Вселенная разума
– Именно. Агнес! – вспомнил мужчина. – Вы ведь тоже не ели мяса.
– И зажгла ароматическую палочку, чтобы по гостиной не разносился запах копченого мяса, пока Бен его жарил. Бен и Софи не слишком внимательные хозяева, коли, прежде чем устроить барбекю, не удосужились узнать, не вегетарианцы ли гости.
Молодые люди дружно рассмеялись.
– А отчего вы не едите мясо? – поинтересовался мужчина.
– Я считаю, Бог всё создал для Вечного Бытия и дал животных нам в попечение, а не в рабство или пищу.
– Вечное Бытие, – повторил Элиот, – звучит жутко, не находите? На кой черт людям вечность, когда мы не знаем, как убить время в свободный день?
– Я недавно размышляла об этом. Знаете, когда я попала в VOID, мне всё казалось знакомым: лица коллег, рабочее место, апартаменты, в которых я жила. Как будто я видела это прежде. Я с легкостью справлялась со всем, что надлежало в соответствии с должностными обязанностями, словно проделывала это уже тысячу раз. Это навело меня на мысль о реинкарнации. Что если мы в самом деле, умирая, перерождаемся? Но не в другую личность, не в собаку, и не в травинку, а в себя самого. Проживаем одну и ту же жизнь снова и снова, таким образом, являясь не только пленниками сансары, но и одного тела и одного бытия. А знаете, что в подобном мироустройстве самое пугающее?
– Что же?
– То, что совершив ошибку однажды, ты обречен повторять ее вновь и вновь, в каждой последующей жизни, бесконечное множество раз.
– И ничего нельзя поправить?
– Нет. Ведь ты остаешься самим собой. С прежними взглядами и страстями, а главное – склонностями, которые будут подталкивать тебя на те же ошибки.
Элиот задумался о беспрерывной череде его безликих дней и вспомнил слова Томаса Андертона: Вы застряли во вселенной, ограниченной вашим скудным разумом. В жизни Элиота жуткая фантазия Агнес уже воплотилась в реальность.
– Пожалуй, это самая безжалостная модель ада – застрять навсегда в одной бессмысленной жизни. Считаете, Бог настолько суров, чтобы обречь свое чадо на такое?
– Нет, Бог не так суров. Это лишь моя выдумка. Вы ведь не сочли, будто я всерьез верю в такой уклад Вселенной?
– Я уже и не знаю, что думать. Во что же вы все-таки верите?
– Я хочу верить в родство душ и, соответственно, вынуждена верить в Провидение.
– Что вы хотите сказать? Я ничего не смыслю в этом.
– Существует древнегреческий миф – якобы люди изначально были созданы с четырьмя руками, четырьмя ногами и головой с двумя лицами. Зевс, боясь их силы, разделил их на две отдельные половины и обрек на жизнь в вечных поисках друг друга. Это немыслимо, чтобы две эти половины нашли друг друга на пяти материках с населением в восемь миллиардов человек без вмешательства свыше. Понимаете, что я имею ввиду?
– Теперь да. Вы верите в Зевса, – пошутил мужчина.
– Да нет же! Мистер Мармел , вы смеетесь надо мной? – девушка расхохоталась. – Я верю в Бога, просто не в такого, чей образ мне навязывали родители или католическая церковь… Элиот! – внезапно Агнес отвлеклась от своего монолога. Ее сияющий взгляд был прикован к чему-то в нескольких метрах впереди. Мужчина понял, к чему, когда до него донеслось медное пение, которое прежде было неразличимо из-за гула машин. На мостовой стоял саксофонист. Мелодичная «Когда ты улыбаешься»7 раздавалась из разинутой пасти инструмента.
– Элиот, пригласите меня танцевать.
В голубых глазах Агнес блистали кокетство и огни Бруклинского моста.
– Но, – осекся мужчина, – я не умею.
– Этому несложно научиться, – возразила девушка. Она выпустила пшеничные пряди из узла на затылке. Волосы завились, поддавшись воздействию влажного воздуха. Шифоновый подол юбки развевался, подхватываемый ветром.
Элиот почувствовал себя так, словно перенесся на несколько десятков лет назад. Агнес положила руку ему на плечо, он неуверенно поместил ладонь на ее тонкой талии. Свободные руки сплелись.
– Что это вы раскраснелись? – поддразнивала Агнес, смеясь.
– Прохожие на нас глядят, – конфузился мужчина.
