Трио неизвестности

– Прошу простить мою медлительность, мессер, – склонил голову Валентин.

– Я только что говорил капитану, что могу во всём на него положиться. К сожалению, из всех присутствующих я могу так сказать только Баззе.

– Мне действительно очень жаль, мессер.

– Почему ты до сих пор не предложил капитану кофе?

– Я как раз собирался…

– Теодор, ты стал ужасно нерасторопен.

– Как вам будет угодно, мессер. – Валентин перевёл взгляд на Дорофеева. – Кофе?

– С удовольствием.

Кружка капитана – разумеется! – стояла на подносе, и Теодору оставалось лишь наполнить её:

– Прошу.

– Благодарю.

– Что-нибудь ещё, мессер?

– Скоро на борт поднимется Кира, полагаю, после всего пережитого ей потребуется расслабляющая ванна.

– Безусловно, мессер. – Валентин отвесил лёгкий поклон и покинул мостик.

А Помпилио подозвал к себе радиста и взял в руку микрофон:

– Внимание! «Амуш» и «Стремительный» начинают снижение. Приказ: провести эвакуацию. «Дэво» обеспечивает безопасность и наблюдение за местностью.

– Принято, – отозвался дер Шу.

– Принято, – ответил Капурчик.

– Приступить к снижению, – распорядился Дорофеев. – Пулемётные расчёты на изготовку! Прикрывать десант без приказа.

– Базза, обязательно отметьте в журнале, что приданные Экспедиции егеря проявили удивительную стойкость и необычайное мужество.

– Да, мессер.

Помпилио сделал глоток кофе и очень тихо сказал:

– Надеюсь, потери невелики.

///

Кира, конечно же, старалась посадить паровинг как можно ближе к месту падения катамарана, но в первую очередь её волновало не это, а собственно приземление, по возможности – удачное, поскольку рыжей очень хотелось остаться в живых. В результате паровинг уткнулся в землю приблизительно в полутора лигах от скал, на которые пятью минутами позже рухнул катамаран. Однако эти пять минут Аксель Крачин провёл с толком: прикинул направление, кашлянул – после посадки у него запершило в горле – и побежал экономным солдатским бегом, отметив про себя, что гравитация на новой планете несколько слабее привычной. В результате бежать, даже по пересечённой местности, оказалось легко, и три километра Аксель преодолел за неполные одиннадцать минут.

Что же касается необходимости его участия в десанте, Крачин о ней не задумывался: он был военным, получил приказ и был полон решимости его исполнить. К тому же находящимся на борту катамарана десантникам лишний ствол точно не помешает – их с самого начала было немного, и неизвестно, сколько осталось после боя, прыжка через Пустоту и катастрофического приземления. А ствол у Акселя был прекрасный – ручная бамбада по имени «Пятнашка». Крачин, как и Помпилио, был бамбальеро, и пусть он не достиг таких высот, как дер Даген Тур, стрелял он великолепно.

///

Всего тридцать.

Один-единственный взвод лингийских егерей, приданных импакто «Стремительный» и сброшенных на борт катамарана во время отчаянного сражения на Мартине. Тридцать десантников против сотни с лишним членов экипажа гигантского цеппеля. Но был нюанс – на «Стремительном» летели не простые лингийские егеря, заслуженно считающиеся одними из лучших пехотинцев Герметикона, а переодетые в их форму офицеры полка личной охраны дара Антонио Кахлеса – родного брата Помпилио, который просто-напросто не мог оставить младшего члена семьи без должного сопровождения. Девятнадцатая Астрологическая шла по опасному маршруту, отправить с ней эскадру дар не мог, но импакто и тридцать отборных головорезов выделил, и они зорко следили за безопасностью мессера Помпилио.

Ну и разглядывали красоты неизведанной планеты, на которую их занесла Девятнадцатая Астрологическая, принимали участие в повседневных экспедиционных делах, помогали учёным собирать образцы и опытные материалы, ловили мелкую живность, но при этом отчаянно скучали по основной работе и бурно обрадовались появлению врага. То есть насторожились, конечно, поскольку любое столкновение было угрозой для жизни Помпилио, но обрадовались, ведь наконец-то начали заниматься привычным делом.

