Грядущая буря

– Мы были бы рады видеть тебя среди Желтых, дитя мое, – промолвила Айз Седай.

Эгвейн вздрогнула и удивленно заметила:

– Я никогда не проявляла особых способностей в Исцелении.

– Чтобы быть Желтой, важен не только талант, – сказала Суана. – Важна увлеченность. Если ты стремишься к тому, чтобы все было в порядке, любишь исправлять, что было сломано, для тебя здесь найдется цель.

– Благодарю, – ответила Эгвейн. – Но Амерлин не принадлежит ни к одной из Айя.

– Да, но до своего возвышения она принадлежит к какой-то из них. Подумай об этом, Эгвейн. Ты могла бы обрести здесь дом.

Какой поразительный разговор! Очевидно, Суана не считает ее Амерлин, но одно то, что она приглашает Эгвейн в ряды своей Айя, говорит о многом. Это означает то, что она признает за Эгвейн права законной сестры – пускай даже и в неполной мере.

– Суана, – сказала Эгвейн, проверяя, насколько далеко простираются эти права, – принимают ли восседающие какие-то меры, чтобы сгладить напряженность между Айя?

– Не вижу, что здесь можно сделать, – ответила Суана, глядя на свой зеленеющий балкон. – Если другие Айя решили видеть в Желтых своих врагов, я не могу вложить им в головы здравый смысл.

«Они, вероятно, то же самое говорят и о тебе», – подумала Эгвейн, но вслух заметила:

– Кто-то должен сделать первый шаг. Стена недоверия становится такой толстой, что скоро ее трудно будет сломать. Возможно, если бы восседающие из разных Айя стали вместе обедать или ходить по коридорам на виду у прочих, это послужило бы примером для всей Башни.

– Возможно… – промолвила Суана.

– Они не враги вам, Суана, – сказала Эгвейн, позволив себе твердость тона.

Та, нахмурившись, недовольно взглянула на Эгвейн, словно бы осознав вдруг, кто дает ей совет.

– Пожалуй, тебе уже пора. Уверена, у тебя на сегодня еще очень много дел.

Осторожно обходя свисающие ветви и расставленные кадки, Эгвейн покинула апартаменты Суаны. Когда девушка вышла из той части Башни, которую занимала Желтая Айя, и вновь оказалась под эскортом Красных сестер, она вдруг кое-что сообразила. За все три визита ей не назначили ни одного наказания. Эгвейн даже не знала, как к этому относиться. А ведь двух сестер она в глаза назвала по имени!

Они начинали принимать ее. К сожалению, то была лишь малая часть битвы. Гораздо важнее было сделать так, чтобы Белая Башня выдержала то напряжение, которое вызывали действия Элайды.

Покои Мейдани выглядели на удивление уютными и домашними. Эгвейн всегда считала, что Серые похожи на Белых – бесстрастные, отличные дипломаты, у которых нет времени для личных чувств и человеческих слабостей.

Эти комнаты, однако, говорили о том, что их хозяйка любит путешествовать. На стенах, как драгоценные произведения искусства, висели карты в изящных рамах. По бокам одной карты красовались айильские копья, другая изображала острова Морского народа. Хотя многие предпочли бы фарфоровые безделицы, которыми славился Морской народ, Мейдани собрала небольшую коллекцию сережек и раскрашенных раковин. Все они были аккуратно закреплены и выставлены в рамке. На табличке внизу значились даты их обретения.

Гостиная напоминала музей, посвященный путешествиям одного человека. Брачный кинжал из Алтары, с четырьмя мерцающими рубинами, висел рядом с маленьким штандартом Кайриэна и шайнарским мечом. Каждый предмет сопровождала небольшая табличка с пояснением, что это такое и как он попал к Мейдани. Брачный кинжал, к примеру, был подарен за помощь в разрешении спора между двумя семействами, вызванного смертью какого-то очень важного землевладельца. Его вдова и преподнесла Мейдани этот кинжал в знак признательности.

Кто бы мог подумать, что женщина, так раболепствовавшая за обедом несколько недель назад, обладает такой достойной гордости коллекцией? Даже ковер на полу был снабжен описанием – то был дар от купца, который приобрел его в закрытых доках Шары и вручил Мейдани в благодарность за исцеление его дочери. Этот необычный ковер был сплетен из чего-то, что походило на крохотные крашеные тростинки, и был оторочен пучками экзотичного серого меха. На ковре были изображены удивительные животные с длинными шеями.

Сама Мейдани сидела в причудливом плетеном кресле – оно напоминало живой куст, случайно принявший форму кресла. В любом другом помещении Башни оно казалось бы ужасно нелепым, но было уместно здесь, где каждый предмет отличался от прочих и вроде бы никак не был связан с остальными, однако неким образом их всех объединяло то, что это были подарки, полученные во время путешествий.

Сегодняшний наряд Серой сестры разительно отличался от того, что был на ней во время обеда с Элайдой: вместо яркого платья с глубоким вырезом – совсем другое, длинное, из простой белой ткани с высоким воротником, своим свободным покроем словно бы призванное скрыть фигуру Мейдани. Ее волосы цвета темного золота были собраны в узел на затылке, и на ней не было ни единого украшения. Был ли этот контраст намеренным?

– Не очень-то ты спешила позвать меня, – заметила Эгвейн, ступив на дорогой шарский ковер.

– Я не хотела пробудить подозрения у Амерлин, – сказала Мейдани, когда Эгвейн пересекала комнату. – Кроме того, я все еще не уверена, кем считать тебя.

– Для меня это не имеет значения, – ровным тоном отозвалась Эгвейн, усаживаясь на огромное дубовое кресло, снабженное табличкой с надписью о том, что оно подарено ростовщиком из Тира. – Амерлин не важно, как к ней относятся те, кто следует за ней, пока они ей повинуются.

– Тебя захватили и свергли.

Эгвейн, приподняв бровь, посмотрела Мейдани в глаза. Потом промолвила:

– И вправду захватили.

– Совет мятежниц наверняка уже избрал новую Амерлин.

– Насколько я знаю, нет.

Мейдани замолчала. Раскрывать существование контакта с мятежными Айз Седай было рискованно, но если Эгвейн не сумеет добиться верности Мейдани и прочих шпионок, то почва у нее под ногами действительно будет зыбкой. Она полагала, что легко сумеет заручиться поддержкой Мейдани, учитывая, как та была перепугана за ужином. Однако похоже, что подчинить эту женщину окажется не так-то просто.

– Что ж, – заметила Мейдани, – даже если это правда, тебе следует знать, что выбрали тебя лишь номинальной главой. Марионеткой, которой станут манипулировать.

Эгвейн выдержала пристальный взгляд собеседницы.

– Реальной власти у тебя нет, – промолвила Мейдани, однако голос ее дрогнул.

Эгвейн не отводила взора. Мейдани внимательно смотрела на нее, медленно хмурясь, морщины постепенно появлялись на ее гладком, лишенном признаков возраста лице. Она вглядывалась в глаза Эгвейн, как каменщик, выискивающий недостатки в камне перед тем, как заложить его в кладку. Увиденное, казалось, ее обескуражило.

– А сейчас, – заявила Эгвейн, словно бы не замечая изучающего взгляда Мейдани, – ты расскажешь мне, почему не покинула Башню. Хотя я считаю, что твоя слежка за Элайдой очень важна, ты не можешь не осознавать, какой опасности подвергаешь себя теперь, когда Элайде известно о твоей истинной приверженности. Почему же ты не уйдешь?