– А вам какое до них дело? Кружите меня!
Элиот плавно обвел девушку вокруг ее оси, элегантно поклонился и бросил в футляр для саксофона, лежавший раскрытым на мостовой, купюру с портретом Авраама Линкольна на аверсе.
– Люблю эту песню в исполнении Фрэнка Синатры, – поделилась Агнес, когда они зашагали прочь. – Синатра – мой любимый исполнитель. После Джона Леннона, конечно, – добавила она с полной серьезностью.
– Любите «Жуков»?
– Спросите что угодно об их творчестве, я отвечу, не успеете моргнуть.
– Заключим пари? Если не ответите на вопрос, поужинаете со мной завтра вечером.
– Что ж, а если в сделке проиграете вы, я стану докучать вам «интересными» фактами о Бруклинском мосте.
– Идет! – Элиот задумался. – Какая песня «Битлов» стала не только хитом, но и переросла в одноименный мультфильм?
– «Желтая подводная лодка8», – без заминки ответила девушка. – Вы не слишком старались, мистер Мармел. Стало быть, не хотите со мной ужинать?
– Хочу, – заверил мужчина. – Давеча вы говорили о родстве душ, – напомнил он, – если бы я в него верил, я бы предположил, что вы моя отнятая Зевсом половина.
– Почему вы так считаете?
– У нас много общего. Мы любим одни и те же вещи и придерживаемся одних и тех же взглядов, хоть и видим мир под разным углом.
– Сходство интересов еще ни о чем не говорит.
– Тогда послушайте. Рядом с вами я испытываю какое-то знакомое чувство. Будто я уже испытывал его к вам еще прежде, чем мы встретились сегодня.
– Что за чувство?
– Не описать, но приятное. Ощущение родства, о чем вы и говорили. Вы уверены, что мы не встречались прежде?
– В прошлой жизни? – расхохоталась девушка.
– Не обязательно. В прошлом году, например.
– В прошлом году я работала в VOID. Я бы запомнила, если бы нам довелось встретиться.
– Простите мое любопытство, но что именно вы делали в VOID? Какую должность занимали?
– Я была секретарем, – призналась Агнес. – Если мистер Макналти хотел с кем-то связаться, все переговоры организовывали мы – секретари.
– Вы лично знакомы с мистером Макналти? – удивился мужчина.
– Нет, я никогда не видела его. Пожалуй, никто из сотрудников не видел, за исключением главного секретаря. Он его правая рука и посредник между поручениями Маршала и их исполнителями.
– Секретарей было несколько?
– Всего четверо. Главный секретарь и три исполнительных. Это похоже на взыскание долгов в банке. Для этого существует три отдела. Во-первых, сall-центр, который обзванивает заемщиков и деликатно уведомляет о просрочке платежа. Звонки, осуществляемые вторым отделом, отличаются большей суровостью – в них описывается плачевное финансовое будущее заемщика, если ему не повезет попасть в «черный список» банка. И, наконец, коллекторы. Наверное, не нужно объяснять, какова их манера поведения? Так и секретари в VOID. Я была call-центром. Но есть люди, которые противятся встречаться с мистером Макналти, а ему необходимо их партнерство. Для них и существует отдел, который склоняет упрямцев к сотрудничеству, вопреки их желанию.
Элиот опешил от новой информации.
– Возможно, мой вопрос прозвучит нелепо, но не встречался ли я с Маршалом Макналти в период с 11 августа 2021 по 22 июля 2022?
– Лично я не организовывала вам свидание, другие – не знаю. Нас в чужие поручения не посвящали. Но, полагаю, такую встречу вы бы не забыли. Тем более, если она была принудительной.
– К сожалению, забыл, – Элиот погрузился в думы, но Агнес стала сердиться:
– Зачем вы меня расспрашиваете? Вы помните о нашем пари? Настало время докучать вам историями о Бруклинском мосте.
– Что ж, приступайте, – улыбнулся мужчина.
