Совершенные. Тайны Пантеона
…вздрогнув, я проснулся. Мгновение смотрел на потолок и паука, деловито плетущего в углу свою сеть. В небольшом отеле на тихой улочке Неварбурга со слегка покосившейся вывеской «Озерный дом» – ленивая горничная. Но зато здесь тихо, недорого, вкусно кормят и не задают лишних вопросов. Только неясно, почему отель так называется, ведь никакого озера поблизости нет.
Снежный лес и волчья стая остались далеко в горах.
Я потряс головой, сбрасывая сон. Хотя этот мне понравился. Чаще всего ночами я видел кошмары, после которых голова еще пару часов оставалась тяжелой, а спина болела, словно вновь ощущая те удары, которые сейчас заросли шрамами.
Бросил быстрый взгляд на ручные часы – шесть утра. Обычно я встаю раньше, но от волчьих снов не хочется просыпаться. Под окном отеля изредка проносились автомобили, но Неварбург еще спал. Северная столица империи просыпается поздно, даже пекарни открываются не раньше десяти.
Но надеюсь, я смогу раздобыть хотя бы горячий чай.
Умывшись в крохотной ванной и одевшись, я спустился на первый этаж. За стойкой приема никого не было, зато в маленькой столовой, где постояльцев потчевали нехитрой едой, протирала столы зевающая хозяйка – дородная розовощекая женщина. Накануне, когда я заселялся, она представилась Клавдией и велела обращаться с любыми просьбами, если такие появятся.
– О, господин Аров!
– Прошу, зовите меня по имени. Роберт.
– Вижу, вы ранняя пташка, Роберт, – улыбнулась она, и я кивнул. Клавдия быстро пробежала взглядом по моей фигуре.
Я знал, что она видит. Неприметная серая рубашка, потертые джинсы и кожаная куртка. Черный шарф, потому что даже сейчас, весной, Неварбург не радует теплом и солнцем. Коричневые замшевые ботинки – не слишком новые, но чистые. На правом запястье тяжелые металлические часы с широким браслетом и массивным циферблатом. А значит, никакой нейропанели. Потому что никто из обладателей этого знака привилегий и почета не станет скрывать его под дешевыми часами. Взгляд выше – в неприметное лицо молодого мужчины. Сероглазый шатен, не слишком привлекательный, но и не отталкивающий. Обычный. Внешность парня, что подвез меня до Неварбурга на огромном и пыхтящем «Аes bouvol». За это пришлось слушать ужасную музыку и болтовню, но зато не пришлось обманывать. Почти не пришлось. Платы добряк не взял. А я вот кое-что позаимствовал – его лицо и имя.
Я постарался не кривиться от этой мысли. Ложь и обман – вот теперь моя жизнь.
«Лжецы всех мастей после смерти станут добычей демона обмана. Их ждет зловонная трясина, болото, в котором будут вечно гнить лживые языки и осквернённые тела…» – вспыхнули перед глазами строки из святого писания.
Я улыбнулся женщине.
– Да, привык вставать до рассвета. Может, у вас найдется для меня чашка чая?
– Ох, – застыла она на мгновение, комкая фартук и пристально рассматривая меня. – Чай?
– Да, если можно. Я пью любой. Можно самый… простой. Прохладно по утрам, я хотел бы немного согреться.
Она моргнула. И вдруг бросилась к двери.
– Согреться… Чай, ну конечно! Побудьте здесь! Никуда не уходите!
Я нахмурился, глядя ей вслед. Может, что-то заподозрила? Зовет на помощь? Узнала во мне отступника?
Но в темном оконном стекле по-прежнему отражался лишь незнакомец. Ничего общего с Августом Рэем Эттвудом.
– Вот! – пыхтя под грузом огромного подноса, вернулась хозяйка отеля. – Я хотела позавтракать на веранде, как уберу столовую. Все свежее!
– Что вы, не стоило, – несколько растерянно произнес я, глядя на огромный сэндвич с ветчиной, сыром и листьями салата, вареные яйца, миску овсяной каши, щедро сдобренной голубикой, орехами и медом, пузатый чайник, в котором раскрывался чайный лист. – Я не возьму ваш завтрак…
– Прошу вас! – Клавдия поставила поднос на стол и моргнула. Еще раз. Казалось, еще миг – и она расплачется. – Прошу. Вы голодны. В конце концов, накормить вас – моя обязанность, за которую вы заплатили! И чай! Я налью!
