Волкодлак на службе у Лешего
Дардан отправился дальше. Прямо над дорогой в траве он заметил изрешеченные тела двух братьев Кудеяра и Юлы, девяти и одиннадцати лет. Глядя на них, мальчик испытал еще более глубокое потрясение. Он бережно закрыл их застывшие напуганные глаза. В каждом из них торчало по десятку стрел. Словно убийцы охотились на дикого зверя за трофеем, и каждый желал поразить выстрелом свирепую тварь, издевательски довольствуясь его скорой погибелью.
Миновав еще несколько верст, придерживаясь вытоптанной дороги, Дардан очутился в сердце общины. Здесь проживало чуть больше десятка семей. Каждому принадлежал крохотный участок рядом с хатой. Хлев, овин, амбар, две бани были общими и гораздо большего размера, чем, например, у семейства Рингольда и Зденека. Все потому что последние жили отдельно и далеко от своих общинников. Впрочем, не всем нравилась подобная отрешенность. Все равно практически все хозяйство принадлежало общине в целом, а вся пища распределялась. Сейчас же повсюду бродили десятки кочевников, одетых в легкую кольчугу. Каждый вооружен луком, кривой саблей на поясе и копьем за спиной. Они выносили из домов все ценное имущество и грузили либо на лошадей, либо в повозки. Двери опустевшего хлева открыты настежь. В первую очередь они решили вывести всю живность, а потом уже перейти на кражу чужого имущества.
Мальчик спрятался за самой отдаленной хатой, и неприметно наблюдал из-за угла. На земле лежали убитые с обеих сторон. Но потерь явно было больше среди общинников. Столько знакомых людей, и на каждом из них застывшая ужасная гримаса смерти на лице. Неожиданно раздался женский крик в одной из хат. Ближайшая группа кочевников убежала на вопль. Женщина продолжала неистово кричать, но вскоре смолкла. Дардан собрался подкрасться поближе к противоположному углу стены, чтобы оттуда продолжить наблюдение за врагами. Однако его остановила чья-то рука у него на плече. Мальчик сжал руку в кулак, а затем с разворота хотел заехать, куда получится, подкравшемуся сзади незнакомцу. Его удар остановила вовремя подставленная ладонь. Перед ним стоял Главеш. Он тут же приставил ко рту указательный палец свободной руки.
Из-за противоположного угла дома выехала повозка. На ней везли захваченных женщин и детей, запертых в сооруженной железной клетке. Там была Анисья, жена ювелира Зденека, их пятилетние сын и дочь Людовит и Нежана, младшая сестра старейшины Голостела Добродея и его жена Улада, Котена, старшая красавица дочь бортника Беримира, также ее средняя и младшая сестры Канона и Казимира, Злата, жена гончара Вихрата, Гордета, мать безжалостно расстрелянных братьев Кудеяра и Юлы. Знала ли она что произошло с ее детьми или нет. Горькие слезы пленниц текли ручьем за погибшими родными, за утраченной свободой, за собственную жизнь. Их глаза и щеки совсем покраснели. Все они прекрасно понимали, что их ждет. Повозку с пленными везла тройка темных лошадей. Далее ехали еще две повозки, груженные мешками с награбленным добром. Остальные кочевники, взобравшись верхом на боевых скакунов, последовали за обозом. Они не торопясь поехали в северном направлении, где заканчивались лесные массивы. Из окон домов повалил дым. Нападающие продолжили оставлять за собой след из огня и пепла.
– Тебе жить надоело, малой? Зачем ты безоружный лезешь им на глаза. Или ты думал в рукопашную одолеть две дюжины варваров. Из ума выжил что ли, – возмущенно снял с языка Главеш почти шепотом.
– Женщина закричала. Хотел посмотреть, смогу ли я чем-то помочь ей.
– И какой ценой ты умерил бы свое геройское любопытство? – продолжал отчитывать мальчика внук старейшины. – А если бы это была западня? Что тогда?
– Тяжело слышать крики женщин, стоять и смотреть, как наших забирают в рабство, убивают в собственной хате, и ничего при этом не сделать, – с камнем на душе отвечал Дардан, глядя вдаль на караван.
– Можно подумать только тебе одному тяжко! Кстати, на западе нам практически удалось отбить нападение. Кочевники продолжают атаковать мелкими отрядами. Меня послали предупредить остальных. С центральной зоной я смотрю совсем беда. Может, хотя бы восточную и южную территорию еще спасем. Нам нужно объединить силы и дать достойный отпор незваным гостям…
– Поздно! Юг уже выжгли и разграбили. А всех, кто попался – убили. Видимо эта же шайка, что сейчас удаляется от нас.
