– Нет. Они выглядят, как люди. Как мы с вами, Ольга. Вам доведется свести с ними близкое знакомство. По традиции именно Темные колдуны помогают ведьмам Белого ковена переступать через грань миров и появляться на Совете Междумирья.
– Круто, – вздохнула я и расстроилась. Полдня слушаю про магию, а даже крошечной искорки магического огня не видела. Хоть записывай Изабэль обратно в психи. – А что умеют колдуны?
– Они не рассказывают, – грустно улыбнулась ведьма. – И стараются попадаться нам на глаза как можно реже. Мир людей – наш мир. Исчадиям Ада и слугам Темных колдунов здесь не рады. По мне так лучше бы их вовсе не было, но Ковен слишком слаб, чтобы диктовать свои условия.
– Защититься-то хоть как-то можно? Или вы всем Ковеном надеетесь, что не тронут?
Ведьме вопрос не понравился. Она поджала губы и долго гладила книгу по затертому корешку.
– От Темных нас защищают демоны, а от демонов церковь и святая Инквизиция.
Тут у меня челюсть окончательно отвисла. Лихо закручена местная политика, ничего не скажешь. Знаменитый тост про черепаху, змею и женскую дружбу нервно курит. Все против всех и зорко следят, чтобы никто не передрался. Здорово. Великолепно.
– И все-таки, – не унималась я, мечтая хоть краем глаза увидеть настоящую магию. – Среди ведьм ведь есть охранительницы, чем они занимаются?
– Мы защищаем людей, – гордо ответила ведьма. – В жизни достаточно бед кроме демонов и колдунов. Плохой урожай, тяжелые роды, лиходеи, мечтающие поживиться чужим богатством. В моем доме много охранных символов и три охранных купола. Все, что я могу сделать для своей семьи.
– А посмотреть можно?
Изабэль кивнула и пошла к окну. Я ожидала увидеть спецэффекты, как в фантастических фильмах: светящиеся символы, голограммные надписи или натуральное силовое поле. Но ведьма просто отодвинула занавеску и показала две буквы, накарябанные на деревянной раме.
– И? – недоуменно хлопнула я ресницами. – Это все?
– Да, – кивнула она, возвращая занавеску на место. – Мы должны быть незаметными, помните?
Да уж. Уровень маскировки впечатлял. Черт, какой прок от магии, заклинаний, амулетов и того подобного, если на деле это каракули, вырезанные ножом?
– Чувствуете что-нибудь? – сосредоточенно сдвинув брови, спросила Изабэль, будто только что наколдовала приворот или навела порчу. Я удивленно ощупала лиф платье, провела ладонями по юбке, потрогала пряди волос в прическе.
– Нет. Ничего. Голова не кружится, странных желаний не появляется. А что должно быть?
– Родовая магия, – тяжко вздохнула ведьма. – Я прикоснулась к кокону, вы могли слышать тонкий свист или почувствовать дуновение ветра. Я надеялась, что раз тело дочери живо, то и сила осталась при ней, но нет. Жаль.
Я аж заерзала на стуле. Как сразу не подумала? Ожившая Селеста по-прежнему дочь своей матери-ведьмы.
– А если попробовать полечить кого-нибудь? Вдруг получится?
Изабэль прикусила губу и долго молчала, разглядывая домотканое полотно занавесок. Знаю, огорошила. Моя очередь нести бред и верить в несуществующее. Тут ведь глобальные вопросы мироустройства вылезали. К чему привязана магия ведьм? К телу или к душе? Если она родовая, то логично, что к телу. Или нет? Нужно проверить! Хоть себе руку режь и выискивай в колдовских книгах, как лечить царапины. Я уже смотрела на ножницы, но Изабэль опередила.
– Жизель! Подойди ко мне, дитя.
Служанка встрепенулась и перестала изображать предмет мебели у стены. Мамочки, надеюсь, ведьма не собирается её увечить в качестве эксперимента? Живой ведь человек, жалко!
