Мой хвостатый друг
– Чтобы зачать с женщиной в двуногой ипостаси, – невозмутимо продолжил новый знакомый, – мармаллу требуется магический помощник, преобразующий талисман. Так что пока я ничего не примеряю на твою шею, можешь быть спокойна, честью понести достойное потомство тебя не одарили.
– Не то чтобы это большая потеря, – пожала плечами Кона, – но я хорошо воспитана и скажу, что хотят услышать: мне очень жаль…
– Вам пора! Нет времени болтать! – прервал беседу Одит. – Чем дольше Козьюаль в четвероногом виде, тем меньше шансов, что он станет человеком снова. Поторопись, Кона, скоро приведут нруселей.
– Сейчас, – кивнула чародейка и скрылась в доме.
Затворила дверь и прикрыла глаза, выгоняя из головы все посторонние мысли, стараясь сосредоточиться над собранным в дорогу. Главное – ничего не забыть. Потянула за висящую на шее цепочку и, вытащив на свет ярко-синий камень – отцовский защитный амулет, осторожно погладила его. Родитель воевал с мармаллами много лет, и именно этот камень защищал его от бед. Пришло время послужить и ей. Убедилась, что дома все в порядке: ничего не горит и не дымится; причесалась, прихватила вещички, прошептала охраняющее жилище заклинание и вышла к мужчинам.
Одит держал под уздцы двух нруселей: двуногих ездовых животных, издалека напоминающих гигантских птиц, а вблизи – ослов-уродцев. Зверюшки отличались мерзким характером, но из всех ездовых тварей на Красольских равнинах они были самыми выносливыми и быстрыми. Мармалл, безусловно, обогнал бы их в четвероногой ипостаси, но вряд ли этот выскочка согласился бы вести ее на себе. Кона погладила своего нруселя по шее и запрыгнула в седло. Проводник последовал ее примеру.
– Мое имя Плагос, – представился он так же надменно, как и говорил о детях.
Кона кивнула, осторожно понукая нруселя. Сверху мелькнула тень, и прямо на спесивый нос нового знакомого приземлилась капелька птичьего помета. Плагос фыркнул и полез в карман за платком. Кона хихикнула и подняла глаза к небу. Летун заходил на посадку.
– Это мой вороненок, – усмехнулась она, когда Летун уселся на ее плечо. – Он жутко рад знакомству с таким важным господином.
Улыбнулась и дернула поводья, ускоряясь. Пели утренние птахи, пригревало солнце, в воздухе витал аромат клевера, мужчина на соседнем нруселе насупленно молчал, в общем, день начинался не так уж плохо.
Путь лежал на север. Нрусели резво миновали еще тихие, полусонные улочки, нетерпеливо попыхтели в ожидании у ворот крепостных стен и побежали во всю прыть, когда столица Красольских равнин осталась позади. Путешественники молчали: говорить на такой скорости оказалось трудно, а уж пререкаться тем более. Летун и Каркун притаились на торбе за спиной хозяйки.
Чародейка восхищенно смотрела по сторонам. Дорога шла среди полей, и в окружающей зелени было что-то завораживающе-прекрасное. Ароматный травяной ковер напоминал Коне море, рядом с которым она выросла. Могучее, вечное, бескрайнее. Даже мысли об измене Аля как-то померкли и отступили под напором окружающего великолепия.
Не стали останавливаться на обед, перекусили на ходу, и к вечеру, когда наступило время подумать о ночлеге, Кона поняла, что голодна, как стадо нруселей после недели боев за самок. Животные замедлились, и чародейка отправила птиц на разведку. Вернувшийся на несколько минут раньше собрата Каркун с довольным видом уселся ей на плечо.
– Слева дер-р-ревня, в получасе езды, но пр-р-ридется сделать кр-р-рюк. Чуть дальше постоялый двор-р-р. Пр-р-рямо около дор-р-роги.
