Ратник 2

Глава 8. Рыба – спаситель человечества

Разведка началась со скандала. Пусть и небольшого, но все равно, совсем ненужного. Волкудлак, который обычно вел себя очень покладисто и дружелюбно, неожиданно заупрямился. Нет, от разведки он не отказывался, но он не желал садиться в седло.

– Только я на лошади не поеду! – уперся Жужель.

Если бы он был в облике волка, то можно бы сказать, что уперся всеми четырьмя лапами. Но так как он сейчас пребывал в человеческом обличье, то скажем, что упирался руками и ногами.

Соколов и Татень уже сидели в седлах, а теперь устало посматривали на оборотня, который неожиданно заупрямился. Старый ратник уже приготовился огреть упрямца плетью, или треснуть его древком копья, но пока медлил. Негоже идти в разведку, побив напарника.

Ярославу уже тоже захотелось обругать своего товарища. Ишь, лошадь его не устраивает.

– И чем тебе лошадь не угодила? – недовольно спросил Ярослав. – Ты же сюда верхами приехал?

– Лошадь, хотя она и дура, но не совсем, – пояснил Жужель. – Она же считает, что на ней хищный зверь сидит. Я, пока сюда доехал, весь издергался. Она меня все время скинуть норовила, да еще зубами тянулась, чтобы укусить. А когда я с седла слез, копытом припечатала. Ладно, что ехали недолго. Но у меня теперь вся задница избита. Если в волка перекинусь – там верно, вся шерсть выпала. Давайте-ка лучше я на своих четырех побегу, а лошадь пусть здесь остается. Вот увидите, что я от ваших кобыл не отстану, а вровень бежать буду. Нет, давайте я на четырех, а?

– На четырех? – удивился Ярослав. Посмотрев на Татеня, спросил: – Что, старший, может пусть он на четырех ногах бежит?

– Да пусть он хоть ползет, хоть на крыльях летит, – сплюнул в сердцах старый воин. – Пусть его ветром несет, только пора бы уже. Воевода велел сразу нам выдвигаться, а мы телимся, словно медведица, которая в берлоге разродиться не может.

Сравнение, конечно, очень интересное, но почему медведица телится, Ярослав не понял. Вроде бы, телятся коровы? Ну ладно, это тоже особенности военного «социолекта». А оборотень, на своих четырех лапах, может и на самом деле станет бежать быстрее, нежели они на конях.

– Ярик, одежду мою возьми, – выкрикнул Жужель, торопливо стаскивая рубаху и штаны.

Ага, точно. Он же когда в зверя превращается, одежду и порвать может. А потом, когда снова станет человеком, не будет же он голым ходить? Поэтому парень как мог скатал штаны и рубаху, пристроил их в переметную суму, а Жужель, тем временем, успел перекинуться в волка.

Лошади, завидев хищного зверя, заржали, запрыгали, а жеребец, на котором ездил сам Клест, подскочил ближе, чтобы вступить в бой с серым. Но Жужель, не дожидаясь, пока его прибьют копытами и закусают до смерти, шустро помчался вперед. Вот, кажется только здесь был, а тут только серый хвост и шерстяная задница мелькнули – и, нет его. Так ведь волк все-таки.

– Ну что, погоняем волка? – похлопал свою лошадь по спине Татень.

Ехали они всю ночь, потом весь день. Но лошадей берегли, давая им остановки через каждые три часа. Сами же даже не ели толком, а только попили воды, да пожевали черных сухарей, которые выдал Татень. Оборотень, правда, хотя и напился воды от души, но от сухарей отказался. Он даже в человеческий облик перекидываться не стал.

– А что ты хочешь? – хмыкнул Татень. – Ежели парень волчью шкуру на себя нацепил, он может долго без еды бегать. Зато, когда есть захочет – станет на неделю вперед жрать.

Вот так вот и ехали до самого вечера, пока Татень не решил, что коням нужно дать долгий роздых, да и людям бы он не помешал.

Ярослав почти сполз с седла. Ноги слушались плохо, а задница словно деревянная. Так вот, на плохо гнущихся ногах, сделал несколько шагов. Но превозмог себя, принялся собирать хворост на костер.

