Эффект бабочки, или Твоя западня
Лански помогал снять пальто той самой женщине, которая осталась в ресторане. Быстро же она пришла в себя и оказалась здесь. Ее взгляд по – хозяйски прошелся по домашнему убранству, затем остановился на мне…
***
Моника
Бегство Лански отзывается едкой болью и тревогой всколыхнувшейся в душе. Именно бегство, ибо Артемио совсем не тот человек, который прерывает важный разговор на пол пути, оставляя человека, который прилетел в Россию исключительно для того, чтобы встретится с ним. По его собственному предложению между прочим. Я мало вслушивалась в русскую речь, но уловила направление их беседы. Лански кого – то искал. Где – то на середине разговора, Артемио бросил взгляд куда за мою спину и его лицо вытянулось, впрочем он всегда быстро берет верх над эмоциями. Осторожно оглядевшись, я заметила молодую парочку в углу, гадая, чем они могли заинтересовать Лански. Сердце кольнуло тяжелым предчувствием. Я прогнала его, упорно считая что нет такой проблемы, которую я бы не смогла решить. Как же я ошибалась.
Девчонка, вдруг возникшая возле нашего столика, выбила почву из – под ног своим появлением. Ее красота и молодость заставили разом обостриться все инстинкты, и прислушиваться странным образом к каждому вздоху Лански. Сканировать каждый брошенный на девчонку взгляд. Увиденное, столкнуло меня на острые камни, изодрав в клочья мою и без того истерзанную ревность. Она взревела так громко, что оглушила меня на несколько минут, позволяя лишь смотреть на девку, как в немом кино. Она интересовала Лански, это и дураку понятно. Лишь на мгновение в его взгляде полыхнуло пожарище, которое он поспешил спрятать, но этого мгновения мне хватило за глаза.
В этот миг я пожалела, что родилась на свет, потому что за все наше знакомство ничего подобного в его взгляде и близко не было.
Опекун.
Я еле сдержалась, чтобы истерично не захохотать на весь зал, жадно разглядывая девку. Надо же! Ничто человеческое ему не чуждо. Или дело совсем не отцовских, или опекунских чувствах? Девочка чудо как хороша, той особенной красотой, робкой и изысканной от которой мужикам сносит крышу. Ее испуганный вид даже мертвого бы не оставил равнодушным, именно поэтому я, попрощавшись с французом, рванула в его дом на окраине столицы.
Всю дорогу до его дома я прокручивала в голове мысль, что все может рассыпаться как карточный домик. Все над чем я так долго работала, что так долго создавала, жертвуя своими амбициями, и гордостью. С каждым неумолимо исчезающим отрезком времени, я осознавала, как же мне мало наших с ним встреч, мне кажется, я теряю рассудок. Мне хочется быть с ним постоянно, каждую минуту, каждое мгновение, совершенно неважно где. Хочется постоянно чувствовать его умопомрачительный запах, ощущать его сердцебиение рядом, даже терпеть его безучастный взгляд, когда он во мне. Купаться в его мощнейшей ауре, жадно впитывать ее в себя. Я не знала ни одного мужчины, чья бы аура была настолько сильной. Ее можно было трогать кончиками пальцев, с упоением чувствовать ее вибрацию.
Неожиданно для самой себя всхлипнула, и тут же попыталась взять себя в руки, с трудом останавливая навалившуюся на меня истерику. Таксист бросил в зеркало заднего вида недоуменный взгляд, но меня это не коим образом не задело. Я не знала на сколько меня еще хватит, прежде чем моя натура возьмет верх над моим разумом. Мне кажется, я медленно умираю, подавляя и стирая себя. От меня с каждым днем остается одна лишь оболочка, наполненная болью, ревностью, и агонией. Когда его нет, мне кажется, что меня ножом режут по сердцу, и, не имея права позвонить ему, потребовать отчета о его местонахождении я тихо схожу с ума. Я одна в целом мире, потерянная и одинокая, потому что и этот мир заслонил собой Лански.
Расплатившись с таксистом я замерла возле кованной калитки, собираясь с силами, затем толкнула ее, и не давая себе времени передумать устремилась вперед.
Артемио, даже если и удивился, то вида не подал, и я наконец, выдохнула, чувствуя как уходит напряжение. Ровно до того момента, когда девка замерла на ступеньках лестницы, вся при параде, с кислой физиономией, глядя на незваную гостью.
