Проклятый наследник
Зейлан была одной из последних среди оставшихся сражаться на площади. Она не могла дождаться, когда сможет наконец вытереть пот со лба, но тем не менее девушка не была готова умышленно сдаться или попасться на чересчур очевидные бреши в защите своего противника, которые тот оставлял для нее явно намеренно.
– Отпусти мальчика, – вдруг услышала она голос Ли. Инструктор подошел к ней, сложив руки на широкой груди. При этом его бледная кожа, светлые глаза и чересчур белокурые волосы резко контрастировали с черной униформой и темным взглядом, которым капитан смотрел на нее.
Но Зейлан поняла, что его злость распространяется не на нее, а на всех остальных послушников, которые слишком рано закончили сражение.
Послушник напротив Зейлан тоже не мог дождаться, когда покинет площадь. Он нетерпеливо бросил свой тренировочный клинок в кучу, где оставили свои мечи остальные новобранцы, и устремился в сторону столовой. Зейлан опустила свое оружие. Рука девушки дрожала, и больше всего ей хотелось, чтобы меч упал к ее ногам, но задеревеневшие пальцы не хотели отпускать рукоятку.
– Ты сегодня отлично сражалась, – сказал Ли.
– Я всегда хорошо дерусь, – ответила Зейлан, хотя знала, что это ложь. Девушка была, пожалуй, лучше многих других послушников, так как умела обращаться с оружием, но должно было пройти еще некоторое время и много тренировок, прежде чем она станет мастером клинка. Зейлан уже сейчас скучала по своим лунным серповидным ножам.
Ли издал фырканье, а может, и смешок.
– Скромность, видимо, не входит в число твоих достоинств.
– В скромности нет силы, – ответила Зейлан и напилась из шланга с водой. – Кто скромен, тот трусит признаться в собственных способностях, опасаясь ожиданий, сопутствующих этому.
– Значит, ты хочешь, чтобы у меня были большие надежды на тебя?
– Самые высокие, – сказал Зейлан. – Я здесь, чтобы защищать Стену, а это я смогу сделать только в том случае, если стану самым лучшим Хранителем, каким только могу быть.
Ли внимательно осмотрел ее. При этом, казалось, капитана больше волновали не ее длинные ноги, широкие бедра или высокая грудь, а руки, покрытые мозолями от напряженных поединков, кровь, засохшая на ее коже, и грязь на мундире – следствие недавнего падения на землю.
– Отлично, – улыбнулся он, – потому что я и не жду от тебя меньшего.
Глава 16 – Ларкин
– Сирадрея —Ларкин прислонился головой к холодной каменной стене и сделал глубокий вдох. Ночной воздух дышал свежестью и прохладой. Устремив взгляд на звездное небо, мужчина продолжал бодрствовать, пока принцесса рядом с ним спала. Свадьба Фионы предопределила в эти дни всю деревенскую жизнь, так что им двоим не оставалось ничего другого, как заночевать в маленьком тупике.
Постепенно огни в домах погасли, и Сирадрея погрузилась в тишину. Кто-то другой мог бы испугаться этого абсолютного спокойствия, но Ларкин наслаждался этим молчанием и отсутствием людей. Сидеть в многолюдной таверне, слушать музыку, разговаривать с хозяином и смотреть на женщин было теперь слишком мучительно для него. Он не мог дождаться момента побега из жаркого, душного и пропахшего винными парами помещения.
Так было не всегда. Он помнил время, когда ему нравилось разговаривать с людьми, выпивать с ними и касаться их. Но годы, проведенные в королевской темнице, изменили его. Ларкин не мог бы сказать, что так повлияло на него: удары кнута, постоянная темнота, презрительные и в то же время опасливые взгляды гвардейцев или крики и стоны других пленников, и что-то в его душе разбилось вдребезги.
Хранителю больше не было места среди живой толпы суетливых людей. Слова казались ему пустыми, а жесты незначительными. Они больше не вызывали в мужчине никаких чувств. Вообще никаких. И эта пустота была хуже всей его боли, гнева и печали, ибо она означала для него окончательную потерю человечности. Наверное, поэтому посещение таверны стало для Ларкина таким невыносимым. Оно вернуло эту пустоту, которая разверзлась в его душе и стояла перед глазами. Бездна, у края которой он еще держался.
