Не так древен Рим, как его малюют

В эту веру, – я бы назвал ее «отчей» или даже «старой» верой в т.ч. и из-за ее поразительного сходства с одноименным феноменом российской истории, – потребовалось однажды вдохнуть новую жизнь с тем, чтобы на фундаменте новой религии воздвигнуть новую церковь – церковь ап. Петра, имя которого в переводе с греческого и означает «камень», т.е. фундамент. Возглавив эту церковь, или, как ее потом стали громко называть, «апостольский престол», можно было выйти из-под опеки Византии, закосневшей в привязанности к «отчей» вере, или даже стать единоличным «викарием Христа», т.е. наместником Сына Божьего на земле.7

Стремление монополизировать духовную сферу, подогреваемое антиимперскими амбициями французского короля, и было настоящей причиной атак на Византию, получивших удивительно точное (если иметь в виду практически нулевую степень христианизации Империи того времени) название «крестовых походов».

Грубо говоря, иудействующую Византию предполагалось крестить. «Грубо говоря» здесь означает лишь то, что древний иудаизм, как я уже отметил, обладал зачатками христианства, т.е. был по сути протохристианством. Судя по следующему фрагменту, в перечень этих зачатков кроме идеи Спасителя (Машиаха) входило даже крещение, смысл которого, правда, несколько отличался от смысла крещения христианского: «По мнению ряда исследователей, крест был как раз тем знаком, который должны были израильтяне по приказанию Яхве нарисовать кровью агнца на дверях жилищ, чтобы ангел смерти миновал иудеев. Крест, согласно Исайе (LXVI, 19) и Иезекиилю (IX, 4, 5), служит знаком, отличающим благочестивых израильтян от остальной массы людей, которых Яхве собирался истребить. Когда амалекитяне начали одолевать израильтян, Моисей держал при помощи Аарона и Ора руки свои простертыми ввысь в виде мистического креста, что и дало израильтянам победу над врагом: «И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль: а когда опускал руки свои, одолевал Амалик. Но руки Моисеевы отяжелели: и тогда взяли камень и подложили под него, и он сел на нем. Аарон же и Ор поддерживали руки его, один с одной, другой с другой стороны. И были руки его подняты до захождения солнца» (Исход, XVII,11,12)».8

То есть, в древнем Израиле крест был известен, играя, очевидно, роль показателя «избранности», а, поэтому, процедура крещения Византии, средневековому аналогу Израиля, была знакома не понаслышке. Поэтому, если уж быть абсолютно точным, речь могла идти лишь о перекрещивании. Перекрещивании в «новое», «самое христианское» из всех христианство – католицизм.

Слишком радикальных шагов в деле построения новой веры и навязывания ее Империи народ просто не понял бы и наверняка поднял ее творцов на вилы, поэтому, устои не тронули. Сделали так, что даже никто из современных продвинутых исследователей не возьмет в толк, в чем суть различий, не говоря уже о неграмотных крестьянах того времени. Две религии так переплелись в результате, что, например, катар, приверженцев этого древнейшего учения на европейском Юге, некоторые называют еретиками, а другие с пеной у рта доказывают, что они как раз и были подлинными христианами. То же и с тамплиерами, осужденными и казненными по обвинению в ереси, аналогичной катарской, – обвинению, которое многими считается сфабрикованным.

Что же было сделано, чтобы породить столь нужные папству различия? Маленькая вставочка: мессией, т.е. Христом, провозгласили реального человека по имени Иисус, сына плотника Иосифа. Соединили в одном лице божественное и земное.

Этим актом рационализм древних был поколеблен. Сменивший его иррационализм, несмотря на всю свою оторванность от реалий, пришелся нарождающейся жреческой верхушке Запада явно по вкусу. И не только потому, что стал идеологическим подспорьем ее сепаратистских устремлений. Он не был понятен массам, а, следовательно, оправдывал само ее существование в качестве толкователей учения – учителей или «пастырей».

В конечном счете оправдание это обернулось раздутым штатом служителей божьих. Церковь Запада быстро превратилась в объект постоянного недовольства не только со стороны низов, но и со стороны светской аристократии, которую не устраивало растущее вмешательство пастырей в светскую жизнь, попытки управлять ею.

Доктрина совмещения в одном лице земного человека и небожителя стала, помимо всего прочего, источником постоянных бессмысленных споров о природе Христа. В глазах древних законников Иисус оставался всего лишь земным человеком, в лучшем случае пророком. Небожителем же считался Христос, пришествие которого еще только ожидалось. Попытки придать смысл их объединению в одном лице заведомо были обречены на неудачу, поскольку имели целью соединить несоединимое. Иррациональное не подлежит логическому осмыслению, что четко отразил Тертуллиан в выражении «Верую, ибо абсурдно».

