Аффект Дьявола

Я занимаюсь тем, что просматриваю варианты возможного трудоустройства. И бесконечно гоняю в голове мысли по кругу. Они – в основном о нашем разговоре с Окс. Повторяю как на репите все её слова и прихожу к неутешительному выводу. Я никогда не пойду на то, что она предложила. Потому что это бессмысленно. Стоит мне погрузиться в отношения с Невским с головой, я вряд ли смогу выйти из них безболезненно. Оксана же дала понять – она его не отдаст. У них самые серьёзные намерения по отношению друг к другу, и как раз в этих намерениях нет места третьему лишнему. А я – всего лишь развлечение, ничего кроме. Пикантная приправа в их устоявшемся союзе. Вот только именно я пострадаю, если соглашусь на то, что обрисовала Оксана.

Есть и ещё кое-что, о чём думаю часто, но гоню от себя эти мысли. Я так и не поговорила с Невским после того, как мы расстались на крыльце его дачи. Возможно, у него на этот счёт свои мысли, вот только я совсем не знаю их, и это напрягает.

Меня вырывает из задумчивости входящее сообщение. Беру телефон, одновременно откладывая планшет, в котором копалась в поисках трудоустройства. Мои щёки начинают гореть, когда понимаю, что Его Величество Невский наконец соизволил мне написать.

«Завтра вечеринка, не опаздывай. Все съедутся к 17:00».

И вроде бы ответа от меня не требуется, особенно если учесть тот факт, что Давид со мной официален, но я всё равно набиваю короткое:

«Окей. Бука».

«С чего взяла? Я нормальный»

«Я знаю тебя нормального».

«Шесть лет «дружбы» не пропьёшь, хотя попытки были?»

Меня напрягает тот факт, что он берёт паузу прежде чем написать мне. И то, что берёт слово «дружба» в кавычки, заставляет задуматься тоже.

«Говори только за себя. Шесть лет дружбы – это шесть лет дружбы».

«Ага».

Так заканчивается наша беседа, не принесшая мне ничего кроме очередной порции вопросов и тревог. Невский зол, это даже через экран чувствуется, когда перечитываю те несколько фраз, что он мне написал. Только для того, чтобы понять, на что именно он злится, нужно покопаться в его мыслях, а этого я делать категорически не желаю.

Впереди вечеринка, на которой будет и Славик, об этом мы с Оксаной договорились несколько дней назад. И мне стоит обратить внимание на другого и вычеркнуть все мысли о Давиде, когда они начинают переходить границы. Да, стоит, ведь перспектив у меня с ним никаких. Не представляю, насколько сложно это будет сделать, но попробовать готова.

Теперь бы только сдержаться, если Дав будет выдавать что-то из ряда вон выходящее, а с остальным я как-нибудь справлюсь.

До дачи Невского добираюсь с запасом во времени, но когда такси тормозит возле приоткрытых ворот, понимаю, что праздник уже в разгаре. Раньше я была бы в авангарде – помогала бы Оксане накрывать на стол, встречала бы приранившихся гостей и чувствовала бы себя частью этого развесёлого действа. Но сегодня всё иначе.

Выхожу из машины, держа в руках пакет с пятью бутылками вина, которые Окс попросила прихватить из магазина по пути. И тут же натыкаюсь взглядом на Давида. Он стоит на тропинке, выложенной серым камнем, и курит. Не возле крыльца дома, но и не у ворот – где-то посередине. То ли ждёт кого-то, то ли решил покурить чуть дальше от террасы – привычного места, где это делает всегда.

– Привет, – тихо здоровается и забирает у меня пакет без лишних слов. – Круто выглядишь.

– Спасибо, ты тоже.

Не вру ни капли. Невский в джинсах и рубашке с закатанными рукавами, небрежно расстёгнутой на пару верхних пуговиц. Останавливаюсь взглядом на волосках, растущих на его груди, но тут же отвожу взгляд.

– Оксана здесь уже?

– Ага. Веселится. Иди, я догоню.