И без колебаний согласились на безрассудное предложение дер Даген Тура прыгнуть на катамаран и попытаться взять его на абордаж. Под пулемётным огнём. Против неизвестного числа врагов. Но Помпилио сказал: «Чтобы выжить, мы должны сделать неожиданный ход», и штаб-майор Панар спокойно кивнул: «Мы сделаем». И они прыгнули. С одного цеппеля на другой.

Тридцать отчаянных лингийских головорезов.

Прыгнули – и сразу же атаковали ошарашенный, совершенно не ожидавший такого хода экипаж катамарана. Их попытались накрыть на палубе – из зенитных пулемётов, – но в игру вступила Кира, ухитрившаяся подавить самые опасные огневые точки и помочь егерям уйти с открытого пространства. А егеря, в свою очередь, сразу поняли, что управление катамараном осуществляется из четырёхуровневой надстройки, ворвались и укрылись в ней от беспощадного огня. Ну, как укрылись… укрываться следовало от них. Как говорили о полке личной охраны дара Антонио, «в нём служат или бамбальеро, или те, с кем лучше не связываться», и экипаж катамарана испытал истинность этого высказывания на собственной шкуре.

В узких внутренних помещениях егеря сменили карабины на пистолеты и ручные бамбады, однако эффективность их действий от смены оружия не уменьшилась. Пистолеты, бамбады и ножи. И ещё – бешеный лингийский натиск, противостоять которому могли только хорошо обученные солдаты, а отнюдь не рядовые цепари, не имеющие серьёзного боевого опыта. Всё, что смогли сделать телохранители Магистра и Третьего – забаррикадироваться на третьем уровне и не пропускать егерей выше. Поняв, что атака захлебнулась, Панар разработал следующий план, но реализовать его не успел – катамаран ушёл в Пустоту.

А когда переход завершился – продолжился воздушный бой.

///

Удар получился сильным, гораздо мощнее, чем ожидал Магистр. Впрочем, каким бы ни получился удар, он бы всё равно оказался сильнее, чем ожидал Магистр, и оглушительный визг толстяка заставил хладнокровного Третьего поморщиться. Но только его – остальные были слишком увлечены происходящим. Или сами кричали. Или ругались. Или рыдали от страха.

Героические усилия Капитана не пропали даром: гигантский цеппель не завалился, не перевернулся, а одновременно ударился о поверхность обоими корпусами. Причём правым, горящим, лёг на землю, а левым сел на скалы, разбив центральные баллоны, переломав шпангоуты и несущие и потеряв мотогондолы. Там же, в правом корпусе, находился арсенал, и взрыв стал достойным финалом картины гибели величественного катамарана.

– Экипажу немедленно покинуть корабль, – распорядился Капитан.

– Всем, кроме нас, – тихо добавил Третий.

– Я не хочу здесь оставаться! – подал голос Магистр. – Мы вот-вот взлетим на воздух.

– Лучше взорваться, чем оказаться в плену.

– Я хочу жить!

– Никогда бы не подумал, что Помпилио рискнёт использовать чужой переход, – покачал головой Капитан, разглядывая неспешно снижающийся импакто – «Амуш» остался чуть в стороне. – Он действительно безрассудно храбр.

– Он сделал ставку и выиграл, – пожал плечами Третий. – А теперь нужно постараться с ним не встретиться.

– Я не хочу умирать!

– Поднимите Магистра! – распорядился Капитан.

Плечистые телохранители получили от Третьего подтверждающий кивок и вдвоём, кряхтя, извлекли толстяка из кресла.

– Куда вы меня тащите?

– В бронированную капсулу, – ответил Капитан. – Они не смогут её вскрыть.

– Они ещё не приземлились!

Перепуганный Магистр напрочь позабыл о штурмующих надстройку десантниках, и даже доносящиеся выстрелы не помогли ему вспомнить о реальном положении дел.

– Они прорвались на третий этаж, – негромко доложил вернувшийся телохранитель. – Астролога пришлось застрелить.

Внизу прогрохотало три взрыва подряд, скорее всего гранаты. Капитан выругался, однако этим не ограничился и в сердцах бросил:

– Да из чего же сделаны эти твари?

И услышал сухой ответ Третьего:

– Если ты говоришь о лингийцах, то из неукротимости.

///

Пистолеты и ножи.

А когда их перестало хватать – гранаты.

Панар приказал устроить большую перестрелку у главной, самой широкой и удобной для атаки лестницы, показать, что егеря собираются идти на прорыв именно здесь, а когда защитники клюнули и почти все собрались на ней – взорвал проход на запасную, и пятеро его парней оказались на третьем уровне, обеспечив отличный плацдарм для развития успеха.

