Постепенно перетаскали скарб из машины, поставили две палатки, развели костер, поужинали консервами, печеньем и запили все это взятыми с собой соками. Анна ушла в свою палатку, залезла в спальный мешок. Связи не было – сотовый телефон показывал отсутствие сети.
Павел и Николай решили выпить местного пива, купленного в магазине перед отъездом в Поспутово, Анна слышала, как они дурашливо переговаривались, смеялись.
Удивительно, но сон сморил девушку довольно быстро. После пары бутылок пива ребят сморило в сон, их даже это удивило, у обоих сил лишь хватило добраться до палатки и спальных мешков.
Николай проснулся посреди ночи: сквозь ткань палатки проникал яркий свет, хотелось в туалет. Он выбрался наружу и, не смотря по сторонам, убежал за дом и опорожнил мочевой пузырь. Поначалу показалось, что свет может исходить от катера, ну, либо от лодки. Медленно возвращаясь в палатку, Николай заметил, что сияние стало тусклее, и обернувшись, увидел, что возле реки, неподалеку от скульптур сидит на камне девушка, одетая в ночную сорочку, и, окутанная свечением, расчесывает гребнем свои волосы.
Молодой человек был удивлен, даже рот открыл, но девушка его поприветствовала, и он тоже включился в разговор. Удивляло то, что девушке совершенно не холодно в эту майскую ночь, она же попросила привести его друга, так как хочет того со своими подругами познакомить. Коля, как зачарованный, пошел в палатку, но чары Морфея настолько сильно опутали Павла, что будить его оказалось бесполезно: пробурчав что-то невнятное под нос, тот отвернулся и заснул.
Девушка представилась Елизаветой. Николай был зачарован: она улыбалась, говорила, что живет в этой реке и у нее скоро должны появиться подруги. Иногда она что-то напевала себе под нос – нечто старинное. Она спросила, есть ли у него девушка – он ответил, что нет, девица кокетливо убрала расческу и взмахнула волосами.
– Будет все у тебя, мальчик, ты мне нравишься, – кокетливо сказала она и, подскочив к нему, поцеловала холодными губами в лоб. – Хотела бы себе такого парня…, да, видно, не судьба, прощай…
Николай был зачарован, по телу пробежала дрожь, коленки подкосились…
– Как мне увидеть тебя снова? – спросил он.
– Захочешь – увидишь, – пропела Елизавета и добавила: – Меня подружки ждут.
Неподалеку послышались женский смех и голоса: в воде плескалось несколько девиц с венками из цветов на голове – они водили хоровод.
– Жениха себе нашла? – спросила та, что с рыжими волосами.
– Нет еще, но найду… – ответила Елизавета и добавила: – Ой, девоньки, иду я к вам… – и быстро побежала в воду, где вскоре уже водила вместе со своими подругами хоровод.
Николай смотрел им вслед: девушке надели на голову венок, она подпевала подругам, оборачивалась и посматривала на Николая. Тому лишь оставалось махать рукой. Вскоре девицы, смеясь и напевая какую-то песню, скрылись из вида.
Было странно: откуда они взялись и почему все были в тонких сорочках, хотя река только-только недавно избавилась ото льда и была довольно прохладной. От Елизаветы на щеке остался лишь след, пахнущий свежевыловленной речной рыбой.
Коля, очарованный встречей, ушел в лагерь, корил себя за то, что был робок и не взял у нее номер телефона, но под храп Павла быстро заснул.
Анна встала рано утром, вышла из палатки и совершила нехитрые гигиенические процедуры. Напрягал недостаток элементарных бытовых удобств, но радовало отсутствие комаров, которые могли сделать пребывание на природе абсолютно невыносимым.
Ребята уже проснулись, Николай выглядел абсолютно отрешенным, рассказывал о какой-то девушке Павлу, тот списывал на «глюки», говоря о том, что никто не будет купаться в холодной воде, еще и в начале мая.
Разведя костер, друзья позавтракали печеньем и кофе, сваренным на костре, и решили собираться обратно.
Ребята носили вещи в машину, Анна им помогала. Она собрала мусор в несколько больших пакетов и предложила положить их в машину, на что Павел, рассмеявшись, сообщил, что места там нет. На праведное возмущение ребята предложили оставить девушку прямо здесь. Пакет с мусором бросили прямо около затушенного костра.