Чай пах лимоном и вербеной, а завтрак оказался по-настоящему вкусным, приготовленным «как для себя». Я усмехнулся этой мысли, все еще недоумевая доброте хозяйки. Впрочем, «если мир посылает вам подарок, не надо от него отказываться, прими с благодарностью». Так говорил мой наставник, когда прихожане приносили в монастырь корзины с продуктами, теплые одеяла или денежное пожертвование.
Я решил последовать наставлению мудрого человека.
Хозяйка присела на соседний стул, налив и себе чая. Но не пила, больше мяла в руках фартук и краснела.
– Вы проездом в Неварбурге?
Я кивнул, занятый сладкой кашей.
– Дела?
Снова кивок.
– Значит, скоро уедете?
Я пожал плечами.
– Жаль. Оставайтесь! – Женщина вздохнула. – Столица страсть как хороша, есть что посмотреть. Один дворец императора Константина чего стоит! Вы уже видели? Обязательно сходите! Это особая гордость неварбужцев! А императорские сады? Павлины, лебеди, белки и еноты! И все ручные, с рук кормятся. И цветы, цветы всюду. Невероятное великолепие!
Я перешел к сыру и ветчине.
– … но климат, конечно, сырой, холодный, – тарахтела Клавдия. – Что делать – север! Весна уже, а солнце даже не заглядывает. И все же красота… Не зря его величество Константин живет здесь, а не где-нибудь в тепле. Говорят, самый красивый город всех трех столиц! Ни восточная, ни западная не сравнятся с северной короной! Хотя южная когда-то была под стать…
Женщина осеклась, когда моя ложка звякнула о край тарелки.
– Но Равилон давно занесен черным песком, так что, может, и врут о его красоте, – быстро добавила хозяйка. – Кстати, слышали новости?
– Какие же? Я приехал лишь вчера.
Очередное вранье… Еще немного, и я стану в нем виртуозом. От этих мыслей внутри тяжело и темно. И тьма эта ширится с каждым днем. Я чувствую, как течет по жилам скверна, как вгрызается в кости. Ощущаю ее каждый миг. И особенно – когда иду путем зла.
Но об этом я тоже стараюсь не думать.
В Неварбурге я уже несколько недель, но стараюсь не задерживаться на одном месте.
Сейчас главное – спасти тех, за кого я в ответе. Найти Зою и Ирму, найти друзей.
– Вот же, смотрите…
Клавдия выхватила из корзины при входе свежую газету «Парадный Неварбург», развернула. В глаза бросились заголовки:
«…Выставка-турнир поделок из латуни и дерева “Почти совершенство”! Для участников без нейропанелей…»
«… Открытие новой академии миротворцев…»
«…Из городского зверинца сбежал волк, будьте бдительны…»
«У дворцового моста зацвели снежные сакуры – удивительный подарок наместника из восточной столицы в честь двадцатипятилетия наследника, принца Юстина…»
«Разыскивается опасный безумец…»
Я порадовался, что мои пальцы не дрогнули. Медленно допил чай, вкус которого теперь почти не чувствовал. С газетного листа смотрело мое лицо. Фото старое, из монастырских архивов. Я помнил тот день. Весна, как и сейчас. В семинарии – время поста и бдения, но в честь приезжего фотографа, который собирал материал для местной газеты, на завтрак дали не только пшенную кашу, но и маковую булочку… Марий, с которым мы делили комнату, кривляется за спиной серьезного усатого репортера, корчит рожицы. Марий выше меня на голову и выглядит старше своего возраста, но порой ведет себя как ребёнок. И я едва сдерживаю улыбку, а потом отворачиваюсь, чтобы все-таки не рассмеяться. Потому и на фото мое лицо не в анфас, а в профиль…
– Разыскивается безумный деструкт. – Женщина потрясла листом, испуганно вытаращив глаза. – Убийца. Десятки человек прирезал и не поморщился, представляете? Видимо, сбежал от инквизиторов. И как он вырвался?
Съеденный сэндвич сделался внутри тяжелым и мерзким, как ком могильной земли.
