Джулиус и Фелтон
Боже, да он, кажется, пьян! Иначе как объяснить эту несвойственную ему оживленность и лихорадочный блеск в глазах?
– Вас не было всю ночь, что оставалось делать?
Джулиус взмахнул рукой и едва не повалился на пол:
– Это все ерунда! Вставайте, вставайте, мы опаздываем на встречу с молодым перспективным поэтом нового века, мистером Грегори Хиггинсом.
Тот жил на самой длинной из трех улиц Ирландского квартала, и по пути я вспомнил, что читал про него в газете. Не так давно никто и имени его не знал, как вдруг, словно гром среди ясного неба, – признание и почетное членство в городской ассоциации поэтов. Иначе чем чудом это и не назовешь.
Джулиус едва перебирал ногами, я смог убедить его отложить встречу хотя бы на час. Когда мы прибыли в мою квартиру – она была ближе всего к участку, – он уснул на жестком диване, уткнувшись лицом в подушку, и к стыду своему я вдруг понял, что не опьянение столь дурно повлияло на его поведение, а здоровая шишка на затылке. Всколоченные завитки волос слиплись от крови. Похоже на удар чем-то тяжелым сзади, со спины. Интересно послушать историю его ночных приключений.
Перспективный поэт нового века встретил гостей холодно, даже не пригласил войти. Мне его поведение показалось излишне нервным, дерганым, да и сам он, высокий и нескладный, походил скорее на бунтующего подростка, чем на молодое дарование.
– Я занят. Зайдите завтра.
Однако Джулиус, восстановив силы, не собирался сдаваться так просто:
– Мы ненадолго, мистер Хиггинс. Вы живете один?
Бестактный вопрос застал поэта врасплох, Джулиус проскользнул в прихожую и по-хозяйски огляделся. На мгновение в дверном проеме мелькнуло хорошенькое личико и исчезло.
– Что вы себе позволяете?! – взвизгнул Хиггинс, его вытянутое прыщавое лицо исказилось рассерженной гримасой. – Пошли вон, оба, не то вызову полицию!
Одним словом, Грегори Хиггинс мне не понравился.
– Ланнан Ши у него, – сказал Олдридж, когда мы отошли от негостеприимного дома подальше. – Видимо, он пишет хорошие стихи, раз она так к нему привязалась. Помнишь, она ведь дарит вдохновение.
Джулиус поймал за рукав пробегавшего мимо мальчишку, взял у меня блокнот и, черканув пару слов, вырвал страничку и вручил мальчонке:
– Передашь красивой леди, что живет в доме мистера Хиггинса. Понял меня?
Получив два шиллинга и легкий подзатыльник, юный посыльный убежал исполнять поручение.
Все готово к финальному акту.
Вечер понедельника мы встретили во всеоружии, и это не просто фигура речи – Джулиус достал из сейфа револьвер. Таких старых моделей мне еще не доводилось держать в руках.
– Возьмите, он заряжен серебром, на случай, если что-то пойдет не так. Цельтесь не в грудь, Ланнан Ши нужна нам живой. Стрелять вы, надеюсь, умеете?
Я с трепетом принял оружие и покачал головой. Я кое-что смыслил в стрельбе, но сам никогда этим не занимался.
– Тогда отдадите его сержанту Оливеру, он парень толковый. Они с Гаррисоном будут в укрытии неподалеку, и вы с ними.
В записке Джулиус назначил свидание девушке, которую считал фейри. Несмотря на то, как глупо это звучало в принципе, к плану операции мы подошли основательно.
Проверяя готовность перед выходом из агентства, я провел пальцами по гладкой рукоятке револьвера и обнаружил подозрительные насечки, больше всего напоминающие попытку скрыть именную чеканку. Об этом тоже стоило подумать, но позже, когда поставим точку в деле об убийствах в Ирландском квартале.
Она появилась внезапно. Пустынный переулок, глухие заборы по обеим сторонам, совсем рядом с местом последнего убийства, вечерний туман только-только начал выпускать свои дымчатые щупальца. И вот она уже здесь, стоит, переминаясь с ноги на ногу, прекрасная и волшебная, как в моем видении. Тяжелые золотые локоны струились по спине и плечам, нежные белые пальчики смущенно мяли ткань национального платья цвета июльской листвы, однако более всего выделялись губы – ярко-алые, манящие. Из укрытия я видел, как Джулиус поспешил ей навстречу со скромным букетом в руках. Никто, кроме него, не знал всех деталей плана – пока происходящее напоминало банальное свидание. Ветерок донес до нас приглушенные голоса.
