Секреты Заброшенной дачи
Безнадежность замаячила в восьмидесятые годы, когда в школе оставалась лишь пара учеников, село умирало, немногочисленные взрослые мужчины проводили вечера за бутылкой водки, и ничего больше их не интересовало. Неожиданно здесь появился учитель – Станислав Семенов, про которого никто ничего не знал, преподавал он немецкий и русский языки, еще географию, ведь, помимо директора, в школе было двое пожилых учителей предпенсионного возраста. Про Семенова ходили разные слухи: работал он якобы в Сибири учителем, окончил там техникум, а родом был из этих мест.
Старуха Осадченкова из соседней деревни, пережившая немецкую оккупацию, признала якобы в нем полицейского Павла Красина, орудовавшего с захватчиками, и даже сообщила об этом приехавшему участковому. Через пару дней молодой лейтенант КГБ вышел из школы, пообщавшись с Семеновом, и уехал обратно на черной «Волге» в Псков. А прибывший пьяный участковый пообещал отправить Осадченкову в сумасшедший дом за ложный донос.
Семенов совершенно не пил, читал различные книги и в тысяча девятьсот девяносто первом году, когда последний ученик школы Иван Смирнов окончил одиннадцатый класс и уехал поступать на врача в Псков…
– Семенов открыл портал между мирами… – подытожила Прасковья. – Вырезал из дерева скульптуры, местные попытались их уничтожить, но после внезапной смерти от инсульта главного зачинщика, все успокоились. Приезжали журналисты, делали репортаж, потом Семенов сжег все книги и просто доживал в селе.
Народ помирал, село погибало, Семенов много говорил о смерти, сообщил, что призвал «Их» и пропал в тысяча девятьсот девяносто девятом году – никто не мог его найти, и в дом зайти к нему боялись.
– А как вы остались здесь? – спросила Анна.
– Я попросила Семенова о встрече с Господином, – сказала она, – всю жизнь не жила толком, так решила хоть на старости лет. Вот Он и дал мне силы, – улыбаясь и сверкая зелеными глазами, проговорила старуха, – и Митрофанчика мне подарил – славный котик вырос, – улыбнулась она.
Анна попросила помощи выбраться и поинтересовалась дорогой, на что Прасковья ответила, что Митрофан поутру ее проводит к кладбищу, и если она пойдет в сторону заброшенного склепа, то сможет выйти к соседней деревне.
– Я иголочку тебе оставлю – ты, если захочешь, то, как я, можешь стать, когда в Москву вернешься: до крови ей уколись и накапай на перстень, и Господин сам найдет тебя… Уж больно ты мне понравилась… А не захочешь – и не надо, молодой надо жить, а не как я, в старости силу обретать, – проговорила старуха.
После чая и пирогов морило в сон, Анне было легко и безопасно со старухой, и она подумала: «А почему бы и нет…»
– Ты, Аннушка, разувайся и спи, на кроватку ложись. Мне нужно посидеть – бессонница в старости одолела. Утро вечера мудренее, да и резиновые сапоги я оставлю тебе – а то сыро там.
Анна разулась, сняла куртку, легка на кровать и уснула, ощущая запах трав.
Русалки
Николай проснулся посреди ночи от женских голосов и плескания воды – голова от выпитого болела, во рту чувствовалась горечь. Он выбрался из палатки и увидел ее: Лиза и ее вчерашние подруги стояли по пояс в воде, одетые в белые сорочки и венки на голове, и пели старинную песню:
Приходи за полночь, парень холостой,
Будешь со мною ты вечно молодой.
Поцелуй уста мои,
И в моих чертогах мы будем
Говорить вечно о любви.
– Иди сюда же, глупый, я всю жизнь тебя ждала… – позвала его, смеясь, Елизавета. Она стояла по пояс в воде и, вытянув руки, улыбалась Коле.
Подруги окружили ее, образовав коридор, и продолжили песню:
«Милый мой ко мне пришел,
От своих забот ушел.
Будет он всегда со мной,
Ведь теперь он только мой».
Николай побежал в воду: он не чувствовал ее холода – схватил Елизавету за руки и притянул ее к себе, поцеловал в губы, почувствовав ледяное дыхание, и словно разум его отключился.