Кона кивнула и взглянула на спутника. Тот равнодушно смотрел вперед, казалось, на него способность воронят разговаривать не произвела ни малейшего впечатления. Чародейке стало обидно. Хотелось признания заслуг. Не каждый умел подарить человеческий голос птице, а у нее получилось. Правда, чем старше становились воронята, тем реже болтали с ней.
– Что скажешь, Плагос? – поинтересовалась Кона. – Где остановимся на ночь? Кого удостоим чести принять нас?
Хихикнула в кулак: шутка показалась страшно остроумной. Мужчина изобразил улыбку.
– Я не нуждаюсь в отдыхе.
– Зато я нуждаюсь! И есть хочу! – взяла быка за рога Кона. – Нруселям надо поспать! Если ты монстр, которому ничего не нужно, это не значит, что…
– Помолчи! – Плагос дернул своего нруселя за поводья и поехал совсем близко. – Мне заплатили, чтобы я сопроводил тебя в наши земли, поимел несколько раз, дабы ты не отправилась к праотцам, и доставил живой людям. Про выслушивание истерик господин регент ничего не говорил.
Поймал ее взгляд и уставился прямо в глаза. Кона тяжело сглотнула: в его нечеловеческом взоре чувствовалось столько магии, что она на мгновение испугалась, но тут же взяла себя в руки. В конце концов, она тоже маг.
– Ты разве не хочешь есть? – смутилась чародейка. Отчего-то стало стыдно и за голод, и за усталость.
– Очень, – поведал Плагос. – Хотел сказать, пока ты меня не перебила, что в отдыхе не нуждаюсь, а перекусить бы не отказался. Поэтому предпочитаю постоялый двор.
– У нас есть немного еды с собой…
– Оставим на потом, – Плагос улыбнулся, на этот раз явно искренне, и Кона, сама того не желая, улыбнулась в ответ. Когда хотел, спутник выглядел очень располагающим, даже симпатичным. – Если честно, – продолжил он после небольшой паузы, – я страшно устал в седле, кажется, всю мягкую часть отбил.
– До темноты есть время, – пожала плечами Кона, – можем немного пройтись.
Плагос кивнул и спешился. Кона тоже. Взяла нруселя под уздцы и пошла рядом. Прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Какое счастье было топать своими ногами! С непривычки в седле оказалось тяжко. Спутник, похоже, тоже радовался вечерней прогулке. В его глазах появились довольные искорки, а в уголках губ обозначились морщинки, будто он пытался сдержать улыбку.
– Прости, – осторожно поинтересовалась чародейка. Сказанное Плагосом вызывало вопросы, и не в природе Коны было оставлять их без ответа. – Ты сказал «поиметь несколько раз», но я была уверена, что для прохода по землям достаточно одной ночи. Ты ничего не перепутал?
– Нет, – усмехнулся спутник. – Посчитай сама, если хочешь. Одного раза хватает дня на три, не больше. По землям мармаллов нам идти пять–шесть дней в один конец. Даже если взять в расчет, что ты человеческий маг и легче перенесешь дорогу, раза четыре пересечься в постели придется. Но мне заплатили за шесть, – Плагос подмигнул и расхохотался. – У тебя такое лицо, будто тебя на битву с монстрами вызвали, не меньше…
– Я и на один-то не знаю, как решусь, – честно ответила Кона. – А про четыре и говорить нечего…
– Решишься, – махнул рукой Плагос. – У тебя не будет выбора.
– Да, – выдохнула чародейка и поняла, что вот-вот расплачется. Как же мерзко вышло с Алем! Она-то, дура, мечтала о семье, детишках и спокойном счастье. Тысячу раз давала себе обещание не мешать мужу и не лезть в политику, как нынешняя королева. А в итоге ее не только в политику, но и в постель не пустили. Все свободные места заняли до нее. Зато легко пихнули в объятья другого незнакомого мужчины. Выходит, не так уж она и дорога… А все песни о любви не стоили и гроша. И ведь не убежать никуда. Дали клятву богам!
