От этой дикой суеты,
Самодовольных слов и фраз,
Бежать от нечисти людской,
От информации пустой,
От глупых лиц,
От наглых рож,
От доблести истоптанной ногами,
От чести ставшей чучелом давно,
От добродетельных, правдивых, гениальных,
От девственности ставшей показной,
От духа торгашей, лжецов, калек,
От мира пустоты и власти денег,
От гласности кастрированной вкось,
От тех свобод, что сходны подаянью,
От ищущих и ненасытных глаз,
От воздуха сквозь крепкие решетки,
От стен, что плотно окружают нас,
От стен, обросших сотнями ушами.
От мелочных, которым не понять,
От злых, завистливых, которым не постигнуть,
От праведных, которые едва
Средь правоты своей тебя вообще заметят.
Бежать, прорвав порочное кольцо,
По головам, без капли сожаленья.
Даже не думал я, когда-то давно написав это стихотворение, что так близок буду к его воплощению. Вначале я думал уехать как можно дальше. А это представлялось мне какой-нибудь далекой страной, к примеру, Новой Зеландией или Австралией, а возможно каким-либо затерянным в океане островом. Мне абсолютно неважно было куда, главное, чтобы было как можно дальше. Быть вдали от всех, зачеркнуть, перечеркнуть, стереть все прошлое, все прошлые ошибки и неудачи, все прошлые связи, и начать жизнь заново, с чистого листа. Это было моей мечтой.
Но потом, когда я представлял, что мне там вновь придется приобщаться к жизни, преодолевать языковый барьер, что и там вновь пойдут новые связи, новые знакомства, новые проблемы, и все начнет повторяться по старому сценарию, я отбросил эту мысль. Я не верил уже в себя, в свои силы и возможность преодолеть все это. Я хотел покоя.
Я понял, что единственное, что я реально хочу – это уединиться от всех. Затеряться от всех. Уйти и пропасть. И совершенно неважно где. Лишь бы не быть Сейчас и Здесь.
В конце концов, когда-то знаменитый Пруст показал почти подобный пример, – замуровав себя в комнате, да еще оклеив стены войлоком, чтобы не было слышно звуков извне, и, погрузился в создание своей фундаментальной книги «В поисках утраченного времени». Правда, он стал жить воспоминаниями и копаться в своем прошлом, пытаясь разобраться в нем. А мне хотелось оставить прошлое в прошлом и больше не вспоминать о нем.
Моя жизнь была, казалось, каким-то нелепым сновидением, которое должно закончиться, как только я проснусь. Этот абсурд не может быть реальностью, не может быть моей жизнью. Я неожиданно проснусь, и проснусь, вероятно, где-то в юности, полный надежд и пойму, что этот страшный сон был предупреждением, что если я что-то сделаю не так, то жизнь может пойти вот таким страшным путем. Я скоро проснусь и пойму что все это мне всего лишь привиделось во сне. Я проснусь, посмеюсь над своим нелепым кошмаром и постараюсь побыстрее забыть его.
Но, сон и не думал кончаться, напротив он становился все более и более невыносимым. Боже, что я сделал со своей жизнью?! Как мне выйти из этого состояния?
С моей везучестью надеяться на какое-то улучшение жизни я не мог. То, что благодаря случаю что-либо может измениться, было иллюзией, опровергаемой всей моей предыдущей жизнью. Я в это конечно уже с горечью не верил. Я мог надеяться только на себя. Я не верил в лучшее, но хотел надеяться, что хоть что-то еще в жизни может быть.
Что такое дух воина? Это такое состояние духа, когда ты готов противостоять всему миру, всей вселенной. Стоя один перед лицом всей вселенной, без единого шанса на успех, ты, готовый умереть, готов драться до последнего.
Я шел задумчиво, полностью погруженный в свои мысли. Во мне была и сладкая горечь, и обида несбывшихся надежд, и тоска по другой реальности. Заметив небольшой бар, я зашел туда, сел за столик в углу и стал рассматривать немногочисленных посетителей. Бар жил своей обычной праздной жизнью. У подошедшей красивой, но слишком официальной официантки я заказал кофе и бейлис. Когда она, приняв заказ, отошла от столика, я усмехнулся сам себе и подумал, – Браток, тебе следовало заказать самой обычной водки, напиться как следует и забыть все.
В ожидании заказа я созерцал свое окружение. Тихо звучала ненавязчивая музыка. Бар жил своей обычной, ленивой жизнью. Мне нравилась эта безсуетность и праздность. После суеты и беготни, и вечного неуспевания, для меня это было необычно и привлекательно. «Надо тебе почаще ходить по барам и кафе», – подумал я. Официантка принесла заказ и я медленно и поочередно стал смаковать маленькие глотки кофе и бейлиса. Я смотрел на парочку за столиком расположенным в другом углу бара. Они весело болтали и часто крепко прижимались друг к другу.
