Адепты обмену и возврату не подлежат
Пауза затягивалась, я успела почувствовать, как вспотела моя подкорочка, и… Решение отказывалось находиться! И все тут! Ибо подозреваю, что ученые светлые умы, корпевшие над доведением атакующего аркана до совершенства, перепробовали множество комбинаций, которые были известны. Известны им.
А что, если просто запутать? Взять формулу этажей так в двадцать, к ней присоединить еще парочку и… опрокинуть с получившейся верхотуры наставницу? И я лихорадочно начала вспоминать самые зубодробительные из общемагических уравнений.
– Даркнайтс, не пытайтесь казаться глупой. У вас для этого слишком умный взгляд.
От такого откровения я чуть не зашипела злой мантикорой, узревшей волкодлака. Прокололась! И как по-идиотски!
– А мне тренер всегда говорил, что у меня ветер в голове, – из чистого упрямства возразила я.
– Ветер? Значит, у вас полно свежих мыслей, – ничуть не растерялась наставница.
Я вздохнула: деваться некуда. И тягомотно, в лучших традициях поговорки: «Тоном зануды гундостит истина» – начала уводить Ллойд – матерого мага-практика – в дебри теории. Столь дремучие, что пролезть через них могли только гибкие адептские мозги. А вот крепкие и закостенелые профессорские – легко поломаться.
Вот только первой из строя вышла не преподаватель, а крыша. Перебитая балка выразительно затрещала и… Я вскинула голову и увидела, как зазмеилась по дереву трещина.
Наставница молниеносным движением вскинула руку и запустила в потолок укрепляющим заклинанием, а затем отчеканила:
– На сегодня занятие закончено. Свободны.
Я уже было обрадовалась, но…
– А адептка Даркнайтс пройдет со мной. К ректору.
Я лишь обреченно простонала и возвела очи к потолку, искренне пожалев, что крыша рушилась так медленно. Нет чтобы бац – и мы в лазарете. Особенно Снежок со своей девицей. И не надо отвечать на вопросы.
Но увы… Пришлось в напряженном молчании идти по уже знакомому коридору к дубовой двери. Оную я бы с радостью век не вспоминала. Но кто же мне даст!
Ллойд вошла к ректору с деликатностью тарана, проломившего замковые ворота. Ее даже змеища-секретарша, шипевшая, щерившая клыки и готовая того и гляди плюнуть ядом, – не смогла задержать. Наставница лишь посмотрела на частично чешуйчатую лэриссу, взглядом пообещав завязать той хвост узлом, и… И, собственно, перешагнула через него.
Глава академии Южного Предела печалился. Основательно и с самоотдачей. Перед ним высилась кипа отчетов. А во взгляде ректора, которым он окидывал эти бумажные горы, сквозило неприкрытое желание накрыться каким-нибудь свитком подлиннее и тихо ползти в сторону погоста.
Но это было лишь до того мига, как ректор узрел меня. Он дернул глазом недоверчиво, но весьма емко вопросил:
– Опять?
Я лишь вздохнула. «Опять» – это некромантам на практике могилы копать, а я – всего лишь «снова».
– Ну что на этот раз? Даркнайтс развалила восточную башню академии? – спросил Тумин, и не подозревая, насколько близок к истине.
А затем он потер висок и, как мне показалось, с некоторой даже радостью оторвался от документов, кинув перед собой лист, на котором крупными литерами было выведено: «Отчетная смета на месяц санного первопутка на закупку репы в столовую».
Эх, Кейси Даркнайтс, до чего ты докатилась! Спасаешь светлых! Да еще от таких тяжких мук, как проверка финансовых ведомостей.
А вот Ллойд поступила как истинная темная и не дала Мороку Тумину насладиться мгновением радости, безапелляционно заявив:
– Господин ректор, она фиктивная адептка! – отчеканила Ллойд тоном, каким обычно обличают наушников и шпионов. А затем положила перед ректором остатки от моего аркана, погруженные в магическую заморозку.
Это была часть остова, сейчас больше всего напоминавшая туманный сгусток, внутри которого все же можно было рассмотреть векторы силы. А в одном из узлов плетения даже замер на полубороте вращения узел с неправильным, резонировавшим спином. И вот все это – внутри абсолютно прозрачного куба стазиса.
– Простите? – Похоже, Морок удивился ничуть не меньше моего такому заявлению. И с интересом стал рассматривать «подношение».