– Знаете, Элиот, десятки тысяч ньюйоркцев и гостей города пешком или на транспорте ежедневно пересекают Ист-Ривер по этому мосту, но многие ли задумываются, какая история стоит за этим сооружением? Этот подвесной гигант не просто удивительный феномен инженерной мысли и один из символов Нью-Йорка, но плод приверженности делу, наглядное изображение того, как люди боролись за мечту, несмотря на череду несчастий, стоявших на пути. Работу над мостом начал Джон Рёблинг, но проектировщику не суждено было лицезреть открытие своего творения. Спустя три недели после начала строительства Джон умер от столбняка. Вашингтон Рёблинг, старший сын Джона, перенял управление проектом, но несколько месяцев спустя и с ним произошел несчастный случай, в ходе которого он стал инвалидом. Казалось бы, что еще должно произойти, чтобы сдаться? Но Вашингтон, будучи прикованным к постели, обучал свою жену Эмили высшей математике и всем аспектам строительства с применением стальных прутьев. Иногда, обессилев до такой степени, что было невозможно говорить, Вашингтон отбивал распоряжения на руке Эмили с помощью азбуки Морзе, чтобы не задерживать работу над проектом. Спустя тринадцать лет совместной работы они достигли намеченной цели. 24 мая 1883 года мост был открыт и Эмили стала первой женщиной-полевым инженером и первым человеком, пересекшим Бруклинский мост. Разве это не поразительно? Но у моста есть и обратная, мрачная сторона медали. Вы знали, что Бруклинский мост называют мостом самоубийц? Уже на протяжении сто сорока лет с момента основания он служит последним пристанищем для людей, добровольно расставшихся с жизнью.
– Добровольно, – повторил Элиот в задумчивости. – Действительно ли этот отрешенный поступок может основываться на доброй воле? Что-то все-таки насильственно подталкивает человека на такой шаг. Какая-то нестерпимая боль.
– Вы заблуждаетесь. В последние десятилетия далеко не боль движет людьми. Преобладающая болезнь современного общества – апатия. Отказаться от жизни стало гораздо проще, чем когда-либо прежде. Наши предки неистово боролись за свои жизни, когда над головой взрывались артиллерийские снаряды и свистели пули. Рёблинги рисковали, чтобы соорудить мост, с которого наши современники бросаются вниз, прибегая к суициду просто потому, что утомлены рутиной и потеряли вкус к жизни. За последнюю декаду количество самоубийств составило половину от всех суицидов предыдущего столетия.
– К чему вы мне это рассказываете? – Элиот смутился.
– Просто делюсь статистикой.
– Это неприятная тема для разговора. Расскажите лучше что-нибудь еще о вашей работе в VOID.
– Я могу рассказать только то, что вам уже известно.
– Почему?
– Потому что то, чего не знаете вы, не могу знать и я.
– О чем вы? То, что вы рассказали давеча было для меня новой информацией.
– Не новой, лишь забытой.
– Разве я говорил вам о моем заболевании? – удивился Элиот.
Но никто не ответил, потому что на мосту он остался один.
Стальные прутья моста, ветвями отходившие в стороны от неоготических башен, вырисовывались на темно-синем, с лиловыми разводами, небосводе, словно металлическая паутина. Внизу рябила черная вода, казавшаяся в темноте густой и вязкой.
5 сентября 2022
Понедельник
Ночью предшествующего дня Элиот вернулся домой подавленным и недоумевал, куда подевалась Агнес. Неужели ловко запрыгнула в проезжающее мимо такси, без предупреждения покинув его? Поведение девушки привело Элиота в замешательство. Сперва они мило беседовали, обнаруживая общие интересы, затем кружились в танце под звуки саксофона, как вдруг девушка впала в уныние, стала затрагивать неприятные темы и говорить загадками. Элиот, терзаемый вопросами, долго не мог сомкнуть глаз. Его сон был непродолжительным и тревожным. Однако в восемь утра в понедельник, не изменяя привычному расписанию, он выплыл из затопленной людьми подземки и, оказавшись на шестой авеню, направлялся на работу. Он было пошел в сторону офиса по привычной Вест-14-стрит, когда внезапно вспомнил вчерашний телефонный разговор с Томасом Андертоном: Готов поспорить, вы заурядная личность и проживаете самую обыденную жизнь, в которой день за днем ничего не меняется. Те же люди, те же пейзажи, и на работу вы долгие годы тоже ходите одним и тем же маршрутом.
«Ведь в самом деле можно свернуть в следующем переулке и пойти по Вест-15-стрит. Разницы никакой», – по обыкновению рассуждал вслух Элиот. Решив поступить таким образом, он пошел по улице параллельной его обычному маршруту.