Их не смутил даже резкий крен, который экипажу катамарана удалось выправить с большим трудом: лингийцы поняли, что, выйдя из Пустоты, Помпилио продолжил бой, то есть не оставил их, отправился следом и теперь делает всё, чтобы поддержать. Поняли и приободрились. Ну а то, что мессер принял решение сбить гигантский цеппель, на котором они находились, их не взволновало: раз решил, значит, так надо.

Они чётко понимали, что удар о землю станет паузой, а не финалом, и знали, что нужно делать после – продолжать драться.

Кто-то сумел удержаться, кто-то покатился по коридорам, одному бойцу не повезло – сломавшаяся направляющая насквозь пронзила грудь, но все, кто мог продолжать бой, вернулись в него ещё до того, как гигантский цеппель перестал скрипеть и вздрагивать. Атаковали оглушённых врагов, безжалостно убивая всех, кто оказывал сопротивление, и на рывке добрались до последнего, четвёртого уровня. До капитанского мостика разбитого катамарана.

До пустого капитанского мостика.

///

Он сделал всё, что мог.

Несколько лет они провели вместе, несколько разных лет, вместивших в себя столько, что хватило бы на несколько жизней… На нём она училась летать, а потом – воевать, дома, на Кардонии, когда даже помыслить не могла, что станет женой одного из самых известных адигенов Герметикона. Выкупила его, отправила на полную модернизацию – хотела, чтобы её паровинг был самым лучшим в мире, и тем спасла от гибели во время ужасающего разгрома, который устроили им в Приоте. Затем он перебрался с ней на Лингу, был рядом в самые трудные дни, когда потерявшая всё на свете Кира собирала себя по кусочкам – поддерживал так же мягко и нежно, как Помпилио, отвлекал от горьких мыслей, помогал изучать новый мир; едва не сорвался в пике во время смертельного эксперимента, но вытянул, спас и себя, и хозяйку; отправился вместе с ней в опаснейшее путешествие по следам погибшей Тринадцатой Астрологической, честно сражался, наводя на врагов ужас, даже через Пустоту прошёл, а здесь не удержался. Местный воздух оказался для тяжёлой машины слишком лёгким, а местной воды – второй стихии паровинга – здесь не оказалось вовсе.

И он погиб.

– Ты сделал всё, что мог, – тихо сказала Кира, прикоснувшись рукой к корпусу машины. – Спасибо.

Паровинг не ответил. Он умер.

– Мне очень жаль, адира, – вздохнул Бабарский. – И ещё… я хочу сказать спасибо. Сейчас сказать. Вам и ему.

– Не за что, ИХ. – Кира постояла ещё мгновение, после чего отвернулась, сделала два шага прочь и не глядя на Бабарского спросила: – Экипаж покинул машину?

– Да.

– ИХ, ты сделал то, что нужно?

– Да, адира.

– Тогда иди.

– Конечно, адира.

Кира подождала, пока Бабарский отойдёт на безопасное расстояние, подожгла шнур и не быстро, спокойным, неторопливым шагом пошла прочь. Не оборачиваясь.

Машина взорвалась в тот самый миг, когда она укрылась за ближайшим из больших валунов. А ещё через минуту над местом гибели паровинга завис «Пытливый амуш».

///

– Наблюдаю адиру, – громко доложил вперёдсмотрящий.

– С ней всё в порядке? – поинтересовался Помпилио.

Они с Дорофеевым стояли с противоположной стороны, внимательно разглядывая в бинокли происходящее у катамарана: «Стремительный» завис над останками поверженного монстра и периодически открывал пулемётный огонь по пытающимся сопротивляться врагам и уцелевшим огневым точкам.

– Так точно. Адира здорова и в безопасности.

– Откуда взялся дым?

– Адира взорвала паровинг.

– Понятно…

– Отдать приказ приземляться? – спросил Дорофеев, не отрываясь от бинокля.

– Полагаю, «корзины грешника» будет вполне достаточно, Базза, – хладнокровно ответил дер Даген Тур. – У нас нет времени приземляться.

– Да, мессер, – кивнул капитан, мысленно согласившись с тем, что нескольких человек можно поднять на борт без лишнего комфорта, и распорядился: – Приступить к снижению до пятидесяти метров! Команда «корзины» – начать эвакуацию без приказа! Медикусу приготовиться к осмотру.

