Хорья фабрика
Лицо Макара не выразило ни капли недовольства, и он хладнокровно ответил:
− Дверь находится справа от нас, милейшая сударыня.
Это был провал. Дверь туалета действительно находилась в той стене, что была по правую руку от меня и секретаря, и, чтобы попасть в уборную, не нужно было выходить в коридор.
Я встала с кресла и направилась туда, куда просилась, несмотря на то, что поход в это место потерял теперь всякий смысл. Зайдя в туалет и закрыв за собой дверь, я в испуге встала, как вкопанная, потому что заметила какое-то движение в унитазе. Там кружился резвый пушистый водоворот, который через пару секунд после того, как я вошла, уже выскочил наружу. В тот момент стало ясно, что длинное тело, покрытое мехом, принадлежит никому иному, как хорьку. И, насколько я поняла, это животное только что чистило унитаз, а теперь оно, закончив свое дело и выбравшись оттуда практически совсем сухим, улеглось на кафельный пол, уютно свернувшись клубком.
Когда я шла сюда, мне совершенно не хотелось выполнять то, что обычно делают в туалете, а сейчас, после увиденного, желания не прибавилось. Постояв там с минуту, я спустила воду, я вымыла руки и вернулась обратно.
«Странная планировка жилья у этой Хозяйки, − подумалось мне, − какой нормальный человек делает туалет рядом с гостиной? Можно списать все на то, что она явно не в своем уме, но я думаю, не в безумии дело. Помещения находятся рядом, возможно, по той причине, что, когда гости не разбредаются по дому, за ними гораздо удобнее приглядывать. Ведь здесь, похоже, не сильно любят, если кто-то уходит далеко».
За время моего отсутствия в гостиной закончили рассказывать истории, и завели разговор на другую тему, по всей видимости, остро-социальную.
− Да, рабочие на сегодняшний день практически совершенно бесправны, − вещал князь с лошадиным черепом, − отношение к ним ужасное, и за людей их уже давно никто не считает, − в порыве ярости он издал короткий резкий звук, отдаленно напоминающий ржание.
− Не могу с вами не согласиться, князь, − подал голос «пластилиновая голова», − однако в плане жестокости по отношению к рабочим никто не может сравниться с директором Хорьей Фабрики.
Печеная дама возбужденно вскинула голову:
− Асфикс Асфиксеевич? Я знакома с этим человеком!
− Тогда, любезнейшая Настасья Никитична, вы должны знать, в каких условиях он содержит своих рабочих. Живут они в зловонных бараках, кислород получают в строго отмеренных дозах, а трудом своим оплачивают только еду и проживание. Больше ничего Асфикс им не дает, за исключением, так называемых, «премий» − по завершению трудового дня каждый рабочий получает по стакану мерзейшего портвейна. Такие вот дела, господа хорошие, − выдохнувшись после произнесения речи, человек с головой из пластилина откинулся на спинку стула.
− Зато, каких замечательных хорьков они выращивают! Подобных им не сыскать на всем свете! − с чувством произнес «кассовый аппарат». – Какими тонкими и гибкими телами они наделены, какая пушистая у них шерсть. Благодаря всему этому они отлично справляются с чисткой унитазов. Бьюсь об заклад, у каждого из вас в уборной живет дивное создание от Асфикса Асфиксеевича. Мне самому он прислал эксклюзивный экземпляр хорька, к которому была приложена фотокарточка с надписью: «Люблю и лобызаю!»
Князь, откашлявшись, произнес:
− Андрей Палыч, боюсь, курьер ошибся адресом…
Все дружно рассмеялись.
Разговоры в гостиной продолжались еще долго, и в те моменты, когда речь гостей становилась неспешной и тихой, я проваливалась в неглубокий сон. То, что мне снилось, не сильно отличалось от событий, происходивших наяву, и было несуразной цветной мешаниной. Когда же до моего слуха долетали резкие возгласы (а иногда ржание и стук кассового аппарата), я, вздрагивая, просыпалась. В ту неуловимую долю секунды, когда случается переход от сна к бодрствованию, и которая часто бывает наполнена сладкими иллюзиями о том, что все хорошо, я подсознательно желала, что, открыв глаза, окажусь в нормальном мире. Но этому не суждено было сбыться. Явно, не сегодня.