Поднимаюсь по ступеням и пятой точкой чувствую взгляд Невского. Всё прошло не так уж и плохо. Думала, что меня перетряхнёт, когда только встречусь с Давидом, но нет. Он ни словом, ни жестом не дал мне знать, что что-то не так.

– Алька! – кричит Окс, бросаясь мне на шею, стоит только зайти в гостиную. Здесь уже человек десять. Кто-то танцует, кто-то сидит за столом и потягивает спиртное. Славика взглядом нахожу сразу, он приветствует меня в молчаливом тосте и я растягиваю губы в лживой ответной улыбке.

– Ну, как вы тут? – спрашиваю невпопад, и Алька прижимает меня к себе ещё крепче.

– Скучно жутко. Было, – шепчет на ухо. – Но теперь повеселимся.

Веселье набирает обороты. Алкоголь льётся рекой, смех и шутки становятся всё громче и похабнее. Невский присоединился к нам с полчаса назад и всё это время усиленно делает вид, что меня не замечает. Я вижу это, когда скольжу по нему взглядом, который мне самой кажется равнодушным. Хотя именно в этом обстоятельстве я совсем не уверена.

Он делает это специально, мне даже сомневаться в этом не приходится. Показывает что я для него никто, и меня это задевает. Так сильно, что сама себя не узнаю. Ведь должно быть плевать на него. Он мой друг – этого никто не отменял. Но на друзей не глазеют каждые три минуты, чтобы поймать ответный взгляд.

– Аль! Ты слушаешь меня вообще? – пытается достучаться до меня Славик, сидящий рядом у барной стойки. – Какая-то отвлечённая.

– Повтори ещё раз, что сказал, пожалуйста.

– Ты летом куда-нибудь планируешь?

– А! Пока не знаю, а что?

– Мы с ребятами в поход собираемся. Как ты смотришь на то, чтобы с нами поехать?

Этот вопрос застаёт врасплох. Нет, это вполне себе обычное приглашение, когда можно позволить себе сказать «да» и отправиться с малознакомым парнем в лазание по горам и долам. Мне всего двадцать четыре, я никому и ничего не должна. Почему же сейчас кажется, что если соглашусь, стану предательницей? Не только своих реальных желаний, но и того, кому эта поездка встанет поперёк горла?

Машинально перевожу взгляд на Невского, и встречаюсь с ним глазами. Ох ты! Его Величество соизволило обратить на меня внимание? Не прошло и года после того, как я села общаться с другим парнем.

– М, а это неплохая мысль, – улыбаюсь Славику, и тот буквально на глазах расцветает.

– Правда?

– Конечно. Куда вы обычно ездите?

– По Карельскому перешейку. Я на машине. Мы в леса скатаемся. Или на озеро какое-нибудь.

– Отлично. Обязательно обсудим это позже. А сейчас давай танцевать.

На импровизированном танцполе уже обжимаются две парочки, и я тащу Славика за руку прямо к ним. Он двигается странно и даже нелепо, но сейчас мне плевать. Пусть Давид смотрит на нас и понимает, что я могу себе позволить с другим всё, что захочу.

Мы кружимся в танце, я смеюсь, запрокидывая голову. И всё это время ощущаю на себе пристальный взгляд, но мне на него плевать. По крайней мере, умудряюсь убедить себя в этом. Так будет правильнее. Я с другим. Остальное – ерунда.

– Слава мне о тебе уже все уши прожужжал, – притворно жалуется мне на ухо Оксана, когда я приземляюсь на диван рядом с ней и пью жадными глотками слабоалкогольный коктейль. И будто не было между нами того разговора, при воспоминаниях о котором у меня до сих пор волосы на затылке шевелятся.

А может всё это мне приснилось? И поцелуи с Давом, и то, что он мне говорил. И признания его, и то, что Окс была в курсе относительно нашей взаимной симпатии?

– Да, явно на меня запал, – блаженно улыбаюсь, не особо понимая, о чём мы болтаем. Да мне как-то плевать. Главное, что почти убедила себя в том, что всё как раньше.

– Ещё как. Хороший мальчик. У отца его фирма своя, вроде Слава пока там будет работать, а дальше уже думаю выйдет на хороший уровень и откроет своё дело.