– Э, парнек, подожди, – остановил его Татень. – Все-то ты забыл, торопыга. Сначала кони, а уж мы-то потом. Ах ты, бестолочь…

Ярослав не обиделся. Ведь и на самом деле, он бестолочь. Кони-то сами о себе не позаботятся. Но от лошади порой зависит жизнь воина, это да. А Татень, не стал ему читать нравоучений, а попросту помог расседлать мерина. Проведя ладонью по спине Мирного, с удовлетворением сказал:

– Спина чистенькая, не сбитая. Молодец, бережешь мерина. Ты его бережешь, так и он тебе добром отплатит.

От похвалы старика парень словно зарделся. А то, что спина у мерина не сбита, так в этом заслуга самого Татеня. Ведь это старый ратник научил его седлать коня так, чтобы и седло положить ровно, и чтобы между подпругой и лошадиным телом входила ладонь. Туго затянешь подпругу – лошади дышать тяжело, дыхание собьет, а слабо – так сам свалишься, вместе с седлом. А вообще, если вспомнить, то это Татень, несмотря на его ворчание, а порой и ругань, заботился о нем больше всех. Сказал бы – прямо-таки по-отечески. Ведь это старый ратник научил его правильно вздевать броню, подтянул ему ремень на перевязи меча, так что теперь и меч не бил по коленям. А ведь в таких мелочах и состоит повседневная жизнь дружинника. А ведь остальные даже и не подумали бы, что парня всему нужно учить. Их-то самих учили либо отцы или старшие братья и все эти тонкости они воспринимали, как само-собой разумеющееся, а то, что другие чего-то не понимают – так сами виноваты. Так что, спасибо старику за заботу. А то, что он иной раз покрикивал, так это мелочь. Старый Татень не только на него, но и на остальных может покричать. Даже как-то на Креня наорал, а тот стерпел. По делу тогда старик наорал, а коли по делу – то нужно старика поблагодарить. Единственный, на кого ратник не повысил ни разу голос, так это воевода. А разве его собственный отец, оставшийся где-то далеко-далеко, на него не кричал? А уж про мать и бабушку вообще можно промолчать. Ярослав с улыбкой вспоминает теперь, как он с друзьями играл в футбол, а потом залепили мячом в окно соседей. Ух, долго бабуля их потом крапивой гоняла!

Но все это было давным-давно. Теперь он не мальчишка, а воеводский дружинник. Стало быть, и вести себя надо соответственно.

Теперь, когда кони были напоены, им задали дробленый ячмень – пожуют, а потом могут и травку поесть, можно позаботится и о себе.

И, удивительно, пока занимался мерином, вроде и тело стало послушнее. И вопросы, о которых во время скачки позабыл, опять вылезли.

– Татень, спросить хотел – почему у Шукаря такое странное имя? Вроде бы, он на щуку совсем не похож? – поинтересовался Ярослав.

Он вспомнил, что в советской литературу – не у Шолохова ли? был такой персонаж – дед Щукарь. О деде он мало что помнил, разве что, что старик как-то был оставлен за кашевара, взял воды из пруда, а там оказалась лягушка. Лягушку сварили, а потом она попала кому-то в миску. Но книгу Шолохова они проходили по внеклассному чтению, а кто же читает книги, за которые не ставят отметки? Напрочь не помнил, отчего старика Щукарем прозвали? Может, за выпуклые глаза? Эх, если бы вернуться, он бы все книги перечитал. Но куда там.

Татень был занят важным делом – варил все тот же походный кулеш. Старый воин старательно размешивал крупу, готовясь засыпать туда тонкие полоски сухого мяса. Махнув деревянной ложкой, ратник пояснил:

– А Щукаря, когда он мальцом был, щука едва не утопила. Он купаться пошел, а там щука. Рыбина его за пятку схватила, а потом в омут потащила, – Почесав бороду, дружинник сказал: – Наверное, то не щука была, а сом. Но парнишка, когда выскочил, орал благим матом, что щука его тащила. Вот так и приклеилось прозвище.

Ярослав не слишком верил, что существуют такие сомы, что способны утащить в омут ребенка. Хотя, кто знает? Сомы, вроде бы, хищники и падальщики. В его мире огромные сомы повывелись, а вот здесь они могут быть. Их же никто не ловит. Кстати, а почему не ловят?

– Татень, а почему в ваших краях рыбу никто не ловит?

Татень остановился, словно вкопанный, словно бы услышал нечто такое, что слышать нельзя. Или Ярослав сказал какую-то ересь или святотатство.

– Да ты что, парень, как можно рыбу ловить?

– Ну, у нас ее ловят, уху варят, на сковородке жарят, даже в пироги запекают, – сообщил Ярослав, но по взгляду старого дружинника понял, что сказал что-то не то.