– Кейси Даркнайтс минимум аспирантка. Но скорее всего – магистр первой ступени. Ее знания значительно превышают университетскую программу, – пояснила преподаватель. – И у меня вопрос: что она забыла в этих стенах?
– Свой диплом! – не выдержала я, но Ллойд и ректор проигнорировали мой крик души.
– А поподробнее? – Тумин чуть подался вперед, облокотившись на стол и уперев подбородок в руку.
И Ллойд рассказала ему о случившемся. Подробно. И о нетипично сильном аркане у меня, третьеуровневой магички. И о том, что заклинание было слегка странным на вид. И (самое поразительное!) даже мое описание формулы почти дословно пересказала! А под конец наставница добавила, как о сущей мелочи:
– Да, на занятии от рикошета аркана еще крыша поехала.
– У кого?
– У зала для отработки заклинаний.
– Второй раз за месяц? – тоном «как же это все меня достало!» возмутился ректор. А потом прикрыл глаза. Вдохнул, выдохнул и…
– Даркнайтс, а теперь ваша версия случившегося? – Он указал взглядом на остатки аркана и добавил: – Но, говоря, взвешивайте каждое слово, потому как от ответа будет зависеть, останетесь ли вы в этих стенах.
И я призадумалась: стоит ли попробовать скормить ректору лапшу, приготовленную по коронному рецепту темных? Когда сначала кипятишь собеседнику мозг, а потом с милой улыбкой развешиваешь макаронины по чужим ушам. И вот что-то подсказывало, что не стоит. Так и до обвинения в шпионаже недолго. А за ним – возврат на родину и блокировка дара.
– Про формулы… я просто хотела вас запутать. А что до уровня знаний. Я же теоретик… – призналась преподавателю. – А на самом деле использовала часть родового плетения.
– Какого? – тут же сделала стойку Ллойд. Давя. Вынуждая раскрыть секрет.
И я почувствовала исходящую от одноглазой волну азарта и ожидания. Она была яркой, плотной и… Наставница была не единственной, кто в этом кабинете испытывал подобные чувства. Усилием воли призвала свой дар и постаралась считать эмоции ректора. И пусть тот укрылся за отражающим щитом… Но отголоски смогла услышать. И меня поразило то, что вместе с раздражением Тумин испытывал интерес. Причем острый. И да, тоже ждал…
Сейчас Тумин и Ллойд были похожи. Не внешне. Эмоционально. Будто сработавшаяся пара законников. Плохая и хороший. Как на допросе. Или… это и был допрос, на котором меня пытались расколоть! Напугать высылкой, развести, как сопливую ведьмочку-сеголетку.
Я оценила. И подход. И изощренность. Изящная психологическая партия в исключительно темном духе. Словно и не уезжала из родного Трейгора!
Пусть вокруг были светлые маги, но… не сильно-то они и отличались от нас, темных. Методами – уж точно. Вот мастью дара – да. Ну еще внешне… Дети Зари были по большей части светлокожими блондинами. В отличие от сынов и дочерей Мрака, которые в основном щеголяли с шевелюрами оттенков ночи. А вот рыжие, такие, как я, рождались по обе стороны хребта. И этим пользовались разведки обеих империй, посылая шпионов. Рыжих среди агентов, по слухам, было больше всего.
Не учуяла бы эмоции Ллойд, купилась бы на эту игру точно!
– Извините, но это семейная тайна, – твердо ответила я, зная, что сейчас меня еще раз попробуют продавить и…
Главное – прогнуться, но не сломаться, не показать, что меня страшит возвращение в Трейгор. Потому что, пока светлым это неизвестно, я в относительной безопасности.
– И все же… – предприняла еще одну попытку Ллойд.
– Я уже говорила, что в силу особенностей уровня дара я не могла создать аркан. Поэтому пришлось использовать замену на родовые плетения.
– Но вы так не хотели раскрывать семейную тайну, что решили запудрить мне мозги? – подытожила за меня Ллойд.
– А вы поступили бы иначе? – Я посмотрела наставнице прямо в глаз. – Открыли бы походя семейный секрет? Или предпочли бы позорно провалиться в первый же день?
Удар сердца. Второй. Третий.
И в гудящей, как пчелиный рой, тишине раздалось ее:
– Так же.