– Угу.

– Что – угу? Я тут тебе такие перспективы рисую, а ты угу!

Окс притворно возмущается, но быстро отходит. Кладёт голову мне на плечо и шепчет:

– Соскучилась по тебе, Аль.

И действительно возникает ощущение, что мы вернулись на пару недель назад, когда у меня не было в жизни такой задницы в отношениях с лучшими друзьями.

Мы сидим так несколько минут. Вокруг танцуют и веселятся друзья. Невский пропал из виду минут десять назад, но это даже хорошо – не нервирует меня своим присутствием, и слава богу. И окружающие тусуются сами по себе, не понуждая нас с Окс вырваться из того состояния в котором так хорошо нам обеим.

– А! Ребята! Забыла! – всё же вскакивает с дивана подруга, подставляя бокал Димке Пименову. – У нас же фейерверк закуплен! Айда бабахать в сад! Аленький, за мной!

Она идёт к выходу, пританцовывая и вертя попой, поднимает бокал вверх, кружится и выглядит чертовски привлекательной. Если бы была парнем, попробовала бы отбить Оксану у Давида. Странные мысли приходят в голову, но не пугают. Им улыбаюсь беспечно и поднимаюсь с дивана, отправляясь следом. И тут же на моём предплечье смыкается стальная хватка Дьявола.

– Чёрт, Невский, ты охренел? – возмущаюсь шёпотом, будто кто-то может поймать нас на месте преступления.

– Охренел здесь кое-кто другой. Поехали, поговорим.

В каком таком смысле «поехали» хочется задать мне вопрос, но я лишь семеню за Давидом, который волоком тащит меня в сторону выхода в сад. Остальные ребята отправились на лужайку за домом, а это значит, вряд ли кто-то из них хватится нас в ближайшее время. И вряд ли кто-то станет свидетелем того, что вытворяет Дав.

– Хватит! Немедля отпусти меня! – шиплю с бесплодной попыткой выпростать руку из крепких пальцев.

– Мы поедем и поговорим, – отрезает Невский.

– Ты же пил.

– Мы недалеко.

Силком запихивает меня в машину, и я остаюсь внутри и не пытаюсь сбежать, когда захлопывает дверцу, только потому что знаю – он всё равно добьётся своего. Я снова на взводе, дико зла, но похоже, это волнует только меня.

Давид устраивается за рулём, заводит движок и с проворотами колёс отъезжает от ворот. Шансов на то, что наш отъезд не заметят, равны нулю. Но раз на это плевать Невскому, значит, будет плевать и мне.

Он мчится по дороге, которая петляет между домами за высокими заборами. Знаю, что находится на пределе. Таким видела его только раз, когда он примчался к Оксане посреди нашей девичьей ночёвки и сбивчиво рассказал, что поссорился с отцом в пух и прах.

– Давид… – тихо зову его, и он поворачивает голову в мою сторону. Всего на долю секунды, после возвращая всё своё внимание дороге, но мне хватает этого времени, чтобы понять по потемневшим зрачкам, что Невский действительно на грани.

Сворачивает в сторону заброшенной железнодорожной станции и резко тормозит у тёмной громады полуразрушенного здания вокзала. Выходит из машины, и мне ничего не остаётся, как последовать его примеру.

– Что ты творишь? – задаю вопрос ему в спину, снова начиная заводиться от злости.

Притащил меня сюда, будто я его игрушка, и чем это может обернуться для нас обоих, его, видимо, совсем не волнует. Только это имеет значение для меня, и я собираюсь донести это до Невского.

– У меня к тебе те же самые вопросы, Аля, – чеканит он, оборачиваясь. Мне даже знать его не нужно как свои пять пальцев, чтобы понять по выражению лица – Давид дошёл до предела.

– О чём ты?

– О Славе и твоём с ним «милом» общении.

– А что с ним не так?

– А ты не догадываешься?

– Нет.

– И то, в чём я тебе признался, не имеет для тебя никакого значения?