Не знаю, сколько часов я продолжала раскачиваться на волнах дремоты, но окончательное пробуждение наступило в тот момент, когда Макар Иванович слегка потряс меня за плечо. Комната на тот момент уже была пуста и окутана тишиной, большинство свечей потухло, остались догорать только два небольших огарка в подсвечнике на столе.
Увидев, что я проснулась, Макар вытянулся в струну и отчеканил:
− Хозяйка приказала отвезти вас в отель. Половина гостей изъявили желание остаться на ночь, так как после обильных возлияний не все сохранили способность двигаться самостоятельно. Вас же некуда устроить на ночлег, поэтому переночуете там.
От мысли, что наконец появится возможность выйти из этого дома, в моей душе зазвучали фанфары, но я постаралась этого не выдать.
− Да пожалуйста, мне все равно, − сказала я как можно более равнодушно.
Макар Иванович ничего на это не ответил, только едва заметно улыбнулся уголками рта. После он развернулся и направился к выходу из комнаты, что следовало расценивать как немое приглашение следовать за ним.
Макар вел меня не тем путем, которым я попала в гостиную. Тогда это был, по всей видимости, какой-то черный ход, а теперь же мы продвигались к главному. Идти приходилось буквально на ощупь, потому что дом все так же пребывал в кромешной тьме. Никакого источника освещения, даже свечного огарка, секретарь с собой не взял, только его узкая спина чернела во мраке, являясь для меня ориентиром в извилистом коридоре.
Когда мы спускались по парадной лестнице, Макар поддерживал меня за локоть, и я старалась как можно более аккуратно ставить ноги. Постоянно приходилось на что-то наступать, и оно неприятно хрустело под моими ботинками.
− Кости это, − пояснил секретарь, − мышиные. Слуги уже давно отказались их убирать, поскольку неблагодарное это дело. Собираешь скелетики, а мыши снова дохнут. Да и весь этот дом бесполезно убирать и ремонтировать, потому что разложение идет, и никак его не остановить. Впрочем, все это понимают, и никто ничего не делает, только на перинах лежат, да думы думают.
Находясь в отдалении от своей начальницы, Макар Иванович стал более разговорчив, и я, воспользовавшись этим, решила поддержать беседу:
− Слышала, этот дом болеет из-за того, что в нем сейчас нет Хозяина. Но где же он?
− Да его и не было никогда, − вздохнул секретарь. Хозяйка сама его выдумала много лет назад. И не из-за его отсутствия сей дом больным сделался – то наша Хозяйка на него так влияет, как, впрочем, и на все жилища, где она поселиться изволит. Как только она вместе с прислугой в новую усадьбу въезжает, все подряд в ней начинает разлагаться и плесневеть.
− Кто же она такая? – задала я давно мучивший меня вопрос.
Макар покачал головой.
− Да бес ее знает. Никто об этом ничего не разумеет толком, потому что она ни в одном месте надолго не задерживается – исчезнет из одного дома, а в другом тут же появится. Вот только, как исчезнет, приходится мне всюду ходить и искать, куда Хозяйка снова делась. Судьба у меня такая, потому что, если не найду ее, то растворяться начну. Без нее я никто.
Мы спустились с лестницы, секретарь подал мне пальто, и, наконец, распахнулись двери наружу. Крыльцо утопало во мраке не меньше, чем внутренняя часть дома. Меня мгновенно окутало зимним холодом. Шел крупный мокрый снег, и из-за того, что несколько хлопьев попали на кожу, захотелось пить.
Чтобы отвлечься, я огляделась вокруг: дом был небольшой, с коренастыми колоннами, увитыми сухими ветвями вьюна. Строение было доведено до такого плачевного состояния, что было готово вот-вот рухнуть, и казалось, что уже слышится предвещающий трагедию протяжный скрип.
Над нами неярко светил месяц, сотканный из бледного клубящегося дыма. Висел он низко, прямо напротив балкона усадьбы, грустно глядя рогами вниз. Именно он протягивал свои беспомощные лучи в комнаты Хозяйки.
Из-за рассеянного света месяца и крупного снега все было, как в тумане, поэтому я не сразу заметила ожидавший нас экипаж.
− Вот и наше такси подъехало, − объявил Макар Иванович.
«Ничего себе, такси», − подумала я.