– А ведь такой молодой, вы гляньте! И… симпатичный. Кто бы мог подумать? Разрыв Духа никого не щадит. Вот же напасть! Интересно, что с ним случилось? Верно, попал в яму скверны, вот и обезумел. А может, эти жуткие Отрезатели постарались? Страшные они творят вещи, я вам скажу! Верят, что можно отрезать чужой Дух. Отрезать и пришить себе! Стать Совершенным даже без нейропанели… Называют себя Братством Ваятелей, а на самом деле – обычные головорезы. И безумцы! Брат рассказывал о тех, что довелось поймать. Об их… изменениях. Жуткая жуть!
Клавдия передернула полными плечами и постучала ногтем по моему фото. Я отвел взгляд.
– Ничего, и этого парня скоро поймают, я вас уверяю. Всем деструктам место в Песках, нечего им делать среди добрых горожан. Поймают! Это ведь Неварбург. Нам не стоит бояться. – Она склонилась и понизила голос. – Мой брат сказал, что этого убийцу ищут по всем районам, даже оцепили ямы скверны. У самой большой в Неварбурге – Лютейное поле – ну той, где когда-то была площадь для казней, день и ночь дежурят отряды. Тайно!
– Зачем?
Ямы скверны есть во всех городах. Иногда маленькие, иногда побольше. Горожане о них знают и обходят стороной, как заброшенные стройки или опасные пустоши. Некоторые ямы столь опасны и известны, что действительно имеют названия. Я слышал о Лютейном поле, на котором пару столетий назад отрубили сотни голов и четвертовали столько же тел. Низкие вибрации этого места не развеялись даже за века. Кажется, эта гиблая яма находится где-то на западе столицы. Но зачем ее охранять? У ям скверны всегда стоят флажки и предупреждающие знаки, чтобы не забрел случайный прохожий. Но выделять для этого охрану? Странно…
– Так скверна ведь зовет. – Клавдия облизала полные губы, и ее щеки стали еще краснее. Глаза женщины маслянисто заблестели, словно она думала о чем-то неприличном. – Все это знают. Зовет. Деструктов всегда тянет к таким местам, особенно тех, что уже на последней стадии. Этот безумец, – снова постучала она по фото в газете, – обязательно придет к яме. Нужна она ему, понимаете? Для… набирания силы! Вот его и ждут. Так говорит брат.
Я нахмурился, осмысливая услышанное.
– Ваш брат – инквизитор?
– А то. Уважаемый человек, с нейропанелью! Гордость семьи! Несет службу в Благом Доме. Ах, вы, верно, не знаете? Туда привозят деструктов. Ну перед тем, как отправить эшелоном в Пески. Дело-то хлопотное, опасное… – Хозяйка отеля вдруг испуганно осеклась, поняв, что сболтнула лишнее. – Ох… Только брат запрещает об этом болтать. И об убийце, которого ищут, – тоже…
Я отцепил взгляд от своего запястья. Под железным браслетом часов зудела черная полоса. Я знал, что вечером увижу, как часть ее опять восстановилась. Ложь и обман питают не только зло внутри.
Я заставил себя думать о деле. О тех, кто ждет моей помощи.
Медленно поднял голову и посмотрел женщине в глаза. Краска румянца сделала ее пунцовой, полные руки нервно сжали уже и без того измятый фартук. Так же медленно я положил ладонь поверх ее.
– Но вы ведь мне все расскажете, не так ли? – мягко произнес я.
Она кивнула.
Расскажет. Конечно, расскажет.
Нет, дело не в доброте и благолепии, не под их влиянием Клавдия отдала постояльцу свой завтрак, да еще и упрашивала его съесть. Просто она права.
Скверна зовет каждого.
И порабощает не только волков.
Глава 5. Розовое
Спустя почти месяц бесплотных поисков и отчаянных попыток выяснить судьбу друзей мне наконец-то повезло. Брат Клавдии – Захар, служил комендантом Благого Дома, где содержали деструктов. Здание находилось на окраине города, подальше от дворцов и садов, и конечно, прекрасно охранялось.
Но Клавдия пообещала узнать у брата о тех людях, которых я ищу.
До вечера я не находил себе места, не зная, правильно ли сделал, доверившись хозяйке отеля. Конечно, я ни сказал ей ни слова правды, лишь уверил, что ищу пропавших родственников.
Возможно, и Зою, и Ирму уже отправили в Пески.
Возможно, уже сегодня инквизиторы придут в этот дом, чтобы надеть на мои руки железные браслеты.
