Армандо положил руку на моё плечо, высыпал на императора порцию прощаний и мягко потянул меня обратно на балкон.
– Вы правда не нашли его? Ферана? – тихо спросила я. – Или сказали так, чтобы не травмировать сильнее?
– Ливай никогда не врёт, – также тихо отозвался Армандо и сжал мою ладонь. – Так, держись. Он очень…
– Диана, садись на Одуванчика, – тот же голос, как на казни предателей.
– Эй… – Армандо широко улыбнулся, но тот поднял ладонь. Этого хватило, чтобы служитель замолчал.
– Мы летим домой, – сообщил генерал, подходя к Одуванчику. – Там поговорим.
Я притихла и послушно забралась на виверну. Ливай злится. Сильно. Очень. Как бы он сам меня не отдал другому стражу. Лицо пугает.
От замка мы полетели к краю города. Домов становилось меньше, а деревьев больше. Похоже, район для состоятельных граждан. Одуванчик взял вправо и, нырнув в тень деревьев, пронёсся над пустой улицей.
Мы приземлились перед двухэтажным поместьем в классическом стиле. Высокие окна, балкончики, неброская лепнина. Симпатично. Вокруг разбит сад, немного запущенный и дикий. Это и есть наш дом? Точнее, его.
Одуванчик потопал по газону в тень террасы, затянутой плотной стеной лиан, а мы направились к высоким стеклянным дверям. Интерьер скромный, без вычурности и украшений. Наши шаги отзывались гулким эхом.
Ливай обернулся к Армандо.
– Останься здесь.
– Но, – запротестовал было тот, а генерал опустил подбородок.
– Я сказал. Останься.
Армандо сник и посмотрел на меня с сочувствием. Ну всё, мне конец. Интересно, я побила рекорд по самому короткому пребыванию в их мире?
Я посмотрела на Ливая, угадывая, как мне себя вести. Может, расплакаться первой и победить в конфликте?
Мы поднялись на второй этаж. Ливай свернул влево, прошёл длинным коридором и остановился у тяжёлой двустворчатой двери.
Спальня. Белые стены, высоченные потолки и окна в пол, с длинными лёгкими шторами. Взгляд цепляется за широкую кровать с балдахином, у противоположной стены две двери. Комод, диванчик с креслом и журнальный столик между ними. Достаточно уютно.
Ливай с грохотом захлопнул двери и, опустив подбородок, шагнул на меня.
– Зачем ты это сделала? Мне нужна от жены любовь, а к Алане ты проявила жестокость.
– Что? – я нахмурилась. – Вы не нашли его. Нет доказательств, что он мёртв. Значит, Алана заслуживает право на надежду.
– Надежда, – повторил Ливай и прошёлся взад-вперёд. – Это самообман, Диана. Ты была там. Скажи, каковы шансы выжить в одиночку? Алане было бы больно, но понемногу она бы приняла это, а теперь будет медленно травить себя надеждой. И когда я отыщу тело, удар для неё и ребёнка будет сильнее. Это как с раной, прижечь сразу лучше, чем оттягивать момент, позволить загноиться и, в конце концов, лишиться руки или жизни. Кроме того, я дал обещание.
– Значит, не сделай я этого, ты не стал бы его искать? В этом споре нет правильного ответа, Ливай. Тебе сложно понять. Я была бы рада, пусть самообманом, получить ещё несколько дней, в которых мой любимый человек не мёртв. Это другие раны, их нельзя прижечь. И если Феран мёртв, нет разницы, узнает она сегодня или через несколько дней. Боль будет одинаково сильной.
– Не понимаю, – отчеканил Ливай. – Будь я на месте Ферана, то хотел бы, чтобы жена не тешила себя иллюзией и поскорее начала жить, забыв о происшедшем.
– У неё будет ребёнок! Господи, – я закрыла лицо руками и медленно выдохнула. – Прости, я не знаю, как объяснить. Нельзя махнуть рукой. Сказать: «Ой, муж умер, найду другого». Ты видел, она любит его.