– Девоньки, он мой! – восхищенно кричала Елизавета.
Паша проснулся от криков женских голосов и вылез из палатки. Увиденное поразило его воображение: Николай заходил в воду, его голова уже совершенно скрылась в ней, торчала лишь макушка, а вокруг него, игриво махая рыбьими хвостами, резвились русалки с венками на головах.
Он крикнул: «Коля, вернись!» – и бросился в реку. Но холодная майская вода, проникнув в кроссовки, остудила его пыл. Павел рванул к тлеющему костру, сбросил с себя промокшую обувь, стал искать судорожно в вещах запасные ботинки – через пару секунд бросил рюкзак и истошно зарыдал.
Исход
Анне снился удивительный сон, как она летит над Москвой – в теле легкость: заглядывает в окна последних этажей высоток, проносится мимо небоскребов «Москва-Сити», видит снующие по городу кажущиеся микроскопическими автомобили. Дует холодный ветер – и ей становится очень холодно.
Проснулась девушка в холодном и темном доме, свет был потушен, Прасковьи и Митрофана не было, на столе стояли тарелки. Она потрогала печку – та была чуть теплой, глянув в окно, Анна поняла, что рассветает, неподалеку слышались приглушенные крики.
Надев куртку и унимая трясущееся от холода тело, она осмотрелась по сторонам: рюкзак лежал неподалеку, на тумбочке возле кровати лежали большая швейная игла и старинный серебряный перстень с зеленым камнем. У подножья стояли кроссовки и резиновые сапоги. Сапоги оказались немного велики, кроссовки она оставила в доме.
«Не обманула старушка…» – подумала Анна и спешно положила иголочку с перстнем в рюкзак. Выйдя на крыльцо, она увидела кота Митрофана, который ждал ее на дорожке, и торопливо пошла вслед за ним.
Со стороны реки слышались истошные крики, перемежаемые с рыданиями, понять их было трудно. Митрофан проводил девушку мимо заброшенных домов по узкой тропиночке и вывел к заброшенному сельскому кладбищу, которое заросло травой и деревьями, между ними виднелись кресты и покрытые мхом заброшенные каменные надгробья с потускневшими от времени фотографиями. Митрофан проследовал до конца кладбища и указал, куда нужно идти. Анна погладила провожатого и пошла вперед.
Заключение
Девушка вышла из леса: светало, на ее пути стояло поле, покрытое придавленной травой и остатками снега, в конце него виднелись пятиэтажные домики и частные строения. Из рюкзака Анна достала телефон, включила его: сотовый оператор просигнализировал о наличии связи, и она увидела несколько пропущенных звонков: она проверила список, оказалось, что ее искали соседка по общежитию и мать с отцом. Девушка перезвонила матери, сообщила, что с ней все хорошо, просто в лагере не было сотовой связи, и она возвращается домой в Москву. Набрав соседке, узнала, что той тоже звонили родители, и также сообщила о скором приезде в Москву.
Добравшись до ближайшего села, Анна удивилась наличию людей и машин на улице. На автостанции она села на ближайший автобус и уехала в Псков.
Участковый майор Сеславин Ярослав Петрович с нетерпением ждал пенсию по выслуге лет, до которой ему оставался ровно год. Майские праздничные выходные дни он проводил на приусадебном участке, где с женой и сыном, курсантом академии ФСИН, занимался сельским хозяйством – пятнадцать соток требовали ухода, как и куры и кролики. Вечером он мечтал о шашлыках из свинины, но звонок начальника отдела полиции быстро выдернул его из грез.
Как следовало из путаного рассказа полковника Боброва с обилием нецензурной брани, парочка сумасшедших москвичей поехала в деревню Поспутово, после чего один из них на машине появился в селе и утверждал, что его друга украли и утопили в реке русалки, а девка, которая была с туристами, тоже пропала.
– В общем, Ярик, приезжай и разбирайся: село то хоть заброшенное, но территория твоя – ты ближе всех. «Там на месте уже есть несколько ребят из уголовного розыска», – напоследок сказал Бобров.
Сеславин проклял свою службу и проворчал, что доработать спокойно до пенсии не дадут, но спешно стал собираться. Из гаража достал одежду для охоты – зеленую камуфляжную куртку и такие же штаны, резиновые сапоги; верная супруга сделала ему бутерброды и сунула термос с горячим чаем.