– Зачем ты звал меня? Грегори очень рассердится, если узнает, – прозвучал чудный голосок. Ей ответил глубокий уверенный голос:
– Чтобы увидеть тебя.
Она рассмеялась, словно зажурчал горный ручей:
– Что же во мне такого?
– Ты прекрасна.
Лицо красавицы изменилось, прозрачно-голубые глаза заблестели в предвкушении.
– Я тебе нравлюсь?
В тот момент я страстно захотел, чтобы Джулиус промолчал. Пусть план катится к чертям, он не должен отвечать!
– Я…
– Значит, так ты со мной?!
Прямо мимо нашего укрытия пронесся разгневанный мужчина, в котором пусть не сразу, но узнавался обманутый поэт Грегори Хиггинс.
– Чертово отродье! Разве я не дарил тебе подарки, не писал для тебя стихи? Ты ведь хотела стихов, а? О любви! – кричал он, брызгая слюной.
– О любви? – Ланнан Ши, в чем теперь я не сомневался, неуверенно отошла от Джулиуса и протянула тонкие руки к Хиггинсу. – Ты любишь меня, Грегори?
Напряженная борьба отразилась на некрасивом лице поэта. Он знал, что нельзя отвечать. Ланнан Ши ждала. Я незаметно всунул револьвер в руку сержанта Оливера. Сердце предчувствовало беду.
– Ланнан Ши, – позвал Джулиус. Она резко обернулась. – Ты хочешь любви, я знаю. Он не сможет тебе ее дать. Он просто человек.
– Заткнись!
– Слушай меня, я дам ее тебе. Много, очень много любви.
Несчастное создание разрывалось на части. Я не понимал, чего Джулиус добивается, как вдруг Грегори выкрикнул: «Я люблю тебя!» – и фейри, издав отчаянный вопль, обнажила острые клыки и бросилась на возлюбленного. Оливер вскочил на ноги и выстрелил. Кто-то вскрикнул от боли. Инспектор подтолкнул меня в спину, и мы покинули укрытие.
Земля была залита темной кровью, такой темной, что казалась почти черной. На ней лежала девушка, нет – Ланнан Ши, со столовым ножом в груди, рукоятка отливала серебром. Рядом на коленях стоял Грегори и рыдал безутешно, как ребенок.
– Она была моей, – причитал он, покачиваясь на месте. – Только моей, она меня любила… Только меня… Моя фея…
Сержант Оливер занялся Хиггинсом, инспектор отправился за помощью, чтобы перенести раненую в машину, а я подошел к Джулиусу. Тот зажимал плечо рукой.
– Господи, вас ранили! Дайте взглянуть.
– Нет! Не прикасайтесь! – внезапно рявкнул тот, отстраняясь. В темно-карих глазах плескалось безумие. Он оттолкнул меня здоровой рукой и скрылся так быстро, точно за ним гнались все демоны ада.
– Не переживайте, – подошел инспектор, попыхивая новой сигаретой. – Он расстроен и устал, позже образумится и извинится.
– Стали адвокатом? – огрызнулся я и случайно бросил взгляд на Ланнан Ши. – Смотрите!
Хрупкое, будто невесомое тело стремительно светлело, пока вдруг не вспыхнуло бесцветным пламенем и не исчезло у нас на глазах. Сержант Оливер беспомощно развел руками, но сказать ничего не смог. Я устало потер виски и отвернулся. Дальше Гаррисон справится сам.
* * *– Печальная вышла история, да? – Джулиус встретил меня на пороге с чашкой чая в левой руке. – Вы ведь не сердитесь, Филипп?
Он выглядел обеспокоенным и каким-то помятым. Глаза тусклые, под ними залегли усталые круги, а волосы, обычно тщательно напомаженные и уложенные, забавно топорщились. Я прошел мимо и практически упал в кресло:
– Налейте мне тоже. Нет, стойте. На верхней полке был коньяк, что принесла наша соседка, миссис Оуэн, на прошлой неделе.
– Миссис Оушен, – машинально поправил Олдридж, но коньяк достал и разлил по чашкам. Чайным.
Мы выпили и немного помолчали.
– Хиггинса отпустят. Его не за что держать под замком. Убийца так и останется ненайденным.
Я не видел Джулиуса, но чувствовал его присутствие где-то за спиной. Он тихо ответил:
– Зато никто больше не умрет.
