Очень Большой Лес. Том 1
Таким образом, шмелям стало не до атак на людей, отступивших к шалашу и с удивлением наблюдавших за необычной воздушной битвой.
Полог соседнего шалаша отодвинулся, оттуда выглянул ботаник, округлив глаза.
– С ума сойти! Они… бьются?!
– Не высовывайся! – страшным шёпотом проскрипел Редошкин. – Полруки откусят!
Но молодой человек не послушался, только приспустил полог, не в силах преодолеть любопытство.
– Наши проигрывают?
Ответа он не дождался.
Поначалу казалось, что шмели действительно побеждают, так как они были быстрее и намного массивнее «авиации» противника. Бабочки гибли десятками, устилая землю трепещущим ковром. Но вот на поляну упал ещё один ворох бабочек, и шмели стали падать чаще. Последний их отряд вырвался из суматохи боя и помчался прочь, сопровождаемый хвостом бабочек и стихающим ворчанием леса.
Через несколько секунд в лес вернулась тишина. Уцелевшие бабочки собрались в зыбкую спираль и унеслись вслед за отступившим агрессором. На траве поляны, на шалашах и близстоящих кустах остались лежать сотни подрагивающих в агонии бабочек и шмелей. Бой насекомых чужого мира закончился.
Максиму пришла в голову мысль, что бились, скорее всего, насекомые разных миров, так как шмели были замечены только у чёрного леса. Но теперь становилось окончательно ясно, что чёрный лес – тоже пришелец в Заповеднике и стремится завоевать жизненное пространство любыми способами, используя не только ползучие лианы и колючий «чертополох», но и подвижные силы – шмелей.
– Холера ясна! – опомнился Редошкин, опуская мачете. – Надо срочно добывать огнемёт!
Полог шалаша распахнулся, выпуская Костю. За ним выбралась и Вероника, преодолевая испуг. Оглядела шевелящуюся поляну, распахнула глаза.
– Боже мой! Мамаево побоище… Они все погибли?
– Феноменально! – воскликнул возбуждённый Костя, с любопытством наблюдая за агонией насекомых. – Вот это был бой!
– Надо прибраться, – сказал Максим, подсознательно прислушиваясь к лесной тишине. Показалось, что где-то не очень далеко прозвучал слабый человеческий крик. Но звук не повторился, и майор забыл о нём.
– Делаем веники и выметаем всю эту насекомью мертвечину за пределы лагеря.
– А они не оживут? – спросила Вероника, опасливо обходя трупик шмеля.
– Дави, – посоветовал Редошкин, наступая ногой на дёргавшего лапками гиганта.
Раздался хруст.
– Я боюсь, – отступила девушка.
– Тогда постой у шалаша, мы сами справимся. Жаль граблей нет, управились бы побыстрей.
Костя примерился, поднял за крыло шмеля.
– Ух ты, какой здоровяк! Посмотрите, какие у него челюсти! И жало! Домой бы его принести, любой биолог тыщу баксов отдаст за такой экземпляр! Можно я его сохраню?
– Помогай лучше, – оборвал восторги ботаника Редошкин. – Потом будешь коллекцию собирать.
Костя постучал ногтем по тельцу шмеля, убедился, что тот мёртв, и отложил его к шалашу.
Наломали веток, сооружая веники, и час потратили на уборку поляны, собрав целую гору насекомьих трупиков. Поразмыслив, вырыли яму и похоронили сражавшихся, многие из которых ещё шевелили крыльями и лапками.
Разожгли костёр, напились горячего компоту, обсуждая недавнюю битву двух разных видов насекомых.
– Я понял, – заявил Костя, разглагольствующий больше всех. – Как ни странно, здесь тоже идёт война. Воюют наш чистый лес и захватчик – чёрный, который каким-то образом управляет шмелями. Но почему они напали на нас? Мы же не жители леса, мы случайные попаданцы.
– Чуют в нас угрозу, – пробурчал Редошкин. – А наш лес, по сути, встал на нашу сторону, послав своих защитников.
– Бабочек, – хмыкнул Костя. – Какие из них защитники? Плевком сбить можно.
– Не говори, они чудесно расправились со шмелями, хотя и гибли по десять на одного. – Редошкин посмотрел на задумчивого Максима. – Получается, лес каждый раз предупреждает нас гулом об опасности. Поговорил бы с ним, командир. Что мы можем для него сделать?