И вот, багажная дверь «Туссана» захлопнулась, и автомобиль тронулся. Так как сотовая связь пропала, извлеченный из недр бардачка старинный навигатор тоже не мог определить по данным спутника местонахождение, а Павел понял, что он совершенно не умеет читать бумажные карты, путешественники ездили в машине уже около двух часов и все время возвращались в Поспутово. Колеся какие-то заброшенные деревни, поля с оставленными на них ржавыми останками сельхозтехники, ребята пытались найти альтернативную дорогу, но той не было, или на месте ее росли молодые деревья. Павел кричал про проклятое место, Анне тоже эта ситуация не нравилась, Коля предлагал ехать в Поспутово и спокойно поискать путь на трассу. Все-таки они решили вернуться: бензин поизрасходовался, да и просто нужно было спокойно перевести дух и решить, что дальше делать. Спросить совета в интернете не было возможности. Приходилось думать самим.
В Поспутово над школой кружили и каркали вороны, снова вылез черный кот, который сверкнул глазами и исчез. Павел чувствовал, что Анна его раздражает, но молчал – понял, что после возвращения у них будут только деловые отношения.
Подумав, путешественники решили остаться еще на одну ночь: пока не стемнело, вытащили снова из машины весь скарб, Павел извлек из недр багажника ножовку и стал ею перепиливать сгнивший столб, лежавший поперек дороги. Тот поддался довольно легко, и, выпилив необходимый для проезда машины кусок гнилой древесины, они смогли проехать прямо к месту вчерашнего ночлега. На лежащие провода они не обратили никакого внимания: повезло, что село было давно обесточено.
Паша заметно нервничал, атлас оказался неинформативен, молодой человек пытался разглядеть дорогу, но получалось не очень – он не понимал, как в тысяча девятьсот девяносто первом году сюда смогли добраться корреспонденты газеты. Вскоре все обозначения на бумаге слились в набор непонятных линий и квадратиков, и он убрал атлас в машину.
С Николаем обсуждать что-то было бессмысленно: поглощенный своими мыслями, он, молча, ставил палатки. Анну все это тревожило, по ее мнению, оба спутника потихоньку начали сходить с ума, и она в голове просчитывала варианты самостоятельного ухода. Выбраться пешком можно было всегда, допустим, рано утром, когда едва забрезжит рассвет – свой рюкзак девушка решила всегда держать при себе, проверила содержимое: документы, небольшой запас наличных были на месте, заряд телефона тоже в сохранности. Увидев отсутствие связи, она выключила телефон, по ее расчетам, заряда должно было быть около пятидесяти процентов. До ближайшей деревни можно всегда дойти, а там наверняка есть автобусная остановка, да и, на худой конец, связь тоже, а до более крупного населенного пункта она попробует добраться на такси.
Ужинали друзья молча, Павел заметно нервничал. После еды он попытался обсудить план отъезда с Николаем. Решили утром поехать, если телефоны поймают связь, то набрать 112 и попросить о помощи – наверняка в этих краях есть МЧС, которое сможет им помочь.
Вороны продолжали летать над церковью, они каркали и кружили, словно совершали какой-то странный обряд. Смеркалось, ребята сходили в дом Семенова, взяли еще дров, чтобы развести костер, вытащили несколько старых газет и, смеясь, читали вслух статьи и объявления.
Вспомнив, что в машине есть алкоголь, Паша с Колей решили его допить, Анне предложили из вежливости – она отказалась. После нескольких бутылок пива на брата языки ребят начали развязываться: они громко разговаривали, темы становились все пошлее и пошлее, и когда парни, уже абсолютно не стесняясь, обсуждали внешность Анны, Коля со смехом начал высказывать свои предположения, а девственница ли она, и предлагал в шутку это проверить.
Девушка все это слышала, ей было страшно, хотелось убежать. Но если сейчас она уйдет с рюкзаком, это вызовет кучу вопросов, а возможно, и спровоцирует ребят на агрессию – наблюдая за ними, она видела, что «интеллигентность» куда-то испарилась.
Парни отошли от костра – она видела их спины, слышала смех и урчание вытекающей из их мочевых пузырей урины. Незаметно прихватив рюкзак, Анна выскользнула из палатки и короткими перебежками добежала до одного из заброшенных каменных домов, стоявших неподалеку от дороги.