Экипаж действительно производил неоднозначное впечатление: в старую шестерку «Жигулей» были запряжены два коня, а на крыше автомобиля, поставив ноги на капот, сидел бородатый извозчик с дымящейся папиросой в зубах.
− Машины у этого перевозчика так себе, − сказал мне секретарь, − да и лошади жалкие, того и гляди, подохнут. Наша Хозяйка эту контору вообще не жалует. Она, когда в свет выезжает, велит запрягать ей в «Кадиллак» тройку крепостных. Вот это я понимаю, поездка! – не без гордости заявил он.
− А почему бы просто не завести автомобиль и не поехать без помощи крепостных и лошадей? – поинтересовалась я.
− Сударыня, простите мою нескромность, но вы – полнейшая темнота. Где же вы возьмете бензин, если американцы сорок лет назад, как была холодная война, последние остатки нефти выкачали? Поставили себе какую-то хитрую установку, и давай наяривать, лишать весь мир запасов, так за год вся нефть и кончилась. Теперь пытаются продавать в тридорога, да нам хоть бы хны, мы теперь все больше на конях и паровозах… Ну что же вы стоите, ей богу? – Макар стоял, держа передо мной открытой заднюю дверцу «Жигулей». – Забирайтесь в экипаж.
Глава 3
Местоположение: 1
Дата: пятница, 25 января 2013 г.
После неудавшегося в среду разговора с Сергеем, Дмитрий Совин весь следующий день пытался снова ему дозвониться, но тот ни в какую не хотел брать трубку, а под вечер вообще выключил телефон. За это время частный детектив успел вдоль и поперек изучить содержимое ноутбука Майи и ее страниц в социальных сетях, но не нашел там никакой значимой информации. Он также сверил отпечатки пальцев, взятые в квартире, с образцами папиллярных узоров домочадцев, а также пробил их по базе, что снова ничего ему не дало. Кроме того, Совин побывал на железнодорожном и автовокзале, где пытался выяснить, не покидала ли город девушка с паспортными данными Майи или хотя бы в такой же странной одежде, как у нее, на что получил отрицательные ответы. По фотографии работники вокзалов также не смогли ее вспомнить.
Пятничным утром, совсем уже отчаявшись и будучи готов сдаться, Совин решил в последний набрать номер Сергея, теперь уже просто для галочки. После второго гудка совершенно неожиданно из динамика донесся металлический голос, интонация которого не сулила ничего хорошего:
− Я, кажется, просил вас больше меня не беспокоить.
В этот момент, несмотря на выдержку Дмитрия, в его груди разорвался огненный шар ненависти к этому человеку, горячая волна прокатилась по всему телу, достигнув пальцев рук и ног, на лбу выступила испарина, и он выпалил:
− А я, кажется, просил вас уделить мне хотя бы немного времени. Тот факт, что вы старательно меня игнорируете, не снимает с вас подозрений, а, скорее, наоборот. Поэтому в ваших же интересах будет рассказать мне всю правду об отношениях между вами и Майей Чернобуровой и в подробностях вспомнить вашу последнюю встречу.
Дмитрий осознавал, что, скорее всего, сейчас он совершает огромную ошибку и ставит под угрозу успех расследования, так грубо разговаривая с этим человеком, личность которого на данный момент является единственной ниточкой к истине. К тому же, как назло, в голове третий день без остановки вещал внутренний голос, нашептывая ему: «Дима, это не простое дело, будь осторожнее, умоляю». Но он ничего не смог с собой поделать, в нем вызвал приступ ярости этот высокомерный двуличный болван, и, будь он рядом, Дмитрий набросился бы на него с кулаками.
Сергей, выслушав его, как ни странно, не сильно возмутился, только произнес, тяжело вздохнув:
− Хорошо, я смогу ненадолго встретиться с вами сегодня.
Совин, не ожидавший такого удачного поворота событий, значительно приободрился и с иронией подумал: «Ну вот, а ты ломался, как школьница».
− Только учтите, − продолжил Сергей, − что у меня очень плотный график, и в течение суток у меня практически не бывает свободных минут.
Про себя Дмитрий продолжил злорадствовать: «Однако ты непостижимым образом находишь время изменять жене со студентками».
Тем временем Сергей размышлял:
− Так… У меня будет возможность уделить вам часок в обеденное время. Давайте договоримся на 14:00, в кафе «Хозяйка». Вы в курсе, где оно находится?