Максим улыбнулся.
– Попробую, если получится. Он и в самом деле ждёт от нас помощи. Чёрный лес понемногу увеличивает свои владения, и это беспокоит Заповедник, а подвижных помощников у него нет.
– Бабочки, – снова хмыкнул Костя с ноткой пренебрежения. – Бабочки – это хорошо, но их возможности ограниченны. Удивительно, что здесь не живут птицы. Они легко отразили бы атаку любых насекомых.
– Да, птиц здесь нет.
– Зато у нас есть солярка, – сказал Редошкин.
– Если площадь чёрного леса так велика, как вы описывали, наших двух канистр хватит только на то, чтобы поджечь пару деревьев. Здесь нужен «Солнцепёк».
Редошкин с удивлением посмотрел на ботаника.
– Ты знаешь, что такое «Солнцепёк»?
– В Инете материал давно выложен, – пожал плечами Костя. – Я почитываю иногда военку.
Редошкин перевёл взгляд на Максима.
«Солнцепёком» называлась российская огнемётная система, способная одним залпом уничтожить всё живое на площади в два гектара. Максим видел систему в действии и знал её возможности, но с чёрным лесом не справилась бы и она.
– Что думаешь, командир?
– Думаю, что пора ложиться спать, – сказал он, подбрасывая в костёр веток. – Утро вечера мудренее.
– Надо слетать к чёрному лесу на разведку.
Максим и сам подумывал о разведрейде, исподволь готовясь к встрече с чёрным лесом. После нападения шмелей стало понятно, что пора и в самом деле перейти от слов к делу и проанализировать ситуацию, можно ли помочь Заповеднику отбить чёрное вторжение.
– Слетаем.
Разошлись по шалашам.
На этот раз даже неугомонный Костя первым отправился спать, намаявшись за день и пережив стресс от нападения псевдошмелей. Максим остался у костра, поглядывая на небо, затянутое облаками. Ему тоже хотелось отдохнуть, но была его очередь дежурить с вечера, и менять очерёдность дежурств он не стал.
Посидев полчаса и дождавшись, когда костёр погаснет, он хотел было взять винтовку и пройтись с ней по периметру леса, когда из своего шалаша вдруг выбралась Вероника. Пригладила волосы, сказала со смущением в ответ на его взгляд:
– Я, наверно, выгляжу как замухрышка… но у меня даже гребешка нет…
Максим остановился.
– Я сделаю тебе деревянный гребень. Разжечь костёр?
– Не знаю… хотела пройтись… так тихо, аж в ушах звенит… а ты куда собрался?
– Осуществлять поставленную командованием задачу, – серьёзным тоном ответил Максим.
– Кем? – фыркнула Вероника. – Разве у нас есть связь с вашим командованием?
– Командование присутствует всегда.
– Кого ты имеешь в виду?
– Себя.
Вероника засмеялась.
– Как командир ты ставишь себе задачу как подчинённому и выполняешь её?
– Так точно. Такова диспозиция.
– А я не вписываюсь в твою диспозицию? В качестве подчинённого?
Он окинул девушку оценивающим взглядом: в этот момент она выглядела исключительно привлекательно.
– Вам требуется подготовка, господин археолог.
Она встала навытяжку, от чего ткань футболки на груди натянулась, открывая взору отличное зрелище.
– Готова пройти любую подготовку!
– Мы подумаем, – после паузы сказал Максим.
Вероника поймала его взгляд, снова засмеялась.
Он приставил палец к губам.
– Тише! Разбудишь ребят!
Она зажала рот ладошкой.
– Ой, извини. Можно, я с тобой прогуляюсь… по периметру?
Он спрятал усмешку.
– Можно, только прошу не шуметь.
– Не буду.
Они углубились в гущу «берёз» и «сосен», окружавших лагерь и болотце в центре ложбины.
Идти спокойно в паре с девушкой, занимавшей в сознании всё больше места, было непросто, но Максим всё-таки сосредоточился на контроле нервной системы и усилием воли вошёл в полусферу тишины, владевшей миром вокруг.
Ожили инстинкты, интуиция и боевые рефлексы, фиксирующие малейшие звуки в леске и на болотце, и дальше, в великаньем лесу. Стали слышны шорохи «ёжиков», прячущихся в траве и кустарнике, и «белок», возившихся в кронах деревьев, далёкие потрескиванья, порождённые, очевидно, копытцами «косуль» и «оленей». Волнами со всех сторон наплывали запахи, чаще всего незнакомые, но вполне мирные и неопасные. Лес готовился к ночи, собираясь провести её тихо и бестревожно.