Ллойд усмехнулась. Вот только момент испортила сумка. Именно в это время скрепляющее заклинание распалось и разрез разошелся. Несколько свитков упало на пол. Пришлось опускаться на колени и собирать их. А потом по новой наскоро латать дыру. И когда я наконец закончила, наставница добавила:
– Даркнайтс, возвращаясь к сегодняшнему случаю: это был первый и последний раз, когда мы с тобой выясняли отношения. Я не терплю лжи и споров. И вообще, у меня с адептами договорные отношения.
– В смысле они всегда и все договаривают? – догадалась я и по тому, как сверкнул единственный глаз наставницы, поняла: угадала.
– А если не хочешь откровений, то не используй того, о чем не готова рассказать.
Я про себя облегченно выдохнула: этот раунд закончился ничьей. А я получила урок: нельзя недооценивать хитрость светлых.
– Свободна, – отпустил меня ректор.
И я с радостью поспешила покинуть кабинет.
Приемная оказалась пуста. Я и смогла выдохнуть уже открыто. Едва не попалась! Ведь расскажи я об одном заклинании, не успею моргнуть глазом, как из меня выпотрошат все секреты! И плевать, что менталистка здесь я вообще-то, а не светлые.
Я тихо шагнула прочь, но в коридоре начала копаться в сумке, пытаясь найти лист с расписанием, чтобы узнать, какие еще занятия есть сегодня. И… льерну мне в печенки! Неужели я выронила его в кабинете ректора, когда порвалась в очередной раз сумка, и не заметила? Все же вроде сложила…
Ничего, сейчас вернусь, постучу и заберу. План, гениальный в своей задумке, при реализации споткнулся о первый же пункт. Постучать. Потому как то, что я услышала, было намного интереснее любых расписаний:
– Думаешь, темная солгала? – раздался из-за неплотно прикрытой двери голос Ллойд. Без меня, в неформальной обстановке они перешли на «ты».
Укрывающий полог вышел у меня сам собой. Я замерла, обратившись в слух. Речь-то явно шла обо мне.
– На этот раз? Навряд ли.
– Почему?
– Она теоретик… А у них обширные знания.
– И мизерные умения! – возразила преподаватель. – А у девчонки навыки отличные. Из нее вышел бы неплохой боевой маг. Находчивый, смелый, гордый, защищающий свои принципы…
– И наглый, – добавил ректор. – Прямо как ты, Норин, в молодости.
– Не была бы такой, при зачистке в Алжирасских пустошах не выжила бы, – отбрила она.
Они замолчали. Надолго.
– Ты так вцепилась в темную… – наконец задумчиво обмолвился ректор.
– Этот ее аркан… Знаешь, если бы у моего отряда в той пустоши был не классический Мирнорин, а вот такой, как у этой рыжей, то в пустошах не полегла бы половина моего отряда. Разрушительная сила заклинания при небольшом потенциале мага…
Дробь, словно кто-то в задумчивости постучал пальцами по столешнице, и голос ректора:
– Знаешь, а эта идея с обменом, может, не такая и дрянная? Хотя, чувствую, главной боли эта троица темных мне добавит. И расходов тоже. – Видимо, при последних словах ректор припомнил порушенную крышу.
– Их стоило бы распределить по разным дланям, – хмыкнула Ллойд. – Тогда урона будет меньше.
– Но чаще, – тут же ввернул Тумин. – Но раз уж ты подняла эту тему – тебе и решать вопрос. Вместе с куратором их группы.
– Нет, Морок, каким ты был в студенческие годы, таким и остался, – возмущенно прищелкнула языком преподаватель.
– Неотразимым?
– Невыносимым, – поправила Ллойд, со смешком добавив: – Тебя даже степные кочевники вынести из походной палатки, почти оглушенного, не смогли.
– Ты мне долго тот случай с выездной практики припоминать будешь.
– Нет, не долго, – в голосе Ллойд послышался смешок, – всего лишь всю жизнь и лет триста посмертия.
А я слушала их и понимала: да ну его, этот листок с расписанием. Лучше уйду-ка я по-тихому, пока еще в силах поднять груз свалившихся на меня знаний.
Глава 3
Ну и денек! Не успела проснуться, как сразу начала жить. Да так стремительно, что сама за собой слегка не поспеваю. А ведь еще не вечер… В каком бы тихом, уютном склепе отдохнуть и укрыться, чтобы до дуэли при таких-то скоростях дотянуть? А ведь надо еще поймать мое оружие…
Вообще-то на магических поединках возможно использовать собственно магию. И только ее. С собой на ристалище запрещено проносить арбалеты, мечи, драконов в истинной ипостаси, плюющихся огнем… Целый список!
