Григорий пялился на нее, почувствовав, как на его плечо кто-то положил тяжелую руку, слегка похлопав.
Он быстро открыл глаза и, слегка сожмурившись стал осматриваться по сторонам, постепенно просыпаясь.
Теперь он вспомнил, окончательно проснулся. Григорий находился в том же госпитале, ожидая своей очереди и слово следующий, по всей видимости, относилось только к нему.
– Давай поторапливайся, – похлопал его снова по плечу друг Степан, – не заставляй Антона Сергеевича ждать долго. Как ты уже убедился, он сегодня в очень не хорошем настроение.
– Это его проблемы, – проворчал Гриша.
– Ошибаешься, он может нас провалить и тогда мы попали, – сказал Степан.
– Согласен, я не прав, – признался Гриша, – ладно иду, – и он вскочил со своего стула, направившись к двери №13, на ходу поднимая руку, сжимая кисть в кулак, подготавливаясь к стуку.
– Разрешите? – громко спросил он, когда открыл дверь, стараясь не зевать.
За большим столом сидела комиссия в количестве шести человек, которые что-то писали в своих журналах, мельком посмотрев на парня. Один врач, который сидел в центре, слегка развалившись и, протирая лысину платком, и был тем самым Антоном Сергеевичем, которого многие не любили. Один он чего стоил. Вообще, человек он был не плохой, помогал людям, когда хотел и когда требовалось это сделать – шел навстречу. Но временами на него находило и тогда он становился, что называется темной половиной или обратной стороной медали, которая раскрывается не всегда.
– Входи, Миров, – медленно скомандовал тот, слегка покачивая недовольно головой, – мы тебя уже замучались ждать. Поди, ты не последний?
– Так точно, нет, – доложил Григорий, соединив ноги вместе и вытянувшись ровно, встав по стойке смирно.
– А наше время подходит к концу, – продолжал наезжать Антон Сергеевич, постукивая карандашом по столу и одновременно пальцами.
– Виноват, – перебил его Миров, – так давайте приступим к осмотру, чтобы не терять драгоценное для всех время, дав возможность другим попасть сюда именно сегодня, а не завтра.
– Это ты, верно, заметил, – добавил врач, – без нашего заключения вы, милый мой, и другие никуда не полетите, – и он посмотрел на молодого парня, словно Господь Бог на раба своего, у которого в данный момент была вся власть, коей он мог распорядиться, как хотел.
– Я готов к обследованию, а ваши рассуждения, мысли и плохое настроение давайте оставим на потом, когда ваше рабочее время закончится, – стараясь ответить тем же, Григорий ничуть не изменился в лице, смотря на реакцию врача, продолжая стоять по стойке смирно.
– Ты со мной шутить вздумал? – начиная кипеть, и чуть приподнимаясь со стула, повысил голос Антон Сергеевич.
– Доктор, у нас, правда, осталось мало времени, а принять надо еще многих, – остановила его рядом сидящая женщина – врач, давая понять, что дискуссия закончена, и пора уже заниматься делом.
– Проходи за ширму и раздевайся до пояса, – грубо сказал врач, усаживаясь на свое место, недовольно поглядывая на своего коллегу – женщину.
Григорий повиновался и сделал все очень быстро. Эта процедура ему была хорошо знакома, так как он проходил через это не первый день. Занимало это все приблизительно минут пятнадцать – двадцать, дольше нужного обычно никто не задерживался, хотя на данный момент Григорий пробыл в этом кабинете в пустую минут пять. Проверка была как всегда по списку: сначала проверяли пульс, после дыхание, температуру, давление, зрение и прочее.
Он был спокоен, выполнял все в точности, что ему велели, хотя мыслями он был далеко от этого места. Врачи делали свое дело, присоединяя к нему все возможные провода и смотря на монитор, нажимая на клавиши, как на фортепиано. Григорий закрыл глаза и отрывался от земли, поднимаясь все выше, приближаясь к неизведанному космосу, который был для него вторым домом, там он был как рыба в воде, там была его стихия.
Он видел проносящиеся мимо кометы, астероиды разных размеров и небольшие планеты, которые с земли кажутся лишь тускло мерцающими звездами, да и то только ночью в безоблачную погоду и без туч, когда небо все чистое, открытое полностью перед тобой.
– Можешь одеваться, – опять скомандовал доктор, открывая свой журнал и делая там записи своим корявым подчерком.
Григорий шустро по-армейски оделся и подошел к столу комиссии.
– Ну и что, доктор? – спросил весело он.
– Ничего, – безразлично ответил тот, сделав небольшую паузу, добавив после, – ничего плохого сказать, не могу.
– Иначе и быть не могло, – уверенно сказал Миров.
– Откуда берутся такие богатыри? – словно завидуя, с подвохом спросил Антон Сергеевич, не отрываясь от своей писанины, – давление, как у младенца, сердце как у дракона, пульс идеальный и все в таком духе.
– Да, я получился на славу, – похвалил он сам себя, – у нас в роду все такие.
– До скорой встречи и зови следующего, – попросил его врач, – нет сил уже сегодня орать, все подустали к концу.
– Могу лететь? – переспросил Григорий.
– Хоть на луну, – пошутил Антон Сергеевич, отдавая парню его карту, – только смотри не перестарайся. И… привет лунатикам.
– Слушаюсь и до свидания.
В коридоре было так же шумно, народ не убавлялся. Все так же о чем-то друг с другом спорили, обсуждая то, что творилось в мире на данный момент. А в нем всегда что-то творилось – было о чем поговорить.
– Ну, что? – подлетел неожиданно к нему Степан с вопросами.
– Как всегда, я здоров, как бык, – Гриша повертел картой перед его носом.
– И я тоже, – обрадовался друг, – значит, летим вместе, как всегда?
– Конечно, как всегда. А из девчонок кто?
– Я еще не знаю, пойдем. А, кстати, ты чего так быстро вырубился на скамейке, был тяжелый денек, да?
– Да, так, – с неохотой произнес Миров, – ночью что-то плохо спал и с утро рано встал, делал кое какие дела, – доложил он другу.
– Небось, жена не давала спать?
– Не остри, – отдернул Степана Григорий, – нет сейчас настроения.
– Извини меня. Ну и что, за такое короткое время что-нибудь приснилось?
– Да, почти целый сон видел.
– И что снилось?
– Золото и чужая, знакомая беременная женщина, – чуть сдвинув брови, вспомнил Григорий, – больше, вроде, ничего.
– Как любитель и фэн сонников могу тебе сказать, что много золота во сне – это к бедности и недостатку в твоей семье, а, в общем, к хлопотам.
– Я не верю в эту не нужную макулатуру. Полный бред.
– А, между прочим, зря, – настаивал на своем Степан.
– Спасибо, ты меня успокоил, – расстроился Гриша, – его на самом деле было очень и очень много.
– А про беременность, если мне не изменяет память, опять же хлопотные дела, мелкие неприятности и еще огорчения и разочарования.