Вышли на опушку леска, формировавшего ареал «русского» уголка природы в окружении гигантских колонн американских «секвой» и «фикусов». Привычного глазу подлеска в этом глобальном лесу почти не было, и территория перед «русским» лесом просматривалась хорошо.
Что-то шевельнулось в глубине толпы «секвой», но не в звуковом диапазоне, а скорее на ментальном уровне.
Максим замер, максимально концентрируя внимание на движении, недоступном обычным органам чувств. Где-то не слишком далеко, но и не в двух шагах, ворочался, пульсируя недоброй аурой, некто весьма опасный, распространяя призрачную волну угрозы. Но прятался ли в лесу какой-то житель Заповедника или посланец чёрного леса, понять было трудно. Да и в том, что Максиму удалось почуять негативное сгущение, его заслуги не было. Он снова услышал предупреждение большого леса, настроенного помогать землянину и ожидавшего от него того же.
– Что там? – прошептала Вероника, прикоснувшись к его локтю.
Наваждение прошло. Вернулась прежняя тишина, располагающая к приятному времяпровождению. Рядом находилась нравившаяся женщина, и её близость действовала гораздо сильнее, чем какие-то бесформенные угрозы неизвестных сущностей.
– Всё нормально, – повернулся к девушке Максим.
Она не ответила, полуоткрыв рот, не сводя с него загадочно мерцающих глаз.
Повинуясь чувству, он притянул её к себе, губы их встретились…
Что-то мешало, твёрдое и длинное, пока он не догадался, что это винтовка. Выпустил её из рук… и время для обоих остановилось…
Лежали в траве, отдыхая, когда вдруг пошёл дождь.
– Ой! – радостно подставила лицо под брызнувшие капли Вероника. – Дождик! Тёплый…
– Бежим! – вскочил Максим, подхватывая лежащую рядом винтовку.
Взялись за руки, домчались до лагеря, влезли в шалаш Вероники. Максим снова заключил девушку в объятия, но в кустах за шалашами что-то зашуршало, и он вынужден был отвлечься.
– Ложись спать! Я проверю, кто там шебуршит в кустах. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – прошептала Вероника.
Полог шалаша опустился за ним.
Привычно сосредоточившись на зрении и слухе, он обошёл поляну, замирая при каждом шаге, услышал новый шорох и последовал к болотцу, наткнувшись через несколько шагов на самую настоящую ящерицу, только шестилапую, длиной около тридцати сантиметров.
– Привет! – пробормотал Максим, не зная, как поступить. Ящериц они ещё не встречали и не знали, опасны эти создания или нет.
Земноводное повернуло к нему изящную головку, словно спрашивая: чего надо? В сгустившемся ночном сумраке сверкнули изумрудные глаза.
Интуиция подсказала, что зверёк настроен мирно.
Интересно, чем он питается? Неужели насекомыми? Но лес до этого момента не продуцировал хищных животных, питающихся друг другом. Что он демонстрирует землянину сейчас? Допускает охоту? Или существует иной механизм регулирования экологического равновесия?
Ящерица беззвучно канула в траву.
Размышляя о своеобразии жизни Заповедника (отсутствие птиц и рыб наводило на странные мысли: может, прав ботаник и здесь когда-то шла война, уничтожившая пернатых и подводную живность?), Максим умылся, постоял у шалаша Вероники, прислушиваясь к тишине и борясь с желанием навестить девушку, но справился с собой и залез в свой шалаш, пережидая дождь. Редошкин не должен был увидеть, как командир выползает из шалаша Вероники как вор.
Мерное постукивание капель по тростниковой крыше шалаша успокаивало, и перед глазами возникло видение: он и Вероника, обнявшись, стоят на высокой башне, сплетённой из высохших ветвей и стволов деревьев, и смотрят в долину под башней, заполненную россыпями разноцветных огней.
В долине кипела жизнь. Мелкие огоньки плыли вокруг больших, собираясь в струи и спирали, большие то разгорались ярче, то угасали. Между ними сновали живые с виду тёмные струйки, и весь этот пейзаж здорово напоминал земной город, видимый с орбиты спутника. Но город неземной, судя по форме деталей и непрерывной огненной суете.