– Ты теперь такой же, как я? Сочувствую, – искренне сказал Главеш.
– В смысле?
– Ну, без отца и матери.
– Нет, я не нашел их тела. Надеюсь, они живы и успели скрыться.
Где-то совсем близко раздался шум бьющейся посуды, треск и грохот. Ребята замолчали. В первую очередь им пришло в голову, что всему виной разбушевавшийся пожар в домах, но вскоре они услышали мужской голос.
– Эй, Алак, Тарсук! Шевелитесь там! Хану не понравится наша задержка. Не хочется гневить его еще раз. А то полетят наши головы с плеч, – выкрикивал вражеский воин своим сотоварищам, ожидая их во дворе возле дома.
Сзади к нему бесшумно подкрался Главеш. Его острая сабля снесла голову кочевнику, забрызгав лицо убийцы кровью. Тут из хаты с охапками награбленного добра выбежали два человека. Заметив парня и обезглавленное тело товарища, они побросали добычу, вынули сабли из ножен и пошли в атаку.
– Сейчас ты поплатишься за свою наглость, щенок! – пригрозил один из кочевников и кинулся первым на парня.
Раздался лязг лезвий. Второй противник старался нанести смертельный удар Главешу со спины. Крепкие опытные враги сражались свирепо. Однако парень изо всех отбивался двумя саблями то от одного, то от другого оппонента. Ему приходилось постоянно отступать, чтобы его не застали врасплох каким-нибудь коварным приемом. Он уверенно отбивался и совершал ответные выпады. Удача была на его стороне. Низкорослый кочевник споткнулся в порыве боя о мертвое тело и упал на землю, чем воспользовался Главеш. Он быстро переместился к неуклюжему сопернику, вновь отбил атаку второго, и колющим ударом пронзил грудную клетку. Поверженный застонал от боли, испустив дух.
– Ах ты, паршивец! – разозлился второй.
Он спрятал меч в ножны, быстро снял со спины лук и достал стрелу из колчана на боку. Он был готов стрелять в соперника, оставив затею победить мальчишку в ближнем бою. Главеш оказался на достаточно дальнем расстоянии и никак не успевал помешать лучнику. Парень собрался отразить стрелу. Кочевник натянул тетиву, и… острое копье вышло из его живота. Лучник замертво упал, а стрела полетела далеко от цели. Над телом убитого стоял Дардан.
– Я же сказал, что справлюсь сам, – пробурчал Главеш, вытирая кровь и пот с лица.
– Ага, пожалуйста, – сквозь зубы еле слышно ответил Дардан. – Разве у нас есть время на все это? Ты же сам говорил, что следует скорее предупредить остальных.
– Да, ты прав, малец. Тогда скачи на восток. Если там есть выжившие, передай им, что встречаемся на северных воротах. Вместе попробуем освободить наших из плена.
Главеш запрыгнул на вражеского скакуна.
– Ах, да. Возьми себе оружие. А то мало того, что зверье носишь за пазухой, так еще и безоружный. Давай, герой, счастливо добраться!
Он махнул рукой на прощание и поскакал обратно на запад. Дардан послушался его совета. Снял с убитого им кочевника колчан со стрелами, отобрал лук и меч. Тела других павших он тревожить не стал. А затем сел на ближайшего коня, мирно щипающего траву в округе. Взгляд мальчика устремился на знакомые лица. Кудрявая голова старейшины Голостела лежала вдалеке от тела, вся в пыли и крови. Рука его до сих пор крепко сжимала меч. Чуть дальше добрый бортник Беримир, раненый стрелами в плечо и в ногу, но убитый от сабли в ближнем бою, лежал с распоротым животом. А рядом с ним двое поверженных врагов. Гончар Вихрат заколот в грудь большим копьем. Два брата, два славных воина Белогор и Вышень тоже погибли. Они рассказывали такие интересные истории о походах, о далеких городах, о чужеземцах. Собирали вечером детей возле костра и говорили о своих приключениях, шутили и веселились с ними вместе. Иной раз и старики любили посидеть и послушать их душевные байки. Младшему брату Белогору перерезали горло, а тело старшего изувечили до неузнаваемости холодным оружием. Так оборвалась их жизнь, а вместе с ними навсегда исчезло то время, так полюбившиеся детворой. Но не только воины погибли в этом нападении. Всех стариков беспощадно убили возле собственной хаты. Дардан поймал себя на мысли, что он совсем отвлекся. Он хлестнул поводьями, громко крикнул коню «Но!» и тот помчал его без устали на восток через поля да луга.
