Богиня на цепи

ГЛАВА 5. Подчинение

Предупреждение:

В этой главе присутствует жесть, подземелье, цепи и пытки. Не читайте, если не готовы к жестокости.

Рибелиус съезжает с катушек. Он думает, что он Бог, ему можно.

Девушка приоткрыла веки. Она все еще была в темнице. Только теперь лежала на большом столе, прохладное дерево ( Если что-то теплое лежит на дереве, то оно теплеет? Она давно лежит?) неприятно морозило голый живот. Руки и ноги были прикованы к четырем ножкам. Ее раздели и распяли.

«Как сюда стол-то протащили?!» – возмутилось сознание, подергав звенящие цепи.

К спине прикоснулись ледяные пальцы, прочертили линию от шеи до поясницы по позвоночнику. И резко ударили по правому полушарию божественной сущности.

Из девушки вырвался приглушенный вскрик от неожиданности.

– Наконец-то ты пришла в себя. Голова не болит? – Рибелиус обошел жертву, дотронулся до раны на её макушке и изобразил улыбку на тонких губах. Его бесцветные глаза отразили возмущение пленницы.

– Голова – нормально. А вот руки немного ломит. Может, освободишь ? – Дита отлично понимала, что доигралась. И удивляться тут нечему. Противнику по статусу положено быть Гадом.

– Конечно. Но сначала, расскажешь, кто ты и откуда. И каким образом восполнила мою магию, – из одежды на Всесильном присутствовали только штаны. Девушка не собиралась смотреть на голый торс темного властелина, но мускулистая грудь намертво примагничивала взгляд. Кубики на животе заманчиво блестели.

Темный маг отошел, и Дита увидела стол, заваленный разнообразными, будем считать, пыточными инструментами. Наличие среди них прищепок с бубенчиками, плеток и парочки фаллоимитаторов интриговало. А вот присутствие ножей, игл, хлыста и вездесущего кишкодера тревожило.

– Да ты реально извращенец! – почти восхищенно воскликнула девушка.

– А ты проигнорировала мой вопрос. Я не шучу, – Рибелиус схватил плеть и три раза размашисто ударил по спине пленницы. Девушка только прошипела странные проклятья.

– Уважаемый Феос Рибелиус, вам женщины триста лет не давали? Что за странные методы соблазнения?! – выдавила из себя Дита. Плеть имела семь хвостов. Каждый оставил по алой вздутой борозде на её коже.

– Попридержи язык! – рыкнул мужчина, понимая, что в девчонке не было ни капли страха. Или она умело его прятала. Он собирался нанести на её спину метку подчинения. Она будет его рабыней без права на сопротивление. Будет живым донором, готовым в любую минуту восполнить магический резерв. И главное – не сможет влиять на него. Предвкушение разлилось от плеч к кончикам пальцев. – Иначе я убью тебя до того, как исполню задуманное!

– Сдается мне, все тобой задуманное напоминает сюжет дешевого порнофильма, который я с удовольствием пропущу…

– Порнофильма? – Рибелиус обмакнул пальцы в черную краску и принялся рисовать на нежной коже руны подчинения.

– Такая стимуляция для импотентов.

– Для кого?

Темная краска ложилась поверх ран, принося одновременно облегчение и страх.

– Для мужчин с мааааленькой мужской силой. Как у тебя, например.

– Ты бессмертная что ли?! – рука дернулась, и девчонка забрыкалась, задыхаясь. Невидимый канат силы пережал ей горло и душил, наслаждаясь дерганными движениями кадыка.

Всесильного темного владыку не оскорбляли уже очень давно. А ее нельзя убивать. Пока.

Хватка тьмы ослабла.

Успокоившись, Рибелиус закончил рисунок. А его пальцы нагло проникли в девушку сзади, раскрашивая глубоко внутри. Дита застонала.

– Пока твои пытки больше похожи на прелюдию. Даже плеть я могла бы тебе простить, если извинишься и попросишь снисхождения.

Всемогущий усмехнулся. Рука выпорхнула из ее тела. И Феос продемонстрировал ей аккуратный небольшой кинжал. С острым лезвием, сверкающим в свете факелов.