– Город?! – прошептала Вероника, зябко вздрагивая.
– Не знаю, – ответил он, ощущая невидимое содрогание дерева и пространства вокруг. – Но это точно не лес.
– Надо посмотреть поближе…
– Было бы неплохо. Сядем на мотоцикл и… – Максим не договорил.
С клочковатого сине-зелёного неба упал на долину сияющий огненный столб, превращаясь в раскалённую тучу в форме чудовищного клокочущего гриба!
Вероника вскрикнула.
Волна взрыва в мгновение ока домчалась до деревянной башни, и Максим очнулся. Рывком сел, замерев. Понял, что видел нечто вроде короткого сна. Расслабился, откидываясь на постель и раскинув руки. Не было сомнений, что он поймал парапсихологическую передачу, посланную лесом именно ему, и что видение со взрывом атомной бомбы соответствует какому-то событию в истории Заповедника. Лес когда-то жил в симбиозе с какими-то существами, которых постигла страшная участь. С тех пор он был вынужден опираться только на самого себя и на случайных защитников, создав то, что люди назвали Заповедником – разумную в каком-то смысле растительную систему.
Максиму стало жарко.
Он снял верхнюю одежду, вылез из шалаша, подставил тело под струи дождя.
Позвал мысленно: ты меня слышишь?! Я с тобой!
Лес ответил низким гулом…
Глава 8
Поиски червоточины
Поскольку Сергей Макарович не надеялся с первого же раза обнаружить таинственный тоннель между мирами – иномериану, он не особенно расстроился, когда приборы Карапетяна подтвердили в районе Троице-Чижей отсутствие какого бы то ни было аномального объекта. Измерили всё, что могли: от радиации и электромагнитных полей до квантовых осцилляций и парафизических эффектов, но все поля на территории урочища не превышали фоновых значений, а попытки разглядеть «червоточину» между мирами с помощью телескопа и специальных оптических умножителей с электронным усилением изображений к положительному результату не привели.
Больше всех переживал по этому поводу Егор Левонович, винивший себя в отсутствии строгих математических формулировок феномена иномерианы и боявшийся, что поиски межмембранного пробоя на этом и закончатся. Однако Плащинин, хотя и был раздосадован неудачей, от плана мероприятий, принятого ещё в Москве, отказываться не стал. Поэтому дождались заказанного переносного линейного ускорителя электронов, убедились, что и он не видит тоннеля наподобие того, что был обнаружен в Баире, и генерал отдал приказ перебазироваться в другое подозрительное место – на Чёртово кладбище в Красноярском крае, расположенное в районе деревень Чемба, Костино и Карамышево.
При отъезде возникла заминка: колонна багги, нагруженная имуществом экспедиции и приборами, неожиданно плутанула и заехала в болото. Дважды головной мотоцикл на воздушной подушке пытался вывести колонну на прорубленную просеку, ведущую к вертолёту, и оба раза неудачно.
Вспомнили о предупреждении проводника, подняли в воздух беспилотники и только с их помощью смогли отыскать дорогу, хотя от урочища до стоянки вертолёта было всего ничего – километр с небольшим.
– Вот вам и сказочки про ведьм и леших, – с облегчением вздохнул Плащинин, едущий в головном багги. – Оказывается, истории про ведьмины поляны так же реальны, как и болото, в которое мы заехали.
Добрались до вертолёта, погрузились на борт, и винтокрылая машина доставила экспедицию в подмосковный Жуковский.
Но Плащинин не отпустил на отдых никого, и уже на следующий день Ил-76 с членами экспедиции и научным оборудованием взял курс на Красноярск.
Весь полёт до столицы Красноярского края Сергей Макарович проспал, благо сиденья в грузовой кабине оказались мягкими и удобными. Проснулся он, когда самолёт уже катился по взлётной полосе.
Конец октября в Красноярске редко выдавался тихим, умиротворённым, безветренным и бесснежным. Климат второй декады XXI века изменился на территории России не в лучшую сторону, и аномальных бурь, гроз, дождей и ураганов становилось всё больше. Но участникам экспедиции под началом одного из руководителей ГРУ повезло: их встретил за Уральскими горами погожий денёк без дождя, с улыбающимся сквозь облака солнцем и температурой воздуха в плюс пятнадцать градусов по Цельсию. Поэтому пересадка с борта Ил-76 на борт вертолёта Ми-8 в военном исполнении прошла быстро, без суеты и задержек, тем более что грузить машины не пришлось. По расчётам Плащинина, вертолёт мог сесть непосредственно на край поляны с Чёртовым кладбищем, и нужда в вездеходах отпала. Уже в три часа пополудни вертолёт был в воздухе, направляясь на восток, к Чёртову кладбищу, взяв на борт проводника из местных охотников.