С Христом в облике Иисуса оказалось разобраться на порядок труднее, чем просто с Иисусом. Христос непознаваем и невыразим, как проявление божественного. Иисуса же, как реального человека, вполне можно изобразить на иконе. Отсюда ожесточенный спор иконоборцев с иконопочитателями.

Христос, как проявление божественного, имеет одну, божественную природу. Иисус же, как земное или «тварное» существо, может быть в лучшем случае пророком. Отсюда нескончаемый спор католиков с арианами и монофизитами.

Впрочем, все эти разногласия и споры обрели законченные формы, вылившись в известные догмы, лишь с падением твердыни «отчей» веры – Константинополя. Считается, что падению «столицы мира» предшествовала тысячелетняя грызня между апологетами западной и восточной ветвей христианства, в которой папство если и не одерживало верх, то уж точно представало вполне самостоятельным субъектом. (К слову сказать, историки ничтоже сумняшеся настаивают на том, что грызня эта к самому падению столицы, происшедшему как-бы случайно, не имеет никакого отношения. Даже Великий Раскол 1054 года, когда папство и патриархат обменялись анафемами друг другу, не считают прологом к крестовым походам и захвату Константинополя в 1204 году. Поразительная слепота!)

На самом деле есть множество причин, чтобы считать римских пап иудействующими и провизантийскими чуть не до самого падения византийской столицы. Очевидно также, что именно это падение стало катализатором смены приоритетов в Империи в пользу папства, обозначив собой и подлинную дату рождения новой религии – христианства. То есть речь не о победе одной из ветвей христианства над другой, а о еврействе, разродившимся христианством в результате кризиса своего могущества.

Даже официальные источники пусть с неохотой и как бы вскользь, но признают, что единство христианского (на самом деле – протохристианского) мира было впервые нарушено в результате обмена анафемами в 1054 году по поводу филиокве и полностью кануло в Лету с образованием Латинской империи, что явилось по сути результатом крестовых походов. Тогда же и никак не раньше был утерян и примат восточной (имперской) церкви над западной, что стало результатом захвата столицы Империи. Все это автоматически отправляет нас к ситуации I века, когда на смену протоиудаизму робкими шагами пришло раннее христианство с ранним папством во главе. Именно эта ситуация является характерной для начала II тысячелетия, а, стало быть, ею оно и ознаменовалось на самом деле.

В рамках данного понимания какое-то серьезное противодействие со стороны папства имперскому мировоззрению (старой вере) невозможно себе представить. Даже само название «папа» имеет греческие (papas), а не латинские корни, что ясно показывает, кому институт папства обязан своим существованием и почему, собственно, «робкими» были его первые шаги.

Да что там название! Общеизвестно, что первые папы были греками – ставленниками Империи. Греческими они были аж до VIII века, что вступает в явное противоречие с другой официальной точкой зрения о самостоятельности папства в предшествующие этой дате века. Последним греческим папой считается калабриец Захария (папа с 741 по 752 год), который, судя по официальной легенде, дал отмашку на устранение последнего Меровинга – Хильдерика III. Тем самым был запущен процесс воцарения Пипинидов на франкском престоле, кульминацией которого стало коронование Карла Великого императорской короной и обретение папством вожделенной независимости.

Впрочем, это только частичное подтверждение высказанной здесь точки зрения. Далее я покажу, что этот самый Карл не так уж древен, как его малюют, что автоматически омолаживает и указанного папу вместе с институтом именно латинского папства.

Но если верховенство папства в христианском мире невозможно установить вплоть до самых крестовых походов, то появляется повод задуматься о происхождении «фактов» этого верховенства. Я не склонен считать их выдумками. К чему выдумывать, если можно просто скопировать? Не вызывает сомнения, что речь идет о дубликатах событий, связанных с падением Константинополя в 1204 году и образованием Латинской империи. Это, кстати, придает новое звучание выражению «темные века», которым историки нарекли первое тысячелетие, якобы, из-за недостаточного количества освещающих его письменных источников.

3. Папство и его тысячелетний сизифов труд

Одним из актов, ознаменовавших утверждение единоличной власти пап на западе Империи и появление христианства в качестве официальной религии Запада, был печально известный «Константинов дар» – дарственная грамота Константина I (272-337), будто бы предоставившая римскому папе Сильвестру еще в начале IV века права на «Западную Римскую империю».

Уже вышеприведенные рассуждения позволяют усомниться в подлинности сего документа. Ведь он датирован временами, когда о папах еще не было ни слуху, ни духу. И действительно, документ оказался выдумкой средневекового происхождения, что было установлено в эпоху Возрождения итальянским гуманистом Лоренцо Валлой. Целью фальсификации было придание законности акту захвата папами власти в Империи и возникновению папского государства в Италии – средневековом событии, запечатленным в прошлом в том числе и в виде так называемого «Пипинова дара». Считается, что с помощью подложной грамоты папство хотело придать видимость «возвращения» себе того, что ему якобы принадлежало по праву. Речь идет о западных провинциях Империи, захваченных и переданных ему франкским королем Пипином в результате победы над лангобардами.