Только в схватке с грабителями, в ту первую ночь, когда принцесса его освободила, Ларкин почувствовал отголосок своего прежнего «Я». Сначала он посчитал это бредом, еще одной иллюзией своего блуждающего разума, но ощущение не пропало, напротив, он становилось сильнее. Постепенно Ларкин понял, что источником этого возрождения был не бой, как он поначалу думал. Нет. Причиной была принцесса. Правда, она насмехалась над его религией и не понимала своей божественности, но мужчина был уверен в том, что никогда он не чувствовал себя безопаснее, чем рядом с ней. Она услышала его молитвы, освободила узника и вернула ему то, что, по его мнению, было давно потеряно. Каждый раз, когда богиня обращала к нему свою речь, прикасаясь к нему или даже просто глядя на него, мужчина что-то чувствовал. Искру, которая пыталась снова разжечь в нем огонь; только душа стражника напоминала теперь обгоревшую, влажную кучу дров. Вряд ли когда-нибудь снова в нем вспыхнет пламя, но Ларкин хотел в это поверить. И если кому-то и удастся его зажечь, так это принцессе. В таверне мужчина был близок к тому, чтобы рассказать ей все. Но воспоминания о семье были давным-давно похоронены им в глубине уголков памяти, и Хранитель еще не был готов вернуть их на свет. Принцесса поняла это и не стала продолжать терзать его душу, за что стражник был ей бесконечно благодарен.
Ларкин взглянул на принцессу, которая, свернувшись калачиком, лежала рядом с ним на земле. Мужчина устыдился своих мыслей, которые настигали его каждый раз, когда он смотрел на девушку. Фрейя была красавицей, каких редко можно найти среди людей. Многим мужчинам, которых он знал, она показалась бы слишком маленькой и хрупкой, но ему нравилось ее красивое тело, с небольшими изгибами.
Ему нравилось в ней все. От маленького носа и полных губ до больших голубых глаз и светлых волос, разлетавшихся веером у ее лица.
Принцесса снова стянула платок с головы, использовав его в качестве подстилки. Сумка под головой служила ей подушкой. Сам Ларкин заверил девушку, что может спать без дополнительных удобств. Он привык к этому. При этих словах принцесса неодобрительно скривила губы, но предоставила ему такую возможность, не подозревая, что стражник в любом случае не сомкнет глаз.
Затравленный Ларкин с момента бегства из подземелья был охвачен постоянным страхом. Каждый раз, закрывая веки, он боялся снова пробудиться в подземелье. В темнице, за решеткой сон был его единственным прибежищем, однако мужчина боялся не выдержать, если события последних нескольких дней окажутся лишь иллюзией его рассудка. Что богиня станет просто иллюзией.
Тем не менее Ларкин все более убеждался, что происходящие события все же реальны, потому что принцесса из его фантазий не имела ничего общего с девушкой, которая в течение последних нескольких дней путешествовала с ним по стране. Она была более мятежной, упрямой, смелой и самоотверженной, чем мужчина когда-либо считал возможным, и до сих пор он так и не понял, почему девушка рискует своей жизнью ради принца, который свергнет ее с трона. В таверне Ларкин видел пустоту в ее глазах. Видел то же одиночество, что владело им самим. Девушка жаждала найти своего брата больше, чем желала получить титул королевы, и Ларкин сделал бы все, что было в его силах, чтобы отнять у принцессы ее одиночество. Стражник был обязан ей и себе, и тому отголоску, который девушка пробудила в нем. Он должен был изучить это эхо прошлого Ларкина и узнать, сколько еще осталось от его старого «Я», существовавшего до тех пор, пока мужчина не принял самое важное решение в своей жизни, которое теперь невозможно отменить.
Глава 17 – Зейлан
– Свободная земля —Зейлан проснулась от звона колоколов. Она открыла глаза и, несмотря на неуютное ощущение из-за соседства с мужчинами, почувствовала себя отдохнувшей. Удовлетворенной. Энергичной. Она была готова к новому дню. Готова к пробежке в лесу. Готова к силовым упражнениям. Готова к поединкам, но что-то… не сходилось. Было еще слишком рано. Девушка чувствовала это в своих костях и мышцах. Колокола не умолкли даже после третьего удара, как это обычно бывало. Их звон раздавался снова и снова, и тут Зейлан поняла, что она слышит не один, а десятки звонивших колоколов. И звуки доносились издалека, но пронзительная вибрация достигала ушей девушки.