– По завершении эвакуации возвращаемся к катамарану.

– Да, мессер. – Базза помолчал. – Насколько я могу судить, там всё развивается по плану.

– Согласен. – Помпилио позволил себе улыбку. – Они наверняка подали сигнал бедствия. Так что времени у нас немного.

– Не более двух часов.

– И это – в лучшем случае. – Дер Даген Тур опустил бинокль. – Базза, продолжайте наблюдение, а я отлучусь к «корзине».

– Конечно, мессер.

///

– Начинаю снижение и приступаю к эвакуации, – доложил дер Шу.

– Принято, – отозвался Дорофеев.

– Принято, – подтвердил Капурчик, наблюдая за тем, как наземная команда, спустившаяся со «Стремительного» в «корзине грешника», крепит якоря к палубным надстройкам катамарана. Десантников было много, кроме того, среди них наверняка были раненые, поэтому дер Шу принял решение не просто посадить крейсер, а посадить так, чтобы снять лингийцев прямо с палубы катамарана, благо размеры вражеского корабля это позволяли.

– Ловко, – одобрил Сямчик, оценив, с какой скоростью дер Шу ухитрился пришвартоваться к поверженному цеппелю.

– Лингийцы хорошо обучены, – согласился Капурчик. И наклонился к переговорной трубе: – «Макушка»!

– Да, господин капитан? – отозвался сидящий на самой верхней точке цеппеля наблюдатель. С «макушки», то есть со спины корпуса, открывался отличный обзор, что требовалось находящемуся в боевом охранении «Дэво».

– Доложить обстановку.

– Горизонт чист по всем направлениям.

– Хорошо. – Капурчик отставил трубу и повторил: – Хорошо.

– А вот мне кажется, что не очень, – негромко произнёс Сямчик.

– Что ты имеешь в виду?

– Лингийцы, – старший помощник кивнул на покидающих катамаран егерей. Некоторые из них тащили раненых, некоторые гнали перед собой пленных, остальные прикрывали отход. – Они не только хорошо обучены, но и весьма скрытны. Вряд ли они поделятся с нами всеми материалами, которые собрали на катамаране.

– Предлагаешь отправить собственную команду разведчиков? – с иронией осведомился Зиновар.

Сямчик поморщился:

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду.

– Понял, – кивнул Капурчик. – Но мы не можем ничего изменить. И уж тем более – указывать дер Даген Туру.

– Да. Поэтому я и сказал, что всё не так уж хорошо.

– Но дер Даген Тур пообещал поделиться полученной информацией, и я не вижу повода ему не доверять.

– Даже так?

– Он держит слово, Иля, это общеизвестно. – Капурчик усмехнулся. – К тому же мы находимся неизвестно где, сражаемся неизвестно с кем, и я не хочу портить отношения со спутниками.

– Зачем нужны отношения, если мы ничего не получаем? – поинтересовался Сямчик.

– Мы живы, – напомнил капитан. – Эти ребята не спрашивали, зачем мы явились, а с ходу атаковали нас на Мартине. Мы должны были погибнуть и живы лишь благодаря дер Даген Туру.

Который сумел разобраться с происходящим, не позволил врагам применить своё главное оружие – установленную на катамаране машину – и опустил на землю крейсеры сопровождения.

– Ты ему благодарен? – неожиданно спросил Сям-чик.

Вопрос был явно провокационный, отвечать на него следовало осторожно, и желательно так, как принято у галанитов, которые не могли даже представить себя обязанными чем-либо негаланиту. Ведь все остальные – низшие, и все обязаны им. Но ответить так Капурчик не мог и потому ушёл от ответа:

– Лысый много для нас сделал, Иля. Очень много.

– Так и должно было произойти, – пожал плечами Сямчик.

– А что тебе ещё нужно? Карты этой планеты? Уверен, мы их получим. Астрологические атласы? Их тоже нет смысла скрывать: сюда можно попасть лишь через Лингийский сектор.

– Меня интересует не только где мы, но и что здесь происходит? Компания хочет знать все местные тайны.

– А вот на этот вопрос мы вряд ли получим ответ: уверен, что те члены экипажа, которые располагают этой информацией, или мертвы, или надёжно спрятались, – развёл руками Капурчик. – А от рядовых цепарей толку мало.

– Уверен?

– Уверен. Но если Помпилио повезёт, я буду рад.