– А у нас рыбу только кошки едят, – сообщил Жужель. – А люди должны есть хлеб и мясо. Ну, репу еще с редькой.

Во, а об оборотне-то они забыли. Оказывается, что волкулак уже сам пришел, а теперь вольготненько разлегся у костра. Видимо, в человека он превратился раньше, поэтому кони не забрыкались и не заржали. Появление оборотня как-то «разрядило» обстановку и снизило накал возможной ссоры. Хотя из-за чего могла возникнуть ссора, Соколов пока не понимал. Зато он помнил, что кошкам слишком часто есть рыбу вредно, от этого у них мочекаменная болезнь бывает.

– Ты бы штаны надел, да рубаху, – посоветовал Татень оборотню. – Лежит тут, голым задом сверкает. Щас вот как возьму головяху, да по заду и вытяну.

– А чего, ты голого зада не видел? – огрызнулся Жужель, но послушно пошел к мерину Ярослава, и принялся вытаскивать свою одежду. Знает ведь, что Татень и на самом деле может вытянуть. Конечно, не головней, а рукой, но рука-то у старика тяжелая.

– Если ты среди людей, то голым ходить только в бане приличествует! – наставительно произнес Татень. Потом спохватился: – Ох ты, чуть кулеш-то наш не убежал.

Но кулеш был спасен, старый дружинник вовремя успел стащить котелок с огня, потом засыпал-таки в крупу мясо. Оставив котелок в сторонке, накрыл крышкой, чтобы еда «настаивалась», вздохнул:

– Ты, Ярик, в каких-то диких краях вырос. Ну, скажи-ка сам – разве можно своего спасителя есть? А эти, которые в волчью шкуру рядятся, еще и кошек рыбой кормят. Так бы вот, по башке им и дал. Нет, спасителя есть нельзя.

– Спасителя? – удивился Ярослав. Спасителя он представлял себе по другому. Все-таки, считал себя православным, хотя и в церковь ходил редко. Но бабуля всегда заставляла крестить лоб перед едой.

Он все равно не понимал, каким боком рыба может быть чьим-то спасителем? Сам-то он, допустим, не очень-то любил рыбу из-за ее костей, а вот мать и бабушка рыбу обожали.

Отчего-то вспомнился старый мультик про барона Мюнхгаузена, где доблестный барон спасает пиратов, которых проглотил не то кит, не то огромная рыба. Там еще песенка была.

Но в чем-таки связь? Одно дело, если кого-то спасают от рыбы, совсем другое – если рыба кого-то спасла.

Тот же самый вопрос теперь мучил и оборотня.

– Татень, так ты расскажи, как рыба человека спасла? – спросил Жужель, теперь принявший совсем человеческий вид. В рубахе и штанах. Они, правда, отчего-то дырявыми стали, но для оборотня это неважно.

Старый воин решил-таки сменить гнев на милость. Ну чего взять с бестолкового народа, который не знает, что рыбу есть нельзя?

– Вот, как поужинаем, так и расскажу, – пообещал ратник, подтаскивая к себе котелок.

Оборотень от ужина отказался. Дескать – вот, ночь настанет, так он опять волчий облик примет, и на охоту сходит. Зайцев тут много, глядишь, пару косых он добудет. Ярослав хотел попросить, чтобы Жужель и им притащил парочку зайцев – испекли бы, но не стал. Еда у них есть, зачем зайчиков обижать?

А то, что от кулеша отказался, так ему же хуже. Зато им с Татенем больше достанется.

Ели молча, по очереди зачерпывая кулеш. Ужин походный опять показался вкусным. Так еще на два или три дня. А потом захочется какого-нибудь разнообразия.

Но за едой Ярослав нет-нет да и посматривал на старого ратника – не начнет ли тот рассказывать историю. Но Татень только хитровато улыбался, отправляя в рот очередную ложку. Ишь, тянет время, паузу держит.

Но все-таки, когда все было съедено, а ложки и котелок вымыты, старый дружинник приступил к рассказу.