Пятнадцатая западная улица ничем не отличалась от четырнадцатой. Те же прозаичные браунстоуны и стеклянные офисы. Умный помощник воспроизвел любимых «Жуков» – заиграла «Желтая субмарина». «Мы все живем в желтой подводной лодке», – скандировали участники группы, а Элиот задумался: «Может, я в самом деле живу в маленькой подводной лодке, за стенами которой только непроглядная бездна? Так ли велик этот мегаполис, каким он представляется? Как я могу судить, если видел лишь офис и путь до него, квартирку на Линкольн-плейс, Проспект-парк, Бруклинский мост и небольшой участок Уильямсбурга, в котором жил прежде? Действительно ли здания из красного кирпича, что тянутся по правую сторону, скрывают от моего взора шестнадцатую западную улицу, а следом семнадцатую и далее по нарастающей? Или этих улиц нет вовсе? Они изображены на картах, но я никогда не бывал на них. Разве это не причина сомневаться в их существовании? Бог тоже описан в Библии, но я не верю в Него именно по той причине, что не видел Его воочию. Что мне до того, что Иоанн лицезрел Его восседающим на небесном престоле? Так от чего же я верю в шестнадцатую западную улицу просто потому, что она есть на карте? Что если она появится, только когда я на нее сверну? А стоит мне покинуть ее, она исчезнет? Может, и мой дом на Линкольн-плэйс не существует, пока я иду на работу. Что если существует только то, что находится в поле моего зрения? Что если субмарина – мой разум, и я, запертый в ней, плыву по безграничному небытию?
Из абсурдных рассуждений Элиота вырвал представший пред ним лик двенадцатиэтажного здания. Мужчина не сразу сообразил, что это массивное сооружение из кирпича цвета слоновой кости было Издательством «Новых направлений».
– Не может быть! – воскликнул Элиот, остановившись.
Но ошибки не было. На первом этаже помещался офис HSBC, рядом находился спуск в подземку, напротив – аптека CVS Pharmacy. Здание, стоящее по четырнадцатой западной улице, предстало пред ним теперь, когда он шел по пятнадцатой.
Сбитый с толку, Элиот развернулся и зашагал в обратную сторону, туда, откуда только что пришел. Десять минут ходьбы и он, ни сделав ни одного поворота, вновь оказался у спуска на станцию метро, с которой сошел четверть часа назад. Но как? Ведь оказавшись на шестой авеню тогда, он свернул направо и, дойдя до первого перекрестка, пошел прямо по улице параллельной четырнадцатой западной. Тогда как он вернулся в исходную точку теперь, идя по прямой?
Элиот повернулся лицом к издательскому дому, стоящему по Вест-14-стрит и, различив вдали над крышами браунстоунов его макушку, развернулся вправо, отчетливо зафиксировав в голове это движение. Он дошел до следующего перекрестка, где вновь наткнулся на спуски в метро. Не придавая этому абсурдному факту значения, мужчина повернул налево, оказавшись, как предполагалось, на пятнадцатой улице. Для верности он заглянул в карту на умном помощнике. Он не ошибся. Его геолокацией было пересечение шестой авеню с Вест-15-стрит. В этот раз он внимательнее изучал здания, что оставлял позади.
«Ресторан кубинской кухни? Разве не такой же стоит по четырнадцатой? Бар “Грязная Птичка”? Я уже видел это нелепое название. Разве не в эту прачечную на четырнадцатой я отношу грязные вещи по средам?» – беседовал сам с собой вслух Элиот.
Каждое заведение цепляло внимание мужчины знакомыми названиями. Элиот не заметил этого пугающего сходства, идя по Вест-15-улице впервые, будучи погруженным в думы. Теперь же он ужаснулся. Разве могут две абсолютно идентичные улицы идти параллельно друг другу?
Элиот повторил пройденный путь несколько раз, но сколько бы поворотов не делал, пейзаж не менялся, и в итоге он натыкался на Издательство «Новых направлений» с одного конца или на привычную станцию метро – с другого.
Вы застряли во вселенной, ограниченной вашим скудным разумом, – звенели в голове слова Томаса Андертона. Мы являемся не только пленниками сансары, но и одного тела и одного бытия, – всплыла в памяти реплика Агнес.
– Что если я никогда не сверну на эти улицы, потому что не смогу их придумать? – спросил он себя. – И куда, черт возьми, подевалась Агнес?
***
Часы на руке завибрировали. Женский механический голос осведомился:
– Входящий звонок от Сергея Гудмена. Принять?
Элиот сделал мановение кистью вправо.
– Мармел, что с вами всеми такое? – голос начальника звучал встревоженно.
– Что не так, мистер Гудмен?