Вскоре личный «УАЗ Хантер» участкового выдвинулся в сторону села.
В здании поселковой администрации находился взъерошенный молодой человек, который нес натуральную околесицу, рядом с выпученными глазами сидели молодой оперативник по фамилии Плотников и прапорщик Сидоров.
Карасин говорил что-то про русалок и про то, что «Анька – ведьма». Сеславин предложил по телефону позвонить его потерянному другу и девушке. Телефон Коли был выключен, но до Анны участковый дозвонился, и та логично объяснила, что парни пили алкоголь, а она потом покинула их, уехав на автобусе в Псков.
Приехавший служебный уазик вскоре увез Карасина в отдел полиции, Сеславин и Плотников дождались следственно-оперативной группы и выдвинулись в Поспутово.
Там ничего, кроме заброшенных домов, крыши которых были засыпаны птичьим пометом, остатков костра, разрушенных палаток, валяющегося мусора и разбросанной одежды, никого не было. Приехавшие водолазы осмотрели русло реки, но тоже никого не нашли. Вечером полицейские покинули село.
Анна дала объяснение полицейским, вполне логичные, ее оставили в покое. Николая не нашли.
Пашу поместили в психиатрическую больницу, вначале он лечился в деревне Богданово, потом родители забрали его в Москву, где он перешел под наблюдение психиатра местного диспансера. Парень стал очень замкнутым, ушел с работы, живет вместе с мамой и папой, квартира его пустует. Машину родители отдали младшему брату Семену, который недавно получил права.
Мама Коли пытается до сих пор добиться правды: она считает, что ее сына убил Павел, и регулярно пишет жалобы в различные правоохранительные органы.
Анна вернулась в университет, подарки Прасковьи она запрятала глубоко в шкаф. На кафедре окружающие сотрудники винили ее в сумасшествии Павла, из-за чего пришлось отчислиться из аспирантуры и, соответственно, покинуть общежитие. В один из последних дней проживания в нем, не зная, куда идти, она после душа вспомнила про старушку и про иголку с перстнем.
Девушка надела перстень, который был ей велик, достала иголку и уколола ей глубоко палец… «А, была не была…» – подумала она возвращаться в родной город совершенно не хотелось. Кровь покапала на перстень, камень из зеленого превратился в черный, сильный порыв ветра открыл хилое пластиковое окно, зеркало в комнате разбилось.
Невидимые человеческому взору, женщины и мужчины со всех концов Москвы слетались на крышу небоскреба одной из башен «Москва-Сити». Анна мчалась тоже – она чувствовала себя абсолютно свободной. Господин готовил Великий Шабаш, на который она отправилась впервые. Выкинув метлу, девушка приземлилась на крышу и увидела своих друзей: Прасковья была в своем скромном старушечьем одеянии, на руках она держала кота Митрофана, рядом стоял мужчина в сером старомодном костюме. Прасковья, увидев Анну, улыбнулась и представила ей мужчину: «Станислав Семенов, тот самый…»
Секрет за стенкой
Эта история приключилась году так в две тысячи тринадцатом. Девочка Инна и ее родители наконец переезжали в Москву: их ждала отремонтированная квартира в старинном доме в районе «Буденновского поселка» Басманного района.
Папа, Семен Вилков, начавший свою карьеру не без помощи Инниного дедушки, который был одним из членов правительства Саратовской области, к двадцати семи годам не без протекции, конечно, добился перевода в Москву, в правление одной из крупнейших нефтегазовых компаний России. Мама, Софья, врач, получив специальность отоларинголога, решила посвятить себя всецело мужу и дочери.
Семен все студенчество, учась в «Бауманке» и проводя время со своими друзьями в окрестностях Басманного района, мечтал о своей квартире в старинных домах, покрашенных то в желтый, то в желто-красный цвет – и вот наконец-то его мечта сбылась.
Была сделана подборка жилплощади, и подходящая трехкомнатная квартира на третьем этаже, не видевшая ремонта с годов пятидесятых, стала собственностью Семена. После небольших хлопот вызванная из Саратова бригада рабочих за пару месяцев сделала ремонт под ключ. Постепенно квартира под руководством Софии наполнилась мебелью, Инну ждала красивая детская комната.