– Давным-давно это было, – начал старик с традиционного предисловия. – Так давно, что никто и не помнит, когда это было. На свете не то, что первого князя нашего Брана, но даже его отдаленных пращуров не было. Если по годам считать – не сосчитаешь. И жил на земле человек, чье имя уже никто и не помнит, да и кому нужны имена? Тот, что однажды маленькую рыбеху спас. Та совсем крошечная была, ее не то что окунь, так и карась мог бы съесть. Приплыла эта рыбка и попросила – укрой меня от лихих врагов, да от злых людей. Я маленькая еще, поэтому меня всякий съесть норовит. Понятное дело, что поначалу-то прапращур наш чуть умом не тронулся. Где это видано, чтобы рыбы разговаривали? Может, в воде-то они и говорят, но на суше они все молчат, только пастенки открывают. Но прочухался, понял, что это не бражка вчерашняя в нем говорит, а настоящая рыба. А она просить умеет! Жалко человеку стало рыбку. Посадил он ее в чашку, а та возьми, да и начала расти. Пересадил в кувшин, так и из кувшина рыбка выросла. Потом он для нее прудик выкопал, но рыбинка и размеры пруда переросла. Делать нечего – отнес он ее к речке, которая в море впадает. Мол большая уже, не пропадёт.

Отнес, да и забыл о ней. Шли годы, а однажды река из берегов вышла. Выбежал человек, а оказалось, что это его рыбка из моря в реку вошла. Но такая она была огромная, что вода выплеснулась. И говорит тут рыба-гигант: «Ты меня спас человек, теперь я тебя спасу. Род и Рожана, которые весь мир создали, решили людей утопить. Устали они смотреть, как их дети друг друга убивают. Вот, этих они утопят, а новые дети станут гораздо лучше и добрее, чем прежние».

Татень сделал паузу, кивком попросил воды. Все-таки, рассказ длинный, в горле пересохло. Ярослав быстренько сбегал к роднику, набрал воды и притащил старику. Тот не спеша напился, опять-таки не спеша огладил бороду, и продолжил:

– И говорит ему рыба – мол, садись на меня, и семью свою бери. А тот вначале отнекивался, не верил, что боги их убьют, но увидел, что вода уже с неба течет. Да так течет, словно с неба огромная река хлещет. Посадил на рыбу семью, скот на нее загнал, да и сам зашел.

И вот, вода текла много-много дней, а сколько именно, никто не знает. И все, кто на земле жил – и люди, и звери, все утонули. А как только вода сошла, то увидели, что вдалеке земля есть. Приплыла туда рыба, и сошел человек и его семья на сушу, скот согнал.

И стал этот человек тут жить, и от него, от его семьи пошли новые люди. И поклялись все, что отныне, они рыбу не станут есть. Ведь если бы не она, то неизвестно, кем бы Род с Рожаной землю заселили. Может, мухами али пауками какими?

Татень замолк, опять огладил пышную бороду. Верно, был очень доволен собой. Все-таки, не так и часто старый ратник рассказывал так долго.

– Татень, а вот ваши друзья – лесные люди, они же рыбу едят? – поинтересовался Ярослав. Он же помнил рассказы про лесной народ, который хлеба не растит, а живет только охотой, да рыболовством.

Но сбить с толку старого ратника было сложно. Он посмотрел на парня сверху вниз, и пренебрежительно фыркнул:

– Так у них свои боги, свои правила. Им рыбу есть ихняя богиня разрешила. У них богиня вод – Йомала. Она и людей лесных создала, и рыбу, и зверя. Но это их дело, кого есть, нас оно не касается. Мы своих богов чтим, но и чужих уважаем.

– Йомала – это баба деревянная, которая как золотая выглядит? – уточнил Ярослав.

– Эх, Ярик ты Ярик, вот зря я тебя хвалю, – почти ласково упрекнул старик. – Баба деревянная, это не сама Йомала, а ее облик. А сама богиня в лесах живет, а к народу один раз в год выходит, когда летнее солнцестояние. Понял, бестолочь?

– Понял, – только и ответил Ярослав. А сам едва не рассмеялся и удержался чтобы не подшутить над старым воином. Ну, что поделать, если он такая бестолочь? Не понимает, как такое возможно, чтобы деревянная баба была обликом какой-то богини вод, а сама богиня по лесам болтается. Ну так, век живи, век учись. Правда, как говорят – все равно дураком помрешь.

Глава 9. Разведка

Прежде чем оказаться на территории воеводы Врабия – Ярослав, Татень и Жужель – пересекли земли воевод Беляя, Замайло и Лиса.

При том, что каждый раз, когда они оказывались на той или иной территории, Ярослав и без комментариев Татеня понимал, что они чем-о да отличаются. И это было удивительно. Он совершенно не мог объяснить, почему так происходило, но он нутром чувствовал, что оказывается на чужой земле, будто трава там была иная, да воздух пах иначе.

Как понял Ярослав, земли воевод, пускай и были не идеально равно распределены, но будто лучами расходились от главного центра, а именно города Бранска. Причём сёла воевод находились где-то в глубине территорий, будто специально располагались как можно дальше от города.

Если так представить, то в центре находилась столица – сам город Бранск, потом шло множество деревень, и на окраинах территории находились сёла воевод, которые, видимо, должны были защищать их небольшое государство от угрозы извне. В принципе, в этом был смысл.

По крайней мере, именно в этом и состояла задача воевод – охранять своих людей от врагов извне. И как выходит, что такая тактика и междоусобица, наоборот, сыграла плохую службу. Ведь Врабий повёл свои войска и на пути у него было не село воеводы, а деревня. И тут уже основным фактором было наплевательское отношение самого Врабия к простому люду, который готов был ими жертвовать, и положительное отношение Клёста, который своих в обиду давать был не готов.

И если бы не помощь лесного хозяина Нестера, хитрая задумка Врабия вполне бы удалась. По крайней мере, Клёст, даже зная о таком подлом плане, всё равно бы не оставил своих людей на произвол судьбы и постарался бы приложить все силы для того, чтобы спасти деревни и простой люд.

Как не устал Ярослав за последние дни, они и сегодня скакали на конях до самого вечера. И хоть Ярослав уже всерьёз вымотался, однако терпел и не сдавался.

Во-первых, тренировка тела тоже будет не лишней. Во-вторых, дело превыше всего. Он бы не хотел, чтобы его слабости послужили причиной срыва разведывательной миссии.

Оборотень Жужель, проявив чудеса выносливости, сначала бежал на своих двоих, при том, что бежал он довольно быстро, явно быстрее обычного человека. Но вскоре ему это надоело, и он опять перекинулся в волка.

Жужелю опять пришлось снимать с себя одежду и отдавать ее ратникам. Как сказал оборотень – не хотелось сверкать голым задом. Ярославу это показалось наивным, но он к этому отнёсся по-доброму. Всё-таки несмотря на сущность зверя, таящуюся в этом человеке, сердце у него было доброе и, он бы даже сказал, невинное.

Проскакав вглубь земель Врабия и старательно огибая деревни и любые населённые пункты, они, наконец, присмотрели себе небольшую рощицу, где и решили остановиться на ночлег.

Костёр не разжигали, быстро перекусили сухпайком так же захваченным с собой, и разместились на ночлег.

Жужель, так и не перекинувшись в человека, попросту свернулся калачиком между двумя воинами. С одной стороны, это было странновато, ведь под личиной человека был здоровенный детина, хотя он и пах мокрым собачим мехом, (или шерстью?) С другой стороны, его тело было довольно горячим, от этого было тепло, что спасало от ночного холода и сырости.

Однако, немного полежав, волк-таки схватил с попоны коня свою одежду, и, отойдя в лес, перекинулся обратно в человека.

– Не могу я так всё время зверем, – пояснил он на недоуменные взгляды Ярослава и Татеня. – Человеком тоже хочется побыть.

Тем временем Ярослав и старый воин опять завели нехитрую беседу. Хоть спать и надо было, сон никак не шёл. Не лежать же просто так, глядя на звёздное небо.

– А этот твой Елень нас точно не сдаст? – спросил Ярослав, выискивая на небе падающие звёзды. – Я понимаю там дружба и всё такое прочее, но всё-таки он живёт на территории другого воеводы.

– Долг воеводе безусловно важен. Но и наша дружба священна. И если не вынуждать Еленя нарушать слово, данное воеводе, то и он нашу дружбу предавать не будет, – ответил Татень.

– А как такая дружба у вас получилась? – спросил Ярослав, хотя он уже слышал о том, как ратник Врабия-старшего спас его наставника. Пусть еще раз расскажет.

– Ну, мы с Еленем не в одной битве участвовали, – пожал плечами Татень. – еще когда батюшка Клёста был жив, да отец Врабия здравствовал. Мы тогда не раз вместе ходили мурманов бить, до других залётных разбойников. Я ведь рассказывал, как Елень меня спас, а потом и мне довелось его выручить. Но я же тогда не все рассказал. В последний раз, когда мы бились бок о бок с Еленем, мы тогда уже, не сговариваясь, становились недалеко друг от друга в бою. Меня ранило копьём в плечо, вот сюда. – Татень махнул рукой куда-то в область левой ключицы. – Так Елень меня прикрывал, а потом и вовсе с поля боя вытащил, чтобы меня лекарь исцелил. Его тогда в другое плечо стрелой ранило. Вот тогда мы кровь свою смешали, сделавшись кровными братьями, и перед Перуном клятву дали, что навеки теперь братьями будем и друг друга прикрывать станем. Он мне теперь роднее любого, кто наши земли топчет, даже из дружины Клёста. Даже и ты, хотя и люб ты мне, словно сын, но побратим роднее. Пускай мы с ним давно не виделись, но наша дружба с годами только крепнет.

Жужель, что усевшись на землю и обхватив колени, слушал рассказ воина, недоуменно покачал головой.

– Нет, мне ваши людские традиции не понять, – произнёс он.

– Так это не мудрено, – хмыкнул Татень.

Но Жужель лишь махнул на него рукой.

– Мы ведь не воины. Мы поклялись, что воевать не будем. Видимо, поэтому и не бывает у нас таких случаев, при которых нам нужно друга прикрывать и рисковать жизнью в бою. Но было и другое. Например, мы охотились на оленей, на лосей. Бывало такое, что и от медведей отбивались всей стаей. Но никто так сильно не был ранен или убит. Видимо, вы знали, что ходите по краю и могли умереть, потому и решили пройти этот путь вместе. Наверное, поэтому друг за друга стали держаться. Глядишь, послужу в Клёстовой дружине, и тоже себе такого товарища найду, – он кивнул на Ярослава. – По крайней мере, тебе я очень благодарен за то, что спас меня.

Ярослав благодушно улыбнулся.

– Ладно, спать давайте, – скомандовал Татень. – Завтра ни свет ни заря надо отправляться, а к полудню уже будем в деревне Лунёвки. Я пока покараулю, потом тебя разбужу, – он кивнул Жужелю. – Ты, Ярослав, сегодня спишь. Избавим тебя от дозора.

Ярослав не сопротивлялся.

Поутру его и вправду разбудил Жужель. Несмотря на то, что Ярослав спал мало, да и умаялся за прошедший день, подорвался он сразу. И хоть мышцы ломило, но он довольно быстро промыл глаза росой и перекусил вяленым мясом.

Дальнейший путь прошёл довольно быстро, и наконец, спустя часа четыре, они остановились на границе леса, за которым начинались поля, а потом открывался вид на деревню.

– Коней здесь оставим, – скомандовал Татень. – Пойдём вместе. Тебя, Ярослав, представлю своим сыном, – сказал старый воин. – А ты… – он посмотрел на Жужеля, который так и оставался в обличии волка, – с нами пойдёшь, будешь нашим питомцем. Есть возражения?

Волк совсем по-человечески помотал головой из стороны в сторону.

– Вот и хорошо.

Татень критически осмотрел небольшой отряд, немного подумал и сказал:

– При оружии идти нельзя. Пускай это и опасно, но идти в полном снаряжении – это местных будоражить, а так может сойдём за простых путников. Поэтому надо здесь оставить доспехи и оружие, и коней тоже.

Быстро раздевшись и сняв с себя лишнюю одежду, только ножи под рубахи упрятав, они направились в сторону деревни.

Очень быстро Татень свернул к одной из изб, стоящих у дороги. Оттуда как раз выходил какой-то мужчина, который при виде Татеня распахнул глаза и, громко рассмеявшись, бросился к другу.

– Татенёк, дружище, как давно я тебя не видел!

Мужчины обнялись, похлопали друга по плечам. Затем мужчина вдруг осёкся:

– А ты чего это здесь? – спросил вдруг он, с прищуром оглядев сначала Татеня, потом Ярослава.

– Да вот, хотел с тобой потолковать по поводу того, что происходит.

– Сам решил прийти, али по поручению воеводы?

– И так, и так, – произнёс Татень. – Тебе-то, как я слышал, дела уже никакого нет до разборок воевод.

Мужчина, судя по всему, тот самый Елень, поджал губы.

– Ладно, заходи ко двору. Не следует здесь разговоры вести, лишнее внимание к себе привлекать. Заходи в избу, а там уж потолкуем.

Внутри изба была довольно светлая, хоть и пыльновата. Сразу видно отсутствие женской руки. Видимо, не было у Еленя супруги или ещё кого-то, кто мог бы поддерживать дома уют.