Вдалеке на севере едва различимо тянулась проклятая вражеская вереница. А позади скачущего Дардана ненасытное пламя продолжало пожирать постройки центральной зоны. В небе собирались грозовые тучи, прикрывая палящее солнце. Становилось прохладней, но по-прежнему было душно. Горыня мирно спал, несмотря на галоп скакуна и постоянные подскоки. Приближаясь к восточной зоне, в воздухе отчетливо слышались звуки сражения. Это немножечко обрадовало мальчика. Значит, еще есть, кому воевать за родную землю. Дардан прискакал во вражеский тыл. Там дюжина кочевников билась с горсткой общинников на просторной местности перед хатами. Недолго думая мальчик ринулся в атаку. Никто и не заметил приближения юного воина до тех пор, пока его стрела не поразила первую жертву в затылок. Рядом с убитым кочевником сражался его товарищ против Умира, старшего сына костореза Яра. После гибели друга он пришел в ярость. Обманным движением он ввел в заблуждение Умира, заставил его ошибиться, выбил меч с рук и пронзил его в грудь, вдобавок перерезав ему горло кинжалом. Захлебываясь кровью, сын костореза рухнул на землю. Коренастый кочевник с боевым кличем ринулся на мелкого всадника. Дардан поспешил поразить противника, но стрела пролетела мимо цели. Враг занес над головой саблю и подрезал грудную клетку коня. Тот от страха и боли стал на дыбы, опрокинул всадника, и умчался прочь. Мальчик здорово ушибся при падении головой, он не смог сразу подняться, еще кружилась и звенела голова, а под рубахой заскулил очнувшийся Горыня.
– За моего сына, шакал! – пригрозил воин.
В этот момент неведомая сила отшвырнула нападающего в сторону, да так что он покатился кубарем по земле, обронив свое оружие. Сзади шагал Рингольд с раненым плечом и порезом над бровью. Он приблизился к жертве.
– Жалкий трус! Колдун чёр… – не успел выругаться кочевник, как острое лезвие меча пронзило его рот, и заставило умолкнуть.
Отец сменил безразличие на легкую улыбку, когда посмотрел на сына. Дардан бросился крепко обнимать родителя.
– Слава Родным Богам, ты живой, сынок! – выдохнул Рингольд, взъерошивая волосы мальчику свободной рукой.
– Па, а где мама? С ней все хорошо?
– Конечно. Она с другими женщинами и маленькими детьми прячутся в хате старейшины Ходимира…
– Нет!!! – раздался душераздирающий вопль, пропитанный болью и горем, кузнеца Бенеша.
Его сына Воибора убили у него на глазах два человека. Один вспорол ему саблей упитанный живот, а второй снес его косматую круглую голову. Кузнец кинулся мстить убийцам. В руках он сжимал громадный топор для рубки деревьев. Завидев его, кочевники приготовились вместе защищаться. Однако, как только Бенеш широко размахнулся орудием, один из них бросился наутек. Второй попытался увернуться, но не успел. Толстое лезвие грубо вошло ему в торс, прорубив печень. Сбежавший уже сел на коня, но прилетевший кузнечный молот угодил ему между лопаток. От подобного удара кочевник слетел с коня. И последним, что он увидел, было лезвие окровавленного топора промеж глаз.
В это время охотника Хорса колющим выпадом неглубоко ранил в грудь высокий кочевник с отрезанным ухом. Однако Хорс быстро ответил сопернику тем же, поразив его кинжалом в самое сердце. Наконец-то рядом с ним не оказалось врагов. Он вооружился луком и точными выстрелами поразил еще двоих нападающих, бьющихся со старейшиной Ходимиром и ткачом Тихоном. Рингольд зарезал мечом последнего вражеского воина. Теперь шум битвы стих. Но не стих плач отца по сыну. И не одни Воибор и Умир погибли здесь. Еще в бою пали сам косторез Яр, садовод Чудодей и Хайран, брат старейшины Ходимира. Во двор начали выходить женщины с маленькими детьми.