О боже, как привлекала меня раньше, сколь загадочной казалась эта игра мужского и женского начала. Соблазнение, как некое волшебство вовлечения в иной мир, мир удовольствия, мир иных порядков, теперь потеряло для меня всякий цвет, стало чем-то тусклым, поблекшим и неинтересным. А еще не так давно оно сияло и переливалось всеми цветами радуги. Для меня не было ничего ценнее и интереснее этого предвкушения большего, этого погружения в эротическую, многообещающую сказку, этого растворения в ощущении близости нежной плоти. Эта невидимая, опьяняющая игра мужского и женского начала! Все это кажется таким далеким… Да, и сейчас я готов погрузиться в это чудо, увлечься, играть. Но во всем этом у меня остается чувство собственной неискренности и наигранности. Клубок жизненных проблем, окутавший меня, угнетает. Я не могу забыться, отвлечься.
Выйдя из бара, я решил немного пройти пешком. На улице было тихо и одиноко. Я шел, такой же одинокий в душе, не знающий как мне жить дальше, и нужно ли вообще жить. Я шел, смотрел на редких прохожих, на немногие пары, сидящие в кафе, на людей в магазинах. Все вокруг было настолько чужим для меня. Горечь и обида на судьбу были во мне.
Я вернулся домой к одиннадцати. На душе скребли, но явно не кошки, а какие-то противные крысы. Мне захотелось с кем-нибудь поговорить, поболтать, просто, ни о чем, чтобы немножко развеяться. Я взял телефон и задумался, кому позвонить. Та замужем и муж будет ревновать, у этой у самой куча проблем и она больше любит говорить о своих проблемах, она полностью на них зациклена. Другу с работы звонить не хотелось. Слишком развит в нем пофигизм, да и ложится спать рано. Я взял свой старый блокнот и стал просматривать его. Полистав раза два туда и обратно, я отложил его. Нет, в прошлое возвращаться тоже не хотелось. Определенно мне надо завести собаку. На столе у меня лежала книга Ницше «Так говорил Заратустра», я взял книгу и механически, словно в поисках ответа на мучавшие меня вопросы, открыл первую попавшуюся страницу. И, вздрогнув, с волнением прочел:
Свободною стоит для великих душ и теперь еще земля.
Свободных много еще мест для одиноких и для тех, кто одиночествует вдвоем, где веет благоухание тихих морей.
Еще свободной стоит для великих душ свободная жизнь.
Мурашки пробежали по всему моему телу. Может это был мне знак свыше? Может мне был послан ответ на вопрос, – Что делать? Еще много свободных мест для одиноких! И, благо, Россия одно из немногих мест в мире, где еще есть места для того, кто желает быть один.
Я нахожу Остров
Укрепление идеи бежать. – Раздумья о том, где я буду жить. – Я нахожу место участка. – Я начинаю распродавать свое имущество. – Покупка земли. – Канадский домик.– Я продаю свою квартиру.
Идея бежать засела во мне. И я стал жить мыслями моего ухода или скорее бегства из мира людей. Я стал представлять себя живущим на каком-либо затерянном в океане острове, вдали от всех людей и вдали от всех, вечно преследующих меня проблем. На самом деле мне было абсолютно безразлично, куда мне бежать. Я просто должен был уехать отсюда. Оставив здесь все свое прошлое. По сути, мне надо было бежать от самого себя. Я решил начать все с нуля.
В то, что я реально могу сделать это, я, конечно, не верил, я ясно сознавал, что это всего лишь иллюзия. Но сама мысль, само обдумывание этой возможности давало мне надежду. Я стал внутренне жить самой подготовкой к уходу из мира людей. Эта было своего рода погружение в иллюзию, в некую вымышленную игру. Но она меня неожиданно весьма заняла, увлекла и, безусловно, стала дарить некое успокоение.
Моя жизнь раздвоилась. Одна ее часть, сценическая, предназначенная для окружающих, представляла меня обычного, погруженного в работу, общающегося с друзьями, имеющего любимых девушек, смеющегося, оптимистичного. Другая, основная, истинная часть моей жизни, была уже где-то далеко, вдали от всех, на затерянном в этом мире Острове, моем Острове! Частью своих мыслей я уже жил там и эта часть мыслей моих была моим прибежищем.
И его проницательный дух познал человека,
Познал и глубоко возненавидел человека
И его законы.
И поскольку он не имел ни жены, ни детей,