Нрусель нервно дернулся и истошно прокричал что-то похожее на «и-я». Кона испуганно оглянулась. Начинало темнеть, а опасностей в сумерках хватало. Успокаивающе похлопала животное по шее и вопросительно посмотрела на спутника.
– Я ничего не вижу, – едва слышно прошептал он.
– Кона! Небо! – взвизгнул Летун, и чародейка подняла голову.
Все существо сжалось, предвкушая звуковую атаку. Пожаловали незваные и очень неприятные гости.
Прямо над головой кружили гигантские визгуны. Большие, с хорошую сторожевую собаку птицы с мощными когтистыми лапами и крепкими клювами. Пока их переговоры походили на обычный мирный клекот, но чародейка отлично знала, что только пока. Выругалась. На этот случай никаких заготовок не было. На визгунов почти не действовала человеческая магия. Конечно, крылатых больше интересуют вкусные нрусели, но им с Плагосом достанется просто заодно.
– В седло! – приказал спутник, и Кона сочла за лучшее подчиниться. Пререкания могли обойтись слишком дорого. – Ничего не бойся, я прикрою, – прошептал Плагос, а потом, свистнув в воздухе невидимым кнутом, со всей магической силы прижарил ее нруселя по ногам. Животное прокричало «и-я» и с перепугу припустило вперед по дороге.
Кона пригнулась. Удержаться бы в седле, а «фи» мармалльским методам выскажет потом. Над головой завизжала первая птица. Чародейка закрыла глаза: казалось, сейчас из ушей пойдет кровь. Нрусель ускорился. Визг повторился, и Кона почувствовала вдруг движение воздуха за спиной. Хищники ринулись в атаку!
Еще визг, и Коне показалось, у нее остановилось сердце. Вжалась в нруселя в страхе, мысленно готовясь к боли от вонзающихся в спину когтей. Над головой сверкнула молния, и прямо перед нруселем тяжело упала птичья туша. Животное подпрыгнуло, жалобно проыкало и остановилось. Слева приземлилась еще одна мертвая птица. Визг в небе стал невыносим, но подрастерял воинственность.
Кона посмотрела на Плагоса. Издалека маг походил на жонглера из бродячего театра: взмахом руки приводил в движение светящиеся синие камни, а те, разгоняясь, быстрыми каплями уносились в небо. Взрывались рядом с визгунами. Оглушая, пугая и ослепляя яркими вспышками.
Птицы сообразили, кто источник опасности, и, недолго думая, скопом полетели в сторону мага. Кона нахмурилась, пытаясь припомнить хоть одно полезное в данном случае заклинание. Нельзя же, в самом деле, позволить им съесть его!
Она еще увидела, как первый визгун нацеливается на плечо Плагоса, а потом камни в руках мага тревожно сверкнули и взорвались порохом. Громыхнуло. В наступившей после тишине на землю упали еще две тяжелые туши. Остальные визгуны с жалобным клекотом полетели восвояси. Плагос невозмутимо уселся в седло своего нруселя и поскакал к Коне.
– Погладь животное, – попросил он, поравнявшись. – Бедняга, похоже, испугался, а ты ему нравишься.
Кона неловко улыбнулась и осторожно потрепала по шее нруселя спутника. Плагос зажег магический огонь, и чародейка увидела рану на его плече.
– Надо полечить, – осторожно заметила она.
– Поехали! – отмахнулся спутник. – Доберемся до ночлега, полечим. Второй встречи с этими птахами мне не выдержать…
– Я удивлена, как мы выдержали первую, – усмехнулась Кона и дернула нруселя за поводья, ускоряясь.
