– Добрый вечер, – процедила я сквозь зубы, стараясь сохранить спокойствие, несмотря на рвущееся из груди сердце и трясущиеся ноги.
– Добрый вечер! – заржал он во весь голос, пытаясь изобразить мои интонации.
– Не похоже, – отрезала я с ухмылкой, сама не понимая, как решилась на дерзость.
– Слышь, ты! Будет она мне еще тут! – Бугай, пропуская половину слов, которые придали бы его речи смысл, подошел ко мне вплотную, и воробышек отпрянул, боясь попасть под удар товарища.
– Думаю, вам стоит понятнее выражаться. – Слова сами вылетали наружу, минуя голову и инстинкты, словно не я ими управляла, а они мной.
– Ты че несешь? Сама нарвалась! – Воздух со свистом разрезал нож, извлеченный из кармана бугая. И предназначался он, по-видимому, мне.
Мне всегда казалось, что в моменты крайней опасности перед глазами должна проноситься жизнь со всеми ее взлетами и падениями, именами родных и любимых, давая волю подсознанию, а тело вынуждено, наоборот, цепенеть. В моей же голове в мельчайших деталях прорисовался план, как увернуться от смерти на лезвии ножа и куда бежать, чтобы меня не догнали, хоть это и казалось мне безрассудством. Но прежде я совершила то, чего даже моя голова не могла вообразить, это произошло само, спонтанно, повинуясь чему-то первобытному, зарытому в самую глубину моей сути.
– Стой! – властно выкрикнула я, глядя прямо в глаза бугаю, и тот замер, ошалело хлопая глазами – рука с занесенным ножом зависла в воздухе. – Отдай мне нож! – Рука против воли ее хозяина протянула мне поблескивающий в свете включившихся фонарей продолговатый предмет. – А теперь уходите. Оба, – беглый взгляд на сообщника. – А парнишку, – я взглянула на сжавшегося и дрожавшего за моей спиной воробышка, – оставьте в покое. Живо!
И вот на моих глазах два хорошо напившихся хулигана, явно рассчитывавших на легкую добычу в лице одинокой девушки, вытянулись в струнку и, увязая в зыбком грунте, бросились наутек, взрывая ботинками фонтаны песка.
И только когда они скрылись из вида, меня накрыл животный страх. Каждая клеточка тела дрожала, резонируя с рвущейся на части душой. Я только что каким-то немыслимым образом обратила в бегство тех, чьей жертвой я должна была стать. Но как? Как я это сделала?
Моему немому вопросу вторил тонкий ломающийся голосок за моей спиной:
– Как это у тебя получилось?
– Не знаю, – дрожащим голосом призналась я.
– Можно, я пойду? – Паренек теперь явно боялся меня.
– Можно. Только не догоняй их.
– Ни за что! – Он пятился, не спуская с меня глаз, и только когда расстояние между нами стало достаточным, чтобы я не смогла догнать, припустил, что было мочи.
Глава 7.
– Мать, что с тобой? Весь день молчишь и в одну точку пялишься! Опять этот козел тебе устроил? Что на этот раз? – Маринка не выдержала моей задумчивой отрешенности и решила выведать правду.
– Нет, Антон здесь ни при чем, – холодно отозвалась я.
– А кто же при чем? – она с интересом уставилась на меня, устроившись напротив в столовой с тарелкой котлет. Несмотря на приличный аппетит и поглощение мяса в количествах, казавшихся мне немыслимыми, подруга всегда оставалась удивительно стройной. Вот уж где настоящая ведьма.
– Тот гот.
– Да ладно! – Ее глаза загорелись неподдельным интересом в ожидании невероятной любовной истории, и я на миг пожалела, что вообще рассказала ей об Иоганне. – Вы снова встретились?
– Да, и наш разговор снова не имел никакого отношения к романтике.
– А к чему же имел? – Маринка откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди и выжидая.
Большой перерыв между парами всегда наполнял столовую толпами первокурсников, которые теснились в очереди, пока мы, завтрашние выпускники, могли позволить себе болтать все сорок пять минут, занимая такие ценные места. И все же столовая с ее убогим антуражем – шаткими круглыми столами, растрескавшимися пластиковыми стульями и неизменным столовским запахом, который не выветривался от одежды еще, по меньшей мере, час после обеда, была не лучшим местом для обсуждения слов Иоганна, хоть я и старалась не воспринимать их всерьез, и последующего происшествия на пляже.
Да и рассказывать в подробностях приключившиеся странности я не планировала. И немного боялась. А потому начала с наводящих вопросов, не желая врать подруге.
– Марин, а ты веришь в мистику?