Был один вопрос, что терзал меня весь день:
– Ланнан Ши нападала только на ирландцев. На что же вы рассчитывали, назначая ей встречу?
– Вы правы, Филипп. Помните, я упоминал деда, служившего в Королевском Ирландском полку? Мою бабушку он нашел именно там.
Не ожидая честного ответа, я поспешил воспользоваться моментом откровенности:
– Почему вы не хотели, чтобы в Ланнан Ши стреляли? Ведь она убийца.
– А вы как думаете? Смерть за смерть – дурная справедливость. Человеческая. А Ланнан Ши человеком не была, в ее мире свои правила. Достаточно было просто ее остановить.
Я вспомнил рыдающего Хиггинса и открыл рот, но Джулиус опередил:
– Видимо, не зря бедняжке не дано познать любовь – это чувство ее убило.
Я повернулся так, чтобы видеть собеседника. Джулиус сидел верхом на стуле, положив голову на руки. Казалось, он вот-вот заснет.
– Раз уж мы заговорили так открыто, скажите, почему вы не спали прошлой ночью?
– Это же совершенно ясно. – Я не понимал, почему подобные вещи никак не укладываются в его странной голове. – Я беспокоился о вас.
– Обо мне? Вы ждали? – Столько удивления было в его голосе.
– Именно, – я улыбнулся и взял со стола вечернюю газету. – И прекрати уже мне «выкать», чувствую себя словно в третьесортном викторианском романе.
Оставив Джулиуса свыкаться с новым положением дел, я раскрыл газету и не заметил, как уснул.
Сквозь полудрему просачивался тихий-тихий голос, декламирующий стихи. Последние стихи несчастного Грегори Хиггинса.
Дай мне воды колодезной,Жар утолить в груди.Нет мне ни сна, ни радости —Грустный, сижу один.Только тобой, любимая,Брежу в ночной тиши.Сердце мое похитилаДева из рода Ши…
Дело № 4. Пустая могила
День изо дня, включая выходные, он сидел в своем кресле и читал газеты, одну за одной, изредка отвлекаясь на чай. Я успел забыть, когда он в последний раз оживлялся. Похоже, предпраздничная суета на улицах ничуть его не трогала.
– Какие планы на вторник?
Джулиус взглянул на меня из-за вечернего выпуска «Блэкпул Тайм», донельзя удивленный:
– Вторник? О чем ты?
Я был прав, полагая, что всеобщее оживление последних дней прошло мимо моего толстокожего компаньона.
– О Хэллоуине. Семейство Данвортов дает званый ужин для всех желающих. Будут угощение, дорогая выпивка, музыка и дамы.
Однако ни один из предложенных вариантов не возымел нужного эффекта.
– Если ты говоришь о Самайне, кельтском языческом праздновании начала зимы, то музыка и дамы вряд ли будут подходящим антуражем.
По мне, так приятная компания и вкусная еда вполне способствовали созданию праздничного настроения, но спорить с Олдриджем рискнул бы разве что глупец или безумец. Ни под одно из определений я, смею надеяться, не подходил и потому предпочел бессмысленной дискуссии на тему истоков народных традиций обед у Гаррисона и его чудесной супруги Оливии.
Миссис Гаррисон я повстречал в обширном палисаднике, где она выращивала диковинные цветы, независимо от времени года. Сейчас эта деятельная дама самозабвенно трудилась над сложной конструкцией из хризантем и сухоцвета, а на пороге дома высилась гора из спелых оранжевых тыкв.
– Добрый день, мистер Фелтон! Опять одни?
Неоднократно миссис Гаррисон предпринимала безуспешные попытки заманить к себе Джулиуса и как следует накормить. Возможно, именно перспектива умереть от переедания останавливала его от более близкого знакомства со столь добросердечной госпожой.
Инспектор, в служебной деятельности кажущийся грубым и примитивным, умел быть хорошим хозяином, приятным собеседником и, что особенно ценно в наш безумный двадцатый век, превосходным слушателем.
Посетовав на чрезмерную пассивность компаньона, я получил в ответ загадочную улыбку из-под густых усов:
– Скоро привыкнете, Фелтон. Джулиус не из тех, кто легко меняет привычки.
– То есть предлагаете мне поменять свои?
Инспектор переглянулся с супругой. Я догадался, что эти двое о чем-то сговорились, и неизвестно еще, кто из них был инициатором.
– Мы с Олли подумали… – Оливия Гаррисон мило опустила глаза. – Да пусть лучше она сама расскажет.