– Руку! – приказала Изабэль и от нетерпения сама схватила служанку, достав из кармана длинную иглу. Немая Жизель даже не пикнула, когда на подушечке пальца алой бусиной начала собираться капля крови. Уф! Вполне гуманно.
– Ольга, а теперь попробуйте вылечить рану.
– Да она сама уже затянулась! Чего там лечить? Слишком маленький прокол.
Вместо ответа ведьма, как лаборантка в поликлинике, сдавила палец служанки, и капля стала больше. Понятно. Окей, буду корчить из себя Айболита. В конце концов, это моя идея.
– У собачки заболит, у кошечки заболит, – начала приговаривать я, вспоминая, как мама лечила в детстве. А как еще? Не зеленкой же обрабатывать прокол и пластырь лепить. Магически должно затянуться. То есть само. – У птички заболит, а у Жизель пройдет.
Капля меньше не стала, хотя я очень старалась. Махала руками, громко говорила и всячески представляла, как боль проходит, и ткани эпителия рубцуются в месте прокола. На мгновение даже показалось, что правая ладонь зачесалась. Вдруг с неё сорвалось заклинание?
– Ну как? Получилось?
Изабэль снова сдавила палец несчастной Жизель и даже сковырнула успевшую загустеть каплю, но новой крови не появилось. Ура? Ура?!
– Да, – тихо ответила ведьма. – Получилось. Я почувствовала родовую магию. Странно, что вы опять ничего не заметили.
Ох, ну не чувствительная я, что поделать? Я все еще смотрела на служанку и не верила. Вот так жила себе жила и вдруг бац – Кашпировский. Или Алан Чумак. Руками поводила, на воду подула, и все больные сразу исцелились.
– А можно еще раз? – с восторгом прошептала я. – Только Жизель отпустите, давайте мне руку порежем.
Ведьма посмотрела на меня, как на дуру. Натурально скривилась и одарила взглядом, полным осуждения. А что я такого сказала? Ну, да, служанка для меня – не рабыня и не вещь, чтобы обращаться с ней, как вздумается.
– Я на себе хочу упражняться.
Изабэль поджала губы и села на табурет. Да, я вредная и упрямая, но другой души в теле умершей дочери нет. Придется терпеть.
– Вы не можете лечить себя, Ольга, – будто приговор зачитала ведьма. – За Белую магию приходится платить высокую цену. Тот, кто врачует, сам болеет. Охранители уязвимы для чужих чар, а убежденцы всегда на грани безумия. Аморет владеет даром убеждения. Её род много веков приближен к королевской семье, а супруг состоит в городском совете. Но я уже забыла, когда Аморет в последний раз колдовала. Верховной она стала по заслугам, а не по воле Белой магии. Хоть в Ковене и принято считать иначе.
Да уж. Неприятная новость. Я губу раскатала, великим целителем стать собралась, а тут облом. Ну, правильно, наверное, равновесие сил, закон сохранение энергии или другие важные механизмы, но обидно ведь. Подыхать буду и сама себе не помогу.
– Грустно. Как же вы тогда купола на дом повесили, раз сами себя защитить не можете?
– То простые купола, – махнула рукой ведьма, – Защиту от чар нам ставила Камилла. Моя сестра и третья в роду после меня и Селесты. Жаль, не помогло. Кто-то принес яд и напоил мою дочь. Я не хотела просить вас об этом, но все же скажу. Ольга, помогите найти убийцу Селесты. Я буду бесконечно признательна. Да и вам не помешает. Тело моей дочери может умереть во второй раз.
– Без вопросов, – решительно закивала я. – Только что я могу?
– Пока ничего. Я передумала прятать вас от семьи и Ковена. Убийца не ожидает увидеть Селесту живой. Мы покажем вас всем и будем искать тех, кто удивится или испугается. Другого выхода я не вижу.