Улыбнулась, почувствовав спиной, как в торбе зашевелились Каркун и Летун. Глупые воронята, похоже, чуть голову не потеряли от страха. Плагос, видимо, принял улыбку на свой счет. Ухмыльнулся и тоже прибавил ходу.
В постоялый двор въехали уже в темноте. Наскоро поужинали запеченным мясом с картофелем и поднялись в душную комнату подлатать раны. Здесь приторно пахло лавандой и даже проникающий сквозь открытое окно ветерок не приносил свежести. Кона собралась было поругаться, потребовать себе отдельную спальню, но вспомнила, как на нее косились мужчины, которые ужинали внизу, и решила, что компания Плагоса не так уж плоха. Вряд ли он позволит себе лишнее. У него и так все будет. А страждущих отпугнет.
– Раздевайся, – велела она бодро, как только за хозяином постоялого двора закрылась дверь. – У меня есть мазь для ран.
– У меня тоже, – парировал Плагос. – Но в одном ты права, раздеться придется. Лечебной магией я не владею, а обрабатывать рану через одежду неудобно.
Зажег магический огонь, и Кона молча указала на единственный в комнате стул. Кроватей, хвала книге, здесь было две. Узеньких, куцых, но зато отдельных. Чародейка положила торбу на пол: другой мебели, кроме кроватей и стула, в комнатке не было. Плагос залез в свои пожитки и извлек на свет темный широкий пузырек.
– Намажь вот этим, – скомандовал он и вручил лекарство Коне. – Сам бы сделал, но, кажется, у тебя легкая рука, заживет быстрее.
Расстегнул манжеты, потянул подол рубахи из штанов и снял ее. Остался с голым торсом. Кона застыла, изумленно вглядываясь в бессчетное множество амулетов на его груди. На могучей шее спутника висело то ли пять, то ли шесть цепочек. Разного плетения и толщины. И на каждой, будто у заправской модницы, красовались разноцветные каменные фигурки: некоторые походили на стеклянные, в них задорно отражался свет магического огня, а некоторые казались куском необработанной породы.
– Не робей! – подбодрил спутник. – А то я решу, что понравился тебе.
– Дело не в этом, – поспешила заверить Кона и тут же замялась, чувствуя, как щеки покрываются румянцем. Отвлеклась от амулетов и разглядела остальное. Плагос производил впечатление: мощные плечи, сильные руки, широкая грудь – ничего лишнего и все на месте. Разве что смущала змеиная кожа, полосками спускающаяся по плечам и опоясывающая талию.
– Да мажь уже, Дракона! – вывел из состояния созерцания спутник. Чародейка вздрогнула и занялась содержимым пузырька, а Плагос, по-видимому, приписав ее смущение страху, поспешил пояснить: – Замерзну же…
– Называй меня как все, Кона, – попросила чародейка, осторожно нанося сладко пахнущую мазь на нужное место.
– Точно легкая рука, – усмехнулся Плагос. – Даже не болит. И пальчики приятные.
– Льстец, – фыркнула Кона и, вытерев руку о носовой платок, кинула в спутника рубаху. – Спать! Завтра опять день в дороге.
Плагос облачился, снял обувь, и как был, в одежде, плюхнулся на ближайшую к выходу кровать. Кона понимающе ухмыльнулась. Ей обстановка внизу тоже не показалась достаточно спокойной, чтобы раздеваться.
Глава третья
Все-таки у Коны были глаза Щура Дормета. Не безумные, источающие страх и злобу, а светлые и чистые, но такие же большие и внимательные. Она даже хмурилась так же. Брови-кораблики, две параллельные морщины между ними, собранная в гармошку кожа на переносице. Будто заранее сомневается в откровенности собеседника. Плагос отлично помнил, что Щур Дормет выглядел ровно так, когда произносил над ним свое проклятие.