В тоне Невского звучит неприкрытая горечь. И мне бы, возможно, стало стыдно, однако есть одно очень значимое «но». Давид несвободен, а я – напротив. И имею полное право делать всё, что захочу, и с кем захочу.

– Дав, это всё совсем не стоит того, чтобы рушить нашу дружбу. Вот это вот всё.

– Не прикрывай своего желания раздвинуть перед Славиком ноги нежеланием рушить нашу дружбу, – морщится он. И меня опять накрывает волной злости.

– Ты вообще себя слышишь? Ты не мой парень и никогда им не будешь! У тебя другая – Оксана, моя лучшая подруга. Ты забыл?

– Я с ней поговорил об этом.

– Ну надо же! И я с ней поговорила тоже.

– Я в курсе.

– Тогда может ты в курсе ещё и того, что это всё невозможно? Эти «прекрасные» отношения на троих, когда она с тобой и собирается за тебя замуж, а ты и я трахаемся время от времени.

– Она так сказала тебе?

– О чём?

– Что мы собираемся пожениться?

– Она сказала, что мы можем с тобой быть вместе, когда это будет удобно всем троим, но замуж за тебя пойдёт именно она.

Устало обхватываю себя за плечи и приземляюсь на металлический низкий заборчик, опоясывающий крохотный газон перед зданием вокзала. Вызывать на разговор мне нужно было не только Оксану, а их обоих с Давидом, чтобы расставить все точки над «ё». Но уже поздно что-либо исправлять в прошлом, зато можно попробовать сделать это в настоящем.

Невский садится рядом со мной, прикасаясь бедром к моему бедру. И мне совсем не хочется отстраняться. Пусть это невинное касание станет тем, что оба будем готовы себе сегодня позволить.

– Ты же мне сразу понравилась. Безумно, – начинает говорить Дав, вытягивая перед собой длинные ноги и скрещивая их в лодыжках. – Я и подошёл к вам только из-за тебя. Наблюдал за вами обеими, любовался тобой издалека. А потом решился.

У меня перед глазами – тот вечер, когда мы познакомились с Невским. Помню до чёрточки всё, что тогда испытала в его сторону. Раздражение – красной нитью по всем чувствам, потому как не понравился мне вообще. И глаза Оксанки, полные неподдельного восхищения. Она тогда только-только с парнем рассталась, мы и отправились-то в этот бар потому, что ей срочно требовалось развеяться. И встретили там Давида. Давида, который стал встречаться с Окс уже на следующем свидании.

Давида, которому на самом деле понравилась я.

– И перевёлся к вам в академию только для того, чтобы с тобой чаще бывать. Мне мало тебя всё это время было. Ты не представляешь, насколько чертовски мало.

Он поворачивается ко мне, и на губах снова – горечь улыбки. А я не знаю, что ему ответить. Потому что всё это время воспринимала только как друга и была уверена, что он относится ко мне точно так же. А теперь выходит, что мама была права.

– А зачем же с Оксаной начал встречаться?

– Потому что тебе на меня плевать было. Сколько раз мысленно представлял в картинках, как тебя трахаю. Сколько раз готов был твоим «ухажёрам» морды поразбивать. Останавливало только то, что тогда бы точно ты меня к чёрту послала. А в клубе когда гуляли, вдруг понял, что у тебя тоже ко мне что-то есть.

– К тому, что происходит сейчас, это не имеет никакого отношения, – выдыхаю я, глядя в глаза Невского долгих несколько секунд и всё же находя в себе силы, чтобы отвести взгляд. – Я не смогу делать то, что предлагает Оксана. Не смогу быть с тобой и знать, что ты будешь принадлежать другой.

– А если не буду? Я готов порвать с ней отношения, лишь бы быть с тобой.

– А я – не готова потерять подругу.

Поднимаюсь с заборчика, давая понять, что на этом наш разговор окончен. Чувствую себя так дерьмово, как никогда до этого. Невский буквально признался мне в любви, но я не могу ответить ему тем же. Потому что сожру себя сама. Мыслями, пониманием, что разрушила многолетнюю дружбу и чужие отношения. И только осознание, что всё сделала правильно, придаёт мне сил.