Зейлан оглядела комнату. В то время как все остальные послушники вопросительно-растерянно глядели друг на друга, опытные стражники, которые делили с ними комнату, вскочили со своих мест. Волосы Хранителей были все еще растрепаны после сна, но малейшая усталость уже покинула их могучие тела. Они спешно надевали униформу, пристегивая у бедер свои магические мечи. Стражники не обменялись ни единым словом, но на лицах каждого из них было одно и то же решительное выражение лица, и Зейлан поняла, что все они знали, на что идут.
Девушка свесила ноги с кровати, готовая присоединиться к Хранителям, когда знакомый голос Ли остановил ее.
– Слушайте сюда! – взревел он громче ударов колокола, и все стражники повернулись в его сторону. Он был уже полностью одет и вооружен не только своим обычным мечом, но и несколькими кинжалами, которые закрепил на кожаных ремнях, обвившихся вокруг его груди. На спине у него еще два меча, с более узкими и более легкими лезвиями, но и это оружие было магическим.
– К востоку от нас группе эльв удалось преодолеть Стену и прорваться в Смертную землю. Они обошли одну из наших небольших баз и сейчас бесчинствуют в ближайшей к ней деревне. Я еще не знаю, как долго мы с остальными Хранителями будем отсутствовать, но, пока мы не вернемся, никто из вас не покинет эту комнату. Вы поняли?
Нет, подумала Зейлан, в то время как все остальные новички послушно забормотали слова согласия. Неужели он серьезно? Ли, серьезно? Они должны оставаться здесь, в этом общежитии, в своих кроватях, и ждать, пока там, снаружи, в какой-то деревне в хаосе гибнут люди? Да, девушка понимала, почему Ли отдал этот приказ. Большинство послушников только несколько дней назад взяли в руки мечи в первый раз и еще никогда не участвовали в настоящей битве. Впрочем, у нее такой опыт был. Возможно, она и не выбрала бы меч в качестве своего оружия, но девушка отлично знала, как обращаться с серповидными ножами, луком и стрелами, и ей было отлично известно, каково это – столкнуться с противником, который не знал пощады. Зейлан хотела помочь этим людям, она могла помочь им – и не по этой ли причине девушка пришла служить Стене? Не для того ли, чтобы предотвратить повторение истории своей деревни?
Зейлан больше не колебалась, потому что каждое упущенное мгновение для людей, подвергшихся нападению, могло стать решающим. И если девушка могла спасти их жизни, она сделает все для этого. Хранители уже покинули спальню бурной толпой, а остальные послушники были слишком заняты возбужденными разговорами, чтобы обращать внимание на Зейлан.
Только Этен наблюдал, как она начала переодеваться, и впервые с момента их пребывания на Стене послушнице было все равно, что ее могли видеть окружающие мужчины.
– И что это значит? – спросил Этен, как раз тогда, когда девушка натягивала на себя поверх рубашки кожаную кирасу.
Зейлан крепко застегнула ремни.
– А ты как думаешь?
– По-моему, ты игнорируешь прямой приказ.
– Я помогу, – возразила она, и ее губы скривились в мрачной улыбке. Послушать Этена, так можно было решить, что она была мятежницей, которая не знает, где ее место. Но это-то она знала точно. И место ее было не здесь, в ее постели, а там, снаружи.
– Ты всего лишь…
– Побереги слова, – прервала Зейлан юношу, не глядя на него и надевая сапоги, пытаясь игнорировать внезапно появившуюся дрожь в руках. – Я пойду, и ничто из того, что ты скажешь, не изменит моего мнения.
Она вытянула из-под подушки кинжал, на котором спала, и засунула его за пояс своих брюк, прежде чем забрать свой меч и лунные серповидные ножи.
Этен скрестил руки перед грудью и сжал зубы, при этом желваки заходили у него на лице от сдерживаемых чувств. Прошло некоторое время, когда он снова заговорил:
– Должен ли я тебя сопровождать?
Зейлан покачала головой:
– Иди, если хочешь пойти, но не ходи из-за меня.
Она не выдержит, если Этен погибнет из-за своих убеждений. Идти сражаться юноша должен был только в том случае, если он действительно этого хотел. Полностью одетая, вооруженная своим магически выкованным мечом, она в последний раз посмотрела на Этена. Послушник не тронулся с места. Наверное, это и был его ответ. Девушка кивнула ему и скорее почувствовала, чем услышала, шепот за спиной: «Береги себя», когда поспешила к выходу. Взгляды остальных послушников последовали за ней. Их разговоры не умолкли, но становились все тише, и Зейлан снова и снова слышала свое имя. Она уже почти добралась до двери в общежитие, как вдруг кто-то встал у нее на пути.
