– Не вернётесь, значит, приговор был приведён в исполнение. В любом случае ваша личность прекратит существование. Либо конкретно и официально, либо официально, но не конкретно…
– Хм… заманчиво.
Стопочка худеньких папочек с личными делами осужденных таяла. Невзрачный во всех отношениях, но всесильный человечек в штатском, папочки тех, кто согласился, возвращал в портфельчик, папочки тех, кто отказался, а были и такие, отправлялись в урну. Отправив именно туда, то есть в урну, документы предпоследнего, штатский раскрыл последнюю. В этот момент конвоир ввёл финалиста из числа сегодняшних счастливчиков. Этот был самым угрюмым из всех предшественников, физически самым крепким, и, похоже, старше всех по возрасту. Разместившись на стуле, мужчина воткнулся взглядом в сидевшего за столом штатского. Тот, через некоторое время процесса зрительной дуэли глаза в глаза, медленно откинулся на мягкую спинку рабочего кресла и скрестил на груди руки.
– У вас появилась возможность избежать расстрела.
Крепыш по-прежнему, почти не мигая, смотрел на собеседника и молчал.
– Если вам не интересно, то наш разговор закончен…
– Слишком мало информации чтобы заинтересоваться. – ответил крепыш.
– Такое впечатление, что это вы мне, сделку предлагаете. – усмехнулся человечек за столом.
– На кону стоит моя жизнь…
– Ваша жизнь, в данный момент, не стоит ровным счётом ничего.
– В таком случае, какого хрена меня подняли с постели в четыре часа утра?
– Навыки. Опыт. Вот те две причины, по которым вы сейчас сидите здесь.
– И кто наниматель?
– Государство.
– Государство меня уже к расстрелу приговорило.
– По официальным данным смертный приговор и будет приведён в исполнение.
– А по неофициальным?
– Одна спецоперация в глубоком тылу противника. Вернётесь живым, получите новые документы и новую жизнь.
– «Шило на мыло» короче…
– Ну здесь вас сто процентов пристрелят, а там может и повезти. – невзрачный человечек оттолкнулся от удобной мягкой спинки рабочего кресла и положив руки на папочку продолжил, – После нашего разговора, независимо от его результата, в камеру вы уже не вернётесь. Если согласны, отправитесь на этап, если нет… то смертный приговор будет приведён в исполнение немедленно.
– Хм… похоже, вы сделали предложение, от которого очень трудно отказаться…
Когда увели последнего претендента на счастливый «билет» в новую жизнь, засобирался и сам «кондуктор» их выдававший. Застегнув свой портфельчик, он сунул пачку дорогих сигарет во внутренний карман плаща, зажигалку положил в боковой, и напоследок, сделав большой глоток из фарфоровой кружки с остывшим чаем, двинулся к выходу.
В приёмной его ждал адъютант и пара подполковников. В их сопровождении, невзрачный во всех отношениях человек, добрался по длинным запутанным коридорам следственного изолятора до внутреннего дворика. Там его ожидала машина, на которой он приехал и автозак заполненный желающими начать новую жизнь. Распрощавшись с гостеприимными хозяевами этого мрачного заведения, штатское олицетворение государственного всемогущества, заняло своё место в авто и небольшой кортеж двинулся прочь.
Людей в автозаке качнуло в одну сторону, когда машина тронулась. Окон здесь не было, свет охрана не зажгла, потому, ехали в полной темноте. Всю дорогу никто из осужденных на смертную казнь не пытался завести разговора, не издал ни единого постороннего звука, и всё длительное путешествие протекало в гробовой тишине.
Сколько прошло времени в дороге, судить было трудно. Не сразу-то и догадались, что это путешествие закончилось. Машина, прежде чем окончательно остановиться, сделала несколько коротеньких остановок. Несколько раз куда-то повернула. Наконец охрана зашевелилась. Лязгнул замок, открылись двери и проникший в салон свет больно ударил по глазам.
– На выход, по одному. – прозвучала команда.
Уставшие после бессонной ночи, долгой дороги, и, чего скрывать, утомлённые ожидающей неизвестностью, люди покидали салон автозака настороженными. Кто его знает, что там придумало государство в лице щупленького и хиленького человечка с портфельчиком?
Первым на бетонный пол авиационного ангара спрыгнул крепыш. Он, как последний, имевший удовольствие беседовать с неизвестным человеком в штатском, в автозак попал последним, и посему, теперь оказался ближе всех к выходу. Помимо той охраны, что приехала вместе с арестантами в автозаке, в ангаре находилось ещё десятка два вооружённых людей. Уже с первого взгляда становилось ясным, что это представители какого-то элитного спецподразделения.
В десятке метров от автозака стоял военный транспортный самолёт. У левой шасси расположилось в хаотичном порядке несколько десятков рюкзаков, ящиков разного размера, какие-то коробки, сумки, майданы, тюки… Оглянувшись на ворота ангара, крепыш удостоверился, что они закрыты и под надёжной охранной ещё десятка вооружённых молодцов.