Его составители попытались ничего не упустить и, конечно же, упустили. Среди запрещенного не упоминали Эйту. Хотя ну кто в здравом уме притащит с собой белочку? Правильно, тот, кто пишет по ней диплом! Потому что пункт первый при теме «Способы сопротивления безумию магически одаренных существ» – это поймать пушистый объект исследования. То бишь Эйту.
Потому на алтарь обряда призыва одной пушистой я принесла в жертву не одну женскую истерику. Благо все они были не мои! И вот сейчас мне нужно было добыть еще один психоз.
Удар колокола, ознаменовавший обеденный перерыв, застал меня за размышлениями: кого бы выбесить по-быстрому ради Эйты? И мысли как-то сами собой перетекли с вещей злободневных и мелочных на неизменные и извечные: чаяния мои стали исключительно гастрономического характера. Потому как завтрак из-за одного эльфанутого я прервала, не успев толком перекусить. Оттого на лекции мне хотелось есть. А вот на практикуме – уже нет. Только жрать!
Потому я плюнула на грандиозные планы по вооружению и направилась в столовую. Дуэли дуэлями, а есть нужно вовремя! Там же и встретилась со Сьером и Вэрдом, узнав, что занятие по целительству отменили и на сегодня мы свободны. Все это парни мне выдали, пока мы стояли на раздаче. Я же поделилась частью услышанного, рассказав о каких-то дланях, в которые нас собрались отрядить.
– Выясню, что это за пятерни такие, – коротко кивнув, заверил Сьер. Причем сделал это столь уверенно, что я поняла: точно добудет информацию. Даже если тот, у кого он будет спрашивать, и понятия до этого не имел о местных дланях.
Мы еще перекинулись парой слов, а вот когда получили тарелки с чем-то однородным, густым и кроваво-красным, то синхронно озадаченно замолчали.
– Что это? – уточнил у повара кучерявый.
– Тинделя из калины, – тоном «ну и темнота же дремучая эти адепты!» буркнул гном.
Он был одного роста с Вэрдом. И такой аномалии могло быть лишь одно объяснение – табурет. Обычно горники доходили даже мне, невысокой, лишь до плеча. А вот подставка могла добавить пару локтей высоты повару, а с ними и очень-очень много единиц заносчивой гордости.
Последняя сочилась в каждом звуке фразы, которую он нам выплюнул:
– Чего встали, как будто за вами очереди нет? Шевелитесь!
Пришлось идти дальше. Благо на второе была более привычная еда – каша со шкварками. А вот когда мы сели за стол и я попробовала таинственную тинделю… Что ж, на вкус она оказалась вполне недурна. Настолько, что я увлеклась. И лишь после того, как я ополовинила тарелку, в голову мне пришла гениальная идея! Как все провернуть с пользой для дела и истерикой для тела. Благо польза – моя, а истерика – чужая.
Разделавшись с кашей и махнув на прощание рукой парням, я поднялась из-за стола и пошла на второй круг по добыче тиндели. В смысле опять встала в очередь на раздачу.
Повар при виде меня недовольно качнул головой так, что с оной едва не сверзился внушительный белый колпак, и, прищурившись, уточнил:
– Вернулась?
– Зло всегда возвращается! – ничуть не смутилась я и широко, исключительно по-темному, улыбнулась.
Тиндели мне таки дали. Причем самую большую миску. Видимо, из расчета, чтобы зло либо подавилось, либо утонуло, но так или иначе издохло. Я едва дотащила добычу до своей комнаты и очень обрадовалась, когда оказалось, что та пуста.
Моих соседок не было. Я коварно усмехнулась, припомнив утренний разговор с ректором. Что ж, наушницы… Мы, темные, никогда не обижаемся! Мы делаем выводы и сразу планируем месть. И я засучила рукава, приступив к напольной живописи. Вывела пентаграмму призыва мелом, расставила свечи, навесила запирающее заклинание на дверь, выбрала из своего гардероба белую нижнюю рубашку по принципу «какую не жалко» и, облачившись в нее, приступила к гримировке.