Я содрогнулся, вспоминая ощущение стылой тяжести на своих запястьях. Вспоминая цепь, что тянулась от лодыжки к кольцу в стене. После Нью-Касла я был прикован почти год, и звон металлических звеньев до сих пор звучит в ушах, вызывая судорогу и лишая дыхания. Ощущать себя зверем на цепи – ужасное чувство.
Что если Клавдия обманет и сдаст инквизиторам постояльца, который задает пугающие вопросы?
Но ответа не было и оставалось лишь ждать. Я хотел молиться, но слова, привычные с детства, больше не утешали меня. Напротив. Казалось кощунством произносить их. Не после всей моей лжи. Не после всего, что случилось. Не в чужой одежде и с чужим лицом.
Я единственный наследник не только своей родной семьи, но и наставника, ставшего приемным отцом, но мои счета остались в банках, а попытка воспользоваться деньгами приведет ко мне инквизиторов. Чтобы выжить и спасти друзей, мне пришлось научиться не только врать, но и воровать.
«Человека, покусившегося на чужое добро, ждет демон со звериным оскалом и огненными плетьми, отсекающими руки… Каждое утро в жестоких муках они отрастают снова, и каждый закат демон отрубает их вору…»
Я помню, как украл впервые. Перед тем, как решиться, я голодал несколько дней. Но разве это может служить оправданием?
Тот городок был совсем маленький: несколько улиц, центральная площадь со статуей святого покровителя, за ней – рынок, где продавали овощи, молоко, яйца и рыбу из местной реки. За рынком в тени вечнозелёных кустарников – живописная улочка и таверна «Сытый путник». Из приоткрытой двери одуряюще пало свежеиспеченным хлебом и картофельным супом.
Некоторое время я стоял на пороге, споря с собственной совестью. На деревянных перилах таверны белело птичье перо, и я поднял его, повертел в пальцах, не в силах сделать шаг в манящее тепло харчевни. Потом решил, что скажу правду – о том, что у меня нет денег. Попрошу обед в долг или за какую-нибудь работу…
Каково же было мое удивление, когда хозяин таверны не только накормил меня сытным обедом, но еще и вручил мятые купюры, умоляя их взять…
Из «Сытого путника» я уходил с полным желудком и набитыми карманами. И с гудящей головой. Я не обманывался насчёт доброты трактирщика… Я знал ей цену.
Отбросив воспоминания, я решил прогуляться.
В северной столице империи было гораздо теплее, чем в горах или на окраинах. По улицам и проспектам гуляли улыбающиеся, красиво одетые люди. Девушки и даже некоторые мужчины принарядились в яркие пальто – бордовые, темно-синие, желтые… От цветных тканей, неоновой иллюминации и светящихся окон город казался праздничным. Чем ближе к центру – тем больше ярких витрин и вывесок, больше фонарей-цветов и роскошных «ferrum mostro» на брусчатке.
Но я свернул с центральных улиц и отравился на окраину, туда, где находился Благой Дом. Суровое здание из черного камня возвышалось в стороне от других построек. Ко входу вели железные ворота – запертые. На стенах и окнах блестели решетки.
Опустив голову и пряча подбородок в шарфе, а руки – в карманах, я прошел мимо и уловил цепкий взгляд стража при входе.
Остановившись у стены, опоясывающей здание, я вытащил из кармана плоскую железную коробочку. Она была в украденной куртке, вместе с мелкими купюрами. Еще один грех…
Выбил тонкую коричневую трубочку, чиркнул дешевой зажигалкой. Втянул в рот пряный дым. Стражник у ворот отвернулся, потеряв ко мне интерес. Глотая горький дым, я еще раз осмотрел здание и решетки на окнах.
Дым защекотал язык и нёбо, я едва сдержал кашель. Отвернувшись и снова опустив лицо в шарф, неторопливо двинулся к дороге.
Если друзья и правда здесь, то придется постараться, чтобы их вытащить.
Я не заметил, как докурил сигарету. И постарался не думать о том, что она успокаивает лучше, чем обращение к привычным молитвам…
Клавдия сказала, что поговорит с братом лишь вечером, так что у меня в запасе было еще несколько часов. Не в силах оставаться на месте, я все-таки отправился в центр города.