План не то чтобы гениальный, но мог сработать. Раз дом защитили по высшему разряду, значит внутрь с дурными намерениями мог прийти или кто-то из своих, или кто-то ну очень крутой. В любом случае этот нехороший человек все еще рядом и опасен.
– Хорошо. Когда у нас обед? Я зверски голодна.
– Спасибо, Ольга, – улыбнулась ведьма. – Жизель, вели накрывать на стол.
Молчаливая служанка поклонилась и ушла.
***
На обед я спустилась вместе с Изабэль, но на два шага позади неё. Лестница протяжно скрипела давно рассохшимися ступенями, полумрак разгоняли свечи в подставках на стене, а из столовой пахло не так чтобы очень вкусно. «Ты не в ресторане», на всякий случай напомнила я себе и сосредоточилась на только что обретенных, но все еще чужих родственниках.
Филипп Дюбуа сидел во главе стола на месте номинального хозяина дома. Темные волосы Селеста получила в наследство от него. И только их. Характером юная ведьма пошла в мать. Я уже знала по рассказам Изабэль, что тучный, лысеющий и полноватый Филипп был подкаблучником. За мужчин другого типа ведьмы замуж просто не ходили. Любой тиран, деспот и любитель грохнуть кулаком по столу: «Молчи, женщина!» сводил на нет жизнь в Ковене. Прячась от Святой Инквизиции и слишком любопытных горожан, ведьмы собирались на заседания Ковена ночью. А какой муж спокойно отпустит любимую жену черт знает куда после захода солнца? Это неприлично! А если нужно уехать в другой город или деревню, чтобы помочь местным ведьмам справиться со сложной работой? Нет-нет! Или вместе или сиди дома, дорогая! А Филипп разрешал. И, если верить Изабэль, даже не пытался сунуть нос в её дела. Чудо-супруг! Еще бы дочь ни в чем не ограничивал, и жизнь казалась бы сказкой.
Вторым мне на глаза попался Андрэ. Цветом волос и привычкой чесать украдкой кончик носа старший наследник Дюбуа уродился в мать. Вернее, он был недонаследником, поскольку Белая магия в роду передавалась только по женской линии. Ну, вроде бы, живи и радуйся без лишних проблем, но нет. Изабэль через Ковен оформила разрешение в городском совете оставить по завещанию дом и часовую мастерскую Селесте. Да-да, в обход старшего брата, древних обычаев и так далее и тому подобное. У ведьм так принято и плевали они на недовольство мужчин. Наши феминистки удавились бы от зависти. Махровое средневековье, суровый патриархат, а в отдельно взятых семьях женщина была главной и точка. Феерично.
– Просим прощение за опоздание, Селесте нездоровилось, – мурлыкнула Изабэль, напряженно вглядываясь в лица родственников.
Мужчины сидели с каменными лицами, а тетушка Камилла едва заметно сквасилась. Та самая ведьма, что ставила защитные чары на дом Дюбуа, приходилась хозяйке дома младшей сестрой. Похожи они были друг на друга, как сарделька на макаронину. Камилла не вышла ростом и явно налегала без меры на сладкое и мучное. Талия не определялась, полная грудь тянула её вниз, а на круглом лице вместо добродушия и сытого удовлетворения застыла гримаса раздраженности.
– Как ты себя чувствуешь теперь, дитя? – проквакала тетушка.
– Благодарю, заметно лучше, – смиренно ответила я и опустила глаза в пол, как учила мать Селесты.
Не знаю, разглядела ли она то, что хотела, но веди я расследование убийства, поставила бы на Андрэ. Безразличие на его лице сменилось досадой и он потянулся за кувшином, не дожидаясь разрешения начать трапезу. Что наливал-то? Вино, судя по цвету и тонкому аромату винограда. Ах, вот откуда мешки под глазами и легкая одутловатость лица. Старший отпрыск от печали и горя закладывал за воротник. Надо же, как обижала участь недонаследника. Нет, ну его можно понять. Мать немолода, вторую девочку уже вряд ли родит, а после смерти сестры все гарантированно достанется ему. Он, поди, и подсыпал яд, начисто проигнорировав всю ведьминскую защиту, так как ставилась она против других.
