротив него, через гостиную, была настежь открыта дверь спальни, на кровати сидела раздетая девушка, и сердито смотрела на Кая, она медленно подняла руку, тщетно прикрывая объемную грудь.

В дверном проеме спальни появился высокий мужчина в одних брюках. Он был как две капли воды похож на Сантино, только крупнее и сильнее, лицо его было жестче, угрюмее, старше; на теле и лице виднелось множество шрамов, небольших, но заметных, и, в отличии от брата, он носил короткую стрижку. Стрижка сразу бросалась в глаза, поскольку, с его чертами лица, длинные светлые волосы сделали бы его похожим на утонченного аристократа, а так он выглядел, словно растрепанный солдат.

Это был старший брат Шевалье.

На несколько мгновений он застыл перед Каем, разглядывая его, как внезапно найденную древность, затем слегка повернул голову к сидящей на постели девушке.

– Уходи. – Бросил он, так и не взглянув на нее.

Глаза ее удивленно раскрылись, а брови сердито вскинулись. Она приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но так и не произнесла ни слова, по всей видимости не понимая, что происходит. Тем не менее, она не сдвинулась с места. Валентайн заглянул ей в глаза, потянулся куда-то в сторону и бросил ей на колени пышное шелковое кружевное платье.

– Уходи, сейчас же.

Щеки девушки загорелись алым, она резко встала, забыв, что прикрывала свое тело, сжала в кулаке край платья и стремительно вышла прочь, волоча его по полу.

Судя по взгляду и выражению лица Валентайна, он хотел сказать Каю что-нибудь неприятное, но произнес только: «Проходи», и скрылся в спальне. Кай последовал за ним.

Внутри комната была небольшой, почти все пространство занимала кровать, а вдоль стен тянулись все те же книжные стеллажи, но здесь они были заставлены не книгами, а всяким хламом. Из спальни вела еще одна дверь, за ней была видна вода, не то бассейна, не то большой ванны, Валентайн взял брошенную в стороне рубашку и, на ходу одеваясь, ушел в комнату с резервуаром. Кай остался стоять в проеме спальни, оглядывая комнату.

Среди полок стоял широкий шкаф. Вернее, было бы сказать, что это был специальный комплекс для хранения доспехов – специальные крепежи, вешалки, фиксаторы, толстые механические щупальца кабелей для подзарядки. Доспехи лежали здесь же, они были свалены большой грудой внизу шкафа, перетянутые техническими ремнями, чтобы отдельные части не скатывались на пол. Разумеется, это были не какие-нибудь рыцарские латы. Это был специальный экзоскелет, оборудованный для спасательных операций, но подходящий и для ведения боя в городских условиях. Хотя, для простоты, все просто называли его доспех. Точнее сказать, это был один из двух прототипов, которые помог создать специально для братьев Бальтазар, уникальная амуниция, дарящая человеку новые возможности. Военные инженеры мечтали бы получить в свое пользование эти технологии, именно поэтому большинство информации и чертежей по этому проекту были засекречены шифрованием, разработанным Бишопом, или даже уничтожены, а что-то никогда не покидало головы Бальтазара.

Доспехи были огромным механизмом, состоящим из множества частей и, больше всего, напоминали дитя любви космического скафандра и боевой экипировки Prometheus для полицейских подразделений по подавлению боевых действий синдикатов. Экзоскелет был не просто робокостюмом, внутри которого сидел пилот – через специальную униформу он подсоединялся к основным нервным узлам, чтобы броня максимально быстро откликалась на движения оператора и оставалась чрезвычайно мобильной, не смотря на громоздкие размеры. И это без вживления интерфейсов в тело оператора! Толстые механические пальцы перчаток были удивительно точны и могли прикурить сигарету обычной спичкой, а потом оторвать амбарный замок.