Небо совсем почернело из-за огромной грозовой тучи. Загремели гулкие раскаты грома, предвещая сильный ливень. Разгулялся холодный ветер. Старейшина Ходимир склонился над телом брата, чтобы закрыть ему глаза. Рядом с ним рыдали его жена Ода и супруга брата Санда. Морщинистое лицо Ходимира выказывало глубочайшую скорбь по усопшему. Возле тела Воибора собралась вся семья. Бенеш вернул голову сына на прежнее место, положив ее рядом с шеей. Выглядело это ужасно. Убитая горем Дея, жена Яра, сидела на коленях на земле в слезах, а рядом с ней всхлипывал их пятилетний сын Веглас. Возле тела Чудодея собралось немало скорбящего люда, хоть он и жил в одиночестве. Жена его умерла шесть лет назад во время зимы, детей не было. Его единственной страстью стали сады, которые так любила его жена. Все по очереди подходили к семьям убитых и выражали свои соболезнования.
– Отец! В центре и на юге общины всех убили, а многих женщин и детей вывезли оттуда в повозках. Враги украли весь наш скот и сожгли дома. По дороге сюда я встретил Главеша, и он попросил меня передать послание всем выжившим, что западной территории тоже удалось отбиться от атаки. Они хотят, чтобы мы помогли им напасть на караван кочевников.
– Одновременно печальное и радостное известие. Жаль, что погибших оказалось больше, чем я предполагал, – грустным голосом ответил Рингольд. – Я передам твои слова старейшине через минутку. Нужно дать людям чуточку времени проститься с мертвыми…
– Я испугался, что потерял вас с мамой, – признался Дардан.
– Эх, сынок. Мне пришлось оставить тебя одного, когда в небе появились первые клубы дыма. В лесу ты был в безопасности. Я успел вернуться домой вовремя. К нашему дому уже приближалась толпа кочевников, и тогда я решил перенести твою мать при помощи колдовства сюда, в кузницу Бенеша. А здесь уже вовсю кипела битва… Ладно, пойду к Ходимиру.
Рингольд быстрым темпом зашагал к старейшине. Увидав сына, Медея кинулась расцеловывать его в щеки и лоб. И как обычно она принялась разглядывать Дардана с головы до ног, нет ли у него каких-либо ранений или ссадин.
– Что у тебя там? – указала она на выступающий горбик на заправленной испачканной рубахе.
– Горыня. Ему придавило дровами лапку в сенях. Тем более наш дом сгорел дотла. Я не смог его там бросить.
Медея промолчала. Она вновь поцеловала сына в лоб и погладила по голове. Она едва сдерживала слезы, глядя на погибших. Дом волновал ее меньше всего.
– Внимание! Прошу прощения, но дело не ждет… – громко заговорил старейшина Ходимир. – Скорбеть будем позже. А сейчас я вынужден сообщить вам безотлагательные известия!
Громкий в основном женский плач слегка поубавился. Разговоры прекратились. Все с вниманием прислушались к старцу.
– Боюсь, в центральном и в южном регионе общины есть потери среди наших соплеменников. Не исключено, что таковы имеются и на западном… – сделал паузу Ходимир, предвидев реакцию слушателей.
Толпа загалдела. Кто-то тихонько перешептывался, старики охали и качали головой, некоторые женщины зарыдали пуще прежнего. В мужчинах закипала кровь от гнева и желания отомстить.
– Послушайте! – продолжил старейшина. – Кочевники забрали женщин и детей. Наша западная часть общины тоже отбила атаку, и они предложили нам всем собраться с силами, чтобы вместе выступить против врагов. Поэтому прошу всех, кто умеет и в состоянии сражаться – собираться в поход. Надевайте снаряжение, берите любое оружие и сразу же выступаем. Давайте покажем этой шайке разбойников, что они не на тех напали!
Воинственное окончание речи старца общинники встретили восторженным ликованием. Мужчины точно ждали подобного заявления и призыва к войне. Кузнец Бенеш предложил всем желающим сходить в его мастерскую за доспехами и оружием.
– Пап! А где твои доспехи? – поинтересовался Дардан.
– Пришлось их снять. После перемещений они частенько портятся. Ничего! Мне без них даже лучше. Они сковывают мои движения. Все, что нужно, у меня уже с собой. Мой меч, кинжал и самое важное… колдовство, – Рингольд тихонечко произнес последнее слово, как будто это большой секрет.
– Я тоже с вами пойду!
– В этом я не сомневался. Я горжусь тобой, сынок!
– Раз на то пошло, то и я иду, – присоединилась Медея, вызвав удивление у сына, который никогда бы не подумал, что его мама умеет сражаться.
– Исключено! – резко отрезал Рингольд. – Это плохая идея.
