Сокровища монастыря и плащ-невидимка

Потом была эта неприятность с ногой Иня, после чего Динь нашла в лесной чаще полухижину-полушалаш, где они и расположились, надеясь, что не надолго.

Чтобы нога отрастала быстрее, Инь должен был есть животную пищу, то есть, мясо, достать которое без оружия было проблематично. И без того Динь выловила в округе всех жуков, личинок, червей, даже лягушек и ящериц, но этого было мало. Нужно было опять идти в деревню, а так как там уже поджидали необычных воров, то идти на этот раз следовало в соседнюю, еще дальше. Раньше всегда выручал покров-невидимка, но с недавних пор сельские собаки что-то почуяли и поднимали невероятный гвалт при попытке пробраться в деревню. Мало того, к ним подключались горластые петухи. Утром они доели окорок, Динь взяла плащ и отправилась воровать еду.

Инь и Динь вполне могли бы забрать свое так им жизненно необходимое средство передвижения, применив некоторые особенности своей физиологии и психосоматики (даже без оружия), но их пока сдерживали этические принципы, заложенные в них тысячами поколений предков, а главное – Звездный кодекс, прямо запрещавший любое воздействие на представителей гуманоидных рас.

В виду деревни Динь накинула на себя плащ-невидимку и, крадучись, приблизилась к изгороди. Собаки пока молчали – может, ветер был в другую сторону. Динь уже знала, что местные хранят свои запасы в отдельно стоящих сараях и погребах, там же живут домашняя скотина и птица. Но Динь никогда не имела дело с живой едой крупнее личинки жука, что касается убить курицу или гуся – это было не про неё. А вот вареная курочка или даже яички – это совсем другое дело. Во втором погребе ей повезло: на крюке висел изрядный кусок сала, и стояла посудина с белой рыхлой массой – Динь уже знала, что она съедобная и вкусная (это был творог), и она забрала всю посудину.

Обратный путь прошел без происшествий, собаки здесь так и не встрепенулись.

Но далее её ждало страшное… На поляне, где была хижина, вились клубы дыма и тлели последние головешки – огонь уничтожил хлипкое строение. В дыму пожара сперва задохнулся, а потом сгорел Инь. Это туземцы нашли тропинку к хижине по следам стекавшей ночью с Динь болотной жижи из той ямы, которая спасла её, но, получается, погубила Иня. Эти грязные потные животные в кожаных засаленных штанах подперли дверь хижины, обложили её хворостом и сожгли, как они считали, ведьму-оборотня.

Динь долго сидела у пепелища, уставившись в остывающие угли огромными немигающими глазами, затем взяла горсть пепла с центра пожарища, где как ей казалось, погиб и истлел Инь – это был его пепел – так она убеждала себя, – завернула этот пепел в одну из своих оставшихся тряпочек и направилась к деревне с храмом, за оградой которого стоял их флайер. Никакого плана у нее не было, но она знала, что идти надо именно туда и сделать то, что требуется сделать.

На окраине сельца встрепенулись было собаки, но разобрав, что движется нечто небывалое, предпочли на всякий случай не гавкать. Также и встречные люди при виде Динь шарахались по домам с воплями «Ведьма!»; и только дети продолжали возиться в придорожной траве. И людям было от чего притихнуть и разбежаться: Динь сняла одежду и предстала во всей красе. Очевидцы потом наперебой рассказывали прибывшему маркграфу как выглядела настоящая ведьма: небольшая темная фигурка в оранжевых и кислотно-зелёных разводах, кожа блестящая, будто смазанная маслом, заметный нервно бьющий по земле хвост, большая голова с огромными глазами и широко раскрытым большим ртом со множеством мелких зубов, меж которых мелькал длинный тонкий язык. Она непрерывно что-то шипела и вопила, подпрыгивая и приплясывая, как при падучей болезни. Ужас!

Эта картина никак не могла добавить доверия к незнакомому существу со стороны аборигенов. Это Нечто направлялось к церкви. Навстречу ей не побоялся выйти местный служитель, но его заклятия и приговоры никак не повлияли на решимость Динь. Группа людей, пребывавших в это время в храме, разбежалась в непереносимом ужасе. Дело в том, что Динь задействовала телепатические возможности своего мозга, направив волну ненависти на собравшихся. Она знала, что этот заряд может убить и её саму, испепелив мозг, но она уже не думала об этом.

У стены стоял их глайдер-флайер. Динь беспрепятственно подошла к нему, тронула скрытую кнопку, люк открылся, и она вошла внутрь. Двигатель включился, вся конструкция слегка завибрировала и начала отрываться от земли. Немного повисев в воздухе, аппарат затем быстро полетел в восточном направлении. С той поры во всей округе в этот день отмечают День избавления от ведьмы.

Она летела, что говорится, не разбирая дороги, прежним, заложенным ещё Инем курсом. Обычно они с Инем, как и положено по инструкции, прокладывали маршрут далеко в облет деревушек и городков и выше путей птичьих миграций. Но сейчас ей было не до того, и птицы то и дело бились о корпус глайдера, а люди в редких селениях падали в ужасе ниц – так рождались легенды о драконах.

Из забытья Динь вывело верещание датчика расхода энергии. Ведь одна ампула была израсходована на защитный купол над хижиной с Инем (от огня силовое поле не спасло) и теперь, чтобы развернуться и перелететь океан, энергии оказывалось недостаточно, и флайер мог рухнуть в воду посреди океана, не долетев до спасительного модуля. Динь выбрала подходящую полянку на границе леса и степи без признаков жилищ и посадила аппарат на обрыве над рекой.