– Почему?

– Потому что он дал слово ничего от нас не скрывать. И не скроет.

///

Принять полноценное участие в бою у Акселя Крачина не получилось: он успел вовремя, прибежал, когда егеря ещё продолжали зачистку надстройки, только вот взобраться на главную палубу катамарана, которая даже после катастрофы возвышалась над землёй примерно на сорок метров, оказалось нетривиальной задачей. К счастью, Дорофеев не забыл предупредить дер Шу о приближении Крачина, наблюдатели «Стремительного» засекли его, сразу поняли проблему и скинули верёвку с «кошкой», с помощью которой Аксель и взобрался на катамаран. Но уже после того, как основная перестрелка завершилась, то есть оставшиеся в живых члены команды катамарана перестали покидать укрытия и попадаться егерям на глаза. Командира взвода Крачин отыскал на капитанском мостике, который лингийцы как раз потрошили, собирая в мешки все найденные карты, атласы и прочие документы. Обыск проходил во всех помещениях надстройки, а кроме бумаг егеря забирали всё, что казалось им интересным или непонятным.

– Штаб-майор.

– Рад вас видеть, Аксель, – улыбнулся стоящий у штурвала Панар. Он был единственным, кто не участвовал в обыске, но внимательно следил за работой подчинённых. – Как добрались?

– Неплохо.

Рассказывать о жёсткой посадке человеку, который только что испытал все «прелести» падения на землю в горящем цеппеле, Крачин счёл неуместным. Да и не время. Панар, в свою очередь, не стал расспрашивать, почему прикрытие с воздуха обеспечивают «Дэво» и «Стремительный», а не быстрый паровинг. Не время.

Но уточнил:

– Всё в порядке? – имея в виду экипаж паровинга. А в первую очередь, конечно же, Киру.

– Все живы, – кашлянув, подтвердил Аксель.

– Что мессер велел передать на словах?

Панар оставался без связи с того момента, как прыгнул на катамаран, что случилось ещё на соседней планете, и прекрасно понимал, что Помпилио отправит к нему нарочного при первой же возможности.

– Документация? – поднял брови Аксель, несмотря на то что прекрасно видел происходящее.

– Собрали всё, что нашли на мостике, в капитанском сейфе и кабинете астролога.

– Астролог?

– Его застрелили свои, когда поняли, что мы их заблокировали.

– Ожидаемо.

– Вполне.

И Панар, и Крачин были опытными военными и прекрасно понимали жёсткость системы сохранения важных тайн: секретные карты, секретные шифры – их тщательно берегли, прятали, а если не получалось – уничтожали. Так же как и носителей этих важных тайн. Учитывая загадки, с которыми Экспедиции довелось столкнуться на Мартине и здесь, астрологов можно было рассматривать в качестве источников ценнейшей информации, и не было ничего удивительного в том, что противник принял меры к недопущению утечки.

– Старшие офицеры?

– Полагаю, командование укрылось в потайной комнате, возможно, бронированной, мы пока не можем её отыскать, а если отыщем – вряд ли вскроем… – Панар помолчал. – Сколько у нас времени?

– Думаю, в пределах часа.

– В таком случае нужно довольствоваться документами и теми пленными, которые уже есть.

– Кого удалось взять? – поинтересовался Аксель.

– Из интересных – сменного рулевого и двух вахтенных офицеров.

– Как вы узнали, что он рулевой?

– Сам признался. Попросил не убивать, потому что может быть полезен.

– Проверим, – улыбнулся Крачин. – Ставишь на него?

– Да, – кивнул Панар. Откашлялся и продолжил: – Вахтенные более упёртые.

– Где они?

– В соседнем помещении.

Под охраной одного скучающего егеря.

И кто из них рулевой, можно было с лёгкостью определить, даже не будь на них формы со знаками различия: молодой парень был настолько напуган, что вскрикнул, услышав звук открывающейся двери. Поймал презрительный взгляд одного из офицеров, вздрогнул и низко опустил голову.

– Вам не жить, – сказал второй офицер, с ненавистью глядя на вошедших лингийцев.

– Да, мне говорили, – чуточку рассеянно отозвался Аксель.

– Сегодня вам повежло, но вы только ражожлили нас, ражожлили Магистра! Вы даже не представляете, какое гнеждо ражворошили!

Офицер бросил быстрый взгляд на рулевого, и стало понятно, что пламенную речь он произнёс не потому… или – не только потому, что являлся фанатиком, а в попытке поддержать расклеившегося парня.

– А противостоять нам не можете – вас найдут и убьют.

– Именно об этом я и хотел поговорить, – неожиданно произнёс Крачин.

– О чём? – опешил офицер.

– Совершив прыжок, вы наверняка попытались связаться со своими, подали сигнал бедствия и сообщили о местонахождении. Полагаю, в настоящий момент сюда изо всех сил торопятся крейсеры, встречаться с которыми мы пока не планируем. Нам нужно время, чтобы осмотреться и продумать следующий шаг.

– Времени у вас нет.

Аксель поднял указательный палец, призывая офицера замолчать, но тот рассмеялся:

– Вы не жнаете, где находитесь, и не жнаете, куда идти. Пока вы будете осматриваться – вас окружат и…

Поскольку указательный палец не сработал, Крачин протянул руку и сдавил пленному горло.

– Время у нас есть, но его мало. Поэтому с этого момента говорить вы будете, только отвечая на мои вопросы. Понятно?

– Радуйся, что у меня свяжаны руки, – выдохнул офицер.

– Радуйтесь, что представляете для меня интерес. – Аксель выразительно посмотрел на пленника, кашлянул, прочищая горло, и перевёл взгляд на рулевого: – Мне нужен курс, который уведёт нас подальше от вашей базы и ваших кораблей.

– Ты его не получишь, – прорычал второй офицер.

– Если я его не получу, вы не будете иметь в моих глазах ни малейшей ценности.

Крачин расстегнул кобуру.

– Ты нас убьёшь? – хмыкнул первый офицер. – Бежоружных?

– Вы причастны к гибели Девятнадцатой Астрологической экспедиции, к гибели моих друзей, – сухо напомнил Крачин. – Да, я вас убью. Как я только что сказал, я бы сразу вас убил, но нам кое-что от вас нужно и мы готовы заплатить.

– Если убьёшь – как ужнаешь курс?

– Положимся на удачу, – пожал плечами Аксель, вытаскивая бамбаду. – Не в первый раз.

Штаб-майор зевнул, прикрыв рот пальцами левой руки. Причём зевнул по-настоящему, с удовольствием, – устал.

– Я нажову курс, – прошептал бледный как мел рулевой.

– Предатель! – Первый офицер дёрнулся, но Панар удержал его за плечо.

– Прекрасно. – Бамбада вернулась в кобуру. – Штаб-майор, эти двое должны быть доставлены на «Амуш». А молодого человека я буду сопровождать лично.

///

– Значит, курс…

– Для того чтобы не встретиться с неприятелем, мы должны идти на юго-юго-восток, – ответил Дорофеев.

– Откуда такая уверенность? – поинтересовался Помпилио. Он не участвовал в допросе, только что поднялся на мостик и пребывал в прекрасном расположении духа: Кира жива, не ранена, а самое главное – снова рядом, под его защитой. Окружённая заботой и вниманием.

– Курс сообщил рулевой с катамарана, мессер, в настоящий момент Аксель продолжает его расспрашивать. И если желаете…

– Нет, Базза, пока я не настроен беседовать с местными. – Дер Даген Тур откашлялся и поджал губы, показывая капитану, что предложить ему разговор с простолюдином было странной и неуместной идеей. – Тем более с какими-то там рулевыми.

– Понимаю, мессер. – Дорофеев едва заметно улыбнулся. – Что же касается уверенности, она основана на том, что сражение с любым встреченным крейсером противника мы начнём с того, что выбросим рулевого за борт. – Пауза. – Пленник поставлен об этом в известность и не сомневается в нашей решительности.

– Он молод?

– Весьма.

– Хочет жить?

– Более чем.

– Может стать источником полезной информации?

– Полагаю, да, мессер, но точный ответ старший помощник даст в течение часа.

– Где они?

– Я приказал Бедокуру выделить для переговоров одно из подсобных помещений.

– Прекрасно… Что Галилей?

– Разбирается с картами и атласами. При необходимости присоединится к Акселю. – Базза кашлянул, подумав, что на этой планете у него на удивление часто першит в горле, и продолжил: – Мерса готовит следующие ракеты. Хасина перешёл на «Стремительный» и занимается ранеными.

– Вы поступили правильно, Базза. – Теперь выдержал паузу Помпилио. – Среди егерей потери большие?