– Забудь! – прошипел Деррин, сверкая глазами. Он спал без рубашки, и теперь его руки были скрещены на обнаженной груди. – Капитан Форэш сказал, чтобы мы оставались здесь.
– А еще капитан Форэш утверждал, что крыса вкуснее белки. Не верь всему, что он говорит, – возразила Зейлан и хотела протиснуться мимо Деррина, но другой послушник угадал ее движение и тоже преградил ей путь.
– Ты не покинешь эту комнату, Аларион.
– Нет, я сделаю это.
Ее руки сжались в кулаки. Что себе думал этот сопляк-воображала? Кто он такой? Почему он решил, что может диктовать ей свои правила?
Зейлан могла делать все, что хотела, и единственными людьми, перед которыми она стала бы оправдываться, были Томбелл и Ли.
– Ты только помешаешь капитану Форэшу и остальным Хранителям.
– Не приближайся ко мне и уйди с дороги!
Деррин покачал головой:
– Нет.
Терпение Зейлан было на исходе. В эту самую секунду эльвы собирались напасть на деревню. Селение, состоящее из бабушек и дедушек, отцов, матерей и детей. Поселок, каким была и Беллмара до того, как эльвы превратили его в поле боя. Если бы стражники под руководством Ларкина Вэлборна действовали тогда чуть быстрее, ее семья могла бы быть сейчас жива.
– Отойди от меня! – потребовала Зейлан в последний раз. – Или я причиню тебе боль.
Уголки рта Деррина приподнялись в высокомерной улыбке:
– Попробуй!
Я тебя предупредила, подумала Зейлан и, прежде чем смогла передумать или устыдиться своего поступка, вынула кинжал. Удивление мелькнуло в широко раскрытых глазах Деррина. Этого он не ожидал. Но, прежде чем мужчина успел предпринять какие-либо действия, девушка шагнула вперед и вонзила клинок ему в живот. Деррин вскрикнул от боли, и Зейлан услышала, как остальные послушники почти синхронно ахнули от испуга. Да, этим поступком гордиться не приходилось, но тратить время девушка не могла.
Ошеломленный Деррин уставился на кинжал, торчащий из его тела.
– Ты… ты порезала меня, – пробормотал он.
Лицо его стало известково-белым.
– Не бойся, ты это переживешь.
В отличие от людей в этой деревне. Зейлан вытащила клинок, и кровь тут же хлынула из раны. Послушница не стала ждать, когда Деррин исцелится, и, пока он в шоке стоял без движения, бросилась мимо него к выходу.
На этот раз никто уже не пытался ее остановить.
Глава 18 – Фрейя
– Сирадрея —Ларкин не сомкнул глаз. Фрейя поняла это по темным кругам вокруг его глаз и остекленевшему взгляду, которым мужчина посмотрел на нее следующим утром. Принцесса не знала, страх ли перед гвардейцами удерживал его ото сна или за его бессонницей стояло нечто большее. И раз уж Ларкин отказался дать своему телу отдых, который был ему необходим для дальнейшего путешествия, а возможно, и борьбы, Фрейя должна была заставить его поспать. Не силой, а с помощью алхимии. Она пыталась вспомнить рецепт сонного порошка, которому когда-то научила ее Мойра.
– Ты ужасно выглядишь, – сказала Фрейя, чтобы дать Ларкину понять, что от нее не ускользнула его усталость. Девушка спрятала все необходимые приспособления для поискового заклинания обратно в сумку и подала ее Хранителю. Сегодня заклинание сработало. Маятник вновь показал, что Талон по-прежнему остается в Нихалосе. Ларкин пожал плечами, но ничего не сказал.
Было совсем еще раннее утро, но Сирадрея уже полностью проснулась, и казалось, что все обитатели деревни занялись приготовлениями к свадьбе Фионы. В воздухе уже витал аромат свежеиспеченного хлеба, по улицам несли цветы, и, судя по запахам, где-то, несмотря на раннее время, уже было приготовлено на гриле мясо.