Ревность снова обожгла нутро, и мне с трудом удалось заставить себя ей улыбнуться. Девочка насупилась, затем гордо выпрямилась и стала спускаться. Я перевела взгляд на Лански, чувствуя, как вскипает в венах кровь. Он не сводил с нее глаз, хотя по его лицу невозможно было что – то прочитать. Ужин напоминал пытку. Артемио не утруждал себя разговорами, Белла, как представили мне девку, тоже. Лишь пожилая Анна, с улыбкой на устах неустанно расхваливала успехи девчонки на учебном поприще. Я отсчитывала минуты, когда придется пора подняться на верх, когда Лански будет в моей власти, пусть ненадолго, на одну ночь, мне этого достаточно, чтобы унять свою одержимость им. Этот глоток иллюзий позволит мне продержаться еще, умаслит мою зависимость, и ублажит разум.
***
Изабелла
Сказать, что ужин стал для меня пыткой, это ни сказать ничего. Едва увидев эту женщину, Монику, я испытала чувство, которое вмиг меня отрезвило, заставив устыдиться своих мыслей. Это открытие шарахнуло так сильно, что буквально выбило меня из колеи, накрыв звенящим вакуумом. Ковыряясь в тарелке, и пребывая в своих мыслях, я не участвовала в беседе, ерзая на стуле под блестящим назойливым взглядом Моники, пытаясь держать лицо, вспыхивая каждый раз, когда зеленющий взгляд Артемио останавливался на мне. Я не имела права чувствовать то, что зарождалось во мне, прорастая глубже в душу. Мне хотелось выдернуть из себя этот корень, стремительно уходящий вглубь, растоптать его, запретить себе это чувствовать, потому что даже моих скудных познаний в мужчинах достаточно, чтобы с точностью определить, это не мой мужчина.
Безусловно, он красив, как дьявол, и так же порочен. Хотя с чего я так решила? Что я знаю о порочности? Верно, ничего, но внутри все ныло, трепетало, возрождалось при виде его мощных плеч и волевой линии подбородка.
Ускользнув наверх от распинающих взглядов, сдернула с себя платье, откинула его от себя словно мерзкую живность, натянула пижамные шорты и топ. Я меряла комнату шагами, пытаясь разобраться в себе. Что со мной происходило? Я не находила своим мытарствам должного объяснения. Низ живота сладостно ныл, сердце стучало где – то в горле, заставляя меня устыдиться своих чувств еще сильнее. Что со мной происходит? Может я больна? Неизвестно до чего бы я еще додумалась, когда весело заиграл мобильный рингтон, заставив меня от неожиданности подпрыгнуть на месте. Схватив телефон, я с облегчение выдохнула.
– Как дела, Бель? Твой опекун не сильно серчал? Кстати, почему ты о нем ничего не рассказывала?
Услышала я голос Алекса. То, что он не обиделся после нашего расставания, принесло неимоверное облегчение.
– Да не о чем, собственно было рассказывать. Мистер Лански подолгу отсутствует. Он проживает в Испании. Все в порядке. – Не зная, что еще можно к этому добавить, я тоскливо замолчала.
– Я рад, что все в порядке. Ты уже просмотрела мои материалы? Ты обещала на них взглянуть.
Мысленно чертыхнулась. Только трупов моей психике сейчас не хватало.
– Конечно, – пискнула я, – Сейчас же посмотрю.
– Окэ. Жду твоего аналитического разбора. Работа уже у тебя на почте.
Попрощавшись, достала ноутбук, который любезно не так давно приобрела мне Анна, и вошла в почту. Быстро отыскав входящее письмо, приступила к изучению содержимого, мысленно поблагодарив Алекса за возможность отвлечься. Быстро пробежала глазами по тексту, искренне недоумевая, что не устраивает Алекса в своей работе, пока не добралась до прилагаемых материалов. Долго и тщательно рассматривала каждую фотографию, чувствуя, как вдоль позвонка собирается ледяной пот. Последнее фото, какого – то подростка, и глядя на него, я поняла, что имел в виду Алекс. Получается, вся работа не имела смысла, потому что одна существенная деталь является опровергающей. На первый взгляд все убитые не имели друг с другом определенной связи, да и что можно сказать вот так навскидку, не изучив личности убитых, и все с чем они были связаны? Верно ничего. Но этого от выпускника и не требовалось. Его целью было сделать первичные заключения по фото, максимально развернуто, и выходило следующее: у всех жертв было рассечено горло, странным образом. Сначала я не придала этому значения, и лишь фото подростка заставило взглянуть на всю картину по – другому. Его разрез был аккуратен, словно нанесен скальпелем. Именно на его горле можно было рассмотреть чуть витиеватый рисунок стали. В остальных же случаях, порез наносился, я пролистала вывод Алекса, предположительно стеклом, ножом, и даже острым краем железа, отчего рисунок был почти не заметен. Края смазаны запекшейся кровью, и тонкий изгиб пореза терялся. Посему выходило, что у всех убитых был один почерк, следовательно, и убийца один.