Вот только, странное дело, ненависти у Плагоса к Коне не было. Он думал: будет еле сдерживаться, чтобы не разделаться с Щуровой дочкой, а на деле спокойно лежит с ней в одной комнате и внимательно вслушивается в ровное дыхание, с тревогой ожидая, что она снова начнет всхлипывать во сне. Девчонка и девчонка… Со своими чаяниями, сложностями, радостями. Наверное, если бы Дормет не разделался с его родителями и у Плагоса была бы младшая сестра, она была бы такой же. Немного суетливой, не очень уверенной в своих чародейских способностях, но улыбчивой и милой. Разве что глаза у нее были бы немного другими: медовыми с темными пятнышками, как у матери.
Плагос вздохнул, запрещая себе разнюниваться и впадать в сентиментальные нежности. Правитель не должен отвлекаться на глупости. Его дело – довести девчонку до поля с цветами воскрешения, после сопроводить ее в мармалльскую столицу, а следом доставить то, что останется, Щуру. Порадовать великого мага, отошедшего от дел. Скрасить ему остаток дней присутствием рядом старшей дочери.
Ухмыльнулся и прикрыл глаза. Дядя прав, более изощренную месть придумать сложно, отец бы наверняка им гордился. Ударить по самому больному, по самому важному. Щур небось наглядеться не может на Кону, она одна пошла в мать, унаследовала магию. И тем страшнее будет удар. Осталось только довести дело до конца. Он, Плагос Тиас, сможет. В конце концов, наследник он мармалльских тиоров или нет? Не собирался спать, но усталость коварно захватила разум, и Плагос сам не заметил, как, убаюканный планами, погрузился в вязкую темноту забытья.
Проснулся от пения. Кона умывалась в невесть откуда взявшемся тазу с водой и напевала детскую песенку, расчесывая свою густую черную шевелюру. Голос у нее был чистый, приятный, но она, похоже, не очень хорошо знала слова, и время от времени пение переходило в нечленораздельное мурлыканье. Плагос улыбнулся, покачал головой, потянулся и уселся на кровати. Занимался рассвет. Времени оставалось позавтракать и отправляться в путь.
– Тебе тоже воду принесли, – она указала на большой кувшин. – Скоро будет завтрак. Надо поторапливаться, если хотим добраться до следующего селения до темноты. Чем дальше мы от скоплений людей, тем больше всяческой живности, жаждущей полакомиться нашими нруселями.
– А почему Козьюаль не снабдил тебя охраной? – Плагос подошел к тазу и позволил Коне полить себе воду. Умылся и, довольно фыркая, вытерся висящим тут же полотенцем.
– Так вроде это мармалльское условие, – прищурилась Кона. – Господин регент сказал, что сопровождать меня будет могучий маг и лишние уши ни к чему…
– Господин регент мне страшно польстил, – усмехнулся Плагос, скидывая рубаху и снова протягивая Коне мазь в широком темном пузырьке. – Сделай это еще раз, пожалуйста.
Уселся на стул и развернулся боком, позволяя ей подойти поближе.
– Мне больше интересно, отчего вы просто не продали Козьюалю цветов воскрешения. Помнится, раньше вы так всегда и делали.
Плагос открыл было рот ответить, но слова так и застряли в горле. Проворные девчачьи пальчики заскользили по плечу, намазывая знакомой с детства мазью. Это было страшно приятно. Мармаллы считали, что раны, обработанные женщинами, заживают намного быстрее, но была тут и другая причина: прикосновения будоражили кровь, и меньше чувствовалось, как щиплет мазь. Плагос взял себя в руки и поспешил заполнить паузу:
– Все просто. Поле, на котором растут цветы воскрешения, отнимает у мармаллов жизнь. Не сразу, обычно надо навестить местечко раза три, чтобы на четвертый остаться там навсегда. Кажется, – тут он усмехнулся, – его на нашей территории люди вырастили. Им на нем безопасно. С последней войны у нас оставалось несколько человеческих мужчин, и они добывали цветы. Теперь людей у нас нет, и на поле по собственной воле никто не хочет.