И вот настал момент переезда: большинство вещей из Саратова отправились в Москву курьерской компанией, а семья, погрузившись в большой внедорожник фирмы «Мерседес», двинулась в Москву.
Вскоре коробки с имуществом оказались в квартире, Семен, Софья и Инна ждали теперь свои документы со штампом московской прописки. У отца семейства начались трудовые будни.
Получив заветные штампики, Софью устроили во второй класс общеобразовательной школы неподалеку, и в августе она с некоторым волнением ждала приходав новый класс.
Их дом и окрестности занимала самая разнообразная публика – от людей, которые ездили на премиальных автомобилях, до мигрантов, снимавших полуподвальные помещения, пенсионеров, семей с детьми достатка ниже среднего.
В доме Вилковых до сих пор сохранилось несколько коммунальных квартир, в том числе и над ними, но шумоизоляция была очень хорошая, или соседи настолько тихие, что они не слышали никогда ни соседей сверху, ни соседей сбоку.
Отец пропадал на работе, возвращался совершенно усталый, перед сном сидел за компьютером, где смотрел какие-то графики и диаграммы, ходил курить на балкон.
Инне было скучно: все ее подруги остались в Саратове, она чувствовала себя одинокой, игры на айпаде не доставляли больше никакого удовольствия, книжки тоже быстро наскучили.
Софья была целиком поглощена вопросами обустройства быта, готовки, закупкой продуктов и Семена постоянно пилила вечерами насчет ее собственного автомобиля. Он оправдывался покупкой квартиры и обещал к следующему Новому году обязательно приобрести ей машину, а если получится, то и раньше.
Август подходил к концу, Инна играла с куклами в уютно обустроенной родителями детской, когда услышала загадочный стук: «Тук-тук…». Звук исходил из стены, где находилась кроватка. Она не придала этому значения, потом услышала стук снова – будто оттуда же, но более продолжительно.
Девочка позвала мать, Софья, оторвавшись от готовки ужина, прибежала, но ожидаемых стуков не услышала. Да и та стена, где стояла кровать, была угловой – соседей через стенку не было. Мама успокоила дочь, и та вернулась играть в куклы.
В выходные дни, в ночь с субботы на воскресенье кровать девочки сильно качнулась – Инна закричала, родители прибежали, застали ее в слезах, и мама легла спать вместе с дочерью, а папа отправился на диван в зале.
Потом все было спокойно, но однажды Инна, зайдя в комнату, увидела мальчика, который сидел возле ее шкафчика и держал в руках ее куклу: на вид ему было около пяти – шести лет, одет он был в голубую кофту с деревянными пуговицами, синие штаны, и на ногах были надеты светло-коричневые носки.
Мальчик, увидев Инну, жестом показал ей молчать и пригласил сесть рядом.
Оказалось, зовут его Василий, ему пять лет, и живет он в этой квартире.
Василий сразу же предупредил Инну: «Не говори обо мне никому, никто не должен знать…»
Инна спросила его: «Откуда ты, и где ты живешь?»
Мальчик ответил: «За стеной», – и показал на то место, где находилась ее кровать.
Еще девочка узнала, что он ходит в детский садик в соседнем доме. На вопрос о родителях мальчик сухо ответил: «Будешь много знать – быстро состаришься», – и добавил: «Моя бабка очень злая, и мать плохая, а тятька умер…»
Василий Инну удивил тем, что не знал ничего про айпад, компьютеры и сотовый телефон – сказал только, что у матери был старинный радиоприемник. Поиграв с Инной в машинки, он пообещал завтра прийти и исчез так же неожиданно, как и появился.
Постепенно Василий стал неотъемлемым атрибутом жизни Инны: они вместе играли, появлялся он почти ежедневно. В один из приходов мальчик рассказал, что в детском садике есть игрушечная электрическая железная дорога, с которой он любит играть, а еще вкусно кормят. По его словам, из игрушек у него несколько машинок, железный автокран, плюшевый медведь, трехколесный велосипед, и он любит рассматривать картинки в книжке «Старик Хоттабыч».