* * *Октябрь выдался на удивление тихим. Призраки, вампиры и феи точно специально затаились перед грядущим Днем Всех Святых. У агентства не было работы, что самым прискорбным образом сказывалось на характере Джулиуса. Мой компаньон стал пить меньше чая, перечитывать одни и те же газеты по несколько раз, в том числе ненавистный «Блэкпул Тайм», и почти не разговаривал. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не спасительный звонок из полицейского участка. Мы немедля отправились к детективу-инспектору, встретившему нас в кабинете хмурым взглядом и густой пеленой отвратительно пахнущего сигаретного дыма.
– Присаживайтесь, джентльмены.
– Ближе к делу, пожалуйста, – нетерпеливо оборвал его Джулиус, всем своим видом напоминая натянутую тетиву. Гаррисон пожал могучими плечами и подтолкнул к нам тонкую папку с фотоснимками и несколькими исписанными листами.
– Что это? – я взял в руки один из снимков с изображением разрытой могилы.
– Официальная версия – мародерство и вандализм. Возможно, сектантство. Вы же знаете современную молодежь. С жиру бесятся.
Джулиус отложил папку и скрестил руки на груди, демонстрируя безразличие:
– И почему это должно меня заинтересовать?
– Вероятно потому, что тела исчезли, а гробы выглядели так, будто их взорвали изнутри.
Гаррисон говорил так убедительно, что в голове моментально возникли образы восставших мертвецов, наподобие египетских мумий, что мне довелось увидеть в Эдинбургском музее. Однако Джулиус не выглядел впечатленным:
– Вы уверены, что это не чей-то глупый розыгрыш? Мне снимки кажутся весьма сомнительным доказательством.
У меня не было по этому поводу четкого мнения, поскольку до сего момента я не имел счастья лицезреть выпотрошенную могилу, хотя за подлинность фотоснимков мог ручаться – фотоаппараты и все, что с ними связано, было моим хобби с юношеских лет.
– Так вы взглянете на место происшествия или нет? – прямо спросил инспектор. Я задержал дыхание – коллега меня не разочаровал.
– Надеюсь, все осталось в первозданном виде и ваши бравые констебли не затоптали округу.
Мне не стоило особых усилий уговорить Джулиуса взять меня с собой на ночную вылазку, и так совпало, что устроили мы ее именно во вторник. Перед выходом из агентства план едва не рухнул, стоило Олдриджу ненароком взглянуть на календарь. Моего красноречия с трудом хватило убедить его, что я не боюсь ни привидений, ни ведьм, ни кого бы то ни было еще и вообще не придаю значения слухам вокруг хэллоуинской ночи. Вряд ли он поверил, однако позволил себя сопровождать, чему я несказанно обрадовался.
Путь наш лежал на одно из двух городских кладбищ, а именно на Старое, некоторые захоронения которого датировались ни много ни мало семнадцатым веком! Мне случалось бывать здесь днем, писать репортаж о почетных гражданах города, упокоившихся в этой земле. Сейчас все было иначе.
Ночью опустился туман, не слишком густой, чтобы заблудиться, хотя достаточный, чтобы чувствовать себя неуверенно, и окружающий нас скорбный пейзаж скрылся в мутной клубящейся пелене. Классики романтизма не зря столько внимания в своих произведениях уделяли старым погостам. Уж поверьте, окутанное туманом, запущенное ночное кладбище производило сильное впечатление. Богатая фантазия в таком месте и в такой час могла сыграть весьма дурную шутку. Стоило ослабить бдительность и поддаться чувствам, как покосившийся крест с обрывками траурного венка уже казался сгорбившимся призраком, а низко пролетевшая ворона – летучей мышью-вампиром. Определенно, мы избрали не самое подходящее время для прогулок.
Джулиус шел впереди, его фонарь напрасно силился рассеять белесую муть, туман с легкостью поглощал слабый электрический луч. Мы двигались практически наугад.
– Джулиус!..
– Тише, – зашипел он, резко оборачиваясь. – Забыл, зачем пришли?
– Не забыл, – обиделся я. – Но я что-то видел. Там, – я неуверенно указал направо.
Круглый диск луны, словно в насмешку, скрылся за облаком, однако я без сомнений увидел нечто в тумане – быть может, человека.
Всмотревшись в указанном направлении, Джулиус тоже заметил что-то и сорвался с места, я побежал за ним. Остановившись у крыльца заброшенного коттеджа, я едва смог отдышаться, легкие жгло огнем от холодного воздуха – спортсменом я был никуда не годным:
– Бога ради, Джулиус… Куда ты так… рванул? Уф!..