− Я знаю это заведение, − ответил Совин, − до встречи.
Диме до такой степени хотелось сдвинуть дело с мертвой точки, что он вышел из дома за час до назначенного времени, хотя до кафе можно было доехать максимум за 15 минут.
За пределами подъезда его встречало серое небо в обнимку с коричневым снегом. За последние три дня, в течение которых Дмитрий пытался вести расследование, в город ворвался южный воздух, из-за чего неожиданно резко потеплело. Теперь на влажном ветру стали сильнее трепетать размокшие объявления, а стаи ворон − еще суетливее перепрыгивать с места на место. По вечерам они беспокойно галдели, в синих сумерках рассаживаясь на черных ветвях, которые, сбросив с себя снежные покровы, будто бы стали стесняться своей наготы.
Дмитрий быстро пересек на автомобиле промозглый город. Расположившись за свободным столиком кафе, уютно стилизованного под дворянское жилище, он заказал кофе и совершил действие, которое в последнее время стало для него своеобразным ритуалом: набрал номер Майи. Несмотря на то, что девушка почти неделю отсутствовала дома, он не исключал возможности, что она станет доступной для звонка. Однако и в этот раз ответом ему было нарочито-членораздельное сообщение, когда-то произнесенное неизвестной женщиной, и увековеченное с помощью записи: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…»
В семь минут третьего, наконец, появился Сергей. Совину пришлось узнавать его только по словесному описанию, которое тот дал утром по телефону, поскольку ни одной фотографии, равно как и упоминания об этом человеке, в компьютере Майи так и не нашлось. Как оказалось, мужчина выглядел очень свежо, молодо и привлекательно, и Дмитрий подумал, что многие девушки, наверняка, захотели бы завести роман с таким человеком не только ради денег.
Сергей уселся напротив Совина, и уставился на него карими глазами, которые не выражали совсем никаких эмоций.
− Выкладывайте, что вы хотите? – обратился он к Дмитрию. – И, кстати, если вас наняла моя жена, то скажите об этом сразу и не морочьте мне голову.
− Еще раз повторяю, − терпеливо ответил Совин, − что я расследую пропажу Чернобуровой Майи. Моим клиентом является отнюдь не ваша супруга, а мать этой девушки. И так уж распорядилась судьба, что вы, возможно, − последний, кто видел ее перед исчезновением.
Сергей сделал заказ у подошедшей официантки, после чего равнодушно сказал, пожав плечами:
− Могу вас заверить, что я не имею никакого отношения к данному инциденту.
Ответ в такой манере натолкнул Дмитрия на мысль, что мужчина не сильно переживает насчет пропажи своей юной любовницы, а, скорее, наоборот, испытывает благодаря этому некоторое облегчение.
− Ночь с субботы на воскресенье мы с Майей провели в отеле «Симфония», − продолжил Сергей, − утром я подвез ее на своей машине, после чего мы распрощались.
− Вы везли ее до самого дома?
− Нет. Мне ни к чему, чтобы мой автомобиль светился в том районе, так как я, по определению, не должен там появляться. Поэтому обычно мы расстаемся на улице Крузенштерна, оттуда она может быстро добраться до дома, срезая путь дворами. Забираю я ее обычно там же.
− Вспомните, пожалуйста, поподробнее вашу последнюю встречу, − попросил Дима.
Сергей тут же вспылил:
− Я что, обязан вам докладывать, что и в каких позах мы делали? – спросил он с кривой ухмылкой.
Дмитрий не поддался на провокацию:
− Меня интересует совсем другое. Не вела ли она себя как-то странно или нервно? Может быть, была обижена на кого-то, или вы ее чем-то задели?
− Наоборот, мне показалось, что Майя в тот раз была в приподнятом настроении.
− Она не поделилась с вами поводом для своей радости?
− Нет. Я вообще всегда бываю мало осведомлен о ее повседневных делах.
− А вообще, какой характер носят ваши отношения? Кем Майя является для вас, я, кажется, понял. Но как она относится к вам? Быть может, влюблена?
Тем временем, Сергею подали салат, и он начал задумчиво ковырять его вилкой.
− Вряд ли. Мы виделись, в основном, по ночам, и большего она не хотела, ни от меня, ни от кого-либо другого. Я могу ее понять, она молодая студентка, любит веселье и тусовки. Зачем ей сейчас серьезные отношения?