– Аль, – доносится в спину, когда кладу пальцы на ручку дверцы машины.

– Что?

Обернувшись, вижу застывшего в метре от меня Давида. Сейчас он кажется мне тем самым сверхсуществом, который был изгнан из ада на Землю, чтобы собирать грешные души. Дьяволом, принадлежащим другой, но по ошибке оказавшимся рядом со мной.

– Я хочу тебя поцеловать.

– Нет…

– Пожалуйста. В последний раз.

Это звучит слишком ужасно, и обойтись без подобной близости будет самым верным. Но рука Невского – уже ложится на моё лицо, приподнимает подбородок. Давид наклоняется к моим губам, которые я приоткрываю помимо воли, чтобы сделать жадный глоток воздуха. А выходит так, что дышу вместе с Давом.

Прикосновение его рта ощущается остро, посылает по телу волну запредельных ощущений. Он мягко и нежно проводит языком по моим губам, надавливает, понуждая меня приоткрыть их и впустить его внутрь. Я сама уже держусь за Давида. Сминаю в пальцах ткань его футболки, приподнимаюсь на носочках, чтобы быть как можно ближе.

Мне так хорошо… Только чувство скорой утраты не даёт насладиться поцелуем полноценно. Не знаю, что будет после, какими станут наши отношения, когда вернёмся на эту чёртову вечеринку, где мне совсем не хочется находиться ни сейчас, ни потом. Но сейчас, когда Невский целует меня вот так, я таю в его руках и верю, что всё у нас может сложиться совсем иначе.

– Всё, – выдыхаю рвано, стоит только пальцам Давида начать приподнимать подол моего платья. – Всё, хватит.

– Аля…

И голос Дава ещё долго звучит эхом внутри меня. Он прислоняется лбом к моему лбу, дышит надсадно и тяжело, в такт тому, как я пытаюсь втянуть в себя хотя бы порцию кислорода. Всё произошедшее воспринимается слишком остро, но нужно найти в себе силы, чтобы разорвать этот порочный круг.

– Поехали, пожалуйста. Нам нужно вернуться обратно.

– Ты этого хочешь?

– Да.

Я вру и знаю, что Невский это понимает. Отстраняется, заглядывает мне в глаза и в этот момент так хочется сказать: «Увези меня отсюда и люби столько, сколько нам отмеряно». Но вместо этого повторяю увереннее:

– Да, я хочу обратно.

Дав ничего не отвечает, просто делает шаг назад, обходит машину и садится за руль. Я занимаю место возле него, украдкой слизывая с губ вкус нашего поцелуя.

Это было в первый и последний раз вот так – нежно, осторожно, по-настоящему. Я сама захотела, чтобы всё завершилось одним-единственным разом. Почему же сейчас так больно осознавать, что больше никогда не смогу познать на вкус губы этого невыносимого и самого желанного мужчины?

Несколько последующих дней я провожу в благословенной тишине. Занимаюсь своими делами, а с Оксаной и Давидом общаюсь посредством смс и редких звонков. И вроде бы всё то же и так же, но меня не перестают атаковать сотни мыслей.

Мне вообще начинает казаться, что я только и делаю, что размышляю. О словах, сказанных мне Невским наедине – беспрестанно. И понимаю, что загнана в ловушку, из которой выхода нет. Вытравить чувства к Давиду невозможно, их становится всё больше, они затапливают с головой. Не раз задаюсь вопросом, не самовнушение ли это, и понимаю, что нет… Как бы мне того ни хотелось.

Но есть ещё то, что важнее всего остального – дружба. Теперь она приобрела какие-то уродливые черты, а я всё равно боюсь потерять отношения, длиною в шесть лет, если вдруг мы перейдём грань.

Я запуталась, мне плохо, я задыхаюсь. И сделать с этим хоть что-то невозможно.

– Аль, ты собралась? Мы уже опаздываем.

В комнату, где я сижу над планшетом, заходит мама, удивлённо приподнимающая брови. Чёрт! Напрочь забыла, что она попросила меня сходить с ней к её подруге. Подозреваю, что только для того, чтобы вытащить из дома, где я забаррикадировалась.