– Не могу дозвониться до Уоллеса. Думал, вы знаете, где он, а Меган на ресепшене сказала, что и вы еще не появлялись. Обычно приходите к девяти. Думал, с вами что-то стряслось.
– Со мной всё в порядке. Буду через пять минут. А до Бена и сам не могу дозвониться со вчерашнего вечера. Надеялся, застать его в офисе.
– Что ж, вам не повезло. Здесь его нет.
– Не похоже на него – не явиться на работу в будний день, никого не оповестив.
– Да, черт с ней, с работой! Я хотел собрать совещание по поводу конференции в VOID. Что ж, раз Бена нет, давайте встретимся с вами в кафетерии на втором этаже.
Офис компании, в которой работал Элиот, находился в здании бывшего сухопутного терминала Нью-Йоркского порта и по площади превосходил Эмпайр-стейт-билдинг. Для перемещения по территории офиса сотрудникам предлагались самокаты. Элиот взял один из них, докатился до коридора, оформленного в стиле Pac-man9, затем воспользовался лифтом. Он добрался до кафетерия, где его уже поджидал директор.
– Как ваше здоровье, Элиот? – поинтересовался мистер Гудмен, сделав глоток крепкого черного кофе.
– С амнезией особых подвижек нет. – Мужчина нервно отстукивал по столешнице сбивчивый ритм.
– Посещаете психотерапевта?
– Каждую неделю, – кивнул Элиот.
– Что ж, лечитесь, друг мой. Опустим дальнейшие любезности. К делу! У вас установлена v-почта?
– Нет, я пользуюсь нашей.
– Похвально, – улыбнулся руководитель. – Зарегистрируйтесь в v-mail и отправьте мне электронный адрес. В течение суток вам придет письмо от компании VOID. В нем вы найдете сводку о грядущей конференции и проекте «Revival10», которому, собственно, она и посвящена. Внимательно ознакомьтесь с текстом сообщения. Прочтите незамедлительно, так как через два часа после открытия, оно автоматически удалится.
– Свойственная VOID секретность, – нахмурился Элиот. – Почему мы сотрудничаем с ними? Разве они нам не конкуренты?
– Больше нет. Они сменили направление в пользу нейробиологии и больше не занимаются разработкой девайсов и программного обеспечения. Ни одна из сторон не заинтересована в соперничестве. Сотрудничество для нас взаимовыгодно.
– Почему они не могут реализовать свой проект сами?
– Недостает профессионалов. Маршал Макналти не может похвастаться достаточной компетентностью ни в чем. Он знает всё и обо всем, но в самом обобщенном плане. Он лишь фантаст, идеалист, генератор идей и умелый управленец. Его задумки смелы и утопичны, но, если собрать в единую команду наиболее квалифицированных специалистов в разных областях науки, вполне осуществимы. Я не знаю более блестящих программистов современности, нежели вы и Бен. Я возлагаю на вас надежды, мистер Мармел. Вам хорошо заплатят за участие, но вы никогда не гнались за деньгами, верно? Но поверьте, Элиот, вам будет интересен этот проект. Безусловно, вы вправе отказаться…
– Нет-нет! Я в деле, – выпалил Элиот. Ему необходимо было узнать, отчего лицо мистера Макналти казалось таким знакомым и не связан ли глава VOID с забытым прошлым. Самым простым способом это выяснить было попасть на конференцию.
– Славно, тогда нужно пролить свет на некоторые моменты. В ходе подготовки к конференции необходимо придумать свой вариант реализации проекта «Revival» и подготовить по нему доклад. Если вашу кандидатуру утвердят, на год вы станете штатным сотрудником VOID. Ваше место в нашей компании останется за вами. Оценивайте работу в VOID как повышение квалификации. К сотрудникам VOID также есть некоторые своеобразные требования…
– Не называть имя и контактные данные, – перебил Элиот, – ни с кем не поддерживать тесных взаимоотношений. Все разговоры прослушиваются.
– Откуда вам известно?
– Мы с Беном уже начали понемногу готовится.
– Что ж, жду ваш электронный адрес v-mail сегодня.
– Хорошо. Сэр, могу я задать вопрос, не относящийся к делу?
– Слушаю.
– Вы часто ходите по пятнадцатой западной улице?
– Не сказал бы. А что?
– Есть в ней что-нибудь примечательное?
– Что может быть особенного в этих неприметных улочках? Все они на одно лицо.
– Это уж точно.