– Что у нас на обед? – деловито поинтересовалась Изабэль, усаживаясь на место возле Филиппа.
– Пирог из ревеня и куриные потроха с чесноком. Мари, подавай, – приказал он и щелкнул пальцами.
Вторая служанка в доме Дюбуа как раз была типичной деревенской девушкой. Крепкой, коренастой и, к сожалению, не очень красивой. Задорно кивнув, она шагнула к столу и сняла крышку с котелка. Так вот что пахло на весь дом! Мамочки, они это собирались есть! Я чудом сдержалась, чтобы не заткнуть нос, и с тоской подумала, что если Селеста до сих пор не заработала гастрит, то он явно не за горами. И ядреный запах чеснока вряд ли выветрится к завтрашнему Совету Междумирья. Как я буду разговаривать с герцогом Ада? Через платок?
– Что-то мне снова дурно, матушка, – пискнула я и шагнула назад.
– Моя девочка, – жалостливо ответила Изабэль и погладила по плечу, – выпей воды и посиди с нами, а Мари принесет тебе булочек от месье Готье.
Наверное, вид у восставшей из мертвых Селесты и правда был не очень, потому что мужчины с готовностью закивали, и Андре даже встал, чтобы отодвинуть для меня табурет. Какая галантность! Ничего ядовитого из рукава в тарелку не упало? Вроде нет. Я уселась на жесткий табурет и сложила руки на коленях. Как бы так вывернуться, чтобы совсем ничего не есть? Страшно было.
Служанка разложила куриные потроха по тарелкам господ и, видимо, рванула в булочную за едой для меня, а семейство расслабилось и заговорило о делах насущных. Я не прислушивалась. Что-то про больные зубы мадам Роу и приглашение на крестины к третьей дочери зеленщика Дуко. Обычный бытовой треп, пролетающий мимо сознания, как болтовня участников телешоу в кухонном телевизоре. Я приглядывалась к пирогу из ревеня, пытаясь унять слюнотечение, когда Изабэль захрипела. Вот натурально выкатила глаза и схватилась за горло.
– Селеста, – неожиданно тонко пискнул Филипп, подхватывая супругу, – маме плохо!
Я, конечно, бросилась к ней, но что могла сделать? Никогда раньше не видела смерти, тем более такой страшной. Изабэль корчилась в судорогах и синела на глазах, хватая воздух открытым ртом. Скорой, куда можно было позвонить, здесь не было, а единственный целитель умер несколько часов назад, оставив после себя ничего не соображающую меня. Изабэль скончалась через несколько мгновений, закрыв глаза и обмякнув в руках Филиппа. Селеста лишилась матери, а я – единственного шанса адаптироваться и выжить в чужом мире. Что теперь делать?
Глава 3. Белый ковен
Следующие несколько минут в доме Дюбуа я помнила смутно. Настоящая Селеста была обязана убиваться горем по погибшей матери, а не чувствовала ничего. Так и сидела на табурете посреди столовой и следила за тенями на полу. Филипп плакал, наплевав, что мужчинам можно, а что нельзя. Андрэ не выпускал из рук бутылку с вином, и только Камилла суетилась, раздавая указания слугам. Изабэль оставили на полу, даже не удосужившись накрыть простыней. И куда бы я ни повернулась, мне постоянно казалось, что я чувствую на себе взгляд мертвой ведьмы.
Ну, не виновата я! Те куриные потроха мог съесть кто угодно, я видела, как служанка накладывала их из общего котелка. Андрэ к блюду не притронулся, а Филипп и Камилла не успели. Чуть иначе пошли бы события, и в кухне сейчас вместо одного трупа лежало бы пять. Кого теперь подозревать? Семья не при чем, кто-то со стороны хотел смерти всем Дюбуа вообще и трем ведьмам в частности. Двух убить получилось, первая воскресла, а третья сейчас отдувалась за всех.
