Тетрадь в косую линейку
Она за руку отвела меня в буфет, усадила, купила нам чай и булочки и мы долго-долго там сидели. Потому что есть я практически не могла.
Когда я нервничаю у меня происходит спазм, и я не могу ни есть, ни пить. Накормить меня всегда была проблема. Если мне что-то не нравилось, я это никогда не ела. В детском саду с этим пытались бороться, вливая и впихивая мне еду насильно, но это лишь усугубляло ситуацию. Даже сейчас я осознанно не могу этому противостоять, этот спазм надо переждать, и он пройдёт сам по себе, когда я успокоюсь. Поэтому я крутила в руках чашку с чаем и прикасалась к ней губами, но не пила.
Нелли не торопила меня. Она выпила свою чашку чая и съела булочку, но когда я, поблагодарив, предложила ей уйти, отрицательно покачала головой: не уйдём пока не поешь.
– Я не могу сейчас есть, – тихо проговорила я.
– Понимаю. Сможешь, когда окончательно успокоишься, я тоже когда-то такой была, поэтому знаю. Сиди, думай о хорошем, расслабляйся. Пойдём, когда съешь хотя бы кусок булки, – она встала и принесла себе ещё чая. А потом начала рассказывать о том, как волновалась, когда первый раз с докладом выступала и как перепутала слова, а от этого разволновалась окончательно и забыла, что говорить дальше, и спасло её только то, что доклад был написан на бумажке, она начала читать, и всё вспомнила, и дальше уже снова без бумажки говорить стала.
– Вот и ты в следующий раз будешь держать в руке бумажку с текстом, на всякий случай, – резюмировала она свой рассказ.
– Это позорище, к конкурсу меня тогда не допустят, – усмехнулась я.
– А следующий и нескоро будет, а ты тем временем на слётах разных и собраниях повыступаешь, желательно на сцене и с юпитерами. И бояться публики, света и сцены точно перестанешь.
– Нелли Георгиевна, я не хочу нигде выступать.
– Мало ли чего ты не хочешь. Есть такое слово: надо! У тебя прекрасный потенциал, ты лишь боязливая очень. Но это решаемо. Практика и тренировки. Будешь учиться не бояться.
Я смотрела на неё и понимала, что выводы она эти сделала на собственном опыте, и от всей души хочет мне помочь. Принимать её помощь не особо хотелось, но не ответить на добрый искренний порыв я не могла. Поэтому кивнула, а потом начала мелкими глотками пить чай.
С этих пор я сделалась любимицей Нелли, и это было одновременно хорошо, но и очень сложно. С одной стороны она меня защищала. Когда у меня возник конфликт с преподавателем физкультуры, который хотел поставить мне тройку из-за того, что сдать некоторые нормативы я физически не могла, именно она позвонила и посоветовала моей маме взять справку от врача, что физические нагрузки мне противопоказаны.
А вот с другой стороны нагружала всяческими заданиями, вплоть до того, что некоторые уроки я вела за неё в чужих классах, а она сидела на задней парте и слушала, в конце урока лишь добавляя что-то, а порой и этого не делала. Это был, конечно, бесценный опыт, особенно учитывая, что при ней никто не мог ни шуметь в классе, ни прерывать меня, но давалось мне это очень тяжело.
На все олимпиады я тоже ездила в обязательном порядке. Даже по истории, которую тихо ненавидела из-за обилия дат, ровном счетом ничего не значащих. Вот какая разница какого именно числа подписали брестский мир? Главное ведь, что его подписали, и как это событие встроено в линейку всего происходящего. Я вижу эту линейку, могу сказать что было раньше, что позже, а вот с датами у меня беда. Помогает лишь зубрежка. Но зубрить я ненавижу. И потом это забивает мою так сказать «операционную память», а мне она нужна для другого. Перед уроком или тестом, ещё могу эту информацию недолго подержать, а дальше она сразу в «долговременную память» уходит, причём с пометкой «ненужная», поэтому в самые дальние слои, и добраться потом до неё очень сложно, порой вовсе нереально. А ведь на олимпиадах требуют материал по всей истории, а не то, что мы в этом году проходим. Поэтому «пять» по истории я иметь ещё могу, а олимпиадные задания, мне не по силам. Объясняла я это Нелли многократно, но она упрямо включала меня в список участников, мотивируя тем, что это опыт и стремиться победить всё равно надо.
Ближе к выпускному классу я уже настолько привыкла участвовать всегда, везде и во всём, что даже не сопротивлялась и достаточно уверенно приближалась к тому, что в своё время казалось моим родителям недостижимым для меня, к золотой медали.
Всё испортило моё желание отплатить Нелли за всё хорошее, что она сделала для меня, тоже чем-то хорошим. И я знала, чем я могу отплатить, причём мой подарок по значимости тоже мог стать для неё равноценным. Она научила меня не бояться публики и преодолевать себя, а я могла ей помочь избавиться от того, что бесконтрольно утаскивало её энергетику, ослабляло её здоровье и явно мешало.
Ещё в самую первую встречу я заметила у неё на шее и затылке энергетическое уплотнение в виде медузы с щупальцами, сейчас я уже знаю, что многие называют этот паразитирующий комок лярвой, а тогда я его называла чужим-прилипалой. Потому что не свой он для организма, прилип и паразитирует.
Я ещё не рассказывала о том, что если посмотреть на человека определённым образом, то можно видеть его энергетическое поле. Сейчас расскажу.
Научилась я видеть это уже давно, даже не помню, когда научилась, может с самого начала видела. Но предпочитала никому об этом не говорить. Почему? А потому что ещё в детстве, когда я говорила маме, что не надо с кем-то разговаривать, поскольку я вижу, что человек злой, она сурово мне говорила, что делить людей на изначально добрых и злых глупо, надо смотреть по поступкам, а раз я его поступки не знаю, то и судить не могу. Через некоторое время я как-то снова подвела её к этому разговору, когда она сама призналась, что человек на проверку злым оказался, спросила видит ли она чем отличается его ореол, от ореола, например, бабушки Веры, и замечает ли она, что он разный. Тут мама совсем разозлилась и накричала на меня, что никаких ореолов у людей нет, что я выдумщица, и мои фантазии её уже достали. А если я действительно что-то такое вижу, то мне надо в больницу, там меня быстро вылечат. В больницу я не хотела, поэтому согласилась, что всё придумала, и этот вопрос больше ни с кем не обсуждала.
Однако наблюдать я не перестала и делать выводы тоже.
Чем старше я становилась, тем больше информации я накапливала, так я заметила, что у многих людей ореолы или ауры были не только рваные, блеклые и «грязные», на них порой паразитировали отдельные вот такие прилипалы, как была у моей учительницы. На какой именно эмоции она паразитировала я легко могла определить по тому как возбуждалась сущность при проявлении этой самой эмоции. Так вот, у Нелли она возбуждалась, когда она начинала высмеивать и унижать учеников.
Да, они сами давали повод, да, именно эта её чёрта помогала ей справляться с самыми отъявленными хулиганами, и мне, если честно, не очень-то было их жалко, поскольку небезосновательно Нелли Георгиевна это делала. Но вид этой сущности или энергетической субстанции, как хотите так и называйте, радостно дёргающейся и наливающейся энергетикой меня удручал. Я предпочитала в такие моменты на Нелли вообще не смотреть. Или смотреть так, чтобы энергетику не видеть.
Так вот, я решила выбрать момент и честно рассказать об этой сущности учительнице и предложить свою помощь. Я хотела попробовать стащить эту сущность, но для этого мне нужно было её разрешение и её содействие. Мой дракон был против, но я не послушала его, я верила, что Нелли не сможет не почувствовать, что я желаю ей добра всей душой.
Не хочу вспоминать наш с ней разговор в подробностях, слишком больно, примерно так же было больно, как когда мне не верила мама, а если коротко, то Нелли Георгиевна тоже мне не поверила, и в добавок обвинила, что я за всё её доброе отношение ко мне такое на неё наговорить вздумала. Я лепетала что-то о том, что я разговариваю с ней наедине, причём тут наговор или оговор, я лишь ей это рассказываю, но она оборвала меня, что оговор может быть и не публичным, и для неё это как предательство, что я так решила за её добро с ней расплатиться. Закончила она разговор фразой, что я либо больная на всю голову, либо бессовестная интриганка, и в любом случае она приложит все силы, чтобы золотой медали у меня не было.
Этот разговор здорово меня подкосил, я даже заболела, и несколько месяцев в школу не ходила. Если честно, я вообще в неё после этого идти не хотела, и никакая золотая медаль мне была не нужна.
Запись четвертая. Про дракона и кота или котики приносят счастье.
Во время болезни, вызванной конфликтом с Нелли, я дала себе слово, что больше никому не буду говорить о том, что вижу, а уж предлагать помощь тем более. Дракон был доволен.
В школу я вернулась, с Нелли постаралась больше не пересекаться, это было не особенно сложно, поскольку и она явно желанием не горела меня видеть, и уроков географии в выпускном классе не было, и экзамена тоже. В коридоре лишь пару раз её увидела и поздоровалась, сердце при этом, если честно, где-то в горле скакало, то ли от страха, то ли от перевозбуждения. Она в ответ даже не кивнула. Сущность была при ней, причём разжирела и немного сползла вниз, блокируя питание некоторых органов, но это было больше не моим делом.
Школу я закончила с отличным аттестатом, но без золотой медали. Почему мне её не дали выяснять я не стала, родителям, чтобы не волновались, сказала, что видимо где-то в журналах за предыдущие года четвёрка всплыла, вот и не дали.
В институте я научилась, преодолевая себя, участвовать и в студенческой жизни, и в научной. Уроки Нелли Георгиевны не прошли даром, за что я ей очень благодарна. И ещё опять же, благодаря ей, научилась делать вид, что не вижу для меня очевидное, делая выводы лишь для себя.
Окончила я институт с красным дипломом, устроилась на работу, потом ещё пару курсов повышения квалификации закончила, и пожалуйста, в итоге у меня и должность неплохая появилась, и коллектив хороший подобрался (с моими способностями грех плохих сотрудников на работу принимать), и машина есть, и квартира, и даже кот имеется.
Про моего кота надо рассказать поподробнее.
Кот появился у меня после того как исчез дракон. А дракон исчез после того, как я, проштудировав уйму психологической литературы, сообщила ему, что он плод моего воображения и больше мне не нужен, сама способна справиться со всеми возникающими проблемами.
«Ну извини, – сказал дракон, – раз я тебе больше не нужен, то я полетел». Взмахнул пару раз своими золотыми крыльями и был таков.
Сначала я порадовалась, вот, мол, какая я умная. Решила свою психологическую проблему на раз. А потом мне достаточно тоскливо стало. Стало не хватать дружеского участия, ведь ни с кем кроме дракона я не могла поговорить о том, что вижу. Если родная мать и самая близкая учительница посчитали меня больной, что ожидать от других? Внутренне я была убеждена, что изоляция в психиатрической лечебнице мне обеспечена, лишь только я открою рот. Возможно, мне стоило попытаться поговорить с отцом, но в детстве я боялась, а сейчас он уже умер, как и обе мои бабушки, а дедушки мои ещё до моего рождения умерли.
Кстати, как же я жалела, что со второй моей бабушкой Тасей, я начала общаться лишь после смерти папы, когда ей потребовался уход, но это было недолго, всего пара недель перед её смертью. До того я почти не общалась с ней, настроенная моей мамой на то, что она «не приняла меня и желала мне смерти». Да и сама бабушка к общению не стремилась, поскольку была по характеру «самодостаточной одиночкой». Лишь в самый последний момент я поняла, что она тоже была похожа на меня. И те её слова, о том, что я «не жилец», были не более чем попыткой подготовить мою маму к неизбежному и не дать привязаться ко мне, она видела, что я не хотела жить, и знала, что долго такие дети не живут. Я не откровенничала с бабушкой Тасей, но по её фразам поняла, что она тоже видит намного больше, чем обычные люди, жаль, что я не расспросила её об этом поподробнее. Не знаю почему, не спрашивайте. Мне казалось, она слаба и болеет, сейчас я её вылечу, а потом мы поговорим, чуть позже… но скорее всего, это отговорка, я элементарно боялась, боялась с ней об этом говорить. Этот страх хоть кому-то рассказать о том, что я не такая, как все, уже въелся у меня в подкорку… Умерла бабушка Тася на моих руках, и её благословение много значит для меня.
Кстати, именно её квартира, которую она мне завещала, стала первым шагом к моей. Я продала её квартиру и купила свою, взяв ипотеку.
Но это я отвлеклась. Ведь хотела про кота рассказать. Итак, поехала я в санаторий, два дня пути на поезде и вот вам, пожалуйста: чудесный воздух и сказочная природа. Я прекрасно отдохнула, а в последний день моего отдыха встретился мне дворник, который гнался за маленьким котёнком, а тот не нашёл ничего лучшего как запрыгнуть от страха перед метелкой на меня. Котёнка я подхватила на руки, дворнику пообещала, что унесу его с территории и никому никакого беспокойства он не причинит, что я понимаю, что грязным котятам не место на территории медицинского учреждения, и всё будет по правилам. И конечно же, по своему обыкновению соврала. Дворник мне возможно и не поверил, но спорить не стал, и я с котёнком удалилась в сторону ворот, а потом сделав крюк, прошла в свой номер, где для начала покормила бедолагу размоченным в воде печеньем, поскольку ничего другого у меня не было.
Вы можете возразить, что это еда не для котят, соглашусь, но когда ты не ел несколько дней, и от голода у тебя даже трясутся лапки, и бежал ты только потому, что понимал, удар метлой будет для тебя смертелен, тебе не до выбора. Поэтому котёнок ел размоченное в воде печенье и даже мурчал от удовольствия.
А потом я потащила его мыться и, отмыв корку грязи и пыли и смыв кучу блох, выяснила, что мой питомец, а я уже не сомневалась, что прыгнувший на меня котёнок именно мой, абсолютно чёрный, как его не отмывай.
В это время в номер постучали, и я поняла, что это горничная. Я забыла повесить на ручку двери просьбу не беспокоить. Припомнив про себя все нехорошие слова, что знала, я подошла к двери и прокричала, что моюсь и убираться у меня не надо. Та извинилась и ушла.
«Ничего, – подумала я, – сегодня как-нибудь перекантуемся, а завтра уже поезд, и у меня выкуплено на меня всё купе СВ (я плохо переношу тесное общение на маленьком пространстве с чужими людьми и стараюсь, по возможности, себя от него ограждать) и как-нибудь доберёмся мы с котёнком до дома».
Я высушила котёнка феном, он был жутко напуган, но не сопротивлялся, а потом запихнула его под куртку, и пошли мы в ближайший магазин за кошачьей едой, наполнителем и какой-нибудь коробкой, которую я намеревалась использовать в качестве лотка.
Рабочий в магазине мне попался добродушный и весёлый. Увидев выглядывающую из-под ворота куртки маленькую мордочку, он перебрал кучу коробок, нашёл мне подходящую и даже сам обрезал так, чтобы она походила на небольшой лоток. С едой и наполнителем проблем вообще не было, сейчас они в каждом магазине есть. Кроме еды котёнку я купила ещё еду себе, понимая, что не рискну оставить котёнка одного в номере, чтобы пойти на ужин, да и в поезде есть что-то надо.
В номере котёнок пользоваться импровизированным лотком в который я насыпала наполнитель отказался, вернее он не понимал, что я от него хочу и то ложился в коробке с наполнителем, куда я его запихивала, то выскакивал и, трясясь от желания опорожнить мочевой пузырь, скребся во входную дверь.
Я сдалась и, подхватив котёнка на руки, вышла с ним из корпуса во дворик. Уже стемнело и никого вокруг не было видно. По-воровски оглянувшись по сторонам, я вытащила из-за пазухи котёнка и поставила рядом с ближайшей клумбой. Он быстренько нырнул в глубину кустарников и растаял в темноте.
В голове мелькнула шальная мысль, что если не вернётся, то бегать за ним не буду, это его право выбрать свою судьбу – раз, и мне не мучиться с нелегальной перевозкой животного в вагоне СВ, где животных перевозить по определению нельзя – два.
Однако котёнок бодренько через пару минут выскочил из кустов и попросился ко мне на ручки. Я подхватила маленький пушистый комочек и почувствовала, что одна ножка мокрая, чуточку промахнулся малыш, может лист или ветка какая помешали, когда справлял нужду. Достала салфетку, вытерла, потом запихнула его за пазуху и оглянулась в поисках урны. В темноте не увидела ни одной и сунула использованную салфетку в карман.
Ночь прошла без приключений за исключением того, что спать отдельно мой малыш отказался и упрямо перебирался ко мне на кровать и прижимался ко мне. Сначала я упорно перекладывала на кресло, которое ему выделила, а потом, смирилась и сама прижав его к себе, крепко заснула.
Утром мой котик начал опять скакать у двери и царапать её, показывая, что ему надо срочно прогуляться. Мне было лень выходить, да и в поезде два дня не повыгуливаешь кота, поэтому я опять посадила его в коробку с наполнителем и начала всяким «пис-пис, мой маленький» объяснить ему, что хочу. Он сел в коробке и непонимающе уставился на меня, и тут до меня дошло, что в кармане у меня лежит то, что может мне помочь в объяснениях. Я метнулась к своей куртке, достала из кармана грязную салфетку и подпихнула в наполнитель. Котик внимательно обнюхал её, а потом присел рядом и сделал то, что я так ждала от него. Моему восторгу не было предела. Я рассказала котику, что он самый умный кот на свете и вообще можно сказать гениален. А он, покопав немного наполнитель, гордо вышел и, подойдя ко мне, начал тереться о ноги и мурчать, сообщая, что на его взгляд я тоже немного соображаю, хоть и явно тупила вначале, используя непонятную терминологию.
Остаток утра прошёл в сборах и ближе к полудню я, с котиком за пазухой, уселась в такси и отправилась на вокзал.
Перед посадкой я склонилась к котику и тихо сказала, что сейчас он должен сидеть тихо, как мышка, несмотря на то, что он кот, иначе нас не пустят и домой мы не попадём. Я не знаю, что он понял из моего монолога, но сжался в маленький комок и даже дышать стал тише. Мы подошли с носильщиком к вагону, проводница проверила мои документы, носильщик помог загрузить чемоданы в купе, и мы с котиком остались одни. Он несмело выглянул из-за пазухи словно спрашивая: «можно?»
«Подожди, – тихо сказала я, – вот отправимся, проводница ещё разочек зайдёт всё проверить, и потом выпущу тебя».
Он согласно мякнул и вновь свернулся за пазухой тёплым клубком.
Наконец поезд тронулся, через некоторое время зашла проводница, провела краткий ликбез по поводу где что, какие удобства и что мне как пассажиру положено, узнала, что я ничего не желаю, предложила купить лотерейный билет, я купила даже два, потому что это ей выгодно, а мне нужна была её лояльность в случае обнаружения котёнка, после чего она пожелала мне хорошего отдыха и ушла. А я тут же заперла купе и выпустила котёнка. Выставила лоток и мисочки с едой и водой. Первым делом малыш пошёл есть, вылизал всё и недовольно посмотрел на меня, ты, мол, жмотина, опять мало дала. «Нет, мой дорогой, – сказала я, – лишь через час. Ты долго голодал, поэтому едим маленькими порциями». Он грустно вздохнул и пошёл в лоток делать свои дела. Я их тут же в пакетик собрала, дабы запаха никакого не было, а в лоток наполнитель подсыпала и всё это хозяйство под полку задвинула, чтобы не видно было, если войдёт кто-то.
Котёночек мой за время нашей поездки обнаружен не был, и доехали мы без приключений.
Запись пятая. Про Кота, любопытную консьержку и Лику.
Вот так дома у меня поселился Кот. Да просто Кот. Без всяких имён и кличек. Нет, я конечно, не только котом его называю, а ещё моей лапулечкой, моей радостью и чёрным солнышком. Но зовут его Кот. Хотя по документам он Лакки. Но я так его никогда не называю. Это в ветеринарной клинике, куда я пришла делать ему прививки и оформить документы, его так записали и внесли данные в его ветеринарный паспорт. Администратор девушка очень упрямая попалась. «Как так, Вашего кота Кот зовут? Таких кличек не бывает. Дома как хотите называть можете, а у нас отчётность». Вот я ей и сказала, что пусть запишет как Лакки. Я давно перестала спорить с упорствующими в своих правилах индивидуумами. Тратить свою жизненную энергию на их переубеждение – пустое занятие. Проще согласиться, а потом найти способ всё равно сделать по-своему.
Да, я приспособленка. Мне очень бы хотелось жить в мире, где мои устои близки всем, и мне не надо было бы врать и приспосабливаться, но я не там. Я здесь, и это надо принять как данность. И поскольку «борьба с ветряными мельницами» занятие неконструктивное, я выбрала иной вариант. Я стараюсь найти способ получить желаемое, не вступая ни с кем в открытую конфронтацию. Я редко спорю и что-то доказываю. Лишь изредка на работе, пользуясь своим авторитетом у руководства, могу возразить, обосновав выгоды альтернативного решения, однако упорствовать не стану. С подчинёнными ещё проще, моё мнение определяющее, выслушать аргументы могу, но последнее слово за мной. Сама себе я напоминаю воду, огибающую препятствия.
Кстати, мне очень помогло то, когда я перестала воспринимать окружающий мир как враждебный, и стала представлять его сложным и интересным антуражем для прохождения уровня, как в игре. Где у меня есть возможность минимизировать сложность для меня, я её минимизирую, а где нет, учусь обыгрывать эти сложности.
Вот, например, с квартирой. Чтобы минимизировать ненужное мне общение я выбрала квартиру на последнем этаже, выше технический этаж, причём у двух моих соседей по этажу вход в квартиры с другой стороны от общего холла перед лифтом. Чтобы вы понимали: от холла перед лифтами коридор расходится в две стороны, и моя квартира в тупике, за ещё одной дверью с дополнительным видеодомофоном. Изначально по плану там было предусмотрено две квартиры, но я объединила их, сделав большую четырехкомнатную квартиру с удобными подсобными помещениями по своему вкусу, потому что покупала квартиру на этапе строительства дома. Поэтому с соседями у меня контакт минимальный. Если только у лифтов столкнёмся и поздороваемся. А вот одна из консьержек в доме у нас попалась очень дотошная. С одной стороны это замечательно, что чужих она не пускает и всех гостей расспрашивает зачем и к кому они идут. Но вот жильцов расспрашивать, это на мой взгляд, перебор.
«Ой, Алина Викторовна, а откуда это Вы с чемоданами? А с переноской куда? Вы питомца завели? А что это Вы сегодня так поздно?»
Меня от вопросов тёти Кати, как она сама себя просит называть, потряхивает. Но я знаю, что она одинока, единственный сын умер от передозировки наркотиков, и это поддерживающее её развлечение: вот так общаться с жильцами нашего дома, чтобы хоть немного заполнить образовавшуюся в её жизни пустоту.
Поэтому я не одергиваю её, а корректно, с улыбкой отвечаю на вопросы, одновременно стараясь сама ничего не спрашивать и лишней информации не давать, а то тётя Катя быстро «присядет на уши и шею», делясь и своими проблемами, и проблемами жильцов всего дома.
«Здравствуйте, тетя Катя. В командировке была. Хорошо выгляжу? Я всегда хорошо выгляжу. Спасибо. Да, котик появился. Кому оставлять на время командировок буду? Ещё не думала. Возможно, Лика согласится. Вам можно оставить? Спасибо, учту. Почему так поздно домой возвращаюсь? Работы много. Время сейчас такое, работать на износ приходится. Спасибо».
Чтобы вы понимали, Лика это приходящая ко мне помощница по хозяйству. Немолодая женщина, достаточно старше меня, и с очень непростой судьбой. Полное её имя Анжелика Прохоровна, но из-за того что имя-отчество вызывает по меньшей мере улыбку, Лика предпочитает, чтобы называли её лишь сокращённым именем.
Когда я впервые увидела её, то очень удивилась, как вообще такая аура у человека быть может. Не видела я никогда до этого, чтобы вот такое перераспределение шло. Это трудно объяснить, но потоки у неё распределены были так, что в голову сразу пришло: похоже обречена она на «Сизифов труд». Я не ошиблась. Чем больше Лика мне рассказывали о себе, тем больше я в этом убеждалась. При этом она честная, работящая, очень ответственная, но вот толку от её усилий мало. Мать полупарализованная инвалид, муж алкоголик, взрослые уже сыновья эгоисты и тоже с бутылкой дружат, живут все в одной квартире, и у всех к ней лишь претензии и требование денег. И вырваться из этого круга она не может. Не может бросить мать, потому что она мать, хотя саму её мать в интернат сдала. Когда у её матери после развода с отцом Лики появилась новая семья и сын, Лика там оказалась «не ко двору». А вот когда на склоне лет инсульт случился, и сын, на которого была оформлена вся недвижимость, попросил «с вещами на выход», тут мама Лики о ней и вспомнила: «Доченька, спаси, помоги! Тебя лишь всю жизнь любила, ты одна моя надежда, ты не бросишь маму на улице умирать».
И «добрая душа» Лика забрала её в добрачную квартиру своего мужа, где жила с ним и своими двумя сыновьями. Муж и до того был любитель выпить и поскандалить, а тут совсем в разнос пошёл. Сыновья Лику тоже не поддержали, обвинив, что превратила их жизнь в ад, поскольку характер у их новоявленной бабушки оказался не сахарным: она инвалид, ей все должны, при этом пенсию она будет отправлять своему сыночку, а то ему тяжело. В этой ситуации Лика извиняется перед всеми, всех жалеет, всем пытается помочь, но выходит это у неё плохо.