Начались школьные будни – Инне было поначалу сложно адаптироваться в новом коллективе, с помощью матери она делала навалившиеся уроки, и Василий исчез. Девочка переживала, что он не появится, но в конце сентября сосед пришел – дети вместе поиграли и он сказал, что по пожарной лестнице можно забраться на чердак и увидеть живущих там голубей. А потом сообщил: «Отец твой поздно придет – он в аварию попал, но с ним все хорошо». Инна заплакала и побежала к матери. Оказалось, что по пути домой с работы отец попал в аварию – на третьем транспортном кольце в зад «Мерседеса» въехал «Санг Йонг».
Софья спросила дочь о том, откуда она это узнала, и Инна простодушно ответила, что от Василия, и рассказала, как к ней приходит поиграть мальчик, который живет за стенкой.
Софья внимательно отнеслась к словам дочери, спросила про родителей Васи и про детский садик, в который он ходит. Ситуация ее это напугала – она вспомнила цикл психиатрии в университете и решила в свободное время найти ответ на вопрос в интернете.
Семен вернулся поздно: машина хоть и передвигалась своим ходом, но бампер был разбит, замята задняя дверь, пришлось долго ждать сотрудников ГАИ, которые, очевидно, не хотели ехать оформлять ДТП. Отец семейства был озабочен – теперь предстояли разборки со страховой компанией и длительный ремонт. По всей видимости, какое-то время предстоит ездить на общественном транспорте.
Софья рассказала про дочь, Семен это объяснил тем, что той одиноко и у нее нет подруг, по этому поводу поговорил со своими родителями, которые подтвердили его версию.
В интернете нашлось довольно много разной информации, начиная от мистификаций, которые Софья тут же отвергла, кончая различными нелепыми советами по воспитанию детей. Но все же в этом море хлама нашелся довольно хороший совет по обращению в случае необходимости к психиатру или детскому психологу.
Мать приняла решение понаблюдать и немного побольше разузнать о Васе. Она мягко с интересом расспрашивала дочь о ее новом друге и задавала наводящие вопросы.
Василий обычно приходил поиграть и пообщаться с Инной среди недели. Она постепенно стала узнавать новую информацию о своем новом друге: он жил вместе со своими бабушкой и мамой, был еще у него дядя – родной брат матери, который иногда приходил в гости и, по словам мальчика, учился в университете. Вася рассказал Инне про свои любимые книги и, на удивление Софьи, дочь попросила купить ей и «Старика Хоттабыча», и «Волшебника Изумрудного города», которых прочитала запоем. Мальчик предупредил, что нужно бояться злого и вечно пьяного слесаря Пашу из квартиры на полуподвальном этаже – Инну это удивило, так как лестничный пролет ниже первого этажа был закрыт покрашенной в красный цвет дверью, на которой висел огромный звонок. Вася рассказал и про красивого и доброго сенбернара из полковничьей квартиры на пятом этаже – любимца местных детей, но собаку такой породы Инна не видела в подъезде, ей попадалась на глаза только парочка йоркширских терьеров с довольно громкоголосой хозяйкой, которые жили под ними на втором этаже.
Однажды Вася предупредил девочку о том, что ей предстоит идти к врачу и строго-настрого порекомендовал сказать о том, что она придумала про него сама.
И, на самом деле, после школы вместо того, чтобы идти домой, Инна с матерью перекусили в пиццерии около метро и отправились в район станции «Перово» в детскую поликлинику. Ехали довольно долго на метро, потом ждали автобус, чтобы толкаться в переполненном транспорте еще минут пятнадцать, после чего шли по дороге мимо белых уродливых панельных пятиэтажек, заставленной автомобилями, и наконец очутились на приеме у врача.
Мама зашла первой, Инна сидела около десяти минут в больничном коридоре и разглядывала нарисованные цветными фломастерами самые разнообразные плакаты – один из них настаивал на том, что нужно мыть регулярно руки, второй кричал об опасности бешенства.
Вскоре девочку пригласили в кабинет, доктор – пожилая женщина в очках с толстыми линзами – начала беседовать: тихим умиротворяющим голосом она поспрашивала о Васе, о ее жизни, чем она занимается, потом задала несколько легких вопросов из школьной программы и вновь отправила Инну в коридор.
Прошло еще минут десять, мама вышла, и они спустились на первый этаж поликлиники, где Софья платила карточкой в кассе и что-то подписывала. Потом, наконец, они проделали обратный длинный путь домой.