Кай представил себе какое впечатление производили братья Шевалье в период беспорядков. Полупустые улицы, люди отстреливаются, прячась в подворотнях и обломках, полуразрушенные здания, горящие металлические обломки машин и усыпанная битым стеклом земля. И тут в конце улицы появляются две огромные фигуры. Тяжелые подошвы с глухими ударами ступают по засыпанному бетонной пылью асфальту. Словно два инопланетных существа в своей космической броне. Младший брат огромной перчаткой достает изо рта дымящуюся сигару, отбрасывая ее мощным щелчком механической руки через всю улицу, незримой командой пуленепробиваемое стекло опускается перед его лицом, изолируя голову Сантино от любых внешних воздействий, на стекло сразу проецируются различные показатели, схемы и прочая информация. Резким движением руки он поднимает огромный металлический воротник, окончательно фиксируя все соединения и дополнительно защищая механизмы отвечающие за движение стекла. Вторая его рука поднимается в воздух и выстреливает вперед несколько гранат…

Все знали братьев Шевалье, и их появление на улицах вызывало панику, во многом потому что в то время уже никто не знал, чего от них ожидать, чью сторону в уличной перестрелке они примут, и кому в этом сражении предстоит пострадать. И самое интересное, что жертвой мог стать любой, не зависимо от стороны, интересов и взглядов, за которые сражался, и понимали это, кажется, все, кроме самих братьев.

Да, когда-то доспех слепил отражающимся от покрытых глянцевой краской пластин солнцем, на груди вращались хромированные турбины вентиляционной системы, напоминающие авиационные двигатели, снабженное парой дворников обширное бронированное стекло просторного шлема, размером с хороший казан, автоматически затемняясь отбрасывало рыжие блики заката. Когда-то их рисовали со знаменами на огромных плакатах в высоту здания. Когда-то Валентайн удерживал рушащееся здание, в вестибюль которого кто-то загнал бензовоз и взорвал его, а Сантино выносил оттуда людей, и окружившая их толпа вопила от восторга. В те дни люди чувствовали себя в безопасности просто оттого, что в этом городе есть агентство Шевалье.

Теперь же доспех превратился просто в груду металла с потертыми эмблемами эфеса шпаги на круглых наплечных пластинах, сваленную в темном укромном углу убежища братьев.

Валентайн вышел из ванной, бросив на кровать небольшое полотенце, которым вытирал голову, ничего не произнося он направился в гостиную. В проходе он остановился вплотную к посторонившемуся Каю. Шевалье опустил ему руку на плечо и сжал пальцы, обхватывая скрытую под рубахой цепь, он дернул ее в сторону, заставив потерять Кая равновесие.

– Все еще закован. – Валентайн скорее утверждал, чем спрашивал.

Он прошел в гостиную и отодвинул в сторону дверцу встроенного в стену гардероба. Оттуда он достал темный китель, напоминающий военный, с множеством золотистых петель от ворота до нижнего края. Руки скользнули сквозь рукава и принялись продевать многочисленные пуговицы в петли.

– Не могу сказать, что твое появление оказалось неожиданным.

– Похоже не много тех, у кого оно вызовет удивление. И почти никого не осталось, кто был бы рад столь своевременному завершению моего Изгнания. Даже не смотря на столь зловещее событие, омрачившее это возвращение. Чувствуешь запах гари на улицах? Чувствуешь к чему я клоню?

– Если ты намекаешь, что ты наша последняя надежда, перед Ее пришествием, то тут еще нужно разобраться, кто из вас страшнее.

– Согласен, если ты предпочитаешь быть сожженным дотла, ради какого-нибудь символизма, оставшись лежать пеплом на тлеющих углях этого города, то Ее пришествие, пожалуй, даже кстати.

– Если тебя послушать, то Она, конечно, выглядит устрашающе. Но если вспомнить о полчищах Манна, надвигающихся с востока, то тогда, наоборот, Она начинает казаться потенциальным союзником. Все забыли про него, да? Хотя Сантино до сих пор считает, будто Шевалье для Манна когда-то являлись весомой угрозой. А ведь в зарождении этих полчищ принимал участие и ты, между прочим. Что, какой-нибудь мессия вдруг появится из ниоткуда, чтобы избавить нас от близящейся войны, а? – Последнее предложение Валентайн произнес чрезвычайно язвительно.