Вот только ждать соседок пришлось долго. Целый удар колокола на полу пролежала в одном тонком батистовом безобразии. Аж подмерзать начала и пожалела, что на мне нет шерстяных носков и панталон с начесом. Но оно того стоило! Когда девицы вошли в комнату, уже укрытую вечерними сумерками, то сразу не разглядели антуража. А вот узрев наконец труп рыжей девицы, лежавшей в пентаграмме в одной ночной сорочке и облитой кровью…
Я думала: от визга стекла в окнах полопаются. Адептки верещали так вдохновенно, словно ни разу мертвяка не видели. Ну такого, который зовет загробным голосом, вставая из пентаграммы и обещая отомстить… А еще ловко уворачивается от одних пульсаров, а другие и вовсе отражает (спасибо экранирующему браслету-амулету на запястье).
Соседки попытались рвануть вон, но дверь, запечатанная заклинанием, и не подумала отворяться. Я чувствовала их страх. Он был шквалистым, бившим наотмашь.
И я, потянувшись к своему дару, подхватила эту волну ужаса, приподняла ее, скрутив пенным буруном, и, придав ускорения, толкнула обратно к соседкам. Это были их собственные чувства, не навязанные. Просто усиленные в несколько раз. Те самые, которые сжимают сердце, закрывают разум от доводов логики, перекрывают кислород, застят глаза… И хочется лишь одного – предаться панике. Причем не просто паниковать, а исключительно по направлению к выходу.
Их эмоции нарастали. Становились все более концентрированными и… Есть! Достигли того порога, перешагнув который я могла бы постучаться в дверь к Эйте.
Раскрыла вытянутую руку и начала собирать страх светлых. Он тянулся от спин ломившихся в запертую дверь девиц видимыми только мне нитями, которые свивались в кудель. А та все быстрее вращалась на моей ладони, превращаясь в гигантский клубок. И когда он достиг нужных размеров, я обрезала связи.
В этот же миг дверь распахнулась и соседки вывалились в коридор, а затем тут же навалились с той стороны створки. Не удивлюсь, если они для верности еще и запечатали ее заклинанием.
А я приготовилась ждать. Потому как могла поспорить на свой любимый алхимический котелок, что сейчас эти две магички помчатся к ректору. Жаловаться. Опять.
Интересно, что они скажут ему на этот раз? Что по общежитию носится беспризорный труп темной? И попросят ректора его поискать. А сами пока посидят в засаде. В какой-нибудь безопасной засаде с толстой дубовой дверью, обшитой листами зачарованного металла, в компании теплого чайка, плюшек – и подальше от академии.
Об этом я раздумывала, пока, удерживая одной рукой эмоциональный кокон, второй ловко доставала из так и не разобранного чемодана с вещами зачарованную колбу. А затем стало не до размышлений. Слишком ответственной была процедура.
Зубами выдернула притертую пробку и аккуратно, стараясь не расплескать ни капли квинтэссенции страха, начала медленно загонять его в склянку. Закончив, удовлетворенно хмыкнула и заткнула горловину.
Глядя на то, как за стеклом беснуется белесая дымка паники, выдохнула: получилось!
За разум этих двоих я не опасалась. Нельзя сойти с ума, когда того почти нет. Да и нервная встряска была для них хоть яркой, но непродолжительной.
К слову, самая грандиозная истерика, эмоции которой я собирала, случилась от мыши. Полгода назад полевка каким-то чудом оказалась под ногами моего соседа по парте. Как он орал! Я, как менталистка, аж восхитилась.
Оказалось, что темный, который был выше меня на полторы головы, шире в плечах раза в три и способен безо всякой магии тянуть в одиночку повозку на посрамление лошадям, боялся пискух. Трупов не боялся, а вот мышей – да.
Я тряхнула головой, отогнав воспоминания. Ностальгировать буду потом. А сейчас нужно быстро прибраться, пока по коридорам на бис не прогремело мое имя в исполнении Морока Тумина. Переоделась, помыла пол, стерев с него и пентаграмму, и щедро разлитую тинделю, имитировавшую кровь. Избавилась от всех улик и еще раз вернулась к своему чемодану. К встрече надо подготовиться как следует. И это я не о рандеву с Тумином.
Достала бутылек с эликсиром и опрокинула в себя его содержимое. Горькая жидкость прокатилась по горлу, казалось, разъедая его изнутри, и упала в желудок.
– Какая же гадость! – крякнула я, поморщившись. – В следующий раз буду варить на обычном огне, а не алхимическом.
Такой зарок я давала себе каждый раз и… вновь готовила на жар-камне. Потому что так быстрее!