Фрейя и Ларкин спешили в портняжную мастерскую, которую они обнаружили накануне вечером, то и дело встречая на пути местных жителей. Лавочка стояла, зажатая между жилым домом и пивоварней, источавшей тяжелый, густой аромат дрожжей. Всадники спешились и привязали лошадь к деревянному столбу перед мастерской.
– Вы уверены, что мы можем тратить наше время на то, чтобы купить новую одежду? – спросил Ларкин, глядя на портняжную мастерскую, в витрине которой висел плащ цвета спелой сливы. Его капюшон был инкрустирован мехом, а подол вышит великолепными узорами, напоминавшими дикие цветы.
– Это не займет много времени.
Фрейя погладила морду кобылы. Ей уже сейчас было жаль оставлять животное в Тобрии. Но, как только они с Ларкином доберутся до моря, это придется сделать. Невозможно было взять лошадь с собой на корабль до Мелидриана.
– Хорошо, тогда давайте покончим с этим, – прорычал Ларкин и толкнул дверь в лавочку. Фрейя не понимала, что произошло с Хранителем. Накануне вечером все было в порядке. Во имя Короля, ей даже показалось, что в таверне они стали ближе друг к другу, но сегодня он был еще более груб, чем обычно.
Фрейя поправила платок на голове и последовала за Ларкином внутрь здания. Здесь тоже пахло дрожжами, но не только: ощущались запахи краски и мыла. На полках вдоль стен грудились рулоны материи. В помещении стояли большое зеркало, несколько табуретов и стол, на котором были разложены разнообразные инструменты. За столом, сгорбившись, сидела женщина, зашивая брюки, в промежности которых зияла дыра. Она была молода, примерно возраста Ларкина, если бы он был нормальным человеком. Каштановые волосы женщины были завязаны в узел, брови на лбу сосредоточенно сведены, но, когда она подняла глаза и обнаружила вошедших посетителей, на лице ее появилась теплая улыбка. Женщина поднялась со стула:
– Добро пожаловать!
– Приветствую вас, – ответила Фрейя. – Мы в пути, и нам нужна новая одежда для моего мужа.
– Это я вижу. – Портниха наблюдала за Хранителем, который до сих пор ничего не сказал, мрачно разглядывая лазурную ткань, свисавшую с потолка.
– Вам повезло. Несколько дней назад я вернулась из Асканы и привезла новые ткани. Они изысканны…
– Нам не нужны ткани, – прервала Фрейя женщину. – Мы очень спешим.
– Ох уж эти путешественники, – хмыкнула портниха.
Улыбка не сошла с ее лица, но стала намного менее радушной. Вероятно, портниха надеялась продать им свои новые ткани по самой высокой цене.
Фрейя кивнула:
– У вас есть для него что-нибудь готовое?
Портниха оценивающе оглядела Хранителя. Она медленно опустила взгляд вниз по его телу до самых ног, а потом снова подняла глаза к лицу мужчины. Хотя Ларкин и не мог принести женщине большого дохода, ей, очевидно, понравилось то, что она увидела. Интерес вспыхнул в ее глазах, когда она внимательно изучала Хранителя, и Фрейя не могла винить ее за это.
– Вы хотели бы что-то конкретное? – спросила она с кривой улыбкой, не сводя глаз с Ларкина.
– В темных оттенках, – сказала Фрейя в тот самый момент, когда Ларкин ответил «нет». Девушка окинула стражника пристальным взглядом, но он не придал этому значения. Мужчина бесшумно шагнул в глубь магазина и указал на готовый плащ из простого льна.
– Понимаю, – пробормотала портниха, скривив губы. – Я посмотрю, что смогу сделать для вас. У меня редко бывают такие… крупные клиенты. Посмотрите пока товар, может быть, вы все же найдете ткань себе по нраву.
Фрейя поблагодарила портниху и подождала, пока та исчезнет в задней части магазина, отделенной от остальной комнаты занавеской, прежде чем повернуться к Ларкину. Тот стоял к принцессе спиной и задумчиво проводил пальцами по грубо сплетенному полотну.
– Что с вами? – спросила девушка, понизив голос и подойдя ближе к своему спутнику. – Я расстроила вас? Если это из-за нашего разговора вчерашним вечером…
– Нет, – отрезал Ларкин еще до того, как принцесса успела закончить фразу.
– Тогда что случилось? – Фрейя подошла так близко к стражнику, что он при всем желании не мог бы игнорировать ее присутствие и не смотреть на нее. Их взгляды встретились, но девушка ничего не смогла прочесть в глазах мужчины.
