– Ха-ха, прям как в библии, – весело поддержал его Слуцкий. – Только там говорится «с Божьей помощью».
– Да-да, всюду вам мерещится библия, – поджав губу проговорил он, достав из холодильника виски. – Кстати, а ты когда-нибудь работал с библией? Озвучивал в своей манере?
– Нет, куда там! Чтобы бывший рокер библию озвучивал… сочтут за оскорбление чувств верующих. А там и до тюрьмы недалеко.
– И что только эти крестоносцы нашли в этом сборнике сказок? – он, сухо выдохнув, опрокинул стакан с тёмной жидкостью.
– Дело не в том, что они там нашли, а сколько это приносит, – рассуждал Слуцкий. – Имей церкви статус подвального культа, священнослужители ни за что бы не ездили на майбахах. Вот они и защищают свой статус с помощью закона.
– Хм, было бы прикольно и свой храм открыть… – задумался Артём.
– С тобой никто не захочет делиться деньгами – закроют как секту. И методов масса. Вспомним тот же «Standard Oil» и как они продавили сухой закон, чтобы устранить конкурентов, а мы до сих пор сжигали нефть.
– Короче, я понял, к чему ты клонишь: на войне все средства хороши, а конкуренция честной не бывает, – утомился Артём. – Давайте лучше вернёмся в Союз, когда не было ни церквей, ни конкуренции! – иронизировал он.
– Не думаю, что это возможно в ближайшем будущем.
– Ну вот и славно, – Артём сделал жадный глоток из бутылки. – А то я уже привык жить с размахом! Свободно, сечёшь? Вот это я считаю справедливым.
– И много ты таких «свободных» знаешь в общем пересчёте?
– А это уже не мои проблемы. Выживает сильнейший. Если кто-то не дотягивает до моего уровня, значит он плохо старался. А если он не готов стараться, как следует, то и такая свобода ему не нужна. Пусть ищет счастье в своей однушке… – Артём на секунду задумался, почесав подбородок.
– То есть ты считаешь справедливым, что на одного «свободного» приходится семь миллионов несчастных?
– А кто им нахрен мешает? Руку, ноги есть – вперёд! Всё, Слуцкий, ты меня утомил, а мне ещё работать завтра. Давай, до встречи.
– Всего хорошего, – почтительно произнёс Слуцкий.
– Угу, – слегка опьяневшим голосом пролепетал Артём и положил трубку.
Он подошёл к журнальному столику, выполненному из чёрного стекла, разделяющий собой диван и телевизор. Артём стащил с него беспроводные наушники и, предварительно подключив их к телефону, вставил в уши. Не успел он это сделать, как в отражении телевизора заметил недовольную Соню, которая бормотала какие-то гадости в сторону пристрастия своей второй половинки к виски по вечерам. Артёму хватало опыта, чтобы прочитать это по губам. Он ничего лучше не придумал, чем ещё больше позлить её:
– Хакуна Мата, Сирена!.. Ой, Соня… конечно, Соня, – случайно оговорился он.
Соня ничего на это не ответила, только злобно фыркнула и закрылась в ванной. Артём, накрывшись пледом, включил наушники и, пожелав Жёлтому спокойной ночи, отправился бороздить бескрайние просторы сновидений.
Поскольку его мозг был отравлен алкоголем, его не мучал никакой внутренний голос или глубокие душевные терзания, связанные с прошлым, поэтому уснуть получилось без особых усилий. И ему это нравилось. Нравилось, что он может избавить себя от переживаний и, как следствие, бессонных ночей, всего лишь двумя-тремя стаканами отборнейшего виски. Правда, с каждым разом стаканы становились всё больше. А наутро он даже и не вспоминал о проблемах вчерашнего дня, потому что вовсю ненавидел сегодняшний, мечтая поскорее засунуть его туда же, куда и вчерашний – на дно бутылки.