Воспользовавшись представленной возможностью немного подвигаться и размяться, кучка приговорённых к смертной казне перемешалась как колода карт, чем привлекла к себе внимание вооружённой охраны. Представителей же спецподразделений этот феномен, похоже, ничуть не заинтересовал.
По-прошествии примерно получаса, массивные ворота огромного ангара со скрежетом сдвинулись с места, приковав к себе всеобщее внимание. В ангар въехало знакомое авто, принадлежавшее представителю всемогущественной государственной структуры. Сделав крутой вираж по помещению, машина вернулась к полностью открывшимся воротам и остановилась. Практически одновременно все четыре дверцы открылись, и в ангаре прибавилось ещё на пять человек. Это были: тот самый невзрачный человечек с портфельчиком, но теперь уже без портфельчика, и четверо военных. Трое из их числа на форме не имели ни одного знака отличия и принадлежности. Четвёртый, вынырнувший с места водителя, был при майорских погонах. Вся компания неспешно проследовала по ангару и остановилась в нескольких метрах от кучки арестантов.
Обладатель майорских погон ещё на ходу сделал жест рукой, и бойцы спецподразделения поспешили к выходу. Конвой постигла та же участь, только ему жест исходил от невзрачного во всех отношениях человека.
– Разобраться в две шеренги, господа военные преступники!
Команда прозвучала в стенах металлического ангара громогласно, заставив нескольких арестантов даже вздрогнуть. Голос принадлежал одному из людей в военной форме без знаков различия. И голос этот был хорошо поставлен! Этот голос, по всей видимости, отдавал приказы как минимум половину сознательной жизни его хозяина, и отнюдь не в штабах. Таким голосом, при желании, можно было перекрыть грохот артиллерийской канонады.
Кучка арестантов довольно живо разобралась со всей премудростью поставленной пред ней задачи и, сконцентрировав внимание на этой пятёрке, замерла в ожидании дальнейшего развития событий.
– Как я уже говорил ранее, господа бывшие офицеры, государство даёт всем вам шанс начать всё сначала. – невзрачный во всех отношениях человек сделал шаг вперёд и заложил руки за спину, – Теперь я внесу немного ясности, в ситуацию в которой мы все оказались. Начну с того, что всех вас официально больше не существует. Все ваши данные, файлы и так далее, всё стёрто и уничтожено. О том, что вас не расстреляли этой ночью, знают всего несколько человек. Вашей миссии, как таковой, не существует. Ограничительного срока у вашей миссии не существует. Вас забросят на территорию одного из государств, которое по официальной версии сохраняет нейтралитет, но на самом деле, укрывает противника и активно с ним сотрудничает. Более подробные инструкции получите от командира на месте высадки. Задание будет считаться выполненным, если вашей группе удастся обнаружить противника и уничтожить. После чего, все те, кто останется жив, будут эвакуированы. Все ваши преступления, независимо от их тяжести, будут аннулированы. Вы получите денежное вознаграждение и свободу выбора нового местожительства… за исключением одной единственной страны… страны, в которой вы родились и прожили прошлую жизнь. Желаю всем вам удачи, господа бывшие офицеры.
Невзрачный во всех отношениях человек умолк.
– А орден дадут?
Лицо штатского вербовщика осталось совершенно равнодушным к наглой выходке со стороны осужденных. Чего нельзя было сказать о лице стоявшего рядом с ним военного, без знаков различия на форме, и представленного как непосредственно командира всей группы. Оно, это лицо, подверглось довольно живописной трансформации. Перевоплотилось из беспристрастного, до сего момента, в окаменевшее от гнева на данный момент.
– Вышел из шеренги! – прокатился по ангару рокот приближающегося стихийного бедствия, – Фамилия, звание?
– Осужденный Уваров Игорь Владимирович. Бывший старший лейтенант. – отрапортовал «оптимист» сделав два шага из шеренги.
– За что осужден? – командир группы сделал несколько шагов и остановился перед бывшим «старлеем» в полуметре.
– За неуставные отношения с женой командира родного подразделения, переросшие в аналогичные неуставные отношения с самим командиром родного подразделения. – последовал подробный отчёт о былых подвигах.
В шеренгах хохотнули. Командир группы одарил, чуть ли не каждого тяжёлым убийственным взглядом, затем вернулся к «оптимисту».
– Орден хочешь…
– Так точно!
– Получишь, посмертно!
– Рад стараться гражданин начальник!
– Встать в строй! – проводив взглядом «оптимиста» до его места в шеренге, командир группы обратился ко всем стальным подчинённым, – Ещё вопросы есть? – в ответ была тишина, – Через двадцать минут вылет, экипируйтесь. – он кивнул в сторону шасси самолёта где сгрудилась целая куча всевозможных вещей, сам же направился к невзрачному во всех отношениях человеку.
– Я хочу отказаться от осужденного Уварова.