– Не плачь дитя, – заговорила Камилла у меня над ухом. – Белые ведьмы не плачут по усопшим. Твоя мать была одной из Старших, её силе завидовали очень многие. Мы обязательно найдем убийцу, а ты проси Белую магию позволить Изабэль переродится в её внучке. Теперь Книга Рода станет моей, и я займу место сестры в Ковене.
«Да зарадибога», – мысленно махнула я рукой, а вслух тихо ответила:
– Да, тетушка.
Но Камиллу такой ответ не устроил. Толстая дама подобрала юбки и уселась напротив меня, явно настраиваясь на долгий разговор.
– Не обижайся, девочка, так будет лучше. Я знаю, что Книга Рода должна была достаться тебе, но ты же еще ребенок. К тому же с таким слабым даром, что другим ведьмам признаться стыдно. Давно ли ты лечила что-то серьезнее царапин? Нет. Тебе никогда не стать Старшей и ты бесполезна для Ковена. Смирись и всецело отдайся исполнению дочернего долга. Едва мы справим поминки, Филипп найдет тебе достойного жениха. Жаль, конечно, столько времени и средств тратить на обычных людей. Принимать их, кормить, но ничего не поделать. Семья часовщика Дюбуа известна в городе, мы не можем нарушать традиций.
Быстро же она взяла безутешную племянницу в оборот. Отжала Книгу Рода и объяснила, что ей теперь делать и как жить. Настоящая Селеста, конечно, могла смириться, но со мной ушлой Камилле не повезло. Я не планировала превращаться в домохозяйку с кучей детей, даже если другого выбора не было. Только что радовалась феминистическим порядкам среди ведьм, как меня немедленно поставили в неприемлемые условия.
А не пойти ли Камилле в Ад? Вот буквально завтра вместо меня. Пусть знакомится с герцогом, разруливает интриги Изабэль, прикрывает свою кхм… попу от следующего покушения. Раз уж местной Белой магии было угодно засунуть меня в тело Селесты, и дать умереть единственной, кто знал тайну Ольги Паустовской в подробностях (Жизель не в счет), то стоило этим воспользоваться. Мне больше не угрожали обратным обменом. Никто не хотел вытолкать меня из тела и броситься на поиски души настоящей Селесты в Краю усопших. Я была практически в безопасности, не считая таинственного отравителя. Но поскольку погибла Старшая, как назвала Изабэль её сестра, то теперь это дело Ковена. Должно же сборище ведьм карать тех, кто сокращает их количество насильственным способом? А я, так уж и быть, притворюсь Селестой Дюбуа окончательно. В конце концов, и в этом мире можно жить и, судя по обстановке в доме, вполне неплохо.
– Нет, тетушка, – твердо ответила я. – Замуж после поминок я не пойду и жениха мне искать не нужно. Забирайте Книгу Рода, место в Ковене и на что еще у вас хватит совести, а меня оставьте в покое.
– Селеста! – задохнулась от возмущения Камилла, сразу став похожей на жабу. – Как ты со мной разговариваешь?!
– Как вы того заслуживаете, – резко ответила я и добавила бы еще что-то, но в дверь постучали.
Служанки бросились открывать, и через несколько мгновений ведьм в доме Дюбуа стало еще больше. Аморет я узнала сразу, хотя она не спешила представляться. Верховная ведьма царственно вплыла в столовую и, мазнув по мне взглядом, уставилась на мертвую Изабэль.
– Значит, это правда.
Голос ведьмы оказался неожиданно высоким и чистым, как перезвон колокольчиков. И не скажешь, что самая древняя среди них. Сколько Изабэль говорила ей лет? Сто? Сто пятьдесят? На вид не больше пятидесяти. Морщины не успели всерьез испортить лицо, осанка оставалась прямой, а походка твердой. Кстати, почему она здесь? Без мобильных телефонов узнать об убийстве так быстро весьма затруднительно.