– Уже погибло достаточно народу, муж. И нас могла постигнуть та же участь. Как я могу остаться в стороне, когда наших детей и соплеменников убивают? Я не позволю вам уйти без меня! Тем более воинов осталось не очень много в нашей общине, – настаивала Медея.
– Твое участие – это лишний повод для волнения и заботы!
– А сидеть тут и волноваться за вас двоих думаешь легче? Нет уж. Я буду рядом с Дарданом. А ты спокойно защищай остальных. Спасибо братьям, управляться с мечом я могу не хуже тебя, милый, – подмигнула Медея и удалились вслед за всеми вооружаться.
– Давай-ка отойдем подальше, сынок! – спешно отвел мальчика Рингольд под высокие плодовитые яблони Чудодея. – Как все прошло? Ты освободил волкодлака из иного мира?
– Да, вроде. Странно там. Мир почти такой же, как здесь, только там темно, серо и нет никакой жизни. Я видел жуткие тени людей и какое-то злобное существо, демона что ли, он еще выглядел точь-в-точь как ты.
– Демон использовал мой образ? Бесовская сила! Вот за него мне волк вроде и говорил. Это опасные твари. Хорошо, что ему не удалось тебя обмануть. Тьфу ты! Прости меня, сынок. Я совсем забыл! Дурья башка! – стукнул себя по лбу Рингольд, а затем полез в мешочек на поясе. – Я должен был отдать тебе этот амулет, чтобы он защитил тебя от потусторонней нечисти.
– Камень на верёвочке? – удивился мальчик.
– Он не простой. Он мог ярко светиться во тьме и отгонять злых духов в ином мире, меня попросил его сделать волк и отдать тебе перед обрядом. А теперь это действительно только бесполезный камень на веревке. Здесь он не действует.
– Вовремя папа. Меня вообще-то могли убить, если бы не волк.
– Ну, прости старика. Память уже не та. Главное, что ты благополучно выбрался оттуда. Молодец!
Отец крепко обнял Дардана, словно вновь извинился за собственную ошибку. Народ готовый к походу быстро подтягивался. Впервые за долгое время Ходимир оделся не в привычную робу, а в старые боевые доспехи своей молодости. Вскоре появилась Медея. Ее золотистые локоны слегка выглядывали из-под шлема. Кольчуга идеально на ней сидела. Она уверенно несла вытянутый щит, меч в ножнах колыхался на кожаном поясе. Ее примеру последовала Санда. Она захотела отомстить за смерть мужа. Последним вернулся кузнец Бенеш с охотником Хорсом. Рыжеволосый Хорс пытался утешить соплеменника. Тот едва сдерживал слезы. Они оба друг другу что-то сказали и в конце пожали руки, затем взобрались на лошадей.
– Тебе придется остаться здесь, малыш! – Дардан достал из-за пазухи сонного Горыню и бережно положил его в пустующую собачью будку. – После я за тобой обязательно вернусь.
В это время старейшина Ходимир скомандовал всем следовать за ним. Он первым помчался мимо вольно пасущихся скакунов кочевников, разгоняя их воинственным криком. Общинники неслись по степи навстречу ветру с дождем. Маленькие капельки ударялись в лица всадников, постукивая по металлу и шурша в траве. Дардан скакал прямо за родителями в первых рядах. Отец велел ему и матери держаться подальше от сражений и прикрывать тылы. Они быстро приближались к северной границе владений. Там их поджидали выжившие общинники. К Ходимиру приблизился охотник Сагайдак на огненно-рыжем скакуне.
– Рад, что вы живы старейшина, – поклонился Сагайдак.
Зрелый охотник глядел, лишь в один глаз. Второй он потерял в своей первой охоте в лесу, когда еще был ребенком. У него была длинная черная коса до плеч, которую заплетала его жена. Сам он невысокого роста с крепкой мускулатурой.
– Взаимно, – тут же ответил охотнику Ходимир. – Много людей погибло?
– Слава Богам, мало. Я был неподалеку, когда волхв Боголюб попытался словом вразумить вражеских воинов, чтобы те не проливали кровь на Мать Землю. К сожалению, те в ответ лишь посмеялись над ним, да порубили старика на куски возле его же хижины. Тогда я скорее помчал предупредить жителей о нападении, мы успели вооружиться и дать чужеземным скотам отпор. В бою погиб только Вратек, защищая жену. А так раненых несколько и все. Другие готовы нагнать убийц и нанести им ответный удар.
С важным видом старейшина Печек рысью приблизился на белом коне к собеседникам. На его маленьком лице подозрительно не было видно усталости после боя, словно он в нем и не участвовал. Он шмыгал заложенным острым носом толи от погоды, толи от болезни.
– Живее! Иначе следы от повозок смоет непогода! И так слишком много времени потеряли, дожидаясь вас.
В этом старый скряга был полностью прав, с чем согласился старейшина Ходимир, молча кивнув. Теперь общинное войско представляло собой весьма многочисленную дружину, ничем не хуже княжеской. Сагайдак галопом гнал коня впереди всех. По правую руку от него скакал Остроглаз. Они оба вели за собой общину, невзирая на погоду. Дождь плавно усиливался. Чаще гремели раскаты грома, сверкали молнии. Всадники бесстрашно мчались вперед, отбивая копытами грязевые брызги. Вытоптанные следы колес и копыт, смятая трава вели на северо-восток. Дальше через широко раскинувшийся луг все тянулись вдаль. Потом уходили к реке по деревянному мосту на другой берег. И вот, наконец, стали проглядываться фигуры кочевников на горизонте, сопровождающих обоз. Они услышали громкий приближающий топот копыт позади себя.
Войско общинников под всеобщий устрашающий крик мчались с обнаженным оружием на врагов. Ошеломленные варвары ожидали увидеть возвращение своих отрядов из общины с победой, но никак не разъяренных противников, причем в таком количестве. Повозки с рабами и награбленным ускорились, пока их сопровождение вынуждено было отбивать нападение. Кочевники собрались вместе, выстроились клином и ринулись навстречу неприятелям. Лучники выпустили стрелы. Однако ни одна из них не поразила цели. Все они ломались о странный мерцающий щит над головами общинников. Последовал ответный залп из стрел, убивший как минимум пятерых кочевников. Под раскаты грома воины обеих сторон схлестнулись в ближнем бою. Раненые и убитые один за другим падали с лошадей в грязь. Средние ряды всадников обогнули переднюю линию и теснили врагов сзади, сжимая их в тиски. Треть войска общинников, а именно задние ряды поскакали вперед за обозом. Как ни старались гнать лошадей возницы, их преследователи все равно настигали груженые повозки. Медея поравнялась с возницей, замахнувшись мечом. Но и без того низенький мужчина пригнул голову, и она промахнулась, отрезав ему лишь копну волос. С другой стороны скакал Дардан с длинным вражеским копьем. Он заехал тому по лбу. Возница остановился, поняв, что следующей попытки убить его, ему точно не пережить. Хорс прицельным выстрелом в спину снес врага со второй повозки, а затем ему пришлось нагонять лошадей на ходу, чтобы остановить. Третью повозку настиг Сагайдак, убив выстрелом в голову пухлого мужичка. Тот плюхнулся с телеги, и кони потихоньку сами прекратили свой бег. Двое возниц решили сдаться подобру-поздорову. А вот за самой первой повозкой в обозе погнался Остроглаз. Стрела юноша уже торчала насквозь в плече кочевника. Как вдруг он перепрыгнул на коня и перерезал вожжи. Повозка тут же затормозила, опрокинулась и полетела кубарем по земле, раскидывая мешки с награбленными вещами. Остроглаз остановил коня, чтобы его ненароком не зацепило, в то время как кочевник удалялся от него.
Сагайдак срубил замок на клетке, выпустив оттуда женщин и детей. Пока Хорс и широкоплечий дровосек Вулгер связывали пленных, Медея, Дардан и Остроглаз подвезли поближе другие повозки. Вскоре к ним подоспели остальные общинники. Они разгромили отряд кочевников, не потеряв ни одного человека, лишь несколько раненых. Старейшины Ходимир и Печек подошли к спасенным людям, чтобы выразить свои соболезнования и удостовериться, что с ними все в порядке.
– Один сбежал, – доложил Остроглаз старейшинам с виноватым лицом.
– Значит, они могут вернуться, – задумчиво предположил Печек.
– Пускай! Я им всем хребты вырву! – выкрикнул Бенеш, крепко стиснув окровавленный топор.
– В любом случае многим надо отправляться назад в общину. Девушки и дети напуганы, все промокли до нитки. Людовит и Казимира уже кашляют и сопливят. Так и заболеть недолго, – высказалась Улада, жена старейшины Голостела.
– Конечно! Садитесь на повозки и возвращайтесь в общину. Пусть раненые тоже отправляются с вами. Санда, Избор и Вулгер вас сопроводят, – распорядился старейшина Ходимир. – А мы на всякий случай займем позицию за мостом.