Несмотря на то что Ми-8 МТШ был новеньким, сошедшим со стапелей московского завода имени Миля всего месяц назад, особого комфорта в грузовом отсеке он не обеспечивал. Сидели на жёстких лавках вдоль бортов, где обычно располагаются десантники-парашютисты, и почти не разговаривали, чтобы не надрываться; в кабине было шумновато.
Плащинин то и дело вместе с проводником, молодым парнем лет двадцати восьми по имени Алексей, переговаривались с пилотами. Кондратюк и Рощин, главный технический специалист группы, беседовали, наклоняясь по очереди к уху друг друга. Карапетян что-то считал на своём персональном компьютере, потом закрыл планшет и достал книгу. Он всё ещё расстраивался по поводу неудачи в Троице-Чижах и больше молчал, отрывисто отвечая на вопросы и не реагируя на реплики спутников.
– Что читаешь? – спросил Сергей Макарович, глянув на книгу в мягкой обложке в руках приятеля.
– «Времена зверя», – нехотя ответил Егор Левонович.
– Боевик?
– Нет, философия.
– Кто автор?
– Рюриков, журналист, спец по Среднему Востоку.
– О чём пишет?
– О новом мировом порядке.
– О каком порядке? – удивился Сергей Макарович.
– Разве вас не заставляют изучать политические вариации в мире? Ещё Гитлер начал наводить новый мировой порядок, теперь за то же самое взялись политики США.
– Ну, причины войн и переворотов, инициированных американскими спецслужбами, мы изучаем постоянно. Тебя-то данная тема чем заинтересовала?
– За Родину обидно, – грустно сморщился Карапетян. – Я ведь не только физик, но и гражданин России, переживаю за её судьбу, ненавижу предателей из числа либерастов-управленцев, стремящихся унизить и страну, и её народ. А новый мировой порядок – это не только войны, локальные конфликты и госперевороты. Его исполнители и заказчики вон из кожи лезут, тратят огромные средства на переделывание сознания человека, вытесняя складывающуюся тысячелетиями цивилизацию. Мы теряем умение мыслить, особенно молодёжь, с головой нырнувшая в компьютер.
Сергей Макарович с любопытством оглядел лицо учёного.
– Дружище, не хватало ещё нам с тобой вслух вещать прописные истины.
– А кому вещать? – криво улыбнулся физик. – В том-то всё и дело, что все отворачиваются от того, что происходит в России. На Западе культура и искусство давно ушли от реальности, перестав служить духовному поиску, подчиняясь отупляющим развлечениям. Очередь за Россией, народ которой, к моему удивлению, всё ещё сопротивляется ползучей одуряющей либеральной революции.
Сергей Макарович покачал головой.
– Честное слово, Егор, я так глубоко в социальные сети не заглядываю. Давай лучше поговорим о наших проблемах. Ну, не нашли мы эту проклятую «червоточину», вход в соседнюю брану, не расстраивайся, мы только в начале пути. У меня лично возник вопрос: где её следует искать? Я имею в виду в воздухе, на земле, в космосе? А если она образовалась под землёй? Как мы её обнаружим?
Егор Левонович отложил книгу. Лицо его оживилось.
– Под землёй иномериана сформироваться не может. Вернее, может, но тогда она начнёт засасывать материю вокруг себя, горные породы, известняк, песок, воду и так далее. Этот процесс был бы сразу замечен. А так как ни в одной базе данных, которые мне скинули федералы и оборонщики, ничего подобного не описывается, значит, пробой между бранами-вселенными происходит только при отсутствии больших тяготеющих масс. Гравитация мешает ему соединить две браны. Если бы мы могли свободно летать по космосу, обнаружили бы немало спонтанно возникающих иномериан.
– Ты говорил, что в отчётах космонавтов есть упоминания о необычном свечении атмосферы.
– Упоминаний много, но их появление объясняли полярными сияниями и молнии при грозах.
– Да, для наших целей эти наблюдения не годятся. Сам-то что об этом думаешь?