Инна вечером подслушала разговор родителей: они оба сошлись на том, что «вымышленный» друг появился у нее от смены окружения и стресса, что, по словам мамы, и подтвердила пожилая врач-психиатр и сказала, что все будет хорошо.
Девочка искренне не понимала, почему Васю никто из взрослых не видит, ведь при ней он ходил на кухню, где была мама, и даже сидел за папиным столом и спрашивал о предназначении компьютера. В ее понимании он существовал.
Однажды Софья случайно разговорилась с пожилой соседкой из квартиры на четвертом этаже – она помогла ей занести один из пакетов с продуктами, и завязался непринужденный разговор.
Нина Степановна сказала про то, что заброшенная двухэтажная пристройка к соседнему дому и есть в прошлом детский садик, который впоследствии закрыли. Сама она помнит это лишь по рассказам старожилов восьмидесятых годов, когда она наконец-то получила здесь от завода комнату.
Софья сказала вскользь и про слесаря, и про полковника с собакой – соседка улыбнулась и произнесла: «Милая моя, вы совсем чуть-чуть здесь живете и уже знаете легенды этого дома». Женщина не знала, что придумать, но мозг тут же выдал вариант: «Прошлый собственник квартиры при покупке нам немного о них рассказал, но я буду премного благодарна, если вы еще дополните».
Слесарь на самом деле был запойным пьяницей, но, как говорят, с золотыми руками, жил он в полуподвальной квартире – злой и одинокий, и иногда дети его дразнили – он за ними бегал по всему району, полуголый и страшный, ходил слух, что у него в квартире живет механическая птица, которая поет, но после смерти хозяина никто ее не обнаружил.
Сенбернар в действительности существовал: по слухам, это была добрая и очень умная собака, хозяином которой был полковник, живший с женой и дочерью, пес был любимцем детей и взрослых.
«Ничего, в общем-то, особенного», – подумала Софья, – в те времена, когда все знали своих соседей и ходили друг к другу в гости, это не казалось ничем удивительным, да и все старинные дома несут на себе печать каких-либо легенд».
Вежливо отказавшись от приглашения на чай, Софья вернулась в квартиру. Удивительным казался тот факт, что так называемый друг ее дочери знал те события, о которых Инна просто не могла быть осведомлена. И книги то, что она просила купить и прочитала, – это литература, напечатанная довольно давно. Мысли о мистике Софья пыталась отвергнуть, но не получалось.
Вскоре у Инны появилась настоящая подружка – одноклассница Лиля, родители которой недавно переехали в Москву из Татарстана. Девочки общались в школе, Инна уже была у Лили в гостях, и теперь все с нетерпением ждали Лилю с ответным визитом.
Софья и Семен сделали в квартире с утра уборку, и к двенадцати часам папа Ринат привез Лилю в гости. Девочки играли в комнате Инны, потом ели заказанную пиццу и пили колу. Родители были в зале: Семен работал за компьютером в выходной – ему очень хотелось получить премию, Софья выбирала в телефоне товары для дома, как вдруг в детской они услышали крик. Ворвавшись в комнату, они увидели испуганную Инну и плачущую Лилю – немного успокоившись, девочки все рассказали: оказывается, во время игры к ним пришел Василий, он стал отбирать у Лили игрушки, та сделала ему замечание, и он довольно злобно сказал, что, если она придет сюда еще раз, то он ее прибьет. Всхлипывая, Лиля говорила, что глаза у него стали черные-пречерные и что ей очень страшно. И Инна сказала, что Василий, как обычно, растворился в воздухе.
Девочек привели в зал, Семен вынес игрушки, вскоре подружки успокоились и весело проиграли до вечера.
После того как папа с мамой забрали Лилю домой, Софья уже ближе часам к одиннадцати вечера по телефону обсудила Василия с Машей – мамой девочки. Разговор протекал в доброжелательной атмосфере, ситуацию с Васей перевели в шуточное русло.
Но родителям Инны становилось понятно, что с Васей нужно что-то решать. Списывать все на фантазии дочери больше уже было нельзя – ее подружка Лиля тоже видела этого друга. И Вася, который живет за стенкой, требовал принятия каких-либо мер.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.