– Слишком много болтаешь для скованной по рукам и ногам. А так сможешь веселиться? – и любимый ритуальный нож запорхал по девичьей коже, вырезая рисунок. Маг работал быстро, отточенные плавные движения больше походили на танец.

Танец, оставляющий глубокие кровавые раны после каждого такта.

– Больной маньяк! Хром двуоксидный тебе в печень! Ты же дряхлый старик! Тебе по-другому не вставить?! Извращенец беломордый! Молибден недоокисленный…– дыхание перехватило от боли. Дита говорила с трудом, прокусила щеку до крови, и вкус железа ударил по восприятию. Она отчаянно пыталась вывести противника из себя. Ей стало плевать на свое тело. На передовую вышла необходимость срочно умереть. Терпеть издевательства и доставлять удовольствие этому садисту она не планировала.

– Не стоит дергаться, будет больнее, – сосредоточившись на линиях, прошептал Всемогущий.

Девушка его услышала, но не собиралась молчать.

– Ничтожество! Женщину соблазнить не можешь! Импотент! – как он смеет причинять ей боль?! Зачем?! Он не Всемогущий, а просто психопат, которого необходимо уничтожить. Боль оставляла место только для ненависти.

Но Дита слишком редко испытывала это чувство. Она предпочитала Любовь всем остальным эмоциям.

Но только не в этот раз.

– Инстинкт самосохранения напрочь отсутствует?! – заревел Рибелиус, когда девушка опять дернулась, нарушая кружево пентаграммы. Он вонзил нож в стол, содрал с себя штаны, и резко вошел в пленницу сзади. Обеими руками схватил Диту за волосы и притянул к себе, заставляя выгнуться и натянуть цепи до предела.

– Я получу от тебя все, что захочу! – зарычал темный.

Быстрые, резкие движения, не обращая внимания на сухость внутри. Жестокие толчки, не приносящие ничего, кроме боли.

Девушка хватала воздух ртом. Слова закончились. По щекам текли слезы. Жжение расползлось от внутренностей к каждому волоску на коже и поглотила Диту полностью.

Я вернусь и отомщу, сказала бы она. Разрушу твой мир до основания, крикнула бы ему в лицо. Но звуки застряли в горле, мешая дышать. А пытка не прекращалась.

Она сильнее этого!

Она вырвется!

Он не получит ни капли её силы.

– Ответишь на все вопросы. Все расскажешь… – Феос вбивался в нее все агрессивнее. Прозрачные глаза поглотили мрак подземелья вперемешку с блеском факелов. В них разгорался алый огонь безумия.

Рибелиус отпустил голову девушки. И чужестранка безвольно обмякла на столе. Маг наклонился, лизнул порез на спине жертвы. Рана тут же перестала кровоточить. Темный властелин скривился.

– У тебя даже кровь сладкая!

Он ненавидел сладкое в любом его проявлении.

– Ты еще сожри меня, больной альбинос! – прохрипела девчонка. Агония сосредоточилась в запястьях Диты, что были изодраны в кровь, колола между ног.

Маг разразился темной бранью. Запихнул в горло девушке ее же волосы. Его пальцы проникли в рот чужестранки вместе с прядями, заталкивая их глубже и разжимая ей зубы, мешая кричать и ругаться. Тело ускорилось, выбивая из нее непокорность.

О, как она старалась прокусить эти проклятые длинные пальцы. Раскромсать ногти, добраться до вен. Их кровь смешалась. Но Феос даже не заметил этого.

Немного снизив темп и усмирив злобу, мужчина снова взялся за нож. Не покидая тела девушки, а двигаясь размеренно, в такт движениям кинжала, Рибелиус закончил рисунок.

Дита лишь тихо вздрогнула, когда мучитель повторно разрезал залеченную рану.

Боль была нестерпимой. Но когда девушка почти потеряла сознание, Феос выпустил тьму на ее спину.

Тьма – это отрицание всего. В том числе и боли. Или ощущений. Капельки крови свернулись в идеальные сферы и застыли над исполосованной кожей. Девушка выдохнула с облегчением.