Карапетян поскрёб в затылке.
– Честно?
– Никому не скажу, – поклялся Сергей Макарович.
– У меня такое впечатление, что я упустил из виду какое-то важное обстоятельство.
– Какое?
– В том-то и дело, что не знаю. Дежа-вю, да и только. Ломаю голову уже который день.
– Ладно, всё образуется. У меня почему-то теплится надежда, что мы выполним поставленную задачу.
– Правда? – с недоверием выдохнул Егор Левонович.
– Правда, – улыбнулся полковник. – Моя интуиция меня подводит редко. Появится идея – высказывай, не стесняйся, мы все в одной упряжке и заинтересованы в результате одинаково.
В начале пятого, когда уже начало потихоньку темнеть, вертолёт завис над почти правильным кругом Чёртова кладбища диаметром около трёхсот метров, в центре которого был хорошо виден провал в грунте, похожий на чёрный зрачок птичьего глаза. Сергей Макарович поймал себя на мысли, что поляна в лесу, полностью свободная от деревьев, и яма в центре действительно с высоты напоминают глаз исполинского существа, погружённого в землю. Смотреть на этот глаз было неприятно, будто он в свою очередь недобро смотрит на человеческий аппарат, нарушающий покой погребённого исполина.
– Да, не зря это место назвали Чёртовым кладбищем, – со смешком прокричал Плащинин в ответ на взгляд Сергея Макаровича. – Явно геопатогенная зона.
Не угробиться бы при посадке, подумал тот, мельком глянув на проводника, по лицу которого бродили тени каких-то сомнений. Впрочем, эти сомнения могли относиться и к чему-то лич-ному.
Сел вертолёт на опушке леса вполне нормально, слегка накренившись на левый борт.
– За работу! – скомандовал Плащинин.
Начали разгрузку, поставили палатки в полусотне шагов от вертолёта, который должен был оставаться вместе с группой до завершения исследований. С трудом очистили небольшой участок поляны от кустарника и ползучей травы, спеша закончить благоустройство лагеря до темноты.
Участвовали в процессе все двенадцать человек группы, в том числе и сам генерал, и лётчики.
Наконец вздохнули с облегчением, собравшись у костра, у которого хлопотали помощники Сергея Макаровича. Поужинали консервами, выпили все вместе ведро чаю с какими-то травами, собранными проводником.
– Всем спать! – приказал Плащинин.
Не спорили, устав от полёта, суеты и работы, разошлись по палаткам.
У костра остались генерал, Сергей Макарович, Карапетян, продолжавший возиться у развёрнутой многофункциональной станции с кучей датчиков, майор Спицын, поддерживающий пламя, и проводник Алексей.
– Хочу пройтись к провалу, – сказал Плащинин, обращаясь к проводнику. – Можно? Не свалимся в какую-нибудь скрытую под травой яму?
– Я был здесь всего один раз, – виновато ответил молодой человек, – два года назад. Помогал отцу: он проводил экскурсию для Дальневосточного отделения географического общества. Ям тогда не было, кроме той, что в центре. Но была топкая дрыгва.
– Что, простите?
– Земля была топкая после дождей, проваливались по колено.
– Сейчас не провалимся?
– Не, сухо.
– Пошли.
– Я с вами, – торопливо сказал Карапетян.
– Идём вместе, – сказал Сергей Макарович.
Включили фонари, двинулись к центру поляны, заросшей густой пожелтевшей травой и потерявшим листву кустарником. Температура воздуха к ночи упала почти до нуля, но ветра не было. Стояла такая тишина, что люди невольно вертели головами, пытаясь уловить подозрительные шумы.
– Хорошо, что снега нет, – проворчал Плащинин.
– Повезло, – обернулся проводник. – Зимой сюда не добраться.
Идти было недалеко, не более сотни метров, и небольшая группа людей, проделав в траве заметный след, подошла к обрыву, скрытому сгущавшейся темнотой. В яму, диаметр которой достигал не менее тридцати метров, вонзились лучи нескольких фонарей.
Она была глубокой, свет не достигал дна. Слоистые стены отблёскивали кристалликами не то слюды, не то кварца, ничего особенного или мистического в ней не было, однако всем показалось, что провал наполнен текучей субстанцией и оттуда кто-то смотрит на пришельцев: угрюмо и неприязненно.
– Вы что-нибудь нашли здесь? – спросил Плащинин.