Ливай помолчал.
– Я сказал насчёт его шансов выжить.
– Я буду надеяться, – упрямо ответила я. – Если ты прав, сама скажу ей. Договорились?
– Нет, – отрезал он. – Раз я дал слово, значит, и нести ответственность за него должен сам. Как и за свою жену. Я несогласен с твоим мнением, но что-либо изменить уже нельзя.
– Прости, – я опустила взгляд. – Мне не стоило лезть в твои дела. Или хотя бы обсудить сперва.
– Да! – коротко ответил Ливай. – Не стоило. Но для меня главное, чтобы твои поступки не были продиктованы жестокостью, бессмысленной и намеренной. Я не терплю этого, – он посмотрел в окно. – Завтра с утра вернусь в Кватрум. Если Феран и жив, то чем скорее я отыщу его, тем больше шансов. Как минимум принести тело узнаваемым.
– Я могу помочь?
– Нет. Ты останешься, – Ливай повернулся было к двери, но, о чём-то подумав, посмотрел на меня. – Меня не будет несколько дней. Ты никого не знаешь. Что тебе необходимо, чтобы скрасить досуг?
– Просто… вернись, – я отвела взгляд, но сразу посмотрела на него. – Фортепиано.
– Форте… Что? – изогнул бровь Ливай. – Это еда?
– Музыкальный инструмент, – надежда покатилась в низкие октавы. – С клавишами. Или рояль. Он похож, но больше. И звучит иначе, мягче.
– Выглядит как вот та твоя штука? С платья? – уточнил Ливай.
– Нет. То – нота, – я хотела отмахнуться, но передумала и начертила в воздухе примерную форму. – У него клавиши, белые, чёрные. Нажимаешь, звучат. Рояль длиннее, и вот такой, когда смотришь сверху. Если подобного нет, то не нужно.
– К утру я вряд ли раздобуду, – нахмурился Ливай. – Ужинать будешь?
Подумав, что у нас вроде как перемирие, я кивнула. Нужно привыкать друг к другу.
– Я распоряжусь, а ты просматривай обновки, – Ливай указал на правую дверь. У меня что, личная гардеробная?! – Надеюсь, тебя устраивает комната. Окна выходят в сад. Утром и вечером здесь слышно птиц. Звуки, ушам приятно. Как я понимаю, тебе нравится такое, – Ливай задумался и вдруг выдал. – Соловьи особенно.
– Спасибо, – я осторожно подошла, боясь разозлить. – И прости ещё раз.
– Ты не передо мной виновата, Диана, – отступил, и я отметила, что всякий раз, когда оказываюсь ближе, он отходит. – Я не могу судить тебя или прощать.
Ливай развернулся и поспешно вышел, будто боялся продолжения беседы.
Глава 14
Утро встретило щебетом птиц. Ливай не соврал, ушам очень приятно. Я лежала на огромной постели, где могло бы уместиться ещё человека три, смотрела, как сквозняк качает полупрозрачный полог, и думала о том, что это всё не сон. Я и правда оказалась в другом мире, где есть монстры, виверны… и муж.
Минувший вечер прошёл бегло, Ливай уничтожил свою порцию так быстро, словно участвовал в соревновании и сильно опаздывал на следующее, а после сбежал, оставив меня с молчаливой прислугой. По факту в одиночестве.
Умывшись и приведя себя в порядок, я отправилась на разведку. Ненадолго задержалась у двери, за которой, как я поняла, была спальня Ливая, но ничего не услышала и предположила, что он ест.
Оказалось нет, девушка, подавшая мне завтрак, сказала, Ливай улетел на рассвете. Даже не попрощался. Обидно. Злится.
Горничная, или как правильно называется эта профессия, ловко подавала мне тарелки, приборы и наполняла бокал, но взгляд, которым она меня награждала, был не то что неприветливым, а даже враждебным.