Императорский дворец на набережной оказался тяжелым монументальным зданием с арками и колоннами. Но меня сейчас мало волновали архитектурные красоты, даже такие выдающиеся. Обойдя площадь, я перешел ажурный железный мост. За ним шумела наряженная толпа, и я еще ниже опустил голову, не желая встречаться с кем-либо взглядом.
Внутри было темно. Горький дым все еще обжигал язык и першил в гортани. Мне казалось, что я весь состою из этой дымной горечи. Она стекает по нёбу, впитывается в кожу и вены. Желание освободить Ирму, Зою и других деструктов жгло изнутри. Но я не мог задаваться вопросом: на что я готов пойти ради этого. Чего это будет стоить. И что, если мое желание приведет к новым жертвам?
Спасение своих близких я поставил выше закона, ради этого я вру, скрываюсь, ворую… Использую доверчивость людей, которые помогают мне. Очередная сделка с совестью…
Но стоило вспомнить решетки на окнах Благого Дома, стоило подумать, каково там, за стеной… внутри снова разворачивалась бездна. И воспоминания отравляли душу. У моей памяти вкус железа – холодного и жёсткого на руках, багрового и горячего во рту. Вкус цепей и крови. Вкус беспомощности. Вкус отчаяния.
Нет, я не допущу, чтобы их отправили в Пески. Ирма и Зоя и без того слишком много страдали – по моей вине. Они не заслужили свою судьбу. Никто не заслужил.
Розовое под ногами смялось, и я остановился, удивленный. Задумавшись, я не смотрел по сторонам. И сейчас понял, что стою на аллее, вокруг смеются люди, а с деревьев… с деревьев облетают розовые лепестки.
«У дворцового моста зацвели снежные сакуры…»
Теперь я знал, что снежные они не потому, что белые. А потому что цветут, когда у подножия деревьев еще сохранился тонкий снежный наст. Розовый вихрь кружил в воздухе, осыпаясь на плечи и головы смеющихся людей. Розовое…
… Раскрытая дверь – словно рама холста, свет обливает золотом тонкую фигуру. Летят по воздуху розовые пряди и тяжелые турмалиновые серьги звенят, когда она входит в чайную…
«—Не смей приходить ко мне, Август! – Слова звучат в голове и отзываются в груди набатом. – Не смей являться! И забери этот проклятый духовный цветок…
– Его невозможно забрать, Кассандра.
– Мне плевать! Тогда просто исчезни. И никогда, слышишь, никогда не приходи! Меня не надо жалеть. Меня не надо спасать. Я Кассандра Вэйлинг! И я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни. Навсегда».
Слова обжигают.
Я не хочу думать о той, кто сказала их. Но розовые лепестки, кружащие в воздухе, безжалостно напоминают.
Протянул руку. На черную перчатку, танцуя, упал лепесток. Жар опалил спину, заныли шрамы, словно на меня дыхнула пламенем бездна. Или во мне? Лепесток обуглился, словно мотылек в огне.
Розовое под моими ногами превратилось в пепел.
Кто-то вскрикнул.
Отвернувшись, я торопливо пошел прочь. Какое-то время петлял по проулкам и проходным дворам, сворачивал то на набережную, то на проспекты. А потом заметил возвышающийся церковный купол и двинулся к нему.
Поднялся по ступеням, вошел внутрь, глубоко вздохнул.
Меня окружили и заполнили запахи ладана, свечей и благовоний, пропитавшие стены и рясы служителей, знакомые и родные. Все здесь было привычным. Звуки песнопений или тишины, бормотание молитвы и скрипы лавок, полутьма и блики огня, пляшущие на изображении Истинного Духа. В витражных окнах белело северное солнце, зажигая бледным золотом мозаичных святых. Большую часть своей жизни я провел в подобной обстановке и сейчас дышал глубоко, пытаясь наполниться тем, что любил и во что верил.
Прихожан в этот час почти не было, только одинокий старик в углу бормотал, поминая почивших родственников. Не спуская глаз с алтаря, я медленно приблизился, опустился на низкую скамейку для колен. Говорят, когда-то у Истинного Духа был лик, но его стерло время. И иногда я думаю, что было бы проще обращаться к тому, кто имеет лицо, а не только размытый силуэт. Однажды я даже озвучил эти кощунственные мысли наставнику, но к моему удивлению, он не наказал меня, а лишь рассмеялся.