– Аморет, – склонилась в поклоне Камилла. – Я скорблю по сестре. Такая утрата для нас и для Ковена.
– Я уже почувствовала, – сухо ответила Верховная ведьма, – смерть лучшей охранительницы ударила по всей защите. Купола качаются и без поддержки ослабнут. Займись этим сегодня же и начни со своего дома. Я чувствую присутствие демона, как ты допустила его сюда?
Я чуть не присвистнула, а тетушка застыла с открытым ртом. Демон! Вот это новость! Уж не сам ли герцог Ада решил убить Изабэль? Оригинально мессир Данталион договаривается с ведьмами. Черт, тем более нужно держаться от него подальше! Ни на какой Совет Междумирья меня теперь не выманить. Хоть десять Верховных будут на аркане тащить, не пойду!
– Но здесь никогда не было исчадий Ада, я бы почувствовала, – пискнула Камилла и шумно принюхалась, будто в воздухе можно было уловить запах серы или другие внешние признаки. – Совершенно точно нет.
– Есть, – с нажимом ответила Аморет и тетушка приткнулась.
Еще бы. Верховная прошила её взглядом практически насквозь. Я бы на месте Камиллы давно стояла с дрожащими коленками и мечтала сбежать, но тетушка держалась. – Я даю тебе два дня, чтобы найти его, иначе пеняй на себя. Я передам Книгу Рода Селесте, а ты не только место не получишь в Кругу Старших, но и вылетишь из Ковена.
Круто! Аморет говорила, будто гвозди вбивала. Я видела, как Камилла с каждым словом сильнее втягивала голову в плечи. Вот так-то, милая тетушка! Хрен тебе с маслом, а не сладкая жизнь. Ой, а мне зачем Книга Рода?
– Селеста. – Аморет так и стояла ко мне вполоборота, даже голову не повернула. – Сегодня ночью Ковен придет к тебе, ты готова нас принять?
Черт!
– Нет! – выпалила я и Верховная стала злее Камиллы, когда я ей перечила.
– Никаких «нет», Селеста Дюбуа. Ты – белая ведьма, хоть с твоего рождения и прошло слишком мало весен. Будь моя воля, я бы близко не подпустила тебя к нам. Слабая целительница без таланта и прилежания в учебе. Но я чту древние обычаи. После смерти Изабэль место в Ковене освободилось. И оно твое по праву.
– Нет! – уже истерично повторила я и попятилась назад.
– Селеста, – шепнул над ухом мягкий голос, и кто-то обнял меня. – Так нужно, дочка.
Филипп. Блин, только его не хватало! Я металась между двумя злыми ведьмами, мечтая провалиться сквозь землю, а он успокоить решил.
– Нет!
– Селеста, не позорь род! – рявкнула Камилла, но Аморет моё сопротивление уже наскучило. Она все так же царственно развернулась и ушла.
Белая магия! Раз уж ты у ведьм вместо Бога, помоги мне. Пожалуйста.
***
Я ожидала небывалой суеты из-за визита ведьм, но Камилла и на этот раз великодушно избавила меня от хлопот. Пока я вместе с Филиппом и Андрэ скорбно сидела над завернутым в саван телом Изабэль, тетушка уединилась в каминной комнате и долго бормотала там заклинания. Видимо, ставила дополнительные защитные купола, раз уж была охранительницей.
Честно, я ожидала от прибытия ведьм настоящего шоу. Зеленого пламени, фиолетового дыма, злобного смеха прямо из камина, и чтоб кто-нибудь влетел в дымоход на метле. Но не тут-то было. Когда дверной молоток начал отстукивать барабанную дробь, дом Дюбуа наводнили настолько обычные и ничем не примечательные женщины, что я расстроилась.