– Они были у вас в плену? – нахмурилась Кона, и игривое настроение Плагоса улетучилось. Слишком хорошо вспомнился ее отец.
– Нет, к чему? Они остались из-за любимых женщин.
– Они же страшные, совсем не похожи на людей, – выпалила Кона, но тут же сообразила, что сморозила глупость, и поспешила исправиться. – Я имела в виду, что очень необычно любить кого-то, кто на тебя не похож. И как пускать в постель…
Плагос почувствовал вдруг, как на него накатывает обида. Неизвестно, кто страшнее: бесхвостые или мармаллы!
– Как пускать нас в постель, ты скоро узнаешь, – зло усмехнулся он.
Натянул рубаху и, не дожидаясь дальнейших оскорблений, запрятал мазь в торбу и отправился вниз завтракать. Он и сам еще не понял, как это – пустить бесхвостую самку в свою постель.
Кона спустилась почти сразу. Наскоро расправилась с пирогом и квасом, накормила Летуна и Крикуна и привела довольных жизнью нруселей. Начинался еще один день в пути.
К вечеру молчание стало тяготить. Помалкивали и вчера, но сегодня дорога свернула в лес, нрусели замедлились и тишина тяжким грузом легла на плечи. Коне захотелось перекинуться парой слов хоть с кем-нибудь. Захотелось услышать человеческий голос, а не только пение птиц. Воронята улетели вперед, и никакого другого собеседника, кроме Плагоса, не осталось. Чародейка поравнялась со спутником, вдохнула пахнущий прелой землей воздух и ринулась в атаку. Прекрасно знала, что мармалл сердит на нее, но надеялась, что Плагос поймет: она ляпнула ерунду, не подумав.
– Хочу задать тебе вопрос, Плагос, – как ни в чем не бывало, сообщила она. Опыт подсказывал: чародей всегда с радостью поговорит о магии, тем более если силен в ней. – Все эти амулеты у тебя на шее, они для чего? Насколько я знаю, вы не прячете заклинаний в камни…
– Не прячем, – ухмыльнулся Плагос, явно радуясь возможности перестать дуться и хоть чуть-чуть поговорить. – Мы обращаемся к силам окружающей природы: земле, небу, воздуху. А на шее в основном обереги и талисманы на удачу. Есть те, что хранят от серьезных ранений, некоторые помогают быстрее восстанавливать силы. Есть парочка позволяющих погрузится в магический сон: подремать сейчас, чтобы не спать потом. Один талисман помогает угадывать мысли собеседника, правда, работает через раз, но я не снимаю. Лень. Есть камень, который надо надеть на женщину, чтобы зачать.
Кона хихикнула:
– Очень нужный в дороге камень, – сквозь смех произнесла она. – Так и вижу картину, нашел в лесах дикарку, заприметил в ней идеальную мать своих детей, и вперед, талисман на нее надевать.
– Примерно так, – покачал головой Плагос, улыбаясь. – Но если его снять, он потеряет силу и нужно будет создавать новый, а на подобный уходит просто дикое количество магии. Не всякий мужчина из наших может его создать. А вдруг где приспичит заделать наследников, а у меня с собой ничего нет? Как тогда?
– Даже не знаю, что тебе посоветовать, – все еще смеясь, процедила Кона. Забавляли сложности мармаллов. Человеческие женщины вечно переживали, как бы чего не вышло, а тут целый ритуал, и захочешь, не сразу получится. – У вас будничное оказывается жутко хлопотным.
– С тех пор, как люди украли у нас слезы богов, все это стало и впрямь хлопотно, – подытожил Плагос и, поймав удивленный взгляд Коны, поспешил пояснить: – Хотели подорвать наше магическое могущество. Знали, что в животной ипостаси мы гораздо сильнее и ближе к природе. И вычитали где-то, что слезы богов отвечают за оборот.