– Мы не должны тратить свое время здесь.
– Вам действительно срочно нужна новая одежда, – ответила Фрейя.
Ларкин поджал губы и ничего не сказал.
– Что беспокоит вас на самом деле? Скажите мне! – потребовала Фрейя приказным тоном принцессы, но с любопытством женщины.
Он покачал головой:
– Ничего.
– Вы лжете.
– А вы слишком любопытны.
Она нахмурилась:
– Скажите мне то, о чем я еще не знаю.
– У вас что-то между зубами.
– Что?
– Вы хотите знать то, чего еще не знаете, – сказал Ларкин. На его губах появился намек на улыбку. – И вы этого не знали.
Фрейя скосила глаза, неуверенная, серьезно ли он говорил или подшучивал над ней. На самом деле ее не должно было волновать, как она выглядит в присутствии грязного и потного Хранителя, но… она поспешила к зеркалу в другом конце магазина и улыбнулась собственному отражению. Ларкин не лгал. Девушка быстро вычистила зубы указательным пальцем. При этом она старалась не обращать внимания на свое лицо в зеркале, но ужасный внешний вид невозможно было не заметить. Что с ней только стало за последние дни! Спутанные волосы выбились из-под платка, под глазами чернели круги, а кожа стала темной, но не от загара, а от грязи. Во имя Короля, Фрейя действительно скучала по собственной кровати, гардеробной и ванной комнате с большой ванной.
Она снова повернулась к Ларкину. Он наблюдал за ней: взгляд его был серьезен и полон беспокойства.
– Пожалуйста, скажите мне, что вас беспокоит, – повторила свою просьбу Фрейя. – Если вы передумали и не хотите больше сопровождать меня в Мелидриан, я пойму.
– Это не так, – ответил Ларкин. – Я просто не хочу, чтобы вы покупали мне вещи.
Фрейя моргнула:
– Почему бы и нет?
Ларкин рассматривал плащ из льна, как будто этот кусок ткани вдруг пробудил в нем жгучий интерес.
– Мужчина не должен позволять женщине покупать себе вещи, потому что… сами знаете.
Девушка прекрасно знала, что он имел в виду. Иногда ей легко было забыть, что в молодом теле Хранителя живет старая душа, а потом – он говорил что-то вроде этого.
– Но вы же не парень, которого я хочу соблазнить, Ларкин.
На его лице появилось решительное выражение.
– Нет, конечно, нет, – ответил он твердым голосом. – Но я буду чувствовать себя подобным образом, если позволю, чтобы вы платили не только за жилье и еду, но и за мою одежду. Мужчина не может подарить себя женщине.
Фрейя подавила желание закатить глаза. Будет ли для Ларкина шоком узнать, что Мелвин любил, когда за него платили? Для него было честью, если он доставался женщинам не бесплатно.
– Я не делаю вам подарков, – сказала Фрейя. Вот уж на что у них не было времени, так это на бессмысленные споры. – Я плачу вам за услугу. Сколько вы зарабатывали на Стене?
Ларкин сжал губы так сильно, что от них осталась только одна тонкая белая линия. Фрейя пристально смотрела на мужчину, пока он наконец не поддался.
– Один золотой дукат в неделю.
Фрейя преодолела расстояние между ними и взяла свою сумку у Ларкина. Открыв ее, девушка достала несколько золотых монет.
– Вот. Монета за каждую неделю, которую вы провели рядом со мной, и монета за каждого грабителя, от которого вы меня спасли.
Прежде чем Ларкин успел возразить, принцесса схватила его руку и вложила в нее золото.
– Это ваше. Через несколько дней вы получите еще одну монету и потом по одной такой же за каждую неделю, пока наши пути не разойдутся. А сейчас помогите мне выбрать новый плащ. – Она протянула руку к льняной накидке и приложила ткань к своему телу. – Как вам нравится этот?
Он оценивающе посмотрел на нее. На мгновение Фрейя подумала, что получит обратно золото вместо ответа, но Ларкин сунул монеты в один из своих карманов.
– Серый не ваш цвет, – сказал он и снял фиолетовый плащ с витрины магазина. – Попробуйте этот.
Фрейя взяла плащ из рук Ларкина. Ткань была прелестна и внешне, и на ощупь и напоминала принцессе одежду, которая висела в ее шкафу дома, в Амаруне. Девушка набросила плащ на плечи и закружилась.