Нерушимый – 4

– Насколько серьезная травма у нашего тренера?

– Растяжение, микроразрыв. Через недели три совсем пройдет, но дней семь надо поберечься, походить на процедуры. – Рина посмотрела на дверь. – Проследите за ним, чтобы не наступал на ногу. Больно он у вас резвый… И вообще, рада тебя видеть!

Одарив меня лучезарной улыбкой, она направилась к выходу. Погосян посмотрел на нее влажным взглядом и спросил, когда захлопнулась дверь:

– Ты ее знаешь?

– Немного. Она заявлялась на бои без правил. Вообще серьезный боец.

Погосян присвистнул и вместо того, чтобы испугаться, протянул:

– Какая девушка…

Увидев заходящих с улицы Синяка, Потупчика и Иванова, мы с Погосяном помахали им и направились в конференц-зал.

Когда все собрались, он был переполнен. Быкову и Гусаку пришлось подпирать стену. Ветераны «Титана» бросали злобные взгляды на белорусов. Так наша команда разделилась на три группы: мы, бывший «балласт» с примкнувшими Левашовым и Гусаком, белорусы и титановцы, которые не жаловали нас, а теперь вызверились на новеньких.

Димидко оседлал стул и сказал:

– Итак, у нас был некомплект, а теперь вас слишком много, и в марте с кем-то придется расстаться. Как говорится, лучше меньше, да лучше.

Он сделал то же, что и Кирюхин: подвел игроков к пропасти. Мне вылет не грозил, но что чувствовали резервисты «Титана», я очень хорошо представлял. Димидко рассчитывал, что, боясь оказаться на улице, старики покажут, на что способны.

Все они аж почернели, ссутулились вместо того, чтобы принять бой и расправить плечи. Какая несправедливость! Столько лет халявы, а тут работать заставили.

При недостаточном тренерском контроле во многих командах процветала дедовщина, доходило и до того, что ветераны во время игры калечили молодняк, чтобы не лишиться позиции. Под крылом Димидко это никому в голову, надеюсь, не придет.

– У меня есть три кандидата на вылет. И даже если кто-то останется в команде сейчас, следующее заявочное окно – летом, имейте в виду. Как вы видите, желающих играть в команде достаточно. Сегодня, завтра и все время, включая воскресенье, мы будем играть.

Я посмотрел на Дрозда, которому в этот день обещали выходной. Он опечалился, понимая, что тоже может вылететь из-за своих разъездов.

– Многие из вас – мои давние знакомые, – все говорил Димидко. – Но дружба дружбой, а работа работой. Кто не потянет – покинет команду. Так что все в равных условиях. Без обид, мужики. И да победит сильнейший! Теперь – в поле!

После традиционной тренировки и обеденного перерыва началась игра – наконец полноценная двусторонка. И резервисты заиграли! Как могли, конечно, но рубились они отчаянно. Чтобы ободрить титановцев, я даже позволил им забить в наши ворота. О, сколько радости было! Я и не думал, что они способны на такие эмоции!

Хуже всех получалось у Гусака, которому не хватало техники, и у Быкова, импотента от футбола. Ему бы штангу жать или диск метать. Но он думал, что ему на поле нет равных, потому что удар его силен, и мяч пробивает сетку насквозь. И плевать, что это свои ворота. Он стоял далеко, и наши нападающие об него убивались. То Мика покатился. То, вот, новенький.

Димидко задолбался свистеть и предупреждать и удалил его с поля, теперь титановцы играли в меньшинстве, но на результате это не отразилось. Похоже, вот и определилось слабое звено.

Титановцы очень старались, но все-таки Первая лига – соответствующая подготовка, и новенькие смотрелись выигрышно, хотя наши им не уступали.

Четыре дня не прошли – пролетели мячом в ворота. Гол! Победа!

Азарт. Конкурентная борьба. Радость побед и – от хорошо проделанной работы. И вот уже 26-е февраля. Завтра наш матч с «Мебельщиком», а сегодня после обеда Димидко определится с основным составом, но прежде нам предстояла контрольная игра – чтобы он окончательно убедился в правильности принятого решения.

Лев Витаутович сидел на скамейке запасных рядом с Матвеичем. Несмотря на возраст, он был хорош и как «столб», и как защитник, он сам это знал и не переживал, что вылетит. Возле скамейки топталась Дарина. Наверное, пришла следить, чтобы Димидко не сильно усердствовал и пользовался тростью, а не бегал по полю на своих двоих. Был еще один гость: черная куртка, спортивные штаны, лицо, побитое оспинами… Он был среди гопников, когда мы чуть не передрались. Видимо, этот парень представлял болельщиков в единственном лице и явился посмотреть, что за команду собрал Димидко.

Тренер расставил нас по позициям, прошелся, как воевода дозором. Свисток – игра началась. Я сосредоточился. Наши сразу же пошли в атаку, противнику удалось отбиться, но Левашов перехватил пас, передал мяч новенькому форварду, Рябову, он ринулся в атаку. Давай, парень! Ай да дриблинг! Танец просто.

Наши защи засуетились, закрыли обзор. Донесся вскрик и свисток. Что там? Дарина побежала на поле с аптечкой. Футболисты столпились так, что закрыли обзор.

– Ты что творишь, сука? – орал Димидко. – Голем сраный!