«В этом есть великий смысл, Август, – сказал он. – У Духа нет зримого воплощения, потому что он в каждом из нас. Все мы носим часть Истинного Духа. Все мы – он».
На фреске плясали блики свечей. На ярусах тихо напевал певчий. Я замер, погружаясь в привычное медитативное отчуждение.
– Дух Истинный, всеобъемлющий и всепроникающий, спасающий и дарующий, исцеляющий и благотворящий. Духом своим я обращаюсь к тебе. Прошу, помоги, – негромко произнес я. Помолчал, собираясь с мыслями. Внутри звенело от напряжения. – Помоги найти моих друзей. Помоги спасти их. Помоги освободить. Они не виновны и не заслужили наказания. Ирма уже не отличает реальность от своих видений, ее разум запутался в парах опиума и дымных образах. Заточение убьет ее. А моя сестра… – Я на миг прикрыл глаза, вспоминая лицо, закрытое костяной маской. – Зое нужна любовь и поддержка. Она теряет себя. Она не виновата в том, что с ней случилось. И она не выживет в заключении. Помоги освободить их.
Я посмотрел на фреску.
– Я даю обет, что позабочусь о друзьях, Ирме и Зое. Увезу их в пустоши или на ледник, туда, где они никому не причинят вреда. И им – никто. Позволь им прожить жизнь свободными. А что касается меня…
Вдох со вкусом ладана заполнил грудь.
– Я сдержу скверну внутри себя. Я буду сдерживать ее до тех пор, пока мои друзья не окажутся в безопасности. А после… после. Если твоя воля в том, чтобы заточить скверну в Песках или уничтожить вместе со мной – пусть будет так.
Обмакнув пальцы в чашу с водой, я поднес их ко лбу.
Поднялся с колен и покинул церковь, слушая тишину внутри себя. Стало легче. Я верил, что Истинный Дух услышал меня. Услышал и принял мой обет.
***
К отелю мы с Клавдией подошли одновременно. На ступеньках я обернулся. Осмотрел переулок. Но он был почти пуст, вновь разгулявшаяся непогода разогнала случайных прохожих. Но после того, что случилось на аллее, так и казалось, что кто-то смотрит мне в спину.
Я придержал дверь, пропуская женщину, получив в ответ улыбку и заалевшие щеки.
– Ох, Роберт, благодарю! Опять дождь, это ужас что творится! Я едва не околела! А ведь с утра обещали ясный и тихий день, вот и верь этим погодникам! Что ни слово – то вранье! Старая Эстер из соседнего дома, гадающая на кофейной гуще, и то реже ошибается, чем они! А вы слышали новость? Из зверинца сбежал хищник и теперь бродит по улицам Неварбурга! Что творится-то, вы представляете?
Клавдия повесила пальто на рогатую вешалку при входе, я туда же пристроил мокрую куртку и шарф. Мне не терпелось узнать о разговоре с ее братом, и Клавдия, поняв это, подмигнула.
– Давайте выпьем чая, господин Аров. Согреем руки и языки. У меня есть что вам рассказать.
Мы прошли на кухню, где хозяйка готовила обеды для постояльцев и здесь же, судя по всему, иногда отдыхала. У стены стояла кушетка, рядом столик и слегка потёртое кресло. Я опустился в него, хозяйка у плиты загремела чашками, залила кипяток в стеклянный чайник, насыпала чайных листьев. Вернулась ко мне.
– Не знаю, обрадую вас или огорчу, но две недели назад в Благой Дом действительно привезли новых деструктов. И среди них две девушки: одна брюнетка с обезображенным лицом, а вторая не снимает траурную вуаль.
– Они… здоровы? – вскинулся я.
– С ними все в порядке. Их хорошо кормят и пытаются лечить. – Женщина вздохнула. – Но вы ведь понимаете… разрыв Духа – дело серьезное. Мне жаль ваших родственниц. И вас. Такая трагедия…
Я рассеянно кивнул, уже плохо помня, что соврал, когда просил разыскать Зою и Ирму. Остальные деструкты, очевидно, тоже в Неварбурге. Именно отсюда отправляют поезд в Пески.
– Вот только…– Клавдия прикусила губу. – Брат обмолвился, что скоро деструктов повезут дальше. Ну вы понимаете… Благой Дом лишь временное пристанище.