Сергей Гудмен удалился, а Элиот подошел к прилавку кафетерия.
– Извините, мистер, кофемашина временно не работает, – сообщил бариста. – Могу предложить быстрорастворимый.
– Я пью только зерновой.
В ответ бариста лишь пожал плечами.
Удаляясь от буфета, Элиот набрал Бена.
– Бен Уоллес в данный момент не может ответить на звонок. Попробуйте связаться с ним в другое время.
Обстоятельства принимали необъяснимый характер. Странный телефонный разговор с Томасом Андертоном, исчезновение Агнес, игнорирование звонков Беном и бессмыслица с улицами – всё это настораживало. Элиоту казалось, будто он попал в какую-то злую комедию и главной шуткой в ней был он сам. Сложившаяся вокруг реальность потешалась над ним.
Кисти мужчины тряслись от нервов, как осенние листья от порывов ветра. Элиот засунул руку в рюкзак и нащупал на дне прохладный металл. Во фляжке еще оставалось немного бурбона. Глоток золотистого кукурузного нектара помог успокоиться.
Магнит завибрировал, напомнив, что под кожу вживлено инородное тело. Осознание этого вызвало тошноту. Экран загорелся красным.
– Зафиксирован сбой биопоказателей. Возможен эпилептический приступ. Смахните вправо, чтобы вызвать скорую, влево – чтобы позвонить кому-то поблизости, вверх – для получения информации о приемах первой помощи, вниз – если вы в порядке или уже предприняли меры.
После нескольких секунд раздумья Элиот сделал мановение вниз. Он забежал в одну из разноцветных дверей, что оказались неподалеку. То были небольшие кабинеты площадью в два на три ярда, где не было ничего, кроме рабочего стола с компьютером. Эти крошечные закрытые офисы, также называемые сотрудниками «телефонными будками», были оборудованы для затворников, что любят работать в тишине и одиночестве.
Мужчина затворил за собой дверь.
– Мег! Ровно через три минуты. Не раньше, не позже. Второй этаж. Телефонная будка. Темно-зеленая дверь. Это срочно, – позвонил он на ресепшн.
Элиот заранее улегся на пол, чтобы не удариться обо что-нибудь при падении. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, повернул голову набок. Мутная пелена заволокла сознание. Разум угас и улетучился. Тело мужчины затрепетало, обуреваемое конвульсиями.
***Вот слышен мне топот копыт.О, всадник сей зол, сей всадник сердит!Иссиня-бледный мышастый конь,Дыханием гиблым разит.
Девушка испуганно оглянулась. Ее зрачки лихорадочно бегали из стороны в сторону. За кулисами послышалось, как подковы отчеканивали ритм зловещей мелодии. Молодая особа закрыла лицо руками. Она казалась совершенно обезумевшей.
На сцене показался всадник на иссиня-белом коне. Он обернул лицо к Элиоту. Мужчина почувствовал, как взгляд холодных серых глаз пронзает его, вызывая в душе изжогу. Лишь Элиот попытался разглядеть в полумраке черты мужчины, как в нос ударил запах аммиака.
Стеклянными глазами Элиот глядел на представшую перед ним девушку, пока рассудок, упрямо не хотевший возвращаться, не различил в ней Меган. Она била его по щекам.
– Элиот! Ты пришел в себя? Ну что ты так глупо на меня смотришь? Скажи что-нибудь! Как ты себя чувствуешь?
– Нужно подышать, – сказал он, поднимаясь.
Мужчина оттолкнул Меган и, шатаясь, поплелся к лифту. Девушка побежала следом, причитая:
– У тебя была пена у рта. Глазницы закатились. Ты весь дергался, и я так испугалась!
– Ну так зачем ты мне эту вонь под нос пихала и шлепала меня? Я же не в обморок упал.
– Я не знала, что делать.
– У меня эпилепсия. Такое уже бывало. Мне нужно на воздух.
Элиот глянул на часы. Приступ длился две минуты сорок секунд.
– Ты пришла раньше. – Он с укоризной посмотрел на Меган. – Я пройдусь до метро. Работать сегодня не буду. Поеду домой.
– Правильно. Тебе нужно отдохнуть. Но я боюсь отпускать тебя одного. Уверен, что не нужна помощь?
Шаги Элиота были неуклюжими, но широкими. Обеспокоенная девушка едва поспевала за ним. Она ухватила его за рукав рубашки. Мужчина яростно выдернул руку.