Совин немного помолчал, размышляя над тем, куда могла исчезнуть такая легкомысленная тусовщица, как описал ее Сергей. Да куда угодно! Беспокоит только то, что этому еще и могли поспособствовать.
− Скажите, а ваша семья могла каким-то образом узнать о Майе? – задал Дмитрий вопрос, навеянный размышлениями.
− Маловероятно. Я все тщательно скрывал, в том числе, отслеживал, чтобы ничего не засветилось в соцсетях, потому что, в противном случае, мог бы попрощаться со своей репутацией. Я не последний человек в городе, мне проблемы ни к чему. Но она, слава богу, ничего лишнего не публиковала.
− Спасибо, Сергей, − поняв, что его вопросы иссякли, Совин встал и подал мужчине руку.
Тот ответил на рукопожатие, не забыв, с обворожительной улыбкой, предупредить:
− Учтите, если что-либо дойдет до моей жены, я до вас доберусь и вырву вам язык.
Дмитрий широко улыбнулся в ответ:
− Безусловно, Сергей, все останется в тайне.
***
Было ясно как божий день, что любовник Майи не относится к категории людей, готовых рассказать незнакомому человеку, пусть даже детективу, подробности своей частной жизни – это Дмитрий понимал еще до встречи с ним. Также он осознавал, что ни этот человек, ни любой другой (может быть, за редким исключением) не станет, совершив преступление, каяться в содеянном. Поэтому к ответам Сергея, которые были крайне сухими и сдержанными, он отнесся скептически, и решил продолжать «разрабатывать» его как главного подозреваемого. Правда, готовясь к этой встрече, Совин надеялся, что она обеспечит его хоть какими-то существенными зацепками, однако этого не произошло.
Место, где он только что побывал − кафе «Хозяйка» − имело совсем крохотную парковку, которая, к тому же, располагалась крайне неудобно – у главного входа в заведение. Туда же выходили все окна зала, поэтому Дмитрию, пока он сидел за столиком один, удалось подметить, на какой машине прибыл Сергей. Теперь Совин, выйдя из кафе, обратил внимание на ее номерной знак, а, сев в свой автомобиль, записал его для верности. После, прогрев машину, Дима отъехал подальше от окон кафе и набрал своего хорошего знакомого из ГАИ:
− Алло, Юрец! Привет. Пробей, пожалуйста, номерок, с меня, как обычно…
Юра пообещал узнать данные владельца машины, но предупредил, что эта просьба не будет выполнена сиюминутно, поскольку в данный момент он сильно занят. Дмитрий ответил, что это не принципиально, главное, что теперь он узнает об этом мужчине немного больше, чем одно только имя.
Закончив разговор, Совин зарулил в один из тихих двориков, для того, чтобы немного подумать. Пока ему не сообщили данные Сергея, нужно было предпринять что-то еще. Он вспомнил, что тот в разговоре упомянул название гостиницы, где он проводил ночь с Майей – «Симфония», и решил, на всякий случай, посетить это место.
Название «отель» для небольшого двухэтажного заведения, с несколькими десятками номеров, пожалуй, было слишком пафосным. Однако этот дом был благородной старинной постройки, что предавало ему немного солидности и шарма, а постоянно текущие трубы, и осыпавшаяся штукатурка на лестинце было делом десятой важности.
Кстати, город Долгореченск никогда и не нуждался в крупных отелях, поскольку эта местность не представляла никакого интереса для туристов. В здешних гостиницах останавливались на ночлег либо командированные работяги, либо молодожены по завершению торжества, либо обеспеченные мужчины, дабы вкусить прелести продажной любви. Одним из приютов для всех этих категорий граждан был, в том числе, отель «Симфония».
На входе посетителей встречала вывеска, стилизованная под золото, на которой прописными извивающимися буквами обозначалось название заведения. Слева от надписи, такой же золотистый, блестящий и китчевый, был изображен рояль.
Бросив недокуренную сигарету в стоящую у дверей урну, Дмитрий вошел в отель. За стойкой ресепшена сидела девушка с бейджиком «Милена», лицо которой, как говорится, не было обезображено интеллектом.
− Чем могу помочь? – спросила она без намека на улыбку.