Решив еще немного покопаться в интернете, я ввела в поисковик, первое имя убитого и стала изучать информацию. Ничего особенного я не нашла, а вот вторая жертва, девушка, была по всей видимости представительницей древнейшей профессии, о чем свидетельствовала краткая биография убитой. Вчитываясь в строки ее социального падения, завидев знакомые имена, пол подо мной вдруг покачнулся. Фото убитой, и фото живой девушки сильно отличались, поэтому я впервые ее не смогла узнать. Я видела эту девушку в доме у Седого. Ошибки быть не может.
Дрожащими руками, я набрала дату убийства Милки, о чем не поленился написать только ленивый. Вчитывалась в плывущие перед глазами строчки, я гадала, могла ли Милкина смерть быть связана с остальными убийствами? Тогда я и подумать не могла анализировать порез на ее горле, а теперь остаётся только гадать.
Мысли о сестре снова отозвались глухой болью, стиснув горло ледяными тисками. В голове помутнелось.
Пошарив рукой, я нащупала теплый кардиган и поспешила на свежий воздух, чтобы хорошенько все обдумать и проветрить мозги.
Тихонько выскользнув в освещенный настенными лампами коридор, я, было, направилась к лестнице, стараясь бесшумно ступать, когда до моего слуха долетел томный стон, полный наслаждения. Дверь в комнату уважаемого мистера Лански была приоткрыта, и я ругая себя за любопытство замерла напротив заглядывая в образовавшуюся щель, как воришка.
Ночная лампа освещала его профиль, а я стояла, как завороженная, наблюдая за тем, что происходило в спальне, совершенно позабыв обо всем на свете. Женщина усмехнулась, и теперь сладко постанывала, обхватив мужчину длинными стройными ногами. Все во мне кричало, надрываясь, о том, что мне следовало немедленно убраться восвояси, но я словно приросла к полу, у чертовой щели, таращась, как Лански занимается любовью, позабыв об угрызениях совести. Я замерла, точно в столбняке, глядя на обнаженную и напряженную спину, с сильно развитой мускулатурой, чья рельефность блестела от пота в свете настольной тусклой лампы. Я вдруг осознала, что ничего прекрасней не видела в жизни, с жадностью скользя взглядом за руками Моники, бесстыдно гуляющим вдоль сего великолепия.
Дыхание перехватило, тело взмокло, низ живота заполыхал с удвоенной силой, и я с ужасом поняла, что не могу сделать ни шагу, стараясь совладать с учащенным дыханием. Я смотрела на его спину, и красивый четкий профиль, и завидовала Монике, мечтая оказаться на ее месте. Сердце ныло, и готово было разорваться от горя и глупой жалости к себе. Ощутила себя преданной, будто это мой мужчина сейчас изменял мне с другой, заставляя глотать собственную беспомощность.
И как только мысли о предательстве Лански полосонули изнутри, я дернулась, мысленно отвешивая себе звонкую оплеуху.
Я попятилась, потом побежала, перепрыгивая через две ступеньки, мечтая оказаться как можно скорее на улице. Дверь громко хлопнула о стену, и я выскочила босиком на улицу, подставляя пылающее лицо осенней прохладе. Дрожащими от волнения пальцами откинула распущенные волосы от лица, и быстро пошла по влажной брусчатке вдоль дорожки, стараясь усмирить дыхание, ругая себя последними словами. Затем свернула в парк, устроилась на крытой качели, подобрав заледеневшие ступни под себя. Мысли путались, нестройным хором перекрикивали друг друга. Я не могла дать объяснения своему порыву, и унизительному поступку подглядывания, но ничего не могла с собой поделать. Я сидела, сдерживая постыдную и назойливую необходимость вернуться обратно, и досмотреть до того самого финала их действие, и снова устыдилась собственного поведения. Лицо горело, грудь бурно вздымалась, тело отказывалось слушаться. Я задыхалась и в который раз подумала о том, что я попросту подхватила какой – то вирус, иначе как объяснить горящее тело, требовавшее выход… Чего?