Было темно, вдалеке горел костер, и слышались пьяные голоса. Уже стемнело, куда-то идти не представлялось возможным, да и ориентироваться на свет фонарика не очень-то хорошая затея. Холодало, вдруг девушка почувствовала, что кто-то трется об ее ногу и мурлычет – опустив голову, она увидела черного кота. Он словно приглашал куда-то, поворачивая свою кошачью голову со сверкающими зелеными глазами.
Анна пошла за ним – кот повел ее по ухоженной дорожке, выложенной из кусочков бетонных плиток, и вскоре они оказались у скромного ухоженного деревянного домика, из которого вышла приятная сгорбленная старушка, передвигавшаяся, опираясь на палку.
– Ах, Мурзик, какую милую девушку ты к нам привел, я ее приметила, когда она еще на машине сюда ехала – улыбнулась старушка. Кот быстро вспрыгнул на крыльцо и скрылся в доме.
Старушка спросила, как ее зовут, сообщила, что всегда рада гостям.
– Чую, нехорошие парни с тобой были тут, но ничего, ничего хорошего их тут не ждет… А ты заходи, заходи, не стесняйся… «Я одна тут живу…» – по-доброму сообщила старуха.
Анна была растрогана проявлением доброты, она ответила, что не хочет создавать беспокойств, но старуха, представившаяся Прасковьей, настойчиво повела девушку к себе.
Дом внутри не представлял ничего особенного: ковер с медведями над кроватью, скромный кухонный стол, жарко натопленная побеленная печь – все как в стародавние времена, как подумала Анна, на стене – черно-белая фотография молодой женщины.
Под потолком висели пучки каких-то трав, под ногами кружил и мурлыкал черный кот. Горели старинные лампы, излучая тусклый желтый свет.
– Кто Вы? – спросила Анна.
– Садись, моя дорогая, расскажу – насквозь вижу тебя… – ответила Прасковья.
Старуха посадила ее за стол, предложила отведать пироги из клюквы и попить чаю из трав. Анна приняла приглашение – напиток был горячий, с чудесным душистым вкусом, а пироги, на ее вкус, прекрасные. Анна поблагодарила за угощение, и тут Прасковья поинтересовалась:
– Хочешь узнать историю этого места?
– Да, – ответила заинтригованная девушка.
– Село Поспутово, сожженное в годы Великой Отечественной войны, отстроилось заново. В пятидесятые в нем появилась школа, был прекрасно работающий совхоз, но молодежь здесь не задерживалась – окончив школу, дети уезжали из села в город и не возвращались, старики умирали – кладбище за деревней росло.
Безнадежность замаячила в восьмидесятые годы, когда в школе оставалась лишь пара учеников, село умирало, немногочисленные взрослые мужчины проводили вечера за бутылкой водки, и ничего больше их не интересовало. Неожиданно здесь появился учитель – Станислав Семенов, про которого никто ничего не знал, преподавал он немецкий и русский языки, еще географию, ведь, помимо директора, в школе было двое пожилых учителей предпенсионного возраста. Про Семенова ходили разные слухи: работал он якобы в Сибири учителем, окончил там техникум, а родом был из этих мест.
Старуха Осадченкова из соседней деревни, пережившая немецкую оккупацию, признала якобы в нем полицейского Павла Красина, орудовавшего с захватчиками, и даже сообщила об этом приехавшему участковому. Через пару дней молодой лейтенант КГБ вышел из школы, пообщавшись с Семеновом, и уехал обратно на черной «Волге» в Псков. А прибывший пьяный участковый пообещал отправить Осадченкову в сумасшедший дом за ложный донос.
Семенов совершенно не пил, читал различные книги и в тысяча девятьсот девяносто первом году, когда последний ученик школы Иван Смирнов окончил одиннадцатый класс и уехал поступать на врача в Псков…
– Семенов открыл портал между мирами… – подытожила Прасковья. – Вырезал из дерева скульптуры, местные попытались их уничтожить, но после внезапной смерти от инсульта главного зачинщика, все успокоились. Приезжали журналисты, делали репортаж, потом Семенов сжег все книги и просто доживал в селе.
Народ помирал, село погибало, Семенов много говорил о смерти, сообщил, что призвал «Их» и пропал в тысяча девятьсот девяносто девятом году – никто не мог его найти, и в дом зайти к нему боялись.
– А как вы остались здесь? – спросила Анна.