– Не отвечают? – нахмурилась Кона. Чувствовала, что опять ступила на опасную дорожку, но сдержать любопытства не могла. Отец ничего не рассказывал о мармаллах, а ей всегда было интересно, что это за существа и почему люди так усиленно воевали с ними.
– Только у самок, – поделился Плагос и тоже нахмурился, вероятно, сообразив, что разговор зашел куда-то не туда. – Посмотри вперед! – указал на просвет в конце дорожки, – Сдается мне, скоро выйдем из леса. Как насчет кто быстрее?
– А приз? – Кона оживилась. Начинало темнеть, и ночевать в лесу совершенно не хотелось.
– На желание!
Чародейка кивнула и осторожно ударила пятками нруселя по бокам. Животное издало воинственное «и-я» и помчалось вперед. Кона вжалась в седло, краем глаза замечая несущегося нруселя Плагоса. Нет, это не походило на вчерашнее бегство от птиц. Вчера ей было страшно. А сегодня задорный ветер бил по лицу, солнечный свет время от времени сменялся тенью, плечи задевали ветки, пахло листьями и хвоей и отчего-то на душе было так хорошо! Будто вернулась далеко в детство и еще не появилось никаких забот. Коне хотелось поднять лицо к небу и смеяться вместе с улыбающимися ей вечерними лучами.
Плагос обогнал там, где дорожка сужалась и проехать вдвоем было невозможно. Кона боролась до последнего, но вероломно отвоеванные полшага так и остались непокоренными. Остановился с победным видом. Прямо за ним и впрямь начиналась поляна, а вдалеке показались дома.
– Что я должна буду сделать? – обреченно поинтересовалась Кона, подъезжая.
Плагос задумался, а потом просиял и выпалил.
– Хочу посмотреть твою книгу заклинаний!
Кона мысленно сжалась в комок. Без книги заклинаний невозможно было вершить магию: вздумай Плагос испортить ее или отнять, она навсегда останется без волшебства, а значит, и без средств к существованию. Да, на том наложено множество заклятий, но кто знает, может, для мармаллов все эти слова пшик, да и только.
– Я лишь посмотрю, – поспешил заверить Плагос. – Клянусь, ничего не случится…
Чародейка кивнула. Веселье уже уступило озабоченности.
– Как дойдем до ночлега, – заверила она, изо всех сил гадая, зачем ему заглядывать в чародейские святая святых.
– Договорились, – Плагос подмигнул и поехал вперед.
И тут же остановился. Кона тоже застыла в изумлении. Рядом с ними невесть откуда возникли семь крупных вооруженных кто чем мужчин. Мечи, топоры, арбалеты. Суровые решительные взгляды. Не то чтобы серьезная угроза для магов, но разговор ожидался малоприятный. Чародейка подъехала вплотную к нруселю Плагоса. Так легче думалось, что делать дальше.
– Не хмурься, мармалл, – подбодрил здоровяк с взведенным арбалетом в руках. – Нам много не надо. Отдашь животных, деньги, поделишься девкой, и ступай на все четыре стороны.
– Следующий привал, – процедил Плагос вполголоса, – сделаем на моих землях. У вас больно много сброда.
– Я не разобрал, мармалл, – прищурился здоровяк и угрожающе направил арбалет на Плагоса. – Хочешь предложить нам девку вместо денег? Не пойдет…
Кона тяжело проглотила слюну. Кажется, пора действовать. Пока мужчины обсуждают женщин, можно незаметно поколдовать. Ну как незаметно. Почти. Зажмурилась, припоминая слова. Она применяла это заклинание от силы пару раз, и то когда тренировалась, но оно было в ее книге заклинаний. Вздохнула. Прошептала слова. Жар заполнил ладони, будто кто-то раскаленную сковороду вручил. А потом огненный шар увеличился до размеров дворовой собаки. Кона развела руки и добавила пару слов. Хлопнула в ладоши.