– Тебе виднее, – парировал Кай, – ведь не иначе, как тебя Манн обучал своим секретам. Так может это ты должен знать, как его остановить?

– Да, как и всегда, разбирайтесь сами. Никому нет дела, что его моджахеды черной стаей стягиваются к Вавилону. Никому, как и всегда, нет дела до всего окружающего, так может дать Ей спалить вместе и город, и армии проклятого Манна?!

– Кажется ты не до конца понимаешь, почему Она пришла в Вавилон, и что Она желает на самом деле. Она – огонь, Ее суть – пламя, Ей нет дела до твоих доводов, все, что Ею движет – это ярость. Неважно, что послужило триггером, теперь это не исправить. Она не планирует сжечь нечто, что ненавидит. Она хочет просто сжечь все. С Ней нельзя договориться, для Нее не существует ценности, ради которой Она согласилась бы остановиться. Сейчас все, что мы можем сделать, это освободить меня от цепей. И когда я говорю мы, я имею в виду именно нас всех, мы можем сделать это только вместе. Так что, быть может, я смогу убедить тебя в том, что мне не обойтись без твоей помощи?

– Оставь свои речи для Сантино, мне не интересно какие слова ты подобрал, чтобы склонить меня на свою сторону.

Валентайн покончил, наконец, с кителем и направился к другой дверце встроенного в противоположную стенку бара. Оттуда он извлек бутылку и уставился на этикетку.

– Все это создал Сантино? – Спросил его Кай.

Старший Шевалье замер с бутылкой в руке и посмотрел на Кая, несколько секунд он молчал, словно соображая, что именно тот имеет в виду.

– Это то, что мы́ дали обществу, которое не оценило других наших возможностей.

– Хм, совсем не твой стиль, Вэл.

Он продолжал смотреть на Кая, словно что-то обдумывая.

– Что ты хочешь от меня, Кай? Иди, поговори с моим братом, пусть он принимает решение. Ему нравится руководить. У меня же нет ни малейшего желания помогать, не тебе…

– Не ему? – Перебил его Кай.

– Послушай, я его старший брат и буду присматривать за ним, как делал это и раньше. – Валентайн отвернулся и направился к дальней стене. – Так что не стоит пытаться убедить меня в том, что я не согласен с Сантино.

– Я не прошу тебя идти против твоего брата. Я хочу, чтобы ты направил его. Никто другой не сможет донести весь смысл до Сантино, никого другого он просто не станет слушать. Ведь ты знаешь, другого выхода нет, мы должны делать что-то.

С бутылкой в руке Валентайн остановился перед дальней стеной, свободная ладонь скользнула по ее поверхности, касаясь невидимого сенсора, и гладкая поверхность отзывчиво открылась широкими полосками жалюзи, впуская в комнату свет уличных фонарей. Все же здесь были окна. Уличное электрическое освещение бледно-синим цветом проникало в полутемную комнату, ровными полосами расчерчивая лицо Валентайна, который смотрел в образовавшиеся щели на улицу внизу. В комнате стали слышны звуки снаружи. Старший брат отпил прямо из бутылки, не предлагая Каю.

– Что ты придумал? – Не поворачиваясь, спросил Валентайн. – Какой у тебя план?

– Найти всех. Я хочу, чтобы вы освободили меня. Нужно прийти к каждому из вас, говорить, как я говорю с тобой, и надеяться, что они пойдут за мной. Нужно прочитать Заклинание, весь Триптих. Я должен освободиться от оков, чтобы обладать полной силой, когда встречусь с Ней.

Едва Кай произнес первые слова, Валентайн мгновенно потерял интерес к окну и резко обернулся к нему.

– Ничего не выйдет.

– Я должен попытаться. В любом другом случае, я просто предстану перед Ней беззащитным, и Она спалит меня дотла.

Валентайн молчал. Затем он сделал глоток из бутылки и опять отвернулся к окну.

– Ничего не выйдет. – Еле слышно повторил он, затем спросил, уже громче. – И как ты, скажем, собираешься убедить Сета? Он даже слушать тебя не станет.

– Тут ты прав. – Цокнул Кай. – Но прежде его нужно найти, я стараюсь решать проблемы по очереди.