Видимо, эта барышня считала, что очевидная красота может с лихвой компенсировать полное отсутствие доброжелательности на лице. Хотя, скорее, всего, она ни о чем не думало вообще.
Дмитрий, подавив смешок, ответил:
− Милая девушка, я очень нуждаюсь в вашей помощи, − Милена, не привыкшая к такой форме обращения, недоуменно вытаращила глаза, − Буквально на днях в вашем отеле останавливались двое моих хороших друзей. И, вы представляете, они забыли в номере зарядку для телефона. Без этого устройства, сами понимаете, жить проблематично… Вы бы мне сказали, в каком номере они останавливались, а я сам схожу и заберу…
По выражению лица девушки стало заметно, что та пришла в смятение, не зная, как следует поступить, но, стараясь скрыть это, надменно подняла брови.
− Мужчина, мне запрещено разглашать сведения о наших постояльцах.
Совин хотел было достать бумажник, извлечь оттуда несколько голубых купюр и таким образом перевести разговор в более мирное русло, но вовремя заметил глаз видеокамеры, смотрящий из-под потолка прямо на него. Хотя он знал, что в большинстве случаев, за событиями, транслируемыми системой видеонаблюдения, никто не следит, но решил перестраховаться.
− Тогда будьте добры, позовите ваше руководство.
Милена, недоверчиво покосившись на детектива, подняла трубку, набрала короткий внутренний номер и быстро проговорила:
− Вадим, подойди, пожалуйста, тут тебя спрашивают.
Через минуту перед Дмитрием предстал молодой человек, одетый в белую, слегка помятую рубашку, с волосами, слишком усердно уложенными на косой пробор. Совин продублировал ему свою просьбу, на что получил аналогичный ответ:
− Сожалею, но я не могу разглашать эту информацию.
Дима, поняв, наконец, что без этого не обойдется, со вздохом выудил на свет свою лицензию на осуществление частной детективной деятельности, которую он все время носил с собой.
Вадим, взяв ее в руки, открыл рот, чтобы возмутиться, но, вникнув в смысл написанного, сглотнул слюну, и спокойно произнес:
− О ком вы хотите узнать? Только учтите, мне не нужны неприятности.
− Ничего страшного не случится, − заверил его Дмитрий, − мне нужно знать, в каком из номеров останавливались в ночь с 19-го на 20-е января Майя Чернобурова и некий Сергей, чьей фамилии я пока что не знаю. И, если сейчас в этой комнате никто не проживает, я хотел бы осмотреть ее.
Молодой человек полистал журнал посетителей и сообщил:
− Той ночью у нас гостила всего одна лишь пара, и мужчину точно звали Сергей. Они снимали комнату номер 1, как это не парадоксально.
Совин изумился:
− Правда? Так просто… И, честно говоря, я всегда считал, что большинство заведений предпочитают не вести счет комнатам с самой первой. Для солидности. Обычно номера начинаются, как минимум, с сотого.
− У нас так, − Вадим равнодушно пожал плачами и взял с крючка ключ с цифрой «1», − пойдемте, вы же хотели посмотреть. Как раз, после Сергея и той девушки там никто больше не жил.
Дмитрий возликовал в душе – решив ехать сюда, он и не смел даже надеяться на такую удачу.
− Кстати, про эту парочку, а именно про девушку, на днях уже спрашивал один, − добавил Вадим.
Совин насторожился.
− Кто?
− Понятия не имею, какой-то парнишка, худенький такой, темный.
«Илья? – задался вопросом Дмитрий. – Решил искать подругу самостоятельно?»
Номер оказался простым и чистым, аскетично обставленным, без излишеств и изящества. Кровать, шкаф, тумбочка, на которой одиноко лежала синяя ручка, затертый ковролин на полу, белые стены, над кроватью – репродукция картины, которая вобрала в себя все прелести русского пейзажа: белые березы, тонкая речка, перекинутый через нее горбатый мостик.
«Какая идиллия», − с тоской подумал Дмитрий, и вдруг его глаза опустились ниже, на стену, где, сделанная шариковой ручкой поверх белой штукатурки, красовалась странная надпись.
− А это еще что такое? – Совин с недоумением повернулся к стоящему поодаль Вадиму.
Но тот был шокирован не меньше, его фигура была неподвижна, и только по зрачкам было ясно, что он снова и снова пробегает взглядом по написанному на стене выражению: «∞ + 1= ∞».