Компаньон не ответил, вместо этого он взбежал по кривым ступенькам и внимательно осмотрел ржавый навесной замок – впрочем, тот был не заперт, дверь легко поддалась легкому нажатию.
– Здесь недавно кто-то был. – Джулиус нагнулся и придирчиво осмотрел доски. – Грязь, совсем немного; наверное, отвалилась от ботинок. Идем, Филипп.
Я послушно зашел в дом вслед за ним, в нос тут же ударил тяжелый застоявшийся воздух давно необитаемого жилища. Двухэтажный коттедж, обитый листами фанеры с остатками серо-зеленой краски, недорогая простая конструкция, что называется, без изысков, окна заколочены, а кое-где и вовсе замурованы. Вероятно, раньше дом принадлежал кладбищенскому смотрителю и его семье, но после упразднения должности жилье пришло в упадок. Никто не желал селиться напротив кладбища.
Джулиус был убежден, что неизвестный скрылся внутри, и мы двигались в темноте со всей возможной осторожностью, однако половицы рассохлись и громко скрипели.
– Наверх? – тихо предложил я, уловив еле слышимый шорох на втором этаже. Мы поспешили подняться и были вознаграждены за смелость узкой полоской света, сочащегося из-под двери в конце коридора. Как правило, Олдридж не носил с собой оружия, и на сей раз не изменил себе. На счет «три» он распахнул дверь и…
– Счастливого Хэллоуина!
Нас встретили знакомые и малознакомые улыбающиеся лица, среди которых выделялись детектив-инспектор Гаррисон и сержант Оливер, хорошо показавший себя в деле о Ланнан Ши. Лицо самого Джулиуса в тот момент надо было видеть, словами не опишешь. Скажу только, что глаза потемнели почти до черноты, а скулы, напротив, сильно побелели. Он издал странный клокочущий звук, идентифицированный мною как проглоченное ругательство, и обратился ко мне:
– Ты знал?
Произнесено это было таким бесцветным и невыразительным тоном, что мне моментально сделалось стыдно за столь глупый розыгрыш.
– Да…
– И намеренно подыгрывал, чтобы завлечь в… сюда?
Готов поклясться, у него едва не вырвалось «в ловушку»! Вот уж не думал, что Джулиус настолько сильно не любит праздники. Я хотел извиниться, но не успел. Гости окружили нас и увлекли к столу, уставленному угощениями.
В тесной, хотя и весьма уютной по сравнению с остальным домом комнате собрались работники полицейского управления, некоторые пришли с женами и подругами. Признаться, я не ожидал увидеть более пяти или шести человек, включая нас, однако насчитал в два раза больше. Дамы постарались от души, придав помещению жилой и праздничный вид. Только Джулиус был мрачнее тучи, сторонился меня и не вступал ни с кем в разговоры. В какой-то момент он и вовсе покинул шумное общество. Подобная реакция на безобидную шутку немало огорчала, ведь в ней решительно не было ничего ужасного. Тем не менее совесть заставила меня также покинуть теплую компанию и горячий пунш и вслед за компаньоном выйти на улицу.
Туман по-прежнему окутывал расстилавшееся за забором кладбище плотным одеялом, стелясь по земле. Я с ужасом представил, как в одиночку отправлюсь по узким тропинкам между надгробиями. Мутное желтое бельмо луны нагоняло тоску, но и стоять у крыльца, все больше замерзая, не имело смысла. Джулиус, вероятно, не успел уйти далеко, стоило просто его позвать.
– Джулиус! – Я скрепя сердце вышел за забор. – Где ты?
Голос тонул в тумане, как в трясине, и сам я все больше убеждался, что поступил глупо, покинув дом, ибо тот скрылся с глаз, словно и не существовал вовсе. Колдовская ночь окутала меня со всех сторон. По коже пробежал озноб.
– Джулиус! – повторил я и вдруг услышал ярдах в трех впереди жуткий скрежет. Тут же кто-то едва не сбил меня с ног.
– Скорее! Давай же, Филипп! – рявкнул над ухом Олдридж, увлекая за собой. Вцепившись одной рукой в край его пальто, я подчинился приказу. Бежали мы недолго – туман слегка разошелся, взглядам нашим предстало весьма непривлекательное зрелище. Под носом у веселящихся полицейских некто вновь совершил акт вопиющего вандализма!