Надо было на что-то решаться: она была уверена, что их ищут, что с лунной базы должны были засечь сигнал с посадочного модуля, но он, увы, остался на другом континенте, что наверняка спасательный спутник сканирует поверхность планеты в поисках сигнала от маячка их флайера, но у того тоже кончалась энергия. Запасы пищи и воды еще оставались, тем более, что теперь она была одна, но опасность могла грозить отовсюду: если не от местных дикарей, то от зверей. Ни тем, ни другим она не в силах была противостоять: оружия ведь им по программе «Всё для молодоженов» не полагалось, телепатическое воздействие – внушение страха – могло помочь отбиться от излишне назойливых гуманоидов, но против животных оно было бесполезно. Она даже не могла создать защитный экран ни вокруг себя, ни, тем более, вокруг флайера – оставалось полагаться на его крепкие клинкеты и собственную осторожность.

Так Динь продержалась почти месяц. Аккумуляторы сели окончательно, еда кончилась и её не нашли. Вокруг флайера бродил огромный мохнатый зверь, иногда он вставал на задние лапы и пытался забраться наверх – ей было страшно и хотелось есть. Она еще раз перерыла всё хозяйство своего ковчега в поисках съестного. Помимо положенной комплектации здесь чего только не было: множество сувениров, – подобранных и просто стащенных у местных – разных интересных безделушек – статуэтки, поделки из камня, чаши-фужеры, наконечники копий, даже каменные ножи, какие-то обрывки кожи с разным тиснением и отпечатками и т.п.

Конечно, туристам было строжайше запрещено вывозить что-либо из своих путешествий, но все равно везли все – на память и для коллекций. Среди всего прочего Инь притащил как-то несколько гладких деревянных дощечек, но это была особая ценность, так как в их мире давно уже не было ничего натурального, естественного, природного, а только сплошная синтетика. Эти дощечки достаточно было просто повесить на стену у себя дома, чтобы все знакомые и соседи обзавидовались, ну, или, на крайний случай, сделать из них полочки для сувениров. Инь маркировал свои находки своим особым клеймом, чтоб никто потом не мог претендовать на них.

Так продолжалось до тех пор, пока из леса вновь не пришел косматый зверь и не принялся по своему обыкновению грызть обшивку флайера и пытаться залезть на него. Динь в этот момент пряталась в траве, умоляя Небо, чтобы зверь ее не учуял.

И вот, Небо её услышало, но довольно своеобразно: внезапно с поля зрения Динь исчезли и зверь, и флайер, и весь косогор над рекой, на котором происходило это действо – возня и топтание лесного гиганта привели к обвалу, оползню возвышенной части берегового откоса вниз – в реку.

Когда Динь подбежала к образовавшемуся обрыву, то увидела далеко внизу свой флайер, лежащий на боку, наполовину уже в воде, а зверина, как ни в чем не бывало, переплывал реку на другую сторону. Динь осторожно спустилась вниз, пока она спускалась по зыбкому песку, флайер продолжал уходить все дальше под воду. Она все же пролезла в приоткрывшуюся дверь-люк, чтобы попытаться хоть что-то вытащить и спасти; она лихорадочно начала выбрасывать наружу все, что попадало под руку – и нужные, и совершенно ненужные в этих обстоятельствах вещи. Пока она перетаскивала спасенное на твердый грунт, флайёр окончательно засосало в зыбучие пески. Хоть вода и была её стихией (малыши их вида рождались в воде), но нырять за чем-либо еще внутрь коптера было больше ни к чему: вся его электронная начинка теперь не подлежала восстановлению.

Среди вытащенных ею вещей оказались и те две «натуральные дощечки» – совершенно теперь бесполезные – и плащ-невидимка, обладая которым, появилась надежда стащить что-нибудь съестное у людей. Вот только их жилищ в округе не наблюдалось, она же специально выискивала такое место для посадки. Но предстояло их найти и попытаться как-то объяснить, что она не демон.

Перед своим последним (скорее всего) походом по этой планете Динь решила оставить по себе память: она взяла обе деревянные таблички и выдавила на их мягкой поверхности шилом от ножа свою историю, понятно, что как можно короче. Там было и про лунную базу с порталом на их планету, и про посадочный модуль за океаном, от которого видно созвездие с их звездной системой, про то, как и где погиб Инь, и как она очутилась в этом месте (где утонул флайер), которое специально пометила на обороте одной доски в координатах, принятых в их счислении. Она прорисовала схематично крутой изгиб реки, соседний лес, высшую точку обрыва, где находилась она, и откуда свалился флайер и даже нацарапала зверя, который утопил все её надежды.

Кинув все в сумку, она отправилась в сторону увиденной ею ранее перед посадкой – часах в двух ходьбы – накатанной дороги. Подождав там еще два часа, она увидела двигавшийся ей навстречу караван повозок и вооруженных людей. Динь вышла на дорогу, двое опередивших всех всадников, завидев её, развернулись и ускакали обратно к своим. Динь подошла ближе к основному отряду и издали начала кричать остолбеневшим путникам: «Я – Динь, я посланец планеты Би-Ди, я пришла к вам с добром и с миром. Наш корабль попал в аварию, один из нас погиб, я прошу у вас помощи…».

Речь её состояла помимо горловых звуков, также и в дополнительных поясняющих движениях тела и конечностей – у этого вида гуманоидов голосовые связки не были сильно развиты по особенностям гортани, поэтому эволюционно общение включало в себя определенное позиционирование конечностей, почти как мимика у людей, только у нас это эмоциональная добавка, а у би-джисов смысловая.