– Мам, прости. Я сейчас. Быстро в душ и через десять минут выходим.

Нет, мне определённо нужно брать себя в руки. Слава звонил и предлагал встретиться, чтобы обсудить перспективу работы в фирме его отца. И это – то, чем мне нужно заняться в первую очередь, а не сидеть и не гонять по кругу одни и те же мысли. Давид и Окс полны планов на жизнь после пары месяцев «кайфа», и за меня тоже никто не подумает ни о работе, ни о будущем.

Пока стою под душем, представляю себя рядом со Славой, от чего хочется поморщиться. Нет, он хорош собой, умён и ответственен. На него засматриваются девушки. И только один недостаток не даёт мне взглянуть на него как на мужчину – он не Давид Невский.

У тёти Наташи как всегда громко от работающего телевизора, на экране которого – очередная порция политиков, обсуждающих то, о чём они говорят годы напролёт. И это помогает мне хоть ненадолго отвлечься от собственных мыслей, ибо совершенно невозможно в принципе думать, когда горланят, перебивая друг друга те, о ком я узнала из передачи, идущей, как ни странно, в прайм-тайм.

– Ну, красавица! Ну, куда же ты всё хорошеешь? – восхищается тётя Наташа, как делает это в принципе всегда. – Совсем взрослая, замуж скоро.

Выдаёт замуж она меня тоже часто, сейчас немного с мамой посидят под рюмку чая и начнутся разговоры о том, что самая пора мне деток рожать. И до сегодняшнего дня эти беседы меня умиляли, а теперь… Теперь так явственно представляю себя в белом свадебном платье рядом с Давидом, а после – носящей его ребёнка. И от несбыточности мечтаний становится совсем горько.

– Работать-то ещё не пошла? – интересуется между делом тётя Наташа, расставляя на столе тарелки и приборы. В небольшой кухне пахнет жареной картошкой, от чего мой желудок делает кульбит. Начинает подташнивать, хотя в последний раз ела рано утром.

– Нет пока, на собеседование только-только собираюсь сходить.

– А, ну хорошо. Теперь-то маме твоей попроще будет.

Мы сидим так пару часов. Я – вяло ковыряюсь в картошке и рыбе, мама и тётя Наташа болтают обо всякой несущественной ерунде. Наконец от меня отстали по части разговоров о детях и муже и я могу сделать вид, что увлечена чтением юридических статей в телефоне. На деле же, листаю фотографии, сделанные в прошлом году.

Мы – на озере небольшой компанией. Я – со своим последним парнем Женей, после которого так и не завела себе никого, целиком сосредоточившись на учёбе. А Невский – почти всё время с Оксаной. Только на одном фото он выходит из воды, держа меня на руках. Я смеюсь, он – тоже. До сих пор помню, как дурачились в тот момент. Окс осталась спать в палатке, а мы поспорили с Давидом, кто первый доплывёт до дальних камышей. Там он схватил меня за ногу и попытался жульничать, после чего начался настоящий водный бой. А потом… потом он просто прижал меня к себе так крепко, что не смогла пошевелиться. До сих пор его лицо, всё в капельках воды, стояло перед мысленным взором. И сумасшедшая улыбка. И мои мысли о том, что с ним так надёжно и спокойно находиться рядом.

«Ты дома?»

Сообщение от Дава всплывает на экране так внезапно, что я вздрагиваю, будто кто-то только что поймал меня на месте с поличным. Машинально вскидываю глаза на маму, но она так увлечена разговором, что ничего кругом не замечает.

«Нет. Я у маминой подруги».

«Жаль. А я к тебе приехал».

Сердце застывает на бесконечных несколько секунд после чего пускается в галоп. Глупое моё сердце.

«Я буду дома не раньше, чем через пару часов».

«А сбежать не можешь?»

«Ты один?»

«Да».

«Тогда – нет».

«Тогда поеду нажираться дальше :)»

«Ты выпил?!»

«Сколько экспрессии! Да, выпил. Ху*во мне, Аль».