– Это ты к чему? – удивилась подруга. – Ну, вообще да. Я одно время общалась с компанией сатанистов – занятные ребята. Чертили все какие-то символы, кого-то там видели, черепа животных даже притаскивали. Кстати, я череп козы на спине как раз после знакомства с ними набила!
– То есть ты не отрицаешь, что существуют ведьмы и все такое? – я упорно не смотрела на подругу.
– Что тебе наговорил этот тип? – Маринка всегда была излишне проницательной.
– Ничего особенного, но, кажется, он считает меня ведьмой.
– Это потому что ты рыжая? – она подняла проколотую бровь.
– Не думаю, хотя, кто его знает.
– Он прям так тебе и сказал? Ты – ведьма?
– Тссс! – шикнула я на громкоголосую подругу, которая уже успела привлечь излишнее внимание. – Ну, примерно.
– Прикольно, я бы с ним пообщалась. Интересный подкат.
– Думаешь, он так пытается произвести на меня впечатление?
– А что же еще! Оригинально, оригинально, мое почтение.
– Надеюсь… – Глаз я так и не подняла.
– Так, а что еще? Выкладывай.
– Был еще один инцидент… После…
– Ой, Антон Викторович! Добрый день? Как настроенице? – изо всех сил прокричала Маринка, заглушая мои слова, только завидев в отдалении моего мужа с подносом, до отказа набитым жареной картошкой и двумя неизменными чашками эспрессо, своим жженым запахом перебивающим даже вонь столовой.
– Здравствуй, Марина. Ты не против, если я к вам присоединюсь?
– Ой, а мне как раз надо… – Я успела дернуть подругу за рукав, не дав ей уйти – меньше всего на свете я хотела оставаться наедине с Антоном, пребывая в настолько растрепанных чувствах. – Садитесь, конечно. Я вам всегда рада! – Она состроила профессионально слащавую гримасу, пнув при этом меня под столом по лодыжке.
– Представляешь, что твоя подруга вчера учудила, – Антон, намеренно игнорируя меня, обратился к Маринке. – Пришла в ночи какая-то вся потрепанная, ни «привет», ничего! Я ей миллион сообщений написал, обзвонился весь, переживал, а она даже не объяснила! Завалилась спать, а теперь вообще молчит и ничего не рассказывает.
На лице подруги одновременно проступали испуг и восхищение, и когда она догадалась, к чему же клонит муж, одарила меня многозначительным взглядом, неприкрыто сообщающим: «Все путем, я прикрою, только расскажи все!».
– Антон Викторович, да вы что, она ж со мной была! Меня очередной парень бросил, вот я и попросила Аню встретиться. А на телефоне она звук выключила, чтобы меня не бесить. Я так виновата! Вы же знаете, какая она впечатлительная – мне уже все равно, а она до сих пор за меня переживает!
Антон нахмурился, сильнее углубив складку между бровями, но, похоже, поверил мастерски сыгранной роли. Расслабившись, он откинулся на спинку стула, одарив нас обезоруживающей улыбкой, которая всех так подкупала, и принялся болтать о новинках в ай-ти сфере, которые, разумеется, никого, кроме него, не интересовали. Мы с Маринкой смотрели друг на друга: она – с любопытством, я – с благодарностью.
Кое-что в словах подруги все же было правдой – я действительно была впечатлительной, и вечерний инцидент вместе с Иоганном и его странными историями никак не хотели выветриваться из головы, как бы я ни пыталась. Начало семестра не предполагало большого объема учебы, и погрузиться с головой в курсовые или расчетные работы не получилось; да и ученики еще не успели втянуться в задания и скорее стремились рассказать в подробностях, что нового приключилось в их юных жизнях за лето, чем подтягивать школьную программу, от которой они еще не успели отстать. А потому я то и дело мысленно возвращалась к странным событиям, которые упорно отказывалась называть мистическими, чего не скажешь о Маринке. Стоило мне вкратце поведать ей о вечере на пляже, как она тут же согласилась с Иоганном и ужасно захотела с ним встретиться, уверяя, что всегда видела во мне «чертовщинку».
Он велел просто подумать, а дальше этот то ли экстрасенс, то ли маньяк найдет меня сам. И вот я думала: думала на парах, думала за работой, думала вечером под скучный сериал в компании Антона, думала ночью, ворочаясь с боку на бок; утром, заваривая кофе, чтобы хоть как-то прийти в себя после классического кошмарного сна и нескольких бессонных часов после, тоже не переставала думать. Но он не появлялся. Ни в транспорте, ни около дома, ни возле института. Неужели заинтриговал и исчез? А я даже не знаю, где его искать. Остается только крутить головой по сторонам и вздрагивать, стоит краем глаза выцепить из толпы длинный плащ, высокую худую фигуру или длинные темные волосы. Но все эти черты вместе, в одном человеке, так и не являлись мне.