Ага, такой эпитет применим разве что к Быкову. Опять сбил кого-то? Пока был перерыв, я не удержался, оставил ворота и рванул посмотреть, что случилось. Глянул за спины.

Антон Рябов валялся на боку, поджимая ногу, лицо его было искажено болью. Над ним возвышался Быков.

– Да че я сделал? Он сам подлез, что мне, пропускать его к воротам?

Виноватым наш коновал не выглядел, он был скорее растерянным и… Обескураженным. Я сосредоточился на его желаниях. Большего всего на свете он хотел, чтобы парень сломал ногу или хотя бы вывихнул. Ах ты ж падла! Он специально это сделал!

Глядя, как Дарина осматривает ногу Рябова, я отвел Димидко в сторону.

– Ты все видел в деталях?

– Не то чтобы в деталях. Обзор закрыли. А что?

– Бык его специально сбил.

Глаза Саныча округлились.

– Ты не мог этого видеть, – покачал головой он. – Но если так…

– Что тут у вас? – прерывая наш диалог, донесся зычный голос пробивающегося сквозь толпу Витаутовича.

– Ничего страшного, – ответила Дарина. – Сильный ушиб. Все будет хорошо. – Она похлопала парня по плечу, приложила к его ноге лед.

Девушка не была врачом, то, что она делала, не входило в ее обязанности, но пока команда искала медика, она решила нас опекать.

– Ни хрена себе «ничего страшного»! – возмутился Погосян, ткнул в Быкова пальцем. – Я с этим костоломом больше на поле не выйду!

Я не спускал глаз с Быкова. О, как он расстроился, когда узнал, что обошлось без серьезной травмы! Гнев накатил на меня волной, но я подавил его, скрутил тугим багряным жгутом. Шагнул к Быкову, толкнул его в грудь.

– Думаешь так себе место застолбить? Думаешь, тебя оставят, если кто-то поломается? Ну и гнида ты!

Быков оттолкнул меня. Силы в нем было… как в быке.

– Охренел, сопляк?!

– Ни фига себе предъявы! – прогундел Синяк, который, естественно, защищал своего.

– Что ты о себе возомнил? – подал голос Щенников.

– Отставить потасовку! – тихо и спокойно проговорил Витаутович, но от его голоса мороз продрал по спине и волосы зашевелились. – Как все было? – Он посмотрел на Погосяна.

– Как… Быков тупо его пнул со всей дури.

– Вранье! – возмутился виновник инцидента.

Я вдохнул, выдохнул. Долбанное молодое тело! Совершенно невозможно контролировать эмоции. Успокоиться! Доказательств его вины нет. Не скажу же я, что умею считывать намерения. Надеюсь, Димидко выводы сделал.

– Быков – на скамейку, – распорядился он. – Матвеич – в защиту. Рябов, играть можешь?

Парень поднялся, проводил взглядом удаляющегося Быкова, попрыгал, скривился и помотал головой.

– Лучше сегодня не играть, – посоветовала Дарина и сразу же ответила на немой вопрос Димидко. – Ему больно. А завтра все пройдет.

– Сам-то что скажешь? – спросил у Рябова Витаутович. – Тебя намеренно сбили?

– Не знаю. Не понял.

Не стал наговаривать. Хороший честный парень.

Подав сигнал свистком, Димидко глянул на часы и объявил:

– Играем!

Играли без огонька. Раскачались ближе к пяти, но Димидко решил, что на сегодня хватит, ведь перед матчем с «Мебельщиком» нам нужно отдохнуть, и объявил общий сбор в конференц-зале. Или в тренерской. В общем, в тренерском зале.

Димидко наконец окончательно определился с основным составом.

Роли распределились почти так, так, как я и думал: резвый нападающий, 18-летний Антон Рябов, встал к Погосяну. В отличие от Матвеича, лучший стартовый рывок позволял Рябову резко отрываться от соперника, и эта же резкость помогала ему лучше открываться и предлагать себя нашим полузащитникам.

Матвеича Димидко переместил в защиту вместо Быкова, который сел на скамейку запасных вместе с Гребко. Украинец совсем не расстроился – он и сам понимал, что не тянет. Опорником вместо него встал Костя Лабич, которому восемнадцать исполнилось неделю назад. Несмотря на молодость, игрок был вполне зрелым по меркам второй лиги, так как хорошо чувствовал позицию и здорово играл на перехвате. При этом он был очень резким и по-хорошему наглым, выгрызая землю из-под ног вражеских нападающих, вырывая мяч практически с ногами.

А вот Дрозд-Дятел потух, когда его заменили рослым смуглым Игорем Думченко, который в свои восемнадцать смотрелся на все тридцать и лохматостью напоминал гостя с солнечного Кавказа. Хотя я удивился бы, если б Димидко оставил Дятла: разъезды очень его утомили, он опаздывал на тренировки, и вообще непонятно, не взбрыкнет ли в последний момент его жена, не запрет ли мужа дома накануне соревнований.

Ранюков же, потеряв позицию, не расстроился, он отлично понимал, что не тянет и рискует подвести команду. Полчаса побегать он мог, и работал неплохо, но потом умирал и терял темп, в отличие от низкорослого, чуть выше Микроба, Любомира Бурака.

Колесо свою позицию сохранил – единственный из ветеранов-динамовцев, потому что на позиции центрального защитника играл надежно, грамотно командовал оборонительными построениями и давал подсказки не только Думченко, но и Матвеичу со мной.