Противный эликсир я вынуждена была пить с самого детства. Один глоток в седмицу. А все потому, что моя мета проснулась слишком рано. В три года вместо обычных дюжины. И дар оказался сильным.
Ребенок-телепат, который читает мысли. И не только читает, но может еще диктовать свою волю, навязывать ее окружающим, сам не понимая, что творит. Что может быть опаснее?
Ведь в таком возрасте слишком рано еще обучать ментальным практикам по контролю сознания: дитя просто не поймет, что от него хотят. А всем вокруг держать поднятыми щиты, а слугам носить защищающие сознание амулеты, которые в любой момент могут выйти из строя, если будет пси-атака посильнее…
И мама приняла решение – частично заблокировать мой дар. Третий уровень вместо девятого.
Из-за этих ограничений моя мета – лучистый кристалл – до сих пор не превратилась в полноценную. Все также блуждала по телу, напоминая отжившую цветную татуировку. Правда, блеклую из-за зелья.
Но я была благодарна маме за такое решение. Потому как одаренные маги слишком ценны, чтобы оставлять их без пристального надзора. И последний не только со стороны преподавателей. Тайной канцелярии менталист, способный читать мысли, очень бы пригодился. А это – седьмой уровень. Восьмой – способность к полноценной телепатической беседе. Говорят, у Темного Властелина высший, десятый.
А мне и с третьим неплохо. И за столько лет, что я пила эликсир, мое тело уже настолько привыкло к ограничениям, что, подозреваю, даже не прими я больше ни глотка, уровень дара не поднимется.
Это как бинтовать девочке ноги с детства, чтобы ступня была миниатюрной и напоминала распускающийся цветок лилии. Когда же малышка превратится в девушку и снимет ленты, ее ноги так и останутся миниатюрными. Кости, за долгие годы привыкшие к одному положению, не выпрямятся. Они на всю жизнь останутся деформированными.
То же самое и с магией.
Но я все равно предпочитала не рисковать и, отправляясь к светлым, прихватила бутылек с привычно противной жидкостью.
Вынырнула из размышлений и критически осмотрела идеально чистую комнату. Побарабанила пальцами по спинке кровати.
Время шло. Скандал запаздывал.
Из-за двери доносились лишь привычные, обыденные звуки: шум шагов, отголоски разговоров. Но где же громогласное «Даркнайтс!»? Стало даже слегка обидно. Я тут старалась… И?
Спустя четверть удара колокола ректор в лучших традициях демонолога вместо призыва темных сил провалился… в смысле явился в Бездну сам. Точнее – явился в мою комнату. Без стука открыл дверь, перешагнул порог и…
– А где труп Даркнайтс?! – возмутился он. – Почему она… живая?
Мне же показалось, что вместо заминки, которая на миг возникла в словах Тумина, должно было прозвучать слово «еще».
И мы с главой академии уставились друг на друга. В его взгляде читалось: «Опять?» Я отвечала недоумением: «О чем вы?»
А что? Хочешь доказать, что тебя оболгали, – организуй еще пару «ложных вызовов». И все. После них словам доносчиков уже веры не будет. Так что…
Тумин стоял недалеко от входа. За его спиной топтались две моих соседки.
– Адептки Карен Той, Линси Пафин, объяснитесь, – приказал ректор, наполовину развернувшись к девицам.
– Она мертвой была! – обвинительно тыча в меня пальцем, начала пухленькая невысокая девица, поморщив свой высокомерно вздернутый нос.
– Чушь! – фыркнула я. – С того света живым еще никто не возвращался!
– Сожалею, Пафин, но Даркнайтс права. – Ректор сложил руки на груди. – Как ни старайся, но из зомби человека не сделаешь, – он произнес это таким тоном, как будто не раз пытался. Лично.
«Так, значит, эта сдобная плюшечка, у которой щеки по бокам свисают, – Линси Пафин», – сделала я мысленную заметку.
– Ни на что не намекаю, но это второе обвинение в мой адрес за день, с которым, попрошу заметить, реальность не согласна, – скучающим тоном произнесла я, глянув на ногти, словно любовалась новеньким маникюром. Увы, ни маникюра, ни совести у меня не было.
Ректор с шумом выдохнул. Вслух он ничего не сказал, но я чувствовала, как от него исходит раздражение. И приготовилась услышать что-то в духе: «Как же вы меня достали! Больше без настоящего трупа не беспокоить!» – но я недооценила выдержку Тумина. Он лишь прищурился и произнес: