Ледяная колыбель
Она быстро подстроилась к Шийе, поддерживая ее усилия. Вместе они расширили свою защитную сферу до самых стен. Золотой огонь вновь укрыл всех, кто находился в рулевой рубке. Никс крепко сжала кулак, собираясь с духом в ожидании нападения – того момента, когда эти темные копья враждебного обуздывающего напева ударят в их щит.
Но опасность заключалась не в этом.
Грейлин, ахнув, отшатнулся от окна. Перед носом корабля пронеслась огромная темная тень, исчезнув где-то под ними. Никс мельком углядела остроконечные перепончатые крылья. При их виде кровь застыла у нее в жилах. Ее напев споткнулся, обтрепав края пылающего щита.
«Этого просто не может быть…»
Затем в поле зрения появилась еще одна тень, на миг зависшая в воздухе, прежде чем захлопать огромными крыльями и взмыть высоко вверх. Отрицать очевидное было невозможно. Силуэт был косматым, с более коротким хвостом, но все они узнали это существо.
– Это летучая мышь… – потрясенно пробормотал Райф. – Такая же, как Баашалийя.
Никс знала, что вор ошибается.
«Совсем не такая же, как Баашалийя».
Еще больше теней промелькнуло за окнами, проскальзывая сквозь серую мглу, едва различимых сквозь пелену пара. Пока что держались они довольно высоко.
– Что они делают? – спросил Райф, придвигаясь к Шийе.
Ответ пришел, когда корабль сильно содрогнулся, на миг выровнялся, а затем содрогнулся опять. Стальные тросы наверху застонали и задребезжали.
– Они пытаются повредить наш летучий пузырь! – выкрикнул Дарант. – Хотят разорвать его!
Никс вытянула шею, глядя вверх. Она знала, что летучие корабли, подобные «Пустельге», строились как боевые – хоть и более быстрые и маневренные, чем гигантские линейные. Чтобы противостоять атакам противника, их пузыри с летучим газом были разделены на независимые друг от друга отсеки. Газовый пузырь летучего корабля способен получить сразу несколько пробоин и все равно сохранять свою подъемную силу. Но все-таки есть пределы тому, какой ущерб он может выдержать.
– Держитесь крепче! – заорал Дарант, толкая штурвал от себя.
Нос корабля опустился, отправив его в крутое пике. Ноги у Никс заскользили, и она ухватилась за Шийю, чтобы удержаться. Напев застрял у нее в горле, но бронзовая женщина делала все возможное, чтобы сохранить защитный кокон. Никс отбросила все свои чувства, борясь с огненной ненавистью, струящейся сквозь пар. До сих пор эта сила оставалась снаружи, а не обрушивалась на корабль.
«Может, предыдущее нападение исчерпало бо́льшую часть их обуздывающей энергии, не оставив им другого выбора, кроме как атаковать физически?»
Дарант крутнул штурвал, направляя их спуск по более крутой спирали. Внезапный маневр отбросил Никс в сторону. Рука Шийи вырвалась у нее из пальцев, но Райф поймал ее и притянул обратно, и сам при этом крепко держась за бронзовую женщину.
– Вы можете отвадить их? – едва выговорил он, с трудом переводя дыхание и обращаясь к Никс и Шийе одновременно. – Убедить их, что мы не желаем им зла?
Никс уставилась вверх.
Ответила ему Шийя:
– Они не станут слушать.
Никс знала, что бронзовая женщина права. Колония там, снаружи, могла быть отдаленно родственна колонии Баашалийи, но что-то исказило ее. Она не ощущала ничего похожего на холодную проницательность болотного клана. То, что проносилось сейчас по небу, было диким, необузданным, но явно еще хитрым и коварным – что наглядно продемонстрировала устроенная этими тварями засада.
Несмотря на усилия Даранта стряхнуть с хвоста обрушившуюся на них стаю, корабль продолжал дрожать и раскачиваться. Никс могла поклясться, что услышала, как рвется ткань, когда еще одна часть летучего пузыря была разорвана острыми когтями.
«Так мы долго не протянем…»
Грейлин высказал то же самое вслух, склонив голову к Даранту:
– Это безнадежно! Надо уходить к шлюпкам! И молиться, что кораблики поменьше сумеют ускользнуть от этой орды.
Никс ожидала, что Дарант – который очень гордился способностями «Пустельги» и своим собственным мастерством – станет возражать, но ошиблась.
– Займись этим! – Дарант бросил взгляды вправо и влево – на вспомогательные посты, на своих дочерей. – Глейс, Брейль – отведите Никс и остальных к шлюпкам! Найдите где спрятаться в этом паровом облаке!
Глейс шагнула к нему:
– Отец…
Он махнул рукой в сторону двери.
– Иди! Я пока не собираюсь отказываться от «Пустельги».
Дарант решительно отвернулся, отвергая все доводы своих дочерей. Всегда послушные отцу, обе женщины приблизились к Никс и остальным. На лицах у них застыла озабоченность.
– Я оставила там Джейса, – сообщила Никс, когда пара подошла к ним. – Он уже должен был подготовить шлюпки.
Дарант позади них выкрикивал приказы через рупор возвещателя, распределяя задания. Обернувшись, он крикнул им, когда они уж направлялись к двери:
– Как только покинете корабль, быстро валитесь вниз! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы отвлечь этих тварей!
Никс ахнула, когда ее голову вдруг словно обожгло огнем. Волоски на коже встали дыбом. Она оглянулась, когда в поле зрения промелькнул огромный силуэт, который с оглушительным хрустом ударился в окно рубки. Закаленное стекло треснуло. Летучая мышь примостилась там, глубоко вонзив когти в доски носовой палубы. Крылья ее молотили по кораблю. Уши мыши были плотно прижаты к черепу, а клыки скрежетали по стеклу, оставляя на нем потеки яда. Однако глаза, похожие на черные бриллианты, так ни разу и не дрогнули. Они смотрели прямо на Никс, следя за ней, когда она убегала вместе с остальными. На миг Никс почувствовала, что разум орды видит ее насквозь. Холодная злоба вонзилась ей прямо в череп, принеся с собой единственную мысль – без слов, одно лишь намерение.
Но достаточно ясное.
Мы сломаем тебя…
Глава 14
Пригнувшись в трюме «Пустельги», Грейлин схватил Никс за руку. Страх железом сковал его пальцы. Остальные уже поднялись на борт двух шлюпок. Закутанная в толстую шубу, Никс стояла рядом с Баашалийей у подножия трапа своего суденышка. Она до последнего момента хотела оставаться рядом со своим братом.
– Давай тоже залезай! – приказал ей Грейлин.
Даже укрывшись за шлюпкой, он был вынужден кричать. Массивная кормовая дверь «Пустельги» была опущена плашмя и торчала из корабля, словно высунутый язык, уткнувшись в насыщенную паром темноту. Рыцарь следил за небом, пока корабль по спирали погружался все глубже в туман. В воздухе тревожно воняло серой. После столь долгого пребывания на холоде тепло, проникавшее в корабль, казалось угнетающим.
– Ну давай же! – поторопил ее Грейлин.
Никс положила ладонь на щеку Баашалийи и оглянулась.
– Мы точно не можем взять его с собой? Там ведь есть место.
– Вряд ли, и мы уже это обсуждали. Ему будет лучше самому по себе, и он может последовать за нами вниз. Баашалийя явно гораздо проворней любой шлюпки. Если кто-то и способен спастись от этих монстров, так это он.
Она вздохнула и прислонилась лбом к склоненной голове брата, прощаясь с ним напоследок.
Глухой к обуздывающему напеву, Грейлин представил себе энергию, перетекающую сейчас между ними в обе стороны. В этот момент Никс была так похожа на Марайну… Нежность на лице, сталь в глазах, даже нотка ярости в поджатых губах… Все это кольнуло его прямо в сердце. Рыцарь молился, чтобы ему удалось позаботиться о ней лучше, чем о ее матери – женщине, которую он любил больше, чем свое собственное положение при дворе, свою клятву на крови, свою собственную жизнь. И все же Марайна погибла в болотах Мирра. Как ни крути, Грейлин подвел ее, бросив в тщетной попытке отвести от нее брошенных за ней в погоню королевских воинов.
Когда Никс выпрямилась, он поискал в ее лице черты, которые походили бы на его собственные, но видел в ней одну лишь Марайну. Никс могла быть его ребенком, но Грейлин не мог знать этого наверняка. Он делил с Марайной постель – воспоминания о чем навсегда запечатлелись в его сердце, – но точно так же поступал и другой мужчина, которому она была насильно отдана. Марайна выросла среди рабов и рабынь для утех в дворцовом павильоне короля Торанта, став самым любимым сокровищем монарха. Король запретил любым другим мужчинам даже прикасаться к ней.
Но Грейлин нарушил клятву и вторгся туда, куда не следовало, принеся всем гибель. Чувство вины стало такой же неотъемлемой частью его личности, как шрамы и плохо сросшиеся кости. И все же боги даровали ему некоторое отпущение грехов.
Он пристально посмотрел на молодую женщину, стоящую перед ним. Ему было все равно, его она дочь или нет, – имело значение лишь то, что Никс была дочерью Марайны. Грейлин дорожил даже этой маленькой частичкой женщины, которую когда-то любил.
Баашалийя наконец отступил от трапа, распустив крылья. Никс посмотрела ему вслед с выражением боли на лице.
– Будь осторожен! Держись к нам поближе!
Уладив все дела, Грейлин загнал Никс в маленький трюм летучей шлюпки. Потом глянул на другую. На глазах у него ее кормовая дверь захлопнулась. Райф и Шийя уже находились внутри. Огромный вес бронзовой женщины ограничивал число членов экипажа, которых эта шлюпка могла принять. Управляла ею дочь Даранта Глейс. Единственными, кто еще находился на борту, были механик Хиск и пара братьев-пиратов, Перде и Херль.
Брейль крикнула от штурвала шлюпки Грейлина:
– Закрывай! Моя сестра готова к запуску!
Скривившись, рыцарь бросился внутрь и схватился за рукоятку у самого выхода. Используя всю силу своих плеч, стал крутить ее круг за кругом. Кормовая дверь стала медленно подниматься у него за спиной.
Едва оказавшись внутри, Никс подошла к Джейсу и Крайшу. Те вдвоем притащили на борт ящик с наспех упакованными книгами – фолиантами явно слишком ценными, чтобы оставлять их на «Пустельге». Грейлина подобные соображения ничуть не волновали. По крайней мере, из этих томов получилась бы отличная растопка для костра.
Над плечом у стоящей перед штурвалом Брейль склонялся Фенн. Судонаправитель жестикулировал и что-то быстро говорил – вероятно, планируя их спуск. Над ними нависала старшина абордажной команды Викас – женщина на голову выше Грейлина и вдвое крупней его, мускулистая и мрачная, закованная в кожаные доспехи. Вооружена она была широким мечом – таким длинным, что его приходилось прятать в ножны за спиной.
Сюда могло бы втиснуться и больше седоков, даже учитывая внушительные габариты Кальдера, но остальная часть экипажа, человек восемь или девять, предпочла остаться на корабле, чтобы помочь Даранту спасти его. Все понимали, что их единственная надежда завершить путешествие – а может, и даже вернуться домой – зависит от судьбы «Пустельги».
В конце концов Брейль оттолкнула Фенна локтем, рявкнув на него:
– Хватит уже с меня поучений! Сама знаю, что делать!
Грейлин понял, что ее гнев направлен отнюдь не на судонаправителя – Брейль раздражала необходимость бросить своего отца. Тем не менее сестры были лучшими рулевыми на борту «Пустельги» – возможно, даже поискусней Даранта.
«Нам требуется их мастерство».
Джейс вдруг вскрикнул и отпрянул назад, указывая на изогнутые стекла рубки.
– Они нашли нас!
Грейлин обернулся, чтобы посмотреть, что так испугало молодого человека. Перед открытым проемом шлюпочного отсека сквозь густой туман пронеслась пара теней. До сих пор звери терзали газовый баллон и верхнюю палубу, не обращая внимания на нижнюю часть корпуса с кормы.
Теперь уже нет.
Одна тень перевернулась в воздухе и нырнула вниз, приземлившись на откинутую кормовую дверь «Пустельги». Когти заскользили по доскам. Кожистые крылья гигантской летучей мыши были высоко подняты, голова опущена. Тварь зашипела, обнажив зубы, явно настороженная необычным нутром корабля. От одного ее размера – вдвое крупнее буйвола – у всех перехватило дыхание.
– Сброс! – выдохнул Грейлин. Они не могли рисковать тем, что огромное существо повредит хотя бы одну из шлюпок. Надо было срочно покидать корабль, пока зверь не сориентировался в происходящем.
На борту другой шлюпки тоже это поняли.
Слева раздался громкий лязг, и второе суденышко стрелой выскочило с кормы «Пустельги» далеко в туман, почти исчезнув из виду. И в этот момент над корпусом ее надулся маленький летучий пузырь, туго натянув тросы и поймав шлюпку, прежде чем та начала падать. Из ее кормовой горелки вырвались струи алхимического огня, унося беглецов под покров тумана.
Испуганная вспышкой пламени, огромная летучая мышь метнулась в сторону. Теперь она преграждала путь оставшимся. Огненные глаза обратились к их шлюпке. С оглушительным визгом мышь бросилась на них, растопырив когти.
– Летим! – выкрикнул Джейс.
Брейль сдержалась и правильно сделала, озвучив свои тревоги:
– Если эта тварь прорвется к нашему свернутому газовому пузырю…
Грейлин все понял. «Лучше оказаться в ловушке на борту “Пустельги”, чем рисковать смертельно опасным снижением на поврежденной шлюпке».
Никс застонала, выбросив руку вверх:
– Нет!
Грейлин нахмурился, сбитый с толку, – а затем над крышей шлюпки промелькнула какая-то тень.
Рука Никс свинцово опустилась.
– Баашалийя, нет…
Ее брат бросился на огромного захватчика, нанеся тому сильный удар. Оба кувыркнулись и отлетели в сторону. Его враг кричал и метался, застигнутый врасплох неожиданным нападением. Несмотря на разницу в размерах, Баашалийя прогнал зверя с кормовой двери. Пара отпрянула, сцепившись и хлеща друг друга крыльями, а затем исчезла в густом тумане.
Никс упала на колени.
– Нет…
Брейль не стала ждать.
– Держитесь как следует!
Все схватились за висячие кожаные петли. Грейлин бросил рукоять лебедки люка и тоже вцепился в одну из них. Кормовая дверь шлюпки оставалась еще на четверть приоткрытой, но с этим уже ничего нельзя было поделать. Они не осмеливались ждать ни секунды.
Брейль потянула за рычаг, и шлюпка, подталкиваемая пусковыми тросами, рванула вперед и вылетела из «Пустельги». Грейлин потерял равновесие, едва не выпустив петлю. Кальдер заскользил на лапах по полу, наткнувшись на него. Никс, которая все еще стояла на коленях, опрокинулась было назад, но Джейс схватил ее за шиворот и удержал на месте.
Желудок у Грейлина подкатил к горлу, когда выброшенная из кормового порта «Пустельги» шлюпка ухнула вниз. Брейль явно хотела оказаться подальше от корабля – и от того, что проносилось сквозь эти туманы. А потом над головами у всех негромко хлопнуло. Грейлин представил, как над ними туго надувается пузырь с летучим газом. Падение шлюпки сразу же прекратилось – так резко, что его пальцы вырвало из кожаной петли.
Кое-как удержавшись на ногах, он повернулся, чтобы выглянуть в щель в кормовой двери, мельком увидев «Пустельгу», которую тут же поглотил туман. Тени погнались было за шлюпкой, но потом и они исчезли.
Брейль разожгла кормовую горелку. В окружающие их облака пара вырвалась синевато-оранжевая вспышка. Горелка немного поплевалась, а затем за ней с ревом вытянулось ровное пламя. Шлюпка теперь мчалась быстрее, удаляясь неизвестно куда.
Никс неуверенно встала и, спотыкаясь, направилась к Грейлину, все стоявшему у двери.
– Баашалийя?..
Грейлин оглядел небо.
– Я его не вижу.
Она присоединилась к нему, даже позволив обнять себя. Никс вся дрожала, выглядывая наружу.
Грейлин еще крепче сжал ей руку:
– Он найдет дорогу к нам.
Следующие слова Никс были произнесены шепотом:
– Но куда мы направляемся?
В трюме воцарилась тишина, все погрузились в свои собственные мысли. Затем шлюпка резко отвернула влево, отчего Грейлина и Никс отбросило в сторону.
Брейль за штурвалом ругнулась. Фенн ахнул.
Грейлин обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как шлюпка в самый последний момент отворачивает от ледяного утеса, который заполнял мир с правой стороны. С его склона бесчисленными каскадами струилась темно-синяя талая вода. Рыцарь направился к штурвалу, увлекая с собой остальных.
– Ничего не понимаю, – произнес он. – Мы вернулись к границам Драконьего хребта?
– Это совершенно исключено. – Фенн наклонился ближе к окну. – Я достаточно опытный судонаправитель, чтобы даже в этом паровом мешке понять, что это не так. Эта стена изо льда… – Он оглянулся на остальных. – По-моему, мы могли попасть в какую-то огромную щель или трещину в Ледяном Щите.
Джейс поежился:
– Может, нам вернуться назад и попытаться выбраться из нее?
Фенн поднял взгляд:
– Я даже верхушки не вижу.
– Пути назад нет, – заявила Брейль. – Мы израсходуем все наши запасы быстропламени, силясь подняться обратно. И все мы знаем, что ждет нас там, наверху.
Крайш, который тоже присоединился к ним, указал вниз.
– То, что лежит там под нами, наверняка и является источником этого пара. Когда мы перевалили через горы, длина этой туманной полосы была весьма впечатляющей – она простиралась по меньшей мере на сотню лиг с севера на юг. И никто не знает, насколько широкой может оказаться. Если это и вправду какая-то трещина во льду, то она должна быть просто-таки колоссальной.
– Тогда что же нам делать? – спросил Джейс.
– Продолжим спуск, – отозвался Грейлин. – Как и сказала Брейль. У этой трещины должно быть дно.
Джейс пожал плечами:
– Если так, то, думаю, там, по крайней мере, будет тепло.
Никс не обращала внимания на ледяной утес. Ее взгляд оставался устремленным ввысь, а мысли было легко прочесть, равно как и ее страх.
Грейлин положил ей руку на плечо, вновь успокаивая ее. Это было все, что он мог сделать.
– Он найдет нас.
Никс просто повторила свои предыдущие слова:
– Но куда мы направляемся?
Грейлин посмотрел вниз, в затянутые паром глубины пропасти.
«Хотел бы я знать…»
Часть IV
Запретное око
Мало что, кроме слухов, известно о Кодексе Бездны, теневой библиотеке Дреш’ри. Поговаривают, будто те, кто хотя бы одним глазком видел ее, были ослеплены. Тем, кто поминает о ней вслух, отрезают языки. А те, кто осмелится вторгнуться туда, будут самым безжалостным образом выпотрошены. И лишь одна истина не подлежит сомнению: ужасающая мудрость, кою можно там сыскать, является таким же оружием, как и любой меч.
Из «Страданий Южного Клаша» Герайи хи Роста, который семь лет спустя и сам пережил все злосчастья, упомянутые выше, – его изуродованное тело извлекли из заброшенной соляной шахты в окрестностях города КазенГлава 15
Когда по дворцу разнесся второй колокол Вечери, Канте с облегчением погрузился в исходящую паром каменную ванну. В воду были добавлены успокаивающие соли и прочие алхимические вещества, а также благовония. Принц не знал, поможет ли что-нибудь из этого исцелить его раны, – ощутил лишь, как соль сразу же обожгла все царапины и порезы, полученные во время стычки с неизвестными налетчиками.
И все же он с гримасой опускался все ниже, пока над водой не осталось только его лицо, глядя на десятки масляных фонарей, висящих над головой, – все они жарко горели, отбрасывая мерцающие лучи сквозь звездообразные отверстия в жести. Канте прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.
После событий дня их с Рами так раздражающе долго допрашивали советники императора – троица старейшин с суровыми лицами, – что довели обоих до полного изнеможения. Эти трое вытянули из молодых людей все до единой подробности нападения, не предложив никаких сведений взамен. Точно такому же строгому допросу подверглись каждый из солдат, лучников и гвардейцев, хотя и с куда меньшим почтением. Несколько человек наградили серебряными венками за проявленную храбрость, а других выбранили и увели куда-то, нацелив на них острия мечей. Начальника стражи наверняка казнили бы за то, что он позволил венценосной процессии попасть в засаду, но этот человек погиб при взрыве – что, вероятно, оказалось для него подарком судьбы. Его смерть явно была гораздо менее мучительной, чем то, что ожидало бы его здесь, в императорских подземельях.
Примечательно, что сама Аалийя на слушаниях отсутствовала. Как только их боевой фургон достиг дворцовой цитадели, ее поспешно куда-то увели вместе с ее оставшимся в живых чааенами. Даже сейчас, в ванне, Канте все никак не мог выбросить из головы ярость на ее лице, направленную на него, – как будто это он был во всем виноват.
Хлопок двери эхом разнесся по выложенной плиткой ванной комнате. Канте со стоном выпрямился. Вошел Пратик в сопровождении Фрелля хи Млагифора, алхимика из бывшей школы Канте. Взгляды обоих мужчин остановились на нем. Судя по выражениям их лиц, расспросы на сегодняшний день еще не закончились.
Фрелль остановился на краю широкой ванны, уперев руки в бока и башней возвышаясь над Канте. На нем было его обычное одеяние алхимика – перетянутая широким поясом черная мантия. Дополнял этот наряд лишь серебряный обруч, который венчал его темно-рыжие волосы, заплетенные в спадающую на плечо косичку. С сияющего обруча свисала тонкая вуаль – более прозрачная, чем у обычной биор-га для низших каст. Это обозначало Фрелля как одного из Раскованных, чужеземца в этих землях. Вуаль была в данное время сдвинута в сторону, открывая суровый хмурый взгляд – обычное выражение лица алхимика, с которым он всегда посматривал на Канте, своего бывшего ученика.
– Похоже, злосчастья притягиваются к тебе столь же верно, как мухи к дерьму, – заметил Фрелль.
Канте устало хмыкнул:
– А в этом сравнении я муха или дерьмо?
– На самом деле не то и не другое, – вмешался Пратик. – Я подозреваю, что утренняя засада не имела к тебе никакого отношения, принц Канте. Они явно охотились за принцессой.
– Это был довольно наглый удар, – признал Фрелль. – Будучи единственной дочерью императора, она стала бы добычей куда ценней всех прочих.
– То есть если б налетчикам это удалось, – добавил Пратик. – Неудавшаяся попытка завладеть ею стоила им восемнадцати человек.
– Но кому это «им»? – спросил Канте.
Пратик нахмурился:
– Судя по глазам нападавшего в белой маске, это, несомненно, были члены Шайн’ра, что означает «Кулак Бога» – фракции воинствующих еретиков, что терроризируют Южный Клаш вот уже более столетия. Хотя в последнее время они явно обнаглели.
Канте представил себе их главаря, стоящего на улице – и совершенно не устрашенного неудачей своей засады.
– Но чего они хотят?
– Посеять хаос и раздор. С конечной целью положить конец правлению клашанских богов-императоров и вернуть богатства этой земли ее народу. – Фрелль презрительно фыркнул. – Или, что более вероятно, просто свергнуть Хэшана и занять его место. История изобилует такими борцами, которые отстаивают свободу, но в конце концов оказываются столь же деспотичными, как и те, кого они стремятся свергнуть.
– Пожалуй. – Пратик пожал плечами. – Пять столетий тому назад род Хэшанов и вправду полностью изничтожил клан Кастов – который, в свою очередь, вырезал всех наследников племени Риллоран, царствующего до их правления. Тем не менее не стоит недооценивать Шайн’ра, особенно сейчас.
– Почему это? – спросил Канте.
– Я подозреваю, что попытка захватить Аалийю была спровоцирована нападением твоего отца на севере. Судя по всему, они решили воспользоваться этой бомбардировкой, чтобы сделать свой ход. Быстренько подстроили эту сцену с перевернутой телегой на улице, чтобы заманить нас в свою ловушку.
Канте лишь поморщился, припомнив непокорного буйвола, опрокинутую повозку и мужчин, якобы пытавшихся поставить ее обратно на колеса.
«Мне и в голову не пришло, что они могли быть как-то причастны к нападению!»
– И даже при всей этой спешке, – добавил Пратик, – устроители засады были близки к успеху.
– Слишком уж близки, – пробормотал Канте, опять ощутив, как саднят его раны.
С тяжелым вздохом Пратик направился к ступенькам, спускающимся в ванну. Здесь, во дворце, чааен сбросил свое обычное одеяние биор-га и был одет лишь в тунику до колен и сандалии. Похоже, даже такая одежда была сейчас для него непосильной ношей. Пратик стянул тунику и стряхнул с ног сандалии.
Когда он опускался в ванну, Канте старательно смотрел в другую сторону – и вовсе не из стыдливости перед наготой мужчины; принц уже привык к отсутствию скромности в подобной домашней обстановке. Смущало его уродство чааена – отсутствие мужского достоинства у того между ног. Не говоря уже о пересекающихся белых шрамах на его темной коже и железном ошейнике, навечно закрепленном на шее. Все это было свидетельством того, что Пратик закончил Бад’и Чаа – Дом Мудрости.
Канте всегда думал, что его собственное обучение в Тайнохолме было суровым и требовательным, но оно просто бледнело по сравнению с чем-то подобным. В то время как его школа не поощряла любовных интрижек, требуя чистоты, Дом Мудрости насаждал ее, оскопляя еще первогодков. Хуже всего было то, что тех, кто не сумел продвинуться в учебе, попросту казнили. Выжившие же вознаграждались тем, что отдавались на откуп классу имри, чтобы вечно служить чааен-привязанными советниками. Бо́льшую часть времени, когда Пратик был полностью одет, легко забывались увечья, скрытые под одеждой. Только вот теперь его суровая история обнажилась в прямом смысле этого слова.