– Выглядит точно так же, как на фотографиях. – Джулиус невозмутимо присел на корточки и поворошил землю пальцами в неизменных перчатках. Я замер в нерешительности.
– Но эти снимки…
– Земля определенно была разбросана усилием, направленным изнутри.
– Джулиус, эти снимки, они…
– Я почти поверил, что это действительно розыгрыш.
– Это и есть розыгрыш! – взорвался я. – Инспектор показал тебе снимки двухлетней давности, к тому же сделанные в Сассексе.
Олдридж поднялся, отряхнул брюки и, не поворачиваясь, ядовито осведомился:
– Полагаю, эту могилу наш глубокоуважаемый инспектор разрыл сам, специально ради меня сбежав с праздника? Можешь не отвечать, у тебя и без того глупый вид.
Он скинул пальто и спрыгнул в яму, откуда донесся его воодушевленный голос:
– Глубокая! Гроб точно взорвали изнутри – все как описывал Гаррисон.
Я поежился, вообразив, что где-то рядом по кладбищу разгуливает настоящий мертвец, а не выдуманный нами, и постарался сразу же отогнать панические мысли.
Неожиданно на плечо мне легла тяжелая рука. С позорным воплем я круто развернулся и, зажмурив глаза, от души врезал «монстру» кулаком. Что-то отвратительно хрустнуло и выругалось с шотландским акцентом сержанта Оливера. Голова закружилась, я поспешно сел прямо на пальто Джулиуса и дальнейшее помню смутно. В себя я окончательно пришел только в своей квартире после трех чашек крепчайшего кофе.
Как оказалось, обеспокоенный нашим долгим отсутствием, инспектор Гаррисон послал Оливера на поиски, а я, доведенный до крайней степени испуга, принял бедного сержанта за оживший труп. Кроме того, из памяти начисто выпал неприятный эпизод со скандалом, учиненным Джулиусом в разгар торжества, с моим, к слову, безмолвным участием. Олдридж требовал немедленно устроить облаву и задержать преступника, однако Гаррисон настоял на том, чтобы отложить оперативные мероприятия до утра, чему поспособствовали плотный туман и, в немаловажной степени, легкое опьянение, в коем пребывали доблестные стражи. Именно поэтому только я поставил чашку, как в дверь нетерпеливо постучали.
– Девятый час, Филипп, – посетовал Джулиус. Я позавидовал его чрезвычайно бодрому виду. – Горазд же ты спать. Собирайся, инспектор ждет нас на месте.
Что это было за место, можно не спрашивать.
* * *– Доброе утро, сэр, – поприветствовал Джулиуса сержант Оливер, щеголяющий пластырем на переносице и багровыми синяками под глазами. Мне было стыдно даже смотреть в его сторону, и я нисколько не обиделся на то, что он не протянул мне руки, как обычно. Без промедлений мы втроем направились к одиноко стоявшему сараю, скрытому в зарослях вишарника позади коттеджа. Уверен, пройди я мимо ночью, ни за что бы не разглядел.
Внутри ожидал инспектор Гаррисон и, кроме него, кое-что весьма интересное.
– Что скажешь, Джулиус? – инспектор обвел руками импровизированный алтарь, на котором в беспорядке нагромождены были самые неожиданные предметы – от медного кубка до сухой кроличьей лапки. – Черная месса или как там это у вас называется.
– Что это? – вырвалось у меня при взгляде на белый, словно отполированный временем человеческий череп на черном сукне. – Он настоящий?
Олдридж, пропустив выпад инспектора в свой адрес, невозмутимо бросил:
– Можешь потрогать.
В моей иерархии неприятных вещей человеческий череп не так далеко ушел от мертвеца, потому я осторожно, чтобы не вызвать подозрений, отошел от алтаря.
– Подделка. – Джулиус поднял кубок и принюхался к содержимому: – Кровь свиная. Кто-то не пожалел ни времени, ни реквизита из местного театра, чтобы устроить нам теплый прием.
Однако Гаррисон придерживался иного мнения:
– Наш эксперт снял отпечатки, к вечеру узнаем имя этого… – он замялся, сдерживая рвущиеся на язык резкости, – хулигана. Будет знать, как насмехаться над предками.
– Подделка. Вульгарная, дешевая подделка, – упрямо повторил мой компаньон, поворачиваясь к выходу. Отчего-то я сразу поверил. – Филипп, мы уходим, надо как можно скорее найти настоящего кукловода.