– Стоит мне расширить полотно тьмы, и ты – задохнешься, – не переставая двигаться, сообщил Рибелиус. Власть над непокорной чужестранкой доставляла невероятное, почти забытое, удовольствие.

– Да скорей бы уж! – с трудом выплюнула пучок волос изо рта Дита. Агония утихла, и она смогла сформировать связное предложение. – Я тебя и после смерти достану, за каждый выдранный волос отчитаешься, крысёныш бледнолицый!

И разъяренный маг сжал пальцы, стирая полог тьмы со спины жертвы. Магия впиталась в порезы, кровавые капли с плеском разбились о поверхность кожи. Юное тело тут же выгнулось, утопленное в волне вернувшейся боли.

«Наконец-то», – прошептала Афродита, вырвавшись из оболочки. Скованную фигуру еще били судороги. Богиня же – незримым духом парила под сводами темницы, наблюдая, как метка наполняется тёмно-фиолетовым светом. Обретает силу. Отныне девушка принадлежит Темному Владыке. Она стала подданной Этрурии. Феос может слышать ее мысли и страхи.

Рибелиус ускорил темп, издав рык победного превосходства.

Не обращая внимания на то, что девушка уже не дышит, он вцепился пальцами в её раны. Глаза демона пылали огнем, а когти удлинились. Афродита наблюдала за этим действием с высоты потолка и не могла отвернуться. Она бы прикусила губу, но у бестелесной оболочки нет осязания.

Демон выглядел ужасающе прекрасно. Стальные волосы, испачканные в крови, метались плетьми и оставляли алые полосы на спине мага. Мышцы, вздувшиеся синими венами, бугрились от адреналина. Глаза отражали одержимость художника, сотворившего шедевр. Но лучше наблюдать за безумным создателем со стороны. Быть его холстом слишком опасно.

Рибелиус двигался все быстрее, вбиваясь в пленницу с упоением победителя. До тех пор пока не достиг освобождения.

Очнувшись от безумия, с сожалением вытащил себя из девушки.

И понял, что его шедевр не дышит. Сердце ее не бьется. А магический резерв мага наполовину пуст.

Рев пошатнул стены темницы. Неуправляемые клочья тьмы разлетелись по замку, чуть не задушив двух служанок и конюха.

– Бинго! – усмехнулась богиня. – И кто у нас теперь самый крутой?

ГЛАВА 6. Лечение

– Феос всемогущий, – прошептал Гидеон, рассматривая истерзанное тело девушки. Он уже привык относиться к людям, как к расходному материалу. Но умершую было немного жаль. Она была очаровательной.

Властелин не смог сдержать себя, а убирать, как обычно, первому помощнику.

Гидеон всеми силами старался привести имидж правителя в порядок. И предпочитал принять удар на себя, нежели допустить гибель людей.

Вот уже целый год Феос Рибелиус никого не убивал просто так. Не считая, конечно преступников и доноров. Но убийство мальчиков было необходимым злом. И каждый раз, очищая верхний зал огнем, Гидеон напоминал себе об этом.

Контроль над магией требовал постоянного ограничения эмоций. Но не для Феоса. Властелин обладал демоническим нравом. Взрываясь по любому, даже самому глупому поводу.

Первый помощник не оставлял следов этих вспышек. Углубления в стенах и искромсанный по краям стол говорили о том, что Феос был очень – очень недоволен смертью девушки. Гидеон отцепил наручники, стянул перчатки, положил руки на холодные, хрупкие плечи мертвого тела и приготовился выжечь все помещение до сияющей черноты.

В этот момент девушка дернула головой и открыла глаза.

***

Рибелиус погрузился в транс, сидя в центре пентаграммы. Вокруг него растекалась магия, потоки пронзали тело и уносили с собой.

Сейчас, соединившись с миром, он мог услышать любого из своих подданных, видеть их глазами, слышать их мысли. Это была абсолютная власть. Словно птица, парил он от одного разума к другому, ловя всплески негодования, безумия или радости.