На самом деле событие это явилось итогом все того же IV крестового похода, завершившегося переходом Константинополя под власть латинян. Понятно, что именно тогда, или даже позже, был состряпан документ. Ведь своим возвышением папство обязано именно этому событию. До этого оно пребывало всецело в орбите византийского влияния и, следовательно, ни о какой его исключительности и самодостаточности не может быть и речи.

Отчасти это признается даже традиционной историей, датирующей сей документ не IV-м, а VIII-м веком.

Утверждается, что свои претензии на исключительность, папство демонстрировало в самом начале своего тернистого пути к умам и сердцам прихожан. Еще при папе Каликсте I, правление которого относят к началу III века, получила распространение легенда, на которой покоятся в том числе и бытующие ныне представления о примате папства в христианском мире – легенда об основании римской общины христиан самим апостолом Петром. Якобы здесь, в Риме, Петр получил ключи от «царства небесного» и заложил церковь Христову, что было воссоздано итальянским художником Пьетро Перуджино (1446-1524) в весьма любопытной с точки зрения совмещения двух эпох картине (Рис.1).

По преданию Ватиканский холм стал и местом упокоения апостола, принявшего мученическую смерть в правление Нерона (66 г.) Как считается, Константином Великим на месте могилы Петра была воздвигнута базилика, позже, при папе Юлии II (1443-1513), преобразованная в Собор св. Петра, существующий доныне.

Рисунок 1. Пьетро Перуджино. Вручение ключей апостолу Петру. Фрагмент росписи Сикстинской капеллы (Ватикан). Ок.1482 г. (Репродукция является общественным достоянием). Изобразив на картине себя самого и других деятелей Возрождения (передний план, справа) в компании с античными персонажами, художник придал картине небывалую реалистичность, Скорей всего, это не было художественным приемом. Античность была для него повседневной реальностью.

То обстоятельство, что в Риме будто бы покоятся останки легендарных апостолов (недавно там «обнаружили» и останки ап. Павла) дало папам дополнительную возможность утверждать, что Рим является святейшим местом на Земле. Распространением и популяризацией этой мысли они и занимались на протяжении всей истории папства, как бы забывая о том, что подлинной столицей Империи, т.е. по-настоящему святым местом, был все-таки Рим, расположенный на берегах Босфора – Константинополь.

Примеры навязывания папством христианскому миру своих представлений о религии и месте римской епархии среди христианских общин историки обнаруживают вообще на заре христианства. Так, папа Виктор I, правление которого относят на 189-199 г.г., пытался запретить другим христианским общинам празднование Пасхи совместно с евреями, т.е. 14 нисана по еврейскому лунному календарю, настаивая на том, чтобы отмечать ее в первое воскресенье после этой даты. Несогласным же грозил отлучением. Потуги эти, впрочем, успехом не увенчались. Малоазийские общины отказались пойти на этот шаг и еще на протяжении ста лет после этого праздновали Пасху совместно с евреями.

Сейчас это объясняют тем, что на Востоке очень сильны были ветхозаветные традиции. Почему нельзя просто сказать, что общины эти были не христианскими, а протохристианскими, а папа этот был первым раскольником в истории христианства, тогда еще пребывающего в состоянии иудейской секты? Ведь это согласуется и с ранее сделанным выводом о Византии, как о продолжательнице традиций древнего иудаизма.

Подобного мнения придерживаются и другие исследователи. По мнению церковного историка В.В. Болотова, «Пасха Церквей Малоазийских не была праздником  новозаветным в тесном смысле этого слова (по самому установлению), это была христианизированная ветхозаветная Пасха».

Только представьте себе: христиане празднуют Пасху одновременно с евреями, а не, как того требуют евангелия, лишь на третий день после еврейской Пасхи, что и является сутью празднования христианской Пасхи, или Воскресенья Христова!

Собственно говоря, иначе они и не могли поступить. Ведь евангелий в то время еще не было! Где черпать знания? По наиболее распространенному мнению самые ранние ссылки на евангелия относятся именно ко времени папства Виктора I. Сделал их, – причем, называя поименно авторов евангелий, – в своей работе «Обличение и опровержение лжеименного знания (Против ересей)» епископ Лугдуна (Лиона) Ириней Лионский (130-202). Этот Ириней, кстати, и был тем самым миротворцем, который уговорил Виктора I не настаивать на своих инициативах в отношении празднования Пасхи в целях сохранения единства христианского, или, если быть точным, протохристианского мира.

Примечания