Валентайн усмехнулся.

– Что ж, и как же ты собираешься разобраться с этой проблемой?

– Я думаю Епископ сможет найти следы большинства из вас. Кстати, хотел спросить, ты, случайно, не знаешь, где его искать?

Теперь Валентайн рассмеялся в голос, правда так и не поворачиваясь от окна, словно не желая смотреть в глаза Каю.

– Ты, должно быть, издеваешься. Если ты не знаешь, как найти Бишопа, то я бы не поставил на тебя и ржавого четвертака. Ты пришел признаться в своем бессилии?

– Ну что ж, я всегда могу в отчаянии сдаться и затеряться в толпе одного из ваших залов позади. Скулить, жалеть себя и сетовать на мир.

Похоже это задело Валентайна. Он перестал ухмыляться и молчал какое-то время.

– Твой план слишком шаткий. – Произнес он. Немного подумав, он сделал еще глоток из бутылки, а затем в сердцах повернулся к Каю, воскликнув: – Это даже не план! Это какая-то авантюра. Все твои действия будут построены на… на последних возможностях. Весь твой план – это один большой последний шанс! У нас нет никакого запасного выхода, не второй попытки. Если хоть один из нас откажется, если ты не сможешь кого-то найти… Слишком много «если». – Валентайн запнулся, опустив голову и глядя в горлышко бутылки. – Я просто повторю, у тебя ничего не выйдет.

Кай вдруг подумал, что, похоже, он обречен на одни и те же неаргументированные дебаты с каждым, с кем ему предстоит встретиться.

– Я все же рискну. – Сказал он. – Когда я впервые встретил тебя, Валентайн, ты был спасателем. Представь, что улица, на которую ты сейчас смотришь, объята огнем, огонь вырывается из каждого окна из здания напротив, люди, которые сейчас проходят внизу, в панике убегают. Ты можешь попытаться потушить пожар, а можешь продолжать смотреть в окно. Выбор есть всегда. – Кай развернулся и направился к выходу. На пороге он остановился, бросив через плечо. – Твой брат сказал, что даст ответ позже, я буду ждать.

Затем Кай открыл дверь и вышел.

– Да, я сделаю выбор. – Произнес Валентайн, глядя пустыми глазами сквозь окно в глубину своих размышлений. – Мы найдем тебя…

*

Уже выходя из бара, Кай остановился у края стойки, глядя через весь зал на Сантино. Младший Шевалье невесело смеялся над шутками окруживших его людей. Его взгляд постоянно терялся, то в стакане, то на тлеющем кончике сигареты, то просто в пустоте, становясь печальным и безучастным, пока кто-нибудь не одергивал его, возвращая в мгновение настоящего.

Направляясь сюда, в поисках братьев, Кай ожидал застать здесь отчаявшегося юношу. Молодого спасателя, который страдает, пропуская сквозь себя все безразличие и жестокость окружающего человечества. А встретил его старец, заключенный в оболочку молодого человека. Разочарованный, озлобленный, уставший от того, с чем пришлось столкнуться. Если человеку пришлось пережить события нескольких десятков лет, не имеет значения, что это не отразилось на его облике, и что он обладает телом молодого мужчины, внутри человек затвердеет и согнется под тяжестью времен. Сантино обрел свою мудрость, разгневанную от природы его крови, но по-своему верную и логичную.

Кай еще раз оглядел бар. Людей внутри по-прежнему было с избытком, и все равно оставалось свободное пространство на случай поздних гостей. Посетители много пили, заполняя полутемное помещение сигаретным дымом, который размытыми тяжелыми струями проплывал в падающем с улицы синеватом неоновом освещении. В зале стоял негромкий гомон и смех, слышался звон посуды и едва различимые звуки музыки. Люди общались довольно тихо, зачастую разговаривая только с одним собеседником, иногда прикрывая губы рукой, скрывая смысл сказанного от окружающих.