Властелин поморщился, увидев, как гибнет стадо единорогов, застигнутое обвалом. Помянул тролля, забитого деревенскими крестьянами. Полюбовался, как пират Моргулис пытается не утопить свой корабль в водах Тусского моря. Задержался на горожанах, забивающих какого-то неудачника камнями. Припугнул соседского мага – самоучку, роющего подкоп под грани. Зря старается – там глубина семьдесят метров. Ну, да пятнистый пупыророг ему в помощь.

Дикий крик Гидеона заставил сбиться с ритма заклинания и впустую растратить бесценные капли энергии.

«Она ЖИВАЯ!» – ментально орал обычно непробиваемый помощник. – «ОНА- ЖИВАЯ»!

Рибелиус прочистил ухо и стремительно закрыл пентаграмму.

Удивительная девчонка! Уж теперь-то он добьется своего.

Главное: снова ее не убить.

***

Ну, нет! НЕТ! НЕЕЕЕЕТ!

Да как так-то?! И почему она все еще дышит?! У нее повреждения, несовместимые с жизнью!!!

Богиня бесилась и стучала призрачными кулачками по потолку, но упрямая жизненная нить рваться отказывалась. Ее дух был все еще заперт в подземелье и прикован к молодому телу с изувеченной спиной.

«Ладно. Все в порядке, пара часов и я окончательно умру. Нужно только немного подождать», – успокаивала она себя, пока не отвлеклась на высокого мужчину, проскользнувшего в камеру. Милый парень в идиотских очках ботаника осмотрел ее тело, снял перчатки и собрался потрогать беззащитную жертву садизма.

Это окончательно взбесило богиню. Она подлетела к бездыханному телу, приподняла ему пальцами веки и прошипела:

– Только тронь!

Конечно, ее не услышали. Но и открытых глаз хватило, чтобы руки у парня запылали до локтей, спалили одежду и кожу. Афродите эффект чрезвычайно понравился.

Нарушитель приватного умирания выскочил из темницы, попутно гася свои конечности – факелы.

Только когда в помещение вошли сразу три лекаря и принялись лечить ее, Дита поняла, как просчиталась. Желание переродиться почти победило в ней. Да, придется помучиться пару лет в пеленках и с новым телом. Но, хрому слава, не в первый раз. В теории- в последний. Но лучше не загадывать. А тут – ее собрались вытащить из мира мертвых!

Лекари быстро обработали раны девушки. После этого две служанки помыли ее тело. Потом ее еще раз полечили. Еще раз. И еще.

«Неудачник. Меня уже ничего не спасет!» – пропела на ухо, вошедшему владыке невидимая богиня и сложила руки на груди, ожидая приговора…

– Ее уже ничего не спасет, – подтвердили лекари в один голос.

А Рибелиус поморщился от омывших его волн страха. Взрослые умные мужчины и две служанки, сжавшиеся стайкой в углу темницы, очень боялись. Островок спокойствия– Гидеон, что осматривал девушку, с досадой проговорил:

– Ее тело отторгает вашу магию. Кровь не останавливается. Она обречена.

Рибелиус провел рукой по спине чужестранки. Светлая лечебная мазь перемешалась с кровью и превратила девушку в кровавое месиво. Края ран под ярко-алым слоем жижи бугрились не запёкшейся кровью. Ужас в мозгах окружающих заметался сильнее, и склизкие щупальца страха поползли к темному магу. Он плотнее закрыл разум, блокируя чужие эмоции.

– Чем это так воняет?! – скривился повелитель.

Это замечание мигом отвлекло людей. Они бросились нюхать стены, пол и друг друга. Отрицательно качали головой и сглатывали, надеясь, что повелитель гневается не на их потные подмышки.

– Пахнет яблоками в сахаре, – с сомнением проговорил первый помощник, и все удивленно застыли, перестав копошиться.

– Ненавижу яблоки, – прошипел Рибелиус.

«И чем тебе мой запах не угодил?!» – возмутилась богиня. Будучи в бестелесной оболочке, часть ее божественной сущности активировалась: помимо запаха пряных яблок, она распространяла флюиды любви, которым противиться было трудно.

И в мозгу лекарей отступил ужас, стали преобладать интригующие пошловатые мыслишки. Мужчины принялись переглядываться со служанками и охраной. Гидеон смущенно поправил очки.

Рибелиус с отвращением вытер пальцы об одного из врачей и приказал:

– Отмойте ее и перенесите в мои покои. Я сам ей займусь.

И девушке стало страшно от тона, которым он это произнес.

***

Чужестранку уложили на кровать темного повелителя. Огромное лежбище размером с приличную комнату с деревянными ножками, резной спинкой, застеленное черным бельем, на котором Дита так и не испробовала властелина младшего (и уже как-то и не хочется), с радотью приняло ее тело. Девушка утонула в мягкости простыней. Ты уверена, что кровать прогнётся под весом? Может перина?

Всемогущий снял камзол, безрукавку, оставшись в белой рубашке с рукавами – воланами и черных облегающих штанах. Присел на край своего ложа, убрал спутанные мокрые волосы со спины девушки и принялся ее… лизать?

Дита подлетела поближе, окутывая мага ненавистным запахом яблок и присматриваясь. Ее действительно лизали.

Феос Рибелиус отпивал из огромного кубка, затем наклонялся, вылизывал пару порезов на ее спине и снова делал глоток, судя по алым слюням, вина.

Богиня закатила глаза.

«Он окончательно спятил», – пожаловалась она паучку, безмятежно плетущему паутину в углу комнаты.

Паучок кивнул, не прекращая работы.

Длинные тонкие пальцы повелителя ощупывали ее запястья, лодыжки. Затем их касался язык. И раны чудесным образом затягивались. С меткой было сложнее: порезы заживали неохотно, но кровь останавливалась, свернувшись неровными комками. Тьма, словно приклеенная к языку мага, вытягивалась сизым дымом из тела девушки. Прикрыв глаза, Феос с гримасой отвращения глотал струящиеся сгустки, иногда с тихим шипением ускользающие через нос.

Его грубые черты лица, словно высеченные из камня, при этом смазывались, являя почти человеческие чувства. Усталость, досаду, злость. Большие, вытянутые к вискам глаза, были прозрачней обычного. Казалось, в них должны были быть черные простыни и израненная кожа. Но в них была только белесая дымка задумчивости.

Афродита наблюдала за этим процессом с насмешкой и удивлением.

Так продолжалась несколько часов. Потом Феос Рибелиус ушел, даже не накрыв девушку простыней.

***

Спал темный властелин на этой же кровати. Рядом с неподвижным телом, сердцебиение которого едва угадывалось. Засыпать рядом с предположительно трупом было неприятно. Но Феос Рибелиус привык доводить дела до конца. Не убил – зато оживит. Даже если сахарная ведьма попробует попрощаться с жизнью ночью.

Слюна демона обладала лечебными свойствами, аналогов которым не было в мире. Более того, живое прикосновение мага вытягивало тьму из кожи чужестранки. Позволяя немного восполнить резерв и очистить раны. Из ее тела даже магия была отвратительно сладкой. Не выветриваемый запах яблок раздражал, заставляя держать окна открытыми. Ветер, усиленный магически, только разгонял его по комнате.

Не решившись вливать в нее магию, вместо еды и воды, маг приказал кормить ее бульоном из болотных пупыророгов, славящихся наибольшей калорийностью из всех известных продуктов.

Упускать ведьму не хотелось. Он преподал ей закономерный урок послушания. Переусердствовал немного. Но в следующий раз он будет осторожней и своего добьется.

Через пару дней лечение девушки, состоящие из утреннего облизывания, как-то неожиданно превратилось в покусывание и поцелуи. Особенно привлекали властелина упругие бедра, нуждающиеся в лечении меньше всего. Но язык повелителя касался их все чаще и нежнее. Как будто в невинных поцелуях слюна была действеннее. Непонятная нежность и тоска сменили злость и досаду.

Воздействие богини любви постепенно просачивалось в темного властелина. Афродита, парящая над широкой спиной Феоса, уже почти жалела, что не может почувствовать этих невесомых осторожных поцелуев и пальцев, скользящих по ее коже.

Передернувшись, Рибелиус отстранился от тела. Это уже пахло некрофилией. Его не привлекают мертвые девушки. Необходимо привести ее в чувство как можно быстрее.

Сам он поднялся в башню и отдался работе. Эксперименты вытеснили нежную кожу и разметавшиеся волосы из мыслей Всесильного.

Но к вечеру, стоило вернуться, он сразу же потянулся к каштановым прядям. Пальцы застряли в спутанных волосах. Спина её была почти чиста от тьмы. Но властелин не отказал себе в удовольствие пройтись языком по шрамам еще разок. И только потом позвал служанку с водой для умывания.

В спальню просочился Гидеон и с тревогой спросил:

– Великий Феос, может мне стоит ей заняться?

В ответ он был пронзён тяжелым взглядом и выдворен готовиться к очередному совету по усмирению несогласных с властью.

***

Феос Рибелиус опять погрузился в эксперименты. Лаборатория дымилась от порошков и смесей. Первый помощник не успевал смешивать, поджигать и тушить реактивы.

Оба мужчины были одеты в длинные кожаные фартуки, зачарованные магически. Рукава рубашек у обоих – закаты до локтей. Перчатки Гидеон спрятал в задний карман брюк. Рибелиус собрал непослушные волосы в высокий кокон на голове, отдаленно напоминающий гнездо аиста.

На всякий случай Гидеон отправил слуг по домам на несколько дней. Три года назад, когда повелителя накрыла такая же жажда исследований, башню, где находилась лаборатория, разнесло до основания. Сам замок почти не пострадал: Рибелиус успел создать защитный купол, выгнутой поверхностью вверх. Вся сила взрыва ушла в небо, подкинув камни башни к облакам. В тот вечер жители Тэроса наблюдали метеоритный дождь. Восхищались и радовались, пока каждого второго мужчину не отправили на строительство новой башни с лабораторией.

– Гидеон! – рука повелителя отвесила мощную оплеуху первому помощнику. Задумавшись, он опять не успел погасить пламя, и пробирка в его руке дымилась сгоревшей смесью.

Валерия Фиди вошла без стука, прошла по лаборатории томной походкой. Слегка присела в поклоне, демонстрируя упругую грудь, подчеркнутую глубоким вырезом и платьем без рукавов.

– Великий Феос, позвольте уведомить: подготовлена смежная с вашей спальней комната. Девушку можно перенести туда.

Всемогущий провел пальцами по губам. Поморщился от вкуса химикатов. Он отметил и услужливость управляющей, и готовность разбавить его одержимость бездыханной чужестранкой, и ревность, покалывающую в мозгу.

«Вы не вовремя», – покачал головой Гидеон. Кирия Фиди понимала его без слов. – «Забрались так высоко в башню из-за такой ерунды».

«Исчезните, будьте добры». – Стрельнула глазами в первого помощника женщина и опять сосредоточилась на начальстве.

Самым большим преимуществом Валерии было то, что она не боялась повелителя, а искренне и нежно любила.

Красивая, благородная женщина сорока лет, с возрастом становилась только притягательнее. Она знала, как подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки. Была умна и рискованна. Радовалась вниманию темного мага и искусно управляла замком. И языком, что делало ее еще ценнее.

– Ты столь благородно жертвуешь свои покои… – Рибелиус вернулся к изучению реактивов, расставленных в хаотичном порядке на столе. – Я не отдавал приказа…

Управляющая присела на край стола, открыв узкие лодыжки в кружеве чулок.

– Разве я здесь не для того, чтобы предугадывать ваши желания, Великий Феос? – в голове Валерии мелькали столь многообещающие картины, что Всемогущий чуть не разлил настой мандрагоры.

О да, она очень хорошо его знала. Его женщина. Его Валерия Фиди. Двадцать лет назад он привез ее в замок. А через неделю она уже делила с ним постель. Через год прибрала в руки горничных и стала полновластной хозяйкой в замке. Управляющая Валерия Фиди.

Но в данный момент Рибелиус хотел выяснить, по какой причине тело сахарной ведьмы отторгает его метку. И есть ли в ней сила. Колба с кровью опять дымилась от перегрева.