4
Проснувшись рано утром, Артём первым же делом вставил обратно наушники, потерянные во время сна. Затем он выгрузил безжизненные ноги на пол и с большим усилием поднял своё непослушное тело, которое так и норовило упасть обратно на мягкий диван. Голова была настолько тяжёлой, как будто за ночь срослась с пружиной, натянувшейся между подушкой и затылком.
Встать в семь тридцать утра представлялось для него чем-то безумным и очень тяжёлым. Он шатался и плохо соображал, как вновь оживший. Чтобы разлепить глаза и привести голову в рабочее состояние, Артём выпил чаю с коньяком. Он покривился, поморщился: чай не любил, а проснуться хотелось. Поправив свой истлевший дух, Артём побрёл приводить в норму тело.
Перед выходом его посетила мысль проведать Соню. Эту назойливую идею он сначала отверг, а потом всё же капитулировал перед ней, и, стараясь не шуметь, поднялся наверх.
Соня спала на его стороне кровати в мятой синей майке, которую Артём давно не носил. На подушке лежала резинка, слетевшая с головы за время сна, и её лицо снова запуталось в волосах. Без косметики она выглядела бледной, невзрачной и нездоровой. Пожалуй, утро – самое непрезентабельное время суток. То ли дело ночь, которой жил что первый, что вторая.
По совершенно дурацким стечениям обстоятельств, ничего в доме не тяготило Артёма остаться, поэтому он поспешил выйти за его пределы. Оказавшись за забором, он упёрся готовую к отъезду машину, рядом с которой, беззаботно смотря в небо, стоял Гриша. При виде Артёма он тут же отбросил все свои мысли и поспешил открыть ему дверь.
– Да ладно, не суетись, – остановил его Артём и убрал левый наушник из уха.
– Слушаюсь, Артём Александрович, – нелепо проговорил он.
– Гриша, а ты во сколько обычно встаёшь? – пасмурно спросил Артём, сев на переднее сидение.
– Часов в шесть-семь, – прикинул он, сдавая назад. – Иногда в пять.
– А зачем так рано? Ты же живёшь за две минуты от меня.
– Да, но я не могу заставлять вас ждать…
– Погоди-погоди, – напрягся Артём, – то есть ты спокойно можешь ждать меня часами, при этом сохраняя хорошее настроение?
– Работа такая.
– Вот только не надо мне тут сказки рассказывать, – скривился он. – Работа у него такая, сказал бы прямо: Я извращенец, я люблю вставать в шесть утра семь дней в неделю!
– Ну или так, – улыбнулся Гриша.
– Ох не знаю, как вы так живёте, – выдохнул Артём, откинув кресло.
– Как?
– Да по свистку, Гриша! Ты сам подумай: у тебя не жизнь, а сплошное расписание.
– Зато всё успеваешь и никаких проблем, разве это плохо?
– Это как минимум тупо. Пытаться упорядочить свою жизнь во вселенной, стремящейся к хаосу – бред, да и только!
– Как оно ни странно, но порядок рождается в хаосе. Даже миллионы светлячков в какой-то момент начинают мигать одновременно. Зрители в зале тоже в какой-то момент хлопают в такт. Ну… – задумался он, – или огонь, который мы держим внутри камина – хаос в упорядоченной системе.
– Супер, вот когда засунешь целую вселенную в камин, тогда и поговорим. А до тех пор вставать по утрам у меня не будет никакого желания, договорились?
Гриша кивнул, и они на время замолчали.
– Н-да, вот мне бы сейчас в отпуск куда-нибудь на море-е… на острова… – сладко протянул он. – А не на эту чёртову работу переться!
– Разве это не ваш первый день? – спросил Гриша, смотря в зеркало заднего вида.
– Да в том-то и дело, что я уже устал, понимаешь? Вот ты мне скажи, – повернулся он к водителю, – почему я в свои лучшие годы должен по восемь часов в сутки гнить в каком-то паршивом офисе между болванами и кофе?
– Такова жизнь, Артём Александрович. Даже сам президент неустанно трудится.
– Пффф, Гриша, я тебя умоляю, – пренебрежительно сморщился он, – чтобы попилить бюджет много сил не требуется.
– Не каждый президент ворует…