Они по очереди здоровались с Филиппом, сочувственно трепали по волосам Андрэ и, не глядя, отдавали служанкам маленькие корзинки с угощением. Надо же, здесь тоже было принято поминать усопших сладостями. Если бы не труп на трапезном столе, я бы решила, что ведьмы пришли на обычные посиделки. Те самые, где женщины обсуждают сплетни, рецепты, короткую юбку гулящей соседки и хвастаются друг другу рукоделием. «Ах, какие носки я связала любимому супругу! Это же чистейшая собачья шерсть. А у меня верблюжья, а у меня, а у меня…» Куд-кудах-тах-тах. Куд-кудах-тах-тах. Тьфу, противно!
– Селеста, – строго позвала Камилла за мгновение до того, как явилась Аморет.
Я успела выйти её встречать с самым светским выражением лица, на которое была способна. Задание выполнено, Ковен принят, пусть не мной, но я, как в школе, списала контрольную у подготовленного товарища и, кажется, не пропалилась.
– Прошу сюда, – подобострастно склонилась Камилла, распахивая двери подготовленной комнаты.
Аморет, проходя мимо меня, снова поморщилась, будто от платья Селесты дурно пахло. – Демон, – проворчала Верховная под нос.
Да никого Камилла не нашла. Чуть ли не на пузе по всем углам проползла, но присутствие исчадия ада чувствовала только Аморет. Либо у Верховной более тонкое обоняние, либо она просто ошиблась. Ничего страшного, такое случается даже с очень опытными ведьмами.
Вокруг овального стола для ведьм поставили тринадцать стульев. Камилла объяснила, что Старших в Ковене стало на одну меньше после смерти Изабэль и вообще-то мне нечего делать на собрании, но такова традиция. Новой ведьме в первый раз разрешают занять место среди Старших, а потом она обязана его заслужить. Интересно, сколько лет Камилла нарезала круги возле стула старшей сестры? Подслушивала, что говорят? Вон как вцепилась в Книгу Рода, впору заподозрить её в отравлении. Ведь Селеста тоже должна была умереть, а других женщин в семье Дюбуа не было. Да и Филиппа не стоило сбрасывать со счетов. Судя по порядкам в семье, Изабэль мужа ни во что не ставила и вполне могла нагулять дочь от другого мужчины. А рогатый Филипп в припадке ревности решил убить и чужого ребенка и неверную жену. Кхм, почему тогда начал с ребенка? Логичнее с жены. Черт, Шерлок Холмс из меня никакой.
За стол я села последней и немедленно почувствовала на себе двенадцать неприязненных взглядов. Их было бы тринадцать, но Камилла удалилась в столовую, оставив нас за закрытыми дверьми. Черт, без неё ведьмы уже не казались добродушными домохозяйками. Вон у той в чепце вид был такой, будто она уже насылала порчу и недавно оставила на пороге заговоренную на спотыкач лягушачью кожу. Селесту они реально недолюбливали. Интересно за что? Дерзила старшим? Хулиганила в местной школе для ведьм? Была симпатичнее и самих Старших, и их дочерей на выданье? Спросить-то ведь не у кого. Камилла вряд ли признается. Сплетни о ком-то лишь тогда хороши, когда произносятся строго у него за спиной.
– Белая магия, – торжественным голосом начала Аморет и ведьмы подхватили:
– Дай нам сил. Спаси и сохрани от бед и горя…
Я слов не знала, поэтому открывала рот, стараясь попадать в артикуляцию соседок. Приветственная ритуальная речь оборвалась восхвалением Белой магии и коротким «славься». Что у ведьм, должно быть, заменяло «аминь». Теперь настал черед по-настоящему серьезных разговоров. Сначала Аморет повторила для Ковена, что Изабэль мертва, меня принимают в дружные ряды, но место тринадцатой Старшей пока останется пустым. Не видела Верховная достойных кандидатов. Надеюсь, Камилла подслушивала и бесновалась от злости. Выдержав еще одну порцию ненавидящих взглядов, я опустила голову, мечтая, чтобы собрание поскорее закончилось, а Аморет продолжила.