Неожиданно Кай для себя отметил, что в баре присутствуют вперемешку самые разные касты Вавилона – аристократия, разнообразные кибер-фрики с татуировками на лице и вплетенными в волосы коронами из оленьих рогов, участники разных криминальных банд со своими отличительными знаками, и прочие приверженцы многообразия городских андеграундных движений. В Вавилоне, как правило, в места аристократов вход заказан тем, кто принадлежит низким сословиям, аристократы же не ступают на порог заведений классом пониже, а бандиты просто не терпят чужих людей на своей территории. А здесь они усиживались вместе не просто в одном зале, порой и за одним общим столом.

Влюбленная парочка у окна исчезла, осознав, что для воркования выбор места оказался неудачным. А в центре зала за небольшим столиком все так же остался сидеть одинокий пьяница в пляжной рубашке, который теперь совершенно не вписывался в окружающую обстановку и ощущался лишним. Тем не менее, он продолжал невозмутимо пить, абсолютно отстраненно, словно, очутись он сейчас под дождем посреди дикого поля, даже не заметил бы перемены. Представив себе эту картину, Кай усмехнулся и направился к выходу.

Покинув бар, он задержался возле входа и закурил, прислонившись к стене. Глубоко затянувшись, он откинулся, прижимая затылок к нагретому бетону. Затем достал из кармана телефон, с щелчком освобождая клавиатуру, и, не глядя на него, набрал знакомый номер. Какое-то время он держал трубку возле уха, потом закрыл телефон и спрятал обратно в карман.

Кай стоял, прислонившись затылком к стене и курил, выпуская густой синеватый дым вверх перед собой. Слева, на нижних ярусах раздались выстрелы, стали слышны крики, команды. В конце этой улицы появился отряд вооруженных людей. Несколько человек в однотонном городском камуфляже, с винтовками и пистолетами пробежали мимо Кая. Колени, грудь, плечи их были закрыты дополнительными защитными пластинами различных моделей, а лица полностью или частично скрыты под боевыми шлемами разных производителей, с множеством спектральных фильтров и навигационных систем.

Кай не сдвинулся с места и продолжал курить, глядя, как мимо него пробегают вооруженные люди. На разномастной униформе у них не было никаких опознавательных знаков – это были бойцы синдикатов, наемники, которые выполняют приказы, за которые им платят, не придавая никакого значения смыслу, цели, и моральной стороне. Как правило, их работой была война с такими же бойцами других синдикатов. Они отправлялись туда, куда им указывала корпорация, в то время, когда это было необходимо. На этот раз сражению было суждено разыграться в этом районе.

За первой группой солдат, через небольшой промежуток времени, последовала вторая. Деятельность боевых групп синдикатов была запрещена законом, поэтому солдаты не имели никаких нашивок или эмблем, и только базовый камуфляж у каждого синдиката оставался уникального оттенка – чтобы не перепутать в бою друг друга с бойцами противника. Если полиция успевала застать наемников во время выполнения задания, то солдаты либо скрывались, либо погибали, сражаясь с правоохранительными органами, как с полноценной регулярной армией. А если, все же, кого-то из наемников удавалось захватить, он полностью отрицал корпоративное участие, законодательно становясь «еще одним» террористом.

Вторая группа, громко отстукивая шаг тяжелыми военными ботинками, пробежала мимо Кая, позвякивая карабинами и прочими деталями экипировки, но замыкающий строй боец отстал и остановился. Вытянутой рукой он уперся Каю в грудь и прижал к стене, направив на него дуло штурмовой винтовки модели ER-33, которую прозвали Ambulance. Это была одна из самых доступных и потому самых распространенных в мире винтовок от Efremoff Guns Concern – главного конкурента, неустанно стремящегося отнять право оружейных поставок правительственным службам у Solid Arms Union. А вот закрывавшее все лицо наемника забрало боевого шлема было от Prometheus – развившегося до масштабов синдиката подразделения TechnoCorp, снабжающего экипировкой все силовые структуры города – приглушенным голосом боевик скомандовал:

– Замри! Одно движение и тебя пристрелят вместе с противником.

Сообщив эту информацию Каю, солдат поторопился догнать своих товарищей, а Кай так и остался курить возле стены, наблюдая за развитием событий.