Я прикрыла глаза, откинувшись на мягкую спинку, чуть расставив согнутые колени. Горячие пальцы, бессознательно скользнули вниз прошлись по кромке шва мягких шорт, трогая пылающую плоть. Сладость прострелила мое тело насквозь. Я задохнулась от всплеска обжигающих эмоций. Обезумевшее тело требовало еще, и я мысленно вернувшись в спальню Лански, представляя его руку у себя между ног. С губ сорвался полустон – полувскрик, и я выгнулась, бесстыдно расставляя ноги шире.
Вдруг воздух рядом словно наэлектризовался, жаля воспаленную кожу тонкими иголками. Я широко распахнула глаза, а следом и рот, падая в темную пропасть, темных глаз замершего напротив полуобнаженного Лански.
Глава 7
В темноте, разбавленной лишь одиночными всполохами садовых фонарей, он представлял собой чужого незнакомца. Тусклый свет выхватывал рельефы обнаженного тела, скул, лба, линии бровей и подбородка, оставляя в тени глаза и рот. Я глазела, на его голый торс, широко распахнув рот шумно глотая воздух. Адреналин обжигал внутренности, а весь его агрессивный вид толкал к краю неконтролируемой истерики и пронзительного стыда, полосонувшего острым лезвием. В ужасе сжимаю колени, он замечает этот стыдливый жест и делает шаг, оказывается так близко, что меня снова накрывает коктейль возбуждения, щедро разбавленный ужасом.
Рука касается ноги, и чуть отводит в сторону. Я как завороженная смотрю на нее, темнеющую смуглым пятном на белоснежной коже, чувствуя, как ломаются внутри преграды, стираюсь я сама под жгучим темным взглядом. Я ловлю себя на мысли что сладко постанываю, совсем как Моника каких – то несколько минут назад. Это мгновенно отрезвляет, и я уже готова дать отпор. Почти готова.
– Тебе понравиться. – Тихо произносит он, в самые губы, и от его голоса сердце с размаху подает вниз. Дергаюсь всем телом, но он в доли секунды хватает меня за горло, чуть подтягивая к себе, и меня накрывает запахом его крепкого тела, и того самого аромата. Сомнений больше нет. Его рука, как раскаленное клеймо на коже, заставляет трястись тело мелкой дрожью, и поддаваться.
Она горячей змеей скользит вверх по внутренней стороне бедра, останавливаясь у кромки малюсеньких шорт, будя во мне дикое необузданное желание.
Наглые пальцы не встречают препятствия, и он усмехается, осознавая, как горячо, и как влажно там. Я уже не пытаюсь сжимать колени, наоборот, шире распахиваю их, бесстыдно откидываясь назад, отчего ему приходиться поддаться следом. Голос разума утонул в гуле шокирующего возбуждения, и все о чем я мола сейчас думать это о его проклятой руке снующей у меня между ног.
Дергаюсь всем телом, когда его язык проходится вдоль шеи, и бессознательно ловлю его губы, чтобы убедиться, проверить, тот ли это вкус, до сих пор живущий на моих губах, но он отворачивается от моего поцелуя, скользя им к ушной раковине. Меня сотрясает дрожь, как припадочную, и плюнув на все, я крепче хватаюсь за Лански, проходясь жаждущими ладонями по вожделенной спине, как совсем недавно Моника, чувствуя себя беспомощной под беспощадным напором своего желания. Всхлипываю, когда он пробирается внутрь моего тела, между ног начинает жадно пульсировать, требуя большего. Я поддаюсь навстречу его рукам, не скрывая своих эмоций, которые, я могу поклясться, он впитывает, так же жадно, как и я. Его пальцы скользят во мне, и мне хочется заорать во все горло от острого, дикого наслаждения. А еще от понимания, что они на своем месте. Он сам на своем месте, и я создана целиком и полностью для его пальцев.
– Пожалуйста…– Хрипло шепчу я, чувствуя себя на грани чего – то необычного, вдыхая пряный терпкий запах своего желания. Он наращивает темп, и я тоненько вскрикиваю, отдаваясь во власть яркого ослепительного оргазма, обмякнув в его сильных руках, оглушенная и задыхающаяся от пронзительно наслаждения, сотрясающего тело.
Не знаю, сколько я так висела на нем. Осознание медленно, с замирающим сердцем, липкой субстанцией заполняет трепещущее тело, высасывая все до пустоты. Я мысленно себя проклинаю за свою капитуляцию, тщетно приказывая себе забыть, то, что только что произошло, зная наперед, что это выжжет все во мне до тла. Он сломает меня, потому что он не тот, кому стоило распахивать душу, поддаваться жадным пальцем. А еще, меня коробит от собственный мыслей, и идиотского девичьего желания услышать те самые заветные слова, которых, разумеется, я не услышу. Тошнота накрывает меня, и я сжимаюсь в его руках, чувствуя, как Лански напрягается всем телом, отстраняясь от меня, вглядываясь темной бездной в мое пылающее от стыда лицо.
– Аплодирую тебе стоя. Твой внезапный приступ скромности неуместен. Ты же поэтому топала как слон по коридору, громко хлопая дверью?
Снова дергаюсь, на этот раз, освобождаясь из его рук.
– Изумительно. Все в лучших традициях.– Хрипло выдыхает Лански.
Не знаю, что он там имел в виду, но вскочив на ноги, я опрометью бросилась в дом, изо всех сил сдерживая рыдания. Как была одета, бросаюсь в душ, и только там дала волю чувствам. Рыдания сотрясали тело, громкие, истощающие не только тело, но и душу. Я до ужаса боялась того, что именно это чувство ненасытности, гонит женщин по кривой, заставляя падать на социальное дно. Потому что я хотела Лански до судорог, до адской проклятой одержимости, стоная и задыхаясь, от мысленного прикосновения его… в общем того, что у мужчины между ног.
В воспаленном сознании возникает образ Милки на кровати, ее постыдно распахнутые бедра без белья, и реву еще горше, опасаясь закончить так же. Мое желание проснулось, и теперь будет истязать меня, нашептывать в ухо, толкая к краю.
Скидываю с себя мокрую одежду, она с мокрым шлепком, неопрятным комом ложится у моих ног, и я обессиленно опускаюсь на теплый кафель. Не знаю, сколько я так просидела, но наконец выбравшись, я закуталась в теплый халат, устроилась в кресле, с удивлением замечая порозовевшую линию горизонта.
В эту ночь я так и не сомкнула глаз, от того раньше всех собралась и отбыла в университет, решив выбить кровоточащий клин усердным рвением в учебе, отчаянно опасаясь встретиться с Лански. В голове всплывает наш вчерашний разговор о низкой социальной ответственности и его нелюбви к известным женщинам. Как он воспримет наш ночной адъюльтер? И не укажет ли он теперь мне на дверь. Эти жалящие мысли, и сотни им подобных, роились в моем сознании, занимая все мое внимание, отчего я даже проехала две лишних остановки.
Мысленно выругалась, пожелав мистеру Лански отправляться известным маршрутом, я все же вышла из битком набитой маршрутки, с интересом оглядываясь по сторонам.
Временя позволяло прогуляться пешочком, и проветрить заодно мозги. Накинув на голову капюшон, я поежилась от влажного ледяного воздуха, и направилась в сторону университета. Он находился в двух кварталах от того места где я находилась, и решительно выбросив мысли о ночном происшествии я бодро зашагала, вдыхая полной грудью морозный воздух, рассматривая сталинки спального района с облупившейся краской.
Каково же было мое удивление, когда из подъезда одного из домов выпорхнула знакомая фигура. Подняв повыше воротник, Алекс устремился в мою сторону, глядя себе под ноги. Не знаю, что заставило меня поспешно юркнуть за козырек пивного ларька, и замереть там. Может тот факт, что дом Алекса находился далеко от данного места, или выражение его хмурого, с печатью злости, лица, совсем ему не присущее. И весьма вовремя. Алекса кто – то окликнул, он выругался вслух, и замер в нескольких метрах от меня.
– Я все тебе сказал! – Жестко ответил мой друг, тоном, которого я никогда от него слышала.
– Но Алекс, мы же с тобой договорились! Ты мне обещал, что…– Залепетал женский тоненький голос. Я осторожно выглянула из укрытия и моим глазам предстала картина. Молоденькая, не старше меня, рыжая девушка, кутающаяся в теплый махровый халат, под пронизывающим ветром, широко распахнутыми зелеными глазами, с обидой взирала на Алекса. Губы предательски дрожали, а покрасневший нос, многозначительно указывал на то, что девчушка совсем недавно плакала. На щеке алело красное пятно, похожее на след от удара.
– Заткнись! – Грозно, со злостью оборвал ее Алекс, поспешно пряча руки в карманы, словно боялся не совладать с ними. Я напряглась всем телом, вытянувшись в струнку, радуясь отсутствию прохожих в столь ранний час.
– Но я же все сделала, как ты просил! – В голосе послышалась истерика, и Алекс снова выругался. Подошел к ней вплотную, и что – то тихо заговорил. Как ни напрягала я слух, но ничегошеньки не услышала. Вскоре он стремительно промчался мимо, а я, выглянув из – за козырька, увидела девушку, понуро плетущуюся к подъезду.
Постояв еще какое – то время, я отправилась следом за другом, гадая по пути, чтобы это все могло значить? Его поведение никак не вязалось с тем Алексом, которого я знаю, хотя откуда мне знать, как он ведет себя с девушками? И чем успела насолить ему эта девица? Я знаю его, как доброго и веселого друга, любившего посмеяться как над собой, так и надо мной, без всякого злого умысла. Он всегда видел суть проблемы, чем ни мало меня выручал, щедро делясь накопленным опытом, с готовностью предоставляя любую посильную помощь. Подумаешь, нагрубил девчонке? Возможно, у него была на то веская причина. Покопавшись в памяти, я прикинула что еще знаю о нем, и ничего более добавить к вышеперечисленному не смогла.
Черт знает что! Выругавшись подобно Алексу себе под нос, я припустилась к университету, решая, присмотреться к другу получше.
***
С Алексом удалось увидеться только тогда, когда у меня появилось окно. Купив себе кофе, я устроилась на скамейке в парке, чтобы обдумать, как следует минувшую ночь, и самое главное выработать стратегию дальнейшего поведения. Моника не та женщина, которая будет смотреть на мужские похождения сквозь пальцы. Чувствовалась в ней хищница, которая будет рвать без жалости и сожаления, отвоевывая свое. Интересно, как она восприняла его уход? Ведь не могла же она не заметить того, что ее мужчина на самом пикантном месте исчез из спальни?
Меня мгновенно бросило в жар, стоило только вспомнить события минувшей ночи. Требовательные пальцы Лански, и его хриплый шепот, и запах. Тело мгновенно отреагировало, что меня никак не порадовало. В глубине души, я надеялась, что заморский мистер не останется надолго в Москве, и моя душа и тело обретут, наконец, спокойствие.
– Вот ты где! – От неожиданности, я выронила бумажный стаканчик на асфальт, обжигая себе пальцы. – О, прости, я не хотел тебя напугать, держи!
– Какая забота! – Посетовала я, принимая новый стакан с капучино, облизывая обожженный палец. – Я, кажется, просила…
– Да – да, я помню, ты просила, чтобы я больше не подкрадывался к тебе. Но позволь заметить моя красавица, я машу тебе и даже зову тебя по имени, битые двадцать минут, наплевав на косые сочувствующие взгляды своих сокурсников. Между прочим, я смахивал на нерадивого влюбленного, которого игнорит понравившаяся девушка. Так о чем ты так глубоко задумалась?
– Ни о чем конкретном, – спрятав взгляд, ответила я.
– Проблемы с опекуном? – Мои щеки вспыхнули, я поспешила сделать глоток обжигающего кофе.
– Можно и так сказать, – пробормотала скорее себе, чем Алексу.
– Все образуется, поверь моему опыту! Лучше скажи, ты просмотрела мою работу? – В глазах Алекса что – то мелькнуло и тут же исчезло, заставив меня нахмуриться?
– Нет, ведь так?
– Почему нет, – удивилась я. – Просмотрела. Только к концу я поняла, что тебя насторожило. На последнем фото у погибшего мальчика четко виден срез. Скажи, разве может убийца таким образом обозначать свой характер, или что – то в подобном роде?
– Я об этом много думал. Искал информацию и все – таки, кое – что нарыл. Мальчишка вовсе не был случайной жертвой. Из достоверных источников удалось выяснить, что он приходился сыном одной проститутки, убитой подобным образом. Ее нет в тех архивах, которые мне передали. На самом деле, как мне шепнул один следователь, таких убийств гораздо больше. Более того, многих пытали. У двух девушек отсутствовали пальцы, у одной скальп. На горле все тот же порез.
– В городе орудует маньяк? – Испугала я, чувствуя, как